Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Продолжение

Читайте также:
  1. II. Продолжение главы об экю, превратившемся в сухой лист
  2. V. Продолжение главы о Клоде Фролло
  3. VI. Продолжение рассказа о ключе от Красных врат
  4. XV. ГЛАВА, ЯВЛЯЮЩАЯСЯ ЛИШЬ ПРОДОЛЖЕНИЕМ ПРЕДЫДУЩЕЙ
  5. Быть продолжением сердечного огня
  6. Глава 3. Продолжение царского рода
  7. ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ПРОДОЛЖЕНИЕ РАССