Можно ли было не допустить втоpой мировой войны?

(Интеpвью французского военного историка полковника Пьера Ле Гуайэ,

автора книги "Мюнхен", опубликованное в Париже в 1988 г.)

Я утверждаю: если сложить численность наземных и воздушных войск, которые Франция, Англия и Чехословакия могли выставить в сентябре 1938 года, обнаруживаешь, что они ни в чем не уступали армии рейха. И я уже не говорю о военно-морском флоте - здесь превосходство французско-британской стороны было подавляющим - и о советских вооруженных силах, которые тогда, наверно, выступили бы на нашей стороне. По технике немцы никак не превосходили союзников.

А если говорить о танках, просто укажу, что те из них, которые наводили ужас на всю Европу в 1939-1940 годах, были в своем большинстве чехословацкими или же произведенными с использованием специальных чешских сталей на чешских заводах, которые мы "под ключ" вручили Гитлеру!

Когда говорят о германских вооруженных силах, всегда проявляется склонность судить о них по тем войскам, которые раздавили Польшу в 28- дневном блицкриге и которые меньше чем за два месяца нанесли поражение Франции. Hо эти войска абсолютно несравнимы с немецкой армией образца 1938 года! C 1938 по 1939 год германская авиация ушла далеко вперед. И немецкие танки в 1938 году были в своем большинстве легкими, весьма уязвимыми: нашему противотанковому оружию не было бы большого труда остановить их.

По данным Второго бюро разведки штаба военно-воздушных сил Франции, Германия располагала на 1 сентября 1938 г. 7174 военными самолетами. В действительности публикуемые в моей книге подсчеты неопровержимо доказывают, что их было 3454 и ни одним больше. А вот что могли выставить союзники против этих 3454 самолетов: Франция- 1271 самолет, Великобритания- 1550, Чехословакия- 1300. Всего- более четырех тысяч самолетов. И не забудем Советский Союз, который только в европейской части располагал сам по себе большим числом самолетов, нежели рейх, 3750. И речь идет о машинах, значительное число которых было более чем достойного качественного уровня.

Немцы продемонстрировали дьявольскую ловкость. Они повели тогда настоящую войну оболванивания французской разведки, военных атташе, послов. Так, маршал Геринг никогда не упускал возможности воспеть хвалу возрождению германской авиации.

Его заместитель генерал Боденшатц всегда был безмерно любезен с французским военным атташе капитаном Стелэном. И Стелэн стал в конце концов принимать за чистую монету все, что ему доверительно рассказывал Боденшатц. А ведь такая доверительность должна была бы, напротив, насторожить. Немцы организовали посещения заводов, приглашали иностранных военных атташе на различные показы техники, где демонстрировали достижения, на которые способны их бомбардировщики и истребители.

Впрочем, не одни французы и англичане попались на эту удочку. В то время Берлин посетил знаменитый американец полковник Линдберг. И что же- в своем отчете он точно так же преувеличивает германский военно-воздушный потенциал. Он приводит оценку, согласно которой немцы выпускали 700 самолетов в месяц. В действительности германские заводы были способны произвести максимум 450 машин.

Чехословакия, в случае, конечно, если ей обеспечена поддержка союзников, вполне способна выдержать первый удар. Она не безоружна, как была Австрия в момент аншлюса. Она не захвачена врасплох, как это случилось с Польшей в 1939 г. Внезапность нападения- один из ключевых факторов всякой молниеносной победы. Однако в конце сентября 1938 г. этого фактора не было. Чехословакия позаботилась мобилизовать свои силы. Ее 35 дивизий занимают прочные позиции, многие из которых укреплены по образцу нашей линии Мажино. Она располагает танками и артиллерией превосходного качества. И ее авиация не преминет нанести серьезный ущерб германским войскам. Не говоря уже о многочисленных жизненно важных для экономики рейха химических заводах, которые расположены совсем близко к чехословацкой границе и, таким образом, могут подвергнуться опустошительным бомбардировкам!

У немецкого генерального штаба на этот счет иллюзий нет. Так, генерал Боденшатц считал, что, если Чехословакия решит оказать сопротивление, она может нанести германским силам потери, достигающие 60 %.

