Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Варка винта (железного)

Читайте также:
  1. Брелок от крейзи-герл или Крейзи бой (Опыт отчета о влиянии вещей крейзанутых на качество винта)
  2. Лазерная сварка
  3. Роликовая сварка

 

Седайко Стюмчек не был избалован вниманием прессы. Торчал себе потихоньку, и торчал себе на радость. И никто его не искал, и никому-то он был не нужен, кроме: Да, настолько мало было этих «кроме», что и перечислять их смысла не имеет никакого.

Но, с другой стороны, и найти-то его было весьма проблематично. Затерялся такой неприметный Седайко Стюмчек в недрах мегаполиса и лишь иногда появлялся в определенных местах, дабы прикупить в них некие ингредиенты, мудрено называемые в мусорских сводках перкурсорами.

И, надо же такому случиться, в один из походов Седайко Стюмчека приняли менты. Этого не должно было произойти. На той точке вообще никогда ничего не приключалось. Седайко Стюмчек знал, что точка абсолютно безопасная, барыга башлял мусорам достаточно, чтоб ни его, ни его посетителей не беспокоили…

Ситуация сама по себе не шибко приятственная, но, несмотря на то, что Седайко Стюмчека взяли, что называется, с поличным, полиса вели себя как-то странно. Нет, все было как обычно: Седайко Стюмчека профессионально обшмонали, нашли все, что взял Седайко Стюмчек у барыги. И, что удивительно, не нашли ничего лишнего…

Пока один мент выписывал данные паспорта Седайко Стюмчека, другой совал под нос задержанного наркомана пакетики со стендалем:

– Ты знаешь, что это такое?!

Седайко Стюмчек лишь пожимал плечами.

– Ты мне тут, паскуда, ваньку не валяй! Это срок! Понял, ты, мразь?!

Седайко Стюмчек, зажатый между водосточной трубой и стеной дома, был наркоманом ушлым. Он давно сообразил, что менты разыгрывают перед ним кукую-то клоунаду. Судя по всему, в отделение его волочь не собирались, да и обыск без понятых ни один суд не признает законным, а уж пантомима «плохой мусор – хороший мусор» вообще был классикой жанра раскрутки торчка-пионера на все что угодно.

Но, повторимся, Седайко Стюмчек пионером-то не был! Сквозь зиплоки с красным и черным он втихую осмотрел местность. Поблизости стояла раковая шейка ППСников. А в ней: А в ней виднелся ба-альшущий объектив ба-альшущей скрытой видеокамеры, направленный на Седайко Стюмчека!

– Снимают? – Полюбопытствовал Седайко Стюмчек, кивком указывая на обнаруженную видеозасаду.

Один мент прекратил делать вид, что пишет, другой опустил руки и уставился на машину, словно впервые ее увидел. Тут из тачки выскочила какая-то тетка и, размахивая шалью, с криком:

– Ну почему вы остановились? – Помчалась к Седайко Стюмчеку и легавым.

– Он камеру заметил. – Стал оправдываться злой мент.

– Ну, я же просила вас, чтобы все по-настоящему! – Возмущалась тетка.

– Так все как обычно и было: – Встрял добрый мент. – Задержание, личный досмотр, проверка документов…

– Вы хотите сказать, что ничего больше быть не должно?

Менты и Седайко Стюмчек посмотрели на тетку как на сумасшедшую.

– Дальше – в отделение. Обыск при понятых: – Стал расписывать добрый мент.

– Нам этого не надо! – Оборвала его сумасшедшая тетка и как-то не по хорошему посмотрела на Седайко Стюмчека. – Теперь нам нужен он. – И ее указующий перст впечатался в грудину наркомана.

– Конечно, забирайте. – Облегченно вздыхая, закивал злой мент так, что фуражка чуть не слетела с его стриженой головы. – Но, смотри! – Рыкнул он, обращаясь уже к Седайко Стюмчеку. – Что будет не так, если она – кивок на тетку – на тебя пожалуется: Ты пожалеешь, что на свет родился! Понял, гнида?!

– Да, понял, понял… – Сморщил нос Седайко Стюмчек и, получив вместе с паспортом прощальный, незаметный для сумасшедшей тетки тычок в ребра, пошел вслед за ней.

– Мы снимаем документальный фильм о наркоманах. Я – его режиссер. – Вещала тетка. – Мы снимаем их в естественной среде:

«Как львов в дикой природе:» – Подумал вслух Седайко Стюмчек.

