|
Читайте также: |
«Странная вещь — это взаимодействие людей на книгу и книги на людей. Книга берет весь склад из того общества, в котором возникает, обобщает его, делает более наглядным и резким и вслед за тем бывает обойдена реальностью. Оригиналы делают шаржу (шарж — комическое, карикатурное изображение человека с преувеличением каких-то его внешних черт) своих резко оттененных портретов, и действительные лица вживаются в литературные тени», — писал А.И.Герцен.
Это размышление Герцена в статье «Еще раз Базаров» (1868) завершается конкретным примером: «Русские молодые люди, приезжавшие после 1862 (за границу, в Лондон, где в эмиграции жил Герцен. — И. С.), почти все были из "Что делать?" с прибавлением нескольких базаровских черт».
Тургенев утверждал: «...В основание главной фигуры, Базарова, легла одна поразившая меня личность молодого провинциального врача. (Он умер незадолго до 1860 года.)». В разные годы прототипом Базарова считали другого провинциального врача — В. Якушкина, а также Добролюбова, даже Льва Толстого.
Но созданный Тургеневым герой «отменил» прототипы, потому что сам стал образцом.
В роль Базарова в юности вживались многие: критик Д. И. Писарев, написавший о романе замечательную статью, физиолог И.М.Сеченов, врач и писатель А. П.Чехов. «Относитесь к базаровщине как угодно — это ваше дело; а остановить — не остановите; это та же холера», — пугал современников Д.И.Писарев.
Такие заразительные свойства объяснялись общей установкой тургеневского творчества и жанровыми особенностями его главных романов.
Тургенев, ссылаясь на Шекспира, утверждал, что задача художника — изобразить «образ и давление времени», или, как говорил А. Григорьев, «веянья» эпохи: «Точно и сильно воспроизвести истину, реальность жизни — есть высочайшее счастье для литератора, даже если эта истина не совпадает с его собственными представлениями», — конкретизировал он свою позицию в статье «По поводу "Отцов и детей"» (1869).
Истина, реальность жизти была девизом всех русских писателей-реалистов, современников Тургенева. Но в ее постижении они шли разными путями.
Гончарова и Толстого привлекает вечный человек: глубинные, стабильные свойства его натуры, его природа и темперамент. Достоевского интересует человек идеологический: его герои, даже второстепенные, обычно оригинально философичны.
Тургенев всегда пытался поймать и понять человека исторического, увидеть в своих персонажах движение времени, отпечаток истории.
Поэтому действие его романов обычно точно датировано, имеет рассчитанные календарь и хронологию. У критиков Тургенев имел репутацию «ловца моментов».
Л. В. Пумпянский определил жанр тургеневского романа как культурно-героический роман. Его задачей становится изображение персонажа, в наибольшей степени отвечающего потребностям времени (поэтому роман — героический). А сам этот герой понимается как продукт развития русской жизни и культуры (поэтому он — культурный).
Лермонтовская формула герои нашего времени хорошо описывает особенности и тургеневского романа.
Герой времени, естественно, становится главным, центральным персонажем в тургеневском романе. Остальные персонажи, часто даже не знакомые друг с другом, вступая с главным героем в разные отношения — бытовые, любовные, идеологические, с разных сторон освещают и объясняют его.
Композиционная структура тургеневского романа (и в этом Тургенев тоже похож на Лермонтова) напоминает Солнечную систему. Главный герой постоянно находится в центре, в художественном фокусе, а вокруг него на разных орбитах вращаются другие планеты-персонажи.
Первым тургеневским героем времени был Рудин («Рудин», 1855). Мечтатель, идеалист, острослов и салонный спорщик (потомок Чацкого), Рудин в кульминации романа пасует перед влюбленной в него девушкой. «Что делать?» — спрашивает его Наталья Ласунская. «Разумеется, покориться», — сразу же отвечает Рудин. В эпилоге герой героически-бессмысленно гибнет на парижской баррикаде во время революции 1848 года (этот эпизод Тургенев дописал позднее).
В следующем романе — «Дворянское гнездо» (1858) на родину возвращается еще один скиталец, Федор Лаврецкий, мечтающий не бороться, а отдохнуть — от жизни с эгоистичной, властной и неверной женой. Герой находит новую любовь. Но рушится даже его скромная мечта жить с любимой девушкой, «пахать землю и стараться как можно лучше ее пахать» (гл. 33). Жена снова появляется как судьба-немезида. Влюбленная в Лаврецкого Лиза Калитина уходит в монастырь, а одинокий герой в финале романа благословляет из своей старости новую жизнь.
«Играйте, веселитесь, растите, молодые силы, — думал он, и не было горечи в его думах, — жизнь у вас впереди, и вам легче будет жить: вам не придется, как нам, отыскивать свою дорогу, бороться, падать и вставать среди мрака; мы хлопотали о том, как бы уцелеть — и сколько из нас не уцелело! — а вам надобно дело делать, работать, и благословение нашего брата, старика, будет с вами. А мне, после сегодняшнего дня, после этих ощущений, остается отдать вам последний поклон — и, хотя с печалью, но без зависти, безо всяких темных чувств, сказать, в виду конца, в виду ожидающего бога: "Здравствуй, одинокая старость! Догорай, бесполезная жизнь!"» (эпилог).
В «Накануне» (1859) на смену русскому скитальцу Рудину приходит болгарский беглец и революционер Инсаров. Он борется за освобождение родины в России, покоряет сердце очередной тургеневской девушки, Елены Стаховой, и тоже гибнет от случайной болезни, возвращаясь на родину. Елена в одиночестве отправляется продолжать его борьбу и бесследно исчезает в Болгарии.
«Нам нужны русские Инсаровы», — требовал Добролюбов в статье «Когда же придет настоящий день?».
В свой час на горизонте появился загадочный провинциальный врач, в личности которого забрезжили контуры нового героя времени.
Дата добавления: 2015-08-05; просмотров: 602 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Материальный баланс производства | | | Герой времени: нигилист как философ |