Глава двадцать вторая

Уже близится вечер, когда Родомобиль подъезжает к дому. Солнце вяло ползет сквозь облака, в воздухе – запах нагретой мокрой травы. Я провела на Рождении весь день; часов не наблюдаешь. Кора сегодня займется покупками, я освобождена от всех обязанностей. Я поднимаюсь по лестнице, тяжело переношу ноги со ступеньки на ступеньку, цепляюсь за перила. Я будто много дней не спала, бежала со всех ног – в груди больно; мышцы сводит, будто у них закончился сахар. В кои-то веки я благодарна за одиночество.

Я лежу на постели. Хочется отдохнуть, поспать, но я слишком устала и взбудоражена, глаза не закрываются. Я смотрю в потолок, изучаю листву в венке. Сегодня он напоминает мне шляпу, шляпы с широкими полями, женщины носили такие когда-то в былые времена: шляпы – точно громадные нимбы, разукрашенные фруктами, цветами, перьями экзотических птиц; шляпа как идея рая, что отвердевшей мыслью плывет прямо над головой.

Через минуту венок расцветится и начнутся видения. Вот до чего я устала – как будто ехали всю ночь до зари, по причине, о которой я сейчас думать не стану, не давали друг другу заснуть, рассказывали байки и рулили по очереди, и когда уже лезет солнце, боковым зрением что-то начинаешь различать – лиловых зверей в придорожных кустах, расплывчатые контуры людей, что исчезают, одна глянешь на них в упор.

Я устала, я не могу продолжать историю. Я так устала, что не могу думать, где я вообще. Вот вам другая история, получше. История о том, что стало с Мойрой.

Что-то я знаю сама, что-то слышала от Альмы, а та слышала от Долорес, а та от Джанин. Джанин это слышала от Тетки Лидии. Даже в таких местах, даже при таких обстоятельствах бывают союзники. На это можно рассчитывать: всегда будут союзники, те или иные.

Тетка Лидия вызвала Джанин в кабинет.

Благословен плод, Джанин, сказала, должно быть, Тетка Лидия, не поднимая глаз от стола, за которым что-то писала. Для всякого правила найдется исключение – и на это можно рассчитывать. Теткам позволено читать и писать.

Да разверзнет Господь, наверняка ответила Джанин – бесстрастно, прозрачным голосом, голосом сырого яичного белка.

Мне кажется, я могу тебе доверять, Джанин, сказала Тетка Лидия, наконец оторвав взгляд от страницы и пригвоздив Джанин этим своим взглядом сквозь очки, взглядом, что умудрялся одновременно угрожать и умолять. Помоги мне, говорил этот взгляд, мы тут вместе застряли. Ты надежная девочка, продолжала Тетка Лидия, не то что некоторые.

Она думала, Джанинино покаяние и нытье что-то значило, думала, что Джанин сломалась, что Джанин стала истинно правоверной. Но Джанин к тому времени была как щенок, которого слишком многие слишком часто и необъяснимо пинали: ради секунды одобрения опрокинется кверху брюхом перед кем угодно и скажет что угодно.

Поэтому Джанин, вероятно, сказала: Надеюсь, тетя Лидия. Надеюсь, я теперь достойна вашего доверия. Или что-нибудь в этом духе.

Джанин, сказала Тетка Лидия, случилось ужасное.

Джанин уставилась в пол. Что бы ни случилось, она знала: ее не обвинят, она безвинна. С другой стороны, она и в прошлом была безвинна – а толку? Поэтому она все равно чувствовала, что виновата и ее вот-вот накажут.

Ты что-нибудь знаешь, Джанин? ласково спросила Тетка Лидия.

Нет, Тетя Лидия, ответила Джанин. Она знала, сейчас надо поднять глаза, посмотреть Тетке Лидии в лицо. Через секунду Джанин это удалось.

Потому что, если ты знаешь, я буду весьма в тебе разочарована, сказала Тетка Лидия.

Бог мне свидетель, сказала Джанин якобы с жаром.

Тетка Лидия позволила себе очередную паузу. Покрутила авторучку. Мойры с нами больше нет, наконец сказала Тетка Лидия.