«Скорее, как шакалов или гиен.» – Подумала вслух сумасшедшая режиссериха.

– …и они рассказывают на камеру историю своей жизни. Про то, как стали наркоманами, и как им в этой ипостаси живется. Понятно?

–Ага! – Кивнул Седайко Стюмчек. Ему нисколько не хотелось становиться звездой телеэкрана, но последнее обещание злого мента звучало впечатляюще и внушительно. – А сколько народа вы уже наснимали?

– Вообще-то ты первый. – Призналась тетка.

– И что, я просто так буду сидеть и рассказывать?

– Нет. Мой замысел серьезней. Ты во время рассказа будешь готовить свой наркотик и потом им колоться.

– Так мне ж не из чего: Я сейчас должен был на другую точку ехать.

– Стал жаловаться Седайко Стюмчек. – За…

– Этим? – И сумасшедшая режиссериха запросто достала из стоящей в машине ППСников сумки несколько пузырей сала.

В голове Седайко Стюмчека вихрем стали носиться мысли противоположных направленностей: «Съебаться. Проглумить. Наебать. Кинуть. Спиздить.»

Но и тетка оказалась не столь наивной. Видя, как заблестели глаза у Седайко Стюмчека, она тут же убрала фуфыри обратно и твердо сказала:

– Один – для съемок. Два потом тебе – если мне понравится то, что ты расскажешь.

За три халявных банки Седайко Стюмчек мог: Мог Седайко Стюмчек: Да он и сам не знал, что он мог за такое сделать! Все! Или почти все. За исключением одного – подставиться…

– А вы мне квадратик на глаза сделаете? – Спросил он с надеждой.

– Мы всю твою голову спецэффектом закроем. Будут видны только цветные квадратики.

– Тогда я согласен – снимайте! – Решился Седайко Стюмчек.

– Еще бы! – Хмыкнула сумасшедшая режиссериха.

Через минуту, сидя в ментовской тачке, зажатый между оператором и теткой, заветная сумка осталась прижата режиссерихой к дверце машины, и вывернуться так, чтобы выцепить из нее хоть что-нибудь не было ни малейней возможности, да и добрый мент сек за Седайко Стюмчеком в зеркальце посреди лобовухи, наркоман заметил, что за раковой шейкой в небольшом отдалении следует нехилых размеров фургон с надписью «Телевидение». Дело оказалось поставлено куда серьезнее, чем он полагал в начале.

Менты, даже не спрашивая, куда ехать, прирулили прямо к подъезду Седайко Стюмчека. Телефургон остановился впритык, и из него тотчас высыпали какие-то люди и принялись с лихорадочной поспешностью вытаскивать бухты черных кабелей, разматывать их, присоединять их один к другому:

– Сейчас снимаем, как герой подходит к двери подъезда и открывает ее. Три камеры. – Командовала сумасшедшая режиссериха. – Первая – стационар. Общий план. Вторая – идет вместе с героем. Третья – стационар – внутри подъезда. Осветители – приготовьтесь! Снимаем через пять минут.

И тут для Седайко Стюмчека начался настоящий дурдом. Три раза он открывал дверь подъезда, ибо в первый раз он плохо прошел, во второй – прошел хорошо, но ему навстречу вышел вдруг сосед. Четыре раза поднимался Седайко Стюмчек по лестнице. Когда он в третий раз неправильно открыл свою дверь, Седайко Стюмчик вспылал. Он развернулся к сумасшедшей режиссерше, медленно подошел к ней и процедил:

– Если вам это нравится, то издевайтесь над своими людьми как хотите. Я больше не могу. Сдавайте меня обратно ментам, делайте что хотите, но больше я не пошевелюсь!

– Что случилось? – Недоуменно спросила тетка. – Все ведь так хорошо и быстро идет!

– Быстро??? – Вспыхнул Седайко Стюмчек. – Я в квартиру уже битых полтора часа попасть не могу!

– Так это же кино! – Выщипанные брови сумасшедшей режиссерихи ползали то вверх, то вниз, то в произвольном направлении.

– А у меня – ломки. – Отрезал Седайко Стюмчек и сел на ступени. Он картинно закатил глаза и начал хрипеть.

Конечно никаких таких ломок у торчка не было, ему просто очень хотелось втрескаться. Да и менты, которым давно надоело это киношное шебуршение, свалили по своим делам, и теперь вряд ли кто-то смог бы разоблачить игру винтовика.