Французские ответственные деятели убеждены, что немцы мокрого места не оставят от нее. В сентябре 1938 года Гитлер стянул большую часть своей армии к границам Чехословакии, оставив на других границах лишь тонкую завесу. Если же союзники решат наступать на Западном фронте, не подлежит сомнению, что им не составит никакого труда прорвать слишком растянутую оборону. Другими словами, Гитлер решился на отчаянный блеф, как в покере, поставив на то, что союзники не вмешаются. И он выиграл!

В сущности, укрепления на Западе, "Западная стена", как ее называла немецкая пропаганда, были всего-навсего миражем. Речь в данном случае идет не о стопроцентной уверенности, но все-таки о вполне серьезной возможности, поскольку немецкие генералы готовили тогда путч с целью свержения Гитлера. По мере того как распространялись слухи о вой не, моральное состояние населения Германии становилось все более уязвимым. Люди брали на себя смелость заявлять, если верить сообщению Второго бюро: "Нами правит сумасшедший". По некоторым сведениям, при отправлении поездов с призывниками случались демонстрации, а в одном случае около 60 молодых людей легли на рельсы перед локомотивом.

Говорили, что Советский Союз сталкивается с большими экономическими и политическими трудностями. Более того, французский генеральный штаб весьма сомневался в наступательных возможностях Красной Армии; по его мнению, она была подготовлена лишь к оборонительной войне. Короче говоря, Советский Союз виделся союзником, на которого не очень приходилось рассчитывать.

А тем не менее Чехословакия имела тогда для Советского Союза исключительное стратегическое значение. По мере того, как развертывался кризис 1938 г., Советский Союз не переставал подтверждать, что выполнит свои обязательства в отношении Чехословакии, если Франция, со своей стороны, поступит так же; кстати, это условие было зафиксировано в советско-чехословацком договоре.

И Франко отлично знает, что, если между Францией и Германией разразится война, его республиканские противники, не колеблясь, объявят войну Германии, чтобы вынудить Францию выступить на их стороне. Тогда Франция не преминет послать войска в Барселону, остающуюся еще в руках республиканцев.

Франко торжественно заявит, что в случае военного конфликта в Европе он будет соблюдать самый строгий нейтралитет. Что же касается Италии Муссолини, ситуация, признаюсь, представляется гораздо более сложной. Италия не хочет полного успеха Гитлера.

27 сентября Муссолини осуществляет ряд мер военного характера: воз вращение в части отпускников, усиление режима перекрытия границ, организация противовоздушной обороны, концентрация транспортного флота. Но этим мерам не хватает определенности. А, может быть, Муссолини думает о том, чтобы остаться пока на нейтральных позициях и посмотреть, какой оборот примут события? B конечном счете ведь именно это он и сделал в 1939 г...

Не только мы не сказали "нет" Гитлеру, но и поехали в Мюнхен, где капитулировали по всем пунктам.

Кроме того, "идеологические проблемы часто затмевали собою стратегические императивы". Он, конечно, намекал на противоречивые страсти, которые кипели во Франции, как, впрочем, и в Великобритании вокруг идеологии нацизма и в особенности вокруг коммунистической идеологии, которую олицетворял Советский Союз.

Воевать или не воевать из-за Чехословакии? Французское общественное мнение было глубоко разделено на этот счет. Лишь коммунисты были все целиком за то чтобы вмешаться.

Высшие руководители Германии сумели несколькими стекающимися к одному адресанту каналами передать руководству Великобритании следующее послание: "Мы убеждены: если союзники торжественно заявят, что они готовы использовать силу, чтобы помешать Гитлеру захватить Чехословакию, фюрер откажется от своего замысла. Поэтому мы умоляем Великобританию и Францию недвусмысленно объявить свою позицию, причем как можно скорее, так как вторжение в Чехословакию назначено на 28 сентября. Кроме того, союзники должны знать, что, если в самом невероятном случае Гитлер все-таки решится привести в исполнение свой план, мы готовы помешать ему всеми средствами и отстранить его от власти!"

Оно должно было бы до основания потрясти пацифизм Чемберлена. И что же, Вы думаете, он сделал? Ровным счетом ничего. Он не только не принял во внимание призыв немецких генералов, но даже слова не проронил об этом руководству Франции. Возможность, которую союзники упустили в Мюнхене, больше не представится. С этого момента уже ничто не могло поставить преграду замыслам Гитлера.

Огонек. 1988.

Дата добавления: 2015-08-05