Ох, сказала Джанин. Ее это не колыхало. Мойра же ей не подруга. Она умерла? помолчав, спросила Джанин.

И тогда Тетка Лидия рассказала ей историю. Мойра на Упражнениях отпросилась в туалет. Вышла. У туалета дежурила Тетка Элизабет. Она стояла снаружи у дверей, как обычно; Мойра вошла. Через минуту Мойра позвала Тетку Элизабет: унитаз засорился, не могла бы Тетка Элизабет войти и прочистить? Это правда, унитазы иногда засорялись. Чтобы такое с унитазами приключалось, неизвестные лица совали в них рулоны туалетной бумаги. Тетки изобретали универсальный метод предотвращения подобных инцидентов, но бюджет был скуден, и пока приходилось работать с тем, что есть, а способа запирать туалетную бумагу они не придумали. Может, имело смысл держать ее снаружи на столе и выдавать по листку или по несколько листков каждой, кто заходит. Но это потом. Нужно время, чтобы все утряслось.

Не заподозрив дурного, Тетка Элизабет вошла в туалет. Довольно глупый поступок, должна была признать Тетка Лидия. С другой стороны, Тетка Элизабет и прежде несколько раз заходила прочистить унитазы без никаких казусов.

Мойра не соврала: по полу текла вода с ошметками фекалий. Весьма неприятно, и Тетка Элизабет разозлилась. Мойра почтительно отодвинулась, а Тетка Элизабет поспешила в кабинку, которую указала Мойра, и склонилась над бачком. Она хотела поднять фаянсовую крышку, поправить внутри затычку и грушу. Она обеими руками взялась за крышку, и тут что-то твердое, острое и, очевидно, металлическое ткнулось ей в спину под ребра. Не двигайся, сказала Мойра, или я воткну – я знаю куда, прямо в легкое войдет.

Потом выяснилось, что она разобрала один бачок и вынула длинный острый рычаг – железяку, которая одним концом приделана к ручке, а другим к цепи. Это просто, если знать как, а у Мойры с механикой все было тип-топ, она по мелочи сама чинила машину. Вскоре после этого крышки на бачках стали приматывать цепями, и когда унитаз засорялся, открывали его целую вечность. Так у нас произошло несколько потопов.

Тетка Элизабет не видела, что тычется ей в спину, сказала Тетка Лидия. Она храбрая женщина…

О да, сказала Джанин.

… но не безрассудная, договорила Тетка Лидия, слегка поморщившись. Джанинин чрезмерный восторг порой граничил с противлением. Тетка Элизабет сделала, как велела Мойра, продолжала Тетка Лидия. Мойра забрала ее электробич и свисток, приказала Тетке Элизабет отстегнуть их с ремня. А затем погнала Тетку Элизабет по лестнице в подвал. Они были на втором этаже, не на третьем, – всего два лестничных пролета. У всех классов занятия, в коридорах ни души. Они видели другую Тетку, но та была в дальнем конце коридора и на них не смотрела. Тетка Элизабет могла закричать, но понимала, что Мойра не шутки шутит; у Мойры дурная репутация.

О да, сказала Джанин.

Мойра отвела Тетку Элизабет по проходу в раздевалке, мимо двери в спортзал и в котельную. Велела Тетке Элизабет снять с себя все…

Ох-х, тихонько сказала Джанин, будто возмутившись таким святотатством.

…и Мойра тоже сняла с себя все, надела вещи Тетки Элизабет, которые были ей чуточку великоваты, но почти подошли. Мойра над Теткой Элизабет особо не издевалась, разрешила ей надеть собственное красное платье. Вуаль она разодрала на полосы и ими привязала Тетку Элизабет за печкой. Запихала кусок ткани ей в рот и тоже стянула полоской. Одним концом полосы стянула Тетке Элизабет шею, другим ноги сзади. Хитрая и опасная особа, сказала Тетка Лидия.

Джанин сказала: Можно сесть? Как будто силы ее на этом иссякли. Ей наконец-то есть что обменять, хотя бы символически.

Да, Джанин, сказала Тетка Лидия, удивившись, но понимая, что теперь отказать нельзя. Она просила у Джанин внимания, просила содействия. Она указала на стул в углу. Джанин подтащила стул ближе.