– Эй! Эй!.. – Тетка потрясла Седайко Стюмчека за вялую руку. Наркоман жалобно застонал. – Эй! Врача!

Один из осветителей, очевидно считающий, что он обладает фельдшерскими навыками, похлопал Седайко Стюмчека по щекам. От этих ударов голова наркота довольно ощутимо стукнулась об стену. Да и сами оплеухи заставили загореться ланиты Седайко Стюмчека, и так уже опаленные мощными софитами.

Наркот понял, что квалифицированной помощи ему не дождаться. А уж коли он будет ее дожидаться – то его, чего доброго, или измордуют или вообще убьют.

– Мне сварить надо… Срочно… – Прокашлял торчок.

– Хорошо, хорошо… – Закивала сумасшедшая режиссериха. – Вступительные сцены ты потом сможешь отработать?

– Потом – да: А сейчас мне втрескаться надо:

– Втрескаешься. Обязательно втрескаешься. Ну, поднимайся. Стоять можешь?

– Пока не встану – не узнаю. – сообщил Седайко Стюмчек и медленно, опираясь на руку садиста-осветителя, водрузился на ноги. Пошатался чуток, подержался за стену, за перила и, сопровождаемый множеством взглядов, вошел, наконец, к себе.

Следом валила толпа:

Седайко Стюмчек никогда не варил при таком стечении незнакомого народа. И вообще, любил он варить в одиночестве. А своих оголтелых винтовых приятелей вообще выгонял прочь из квартиры, пока все не будет готово.

Стараясь не обращать внимания на мужиков с камерами, которые постоянно вертелись вокруг него, Седайко Стюмчек быстро зажарил халявную банку, отбил порох, смешал его с компотом, который вернули менты и сел следить за реакцией.

Сумасшедшая режиссериха, видя такое дело, что ее герой сел недвижим и молчалив, решила вмешаться в процесс:

– Камеры стоп! Слушай, ты так и будешь сидеть? – Спросила она, обращаясь к Седайко Стюмчеку.

– Ага. – Не оборачиваясь, молвил Седайко Стюмчек. – Самая ответственная фаза!

– А ты можешь, пока она идет, что-то рассказать на камеру? Мы же договаривались.

Седайко Стюмчек прекрасно помнил об обещанных банках, но полагал, что вещать что-то он будет лишь после поставки. Прикинув, он решил, что на несколько минут он вполне может отвлечься, и отвернулся от реактора.

– Снимайте! – Согласился наркоман.

– Камеры – мотор! – Скомандовала сумасшедшая режиссериха.

– Случилось это тогда, когда я еще не был Седайко Стюмчеком. – Начал Седайко Стюмчек, глядя на то, как ходят туда-сюда лепестки диафрагмы за толстой линзой объектива. – Лет шесть или семь назад.

Я тогда только жрал синьку и ни о каких наркотиках и знать не знал. И был у меня приятель. Звали его Семарь-Здрахарь. Я, так, подозревал, что он потребляет не только портвейн, водку и пиво, но и еще что-то такое. Но уверенности особой в этом не было. Ну, мало ли, может, человек по жизни такой: Странный.

И вот однажды: Нажрались мы с ним до поросячьего визга. Как белочку не схватили – не знаю. Но выжрали столько: Я сейчас вспоминаю: Ну, не способны двое пацанов, а нам тогда лет по двадцать было, только из армии вернулись, выжрать такое количество водяры.

Ну, да суть не в этом. Сидим мы у Семаря-Здрахаря. Я лыка не вяжу. Он – еще немного соображает. Но я, хоть и как собака, сказать не могу, но все понимаю… Или не понимаю, но помню…

И тут звонок в дверь. Привалили телки. Я им налить порываюсь, а они носы воротят, и к Семарю-Здрахарю. И тихонько так начали с ним о чем-то тереть.

«Есть все, – говорят – свари только.»

«На хуй!..»

– Ой, чего это я? – Испугался Седайко Стюмчек. – Я спросить забыл: матюгаться-то можно или как?

– Можно, можно: – Успокоила наркомана сумасшедшая режиссериха. – Говори как хочешь.

– «На хуй!» – Повторил Седайко Стюмчек слова Семаря-Здрахаря, и продолжил,

– говорит Семарь-Здрахарь и на меня кивает. И шепчет девкам что-то.

Я силюсь понять, ни хуя не понимаю. И тут телки эти меня хватают и куда-то ведут.

Я думаю: «Во, ништяк, поебусь!». Но не случилось. Или случилось, да я забыл уж: Ну, да не важно. Важно то, что пихают они меня в тачку и везут куда-то. А я до тачки еще держался. А внутри меня так разморило, что я считай в конец вырубился.

Очухиваюсь от того, что мне кто-то водой в грызло брызжет. Я глаза продираю – телки. Одетые.

«Раздевайсь! – Приказываю я им. – Йябацца будим бес трусоф!»

А они не реагируют:

«Ты когда винт варить будешь?»

«Винт? – Спрашиваю. – Какой такой винт?»

«Не прикидывайся. Нам Семарь-Здрахарь сказал, что ты лучший в городе варщик винта!»

«Хорошо. – Соглашаюсь. – Лучший так лучший. Мне вообще все равно, что варить, винты, гвозди!..»

«Нам гвозди не надо. Ты нам винт свари.»

«Запросто!» – говорю.

«Все что надо – на кухне. Будет готово – скажешь.»

«Добазарились!»

Кое-как проковылял я на кухню. Нашел самую большую кастрюлю. Налил в нее воды. Газ на плите зажег и бросил в нее свой винт.

Какой? Да я вместо кастета, район-то у нас шпанистый, таскал в кармане огромный, такой, ржавый винт. Чтоб отмахаться, ежели что…

Вода еще не закипела, а я опять срубился. И, видно, времени-то много прошло. Чувствую – тормошат меня эти девки.

«Ну, где винт?» – Спрашивают.

«Вон, – говорю, – в кастрюле!»

Они в кастрюлю заглянули. Увидели, что там винт варится… Железный… Схватили они эту кастрюлю…

Как я от кипятка увернулся – до сих пор не знаю.

Таким, вот, было мое первое знакомство с варкой винта.

А уж потом, когда я очухался, и пошел Семарю-Здрахарю хлебало чистить за такую подставу, он и сам навстречу идет. И, с понтом, не при делах.

«Что случилось? – участливо, так, падла, спрашивает. – Или девушки тебя не удовлетворили?»

Я ему сначала сказал все, что думаю о нем, его родне, о его знакомых и, в частности об этих ёбнутых телках. Потом рассказал, что случилось. Как сварил я этим девкам винт, а им он почему-то не понравился.

Семарь-Здрахарь едва не проблевался от хохота. Ну а я момент улучил, схватил его за вольсья, голову задрал, финарь к кадыку приставил и требую:

«Отвечай, гондон дырявый, что за подставу ты мне устроил?»

«Успокойся. – Захрипел Семарь-Здрахарь. – Хочешь попробовать, что за винт ты должен был сварить?»

«Давай!» – Говорю.

«Так убери заточку! – требует теперь Семарь-Здрахарь. – Как я тебе с ней у горла покажу?»

Я отпустил его, но финарь не убираю. И тут достает Семарь-Здрахарь из кармана шприц. А в нем жидкость какая-то.

Я уколов с детства боюсь. Но тут отступать уж некуда. Сам согласился отведать.

И втрескал меня Семарь-Здрахарь в парадняке тех самых девиц.

И так состоялось мое второе знакомство с вареным винтом. Ну, а с тех пор мы с ним такими друзьями стали…

Ну, собственно, почти вся история. Седайко Стюмчек сварил себе винта, втрескался. Отработал на таске все, что от него потребовала сумасшедшая режиссериха. Получил свои две банки и устроил небольшой марафон.

А фильм так и не вышел. Кто-то на телевидении просмотрел отснятый материал

– и запретил. Как пропаганду наркомании.

Но Седайко Стюмчек до сих пор рассказывает всем, как он выдал доверчивой тетке из говорящего ящика старую винтовую легенду за историю, которая с ним, якобы произошла. И как он на этом нагрелся.

 


Дата добавления: 2015-08-03; просмотров: 110 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Наркоманы-пидорасы | Мир без глюков | Битлы в дизеле | Евангелие от Семаря-Здрахаря | Ведро эхпедрина | Крейзи герл | СЕКСУАЛЬНАЯ ЛОВУШКА ДЛЯ МЕНТОВ. | Стремопатия | На костылях | Беседа с трубами (разговор с веняками) |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Карточки| Полет мульки в окно

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.016 сек.)