Я, знаете ли, могла бы вас кокнуть, сказала Мойра, надежно упаковав Тетку Элизабет за печкой, подальше с глаз. Я бы могла вас покалечить так, что вас бы всю жизнь крючило. Я могла бы двинуть вас этой штукой по голове или ткнуть в глаз. Просто не забудьте, что я ничего такого не сделала, если до этого дойдет.

Этого Тетка Лидия не цитировала Джанин, но, я думаю, Мойра должна была сказать что-то в этом роде. Так или иначе, она не убила и не изуродовала Тетку Элизабет, которая вернулась в Центр пару-тройку дней спустя, оклемавшись после семи часов за печкой и, надо думать, после допроса – ибо возможность сговора, естественно, не исключалась ни Тетками, ни кем другим.

Решительно глядя перед собой, Мойра вздернула подбородок. Расправила плечи, подтянулась и поджала губы. Мы обычно держались не так. Мы ходили повесив головы, глядя на собственные руки или в землю. Мойра мало походила на Тетку Элизабет, даже с коричневым платом на голове, но ее закаменелой осанки, видимо, хватило, чтобы облапошить дежурных Ангелов, которые никогда не разглядывали нас пристально, даже – и, наверное, в особенности – Теток; ибо Мойра прошествовала прямиком через парадную дверь с видом человека, который знает, куда идет; ей отсалютовали, она предъявила пропуск Тетки Элизабет, который Ангелы не удосужились проверить, ибо кто посмеет так оскорбить Тетку? И исчезла.

Ох-х, сказала Джанин. Кто знает, что было у нее на уме? Может, ей хотелось кричать «ура». Если так, она хорошо это скрывала.

Итак, Джанин, сказала Тетка Лидия. Вот чего я хочу от тебя.

Джанин распахнула глаза и изобразила невинность и внимание.

Я хочу, чтобы ты держала ушки на макушке. Возможно, тут не обошлось без остальных.

Да, Тетя Лидия, сказала Джанин.

Приходи и рассказывай мне, хорошо, милая? Если что-нибудь услышишь.

Да, Тетя Лидия, сказала Джанин. Она знала: больше не придется вставать на колени перед всем классом и слушать, как мы кричим, что это ее вина. Пока этим займется кто-нибудь другой. Она временно спасена.

Совершенно не важно, что Джанин пересказала этот разговор Долорес. Это не означало, что Джанин не станет свидетельствовать против нас, против любой из нас, если представится случай. Мы это понимали. К тому времени мы обращались с ней, как с безногим, что продает карандаши на углу. Избегали ее, как могли, были заботливы, когда избежать не удавалось. Она была угрозой, мы это понимали.

Наверное, Долорес похлопала ее по спине – дескать, молодец Джанин, что рассказала. Где состоялся этот обмен? В спортзале, когда мы готовились ко сну. Долорес спала рядом с Джанин.

В ту ночь мы передавали эту историю друг другу в полутьме – еле слышно, с койки на койку.

Мойра – где-то там. На свободе или мертва. Что она будет делать? Мысль о том, что она будет делать, распухала, пока не заполнила собою весь зал. В любой момент – сокрушительный взрыв, стекла сыплются внутрь, распахиваются двери… У Мойры ныне есть власть, ее выпустили, она выпуталась. Она теперь распутна.

По-моему, нас это пугало.

Мойра была как лифт без стенок. У нас от нее кружилась голова. Мы уже теряли вкус к свободе, уже ценили безопасность в этих стенах. В верхних слоях атмосферы ты развалишься, испаришься, никакое давление тебя не удержит.

И все же мы фантазировали о Мойре. Мы обнимали ее, она тайком была с нами, будто смешок; она была как лапа под коркой повседневности. В свете Мойры Тетки какались абсурднее и не такими зловещими. Их могущество с изъяном. Их можно скручивать в туалетах. Отвага – вот что нам нравилось.

Мы ждали, что в любую минуту ее приволокут назад, как прежде. Мы представить не могли, что с нею сделают на сей раз. Что бы ни сделали, это будет чудовищно.

Но ничего не произошло. Мойра не появилась. До сих пор.

Дата добавления: 2015-08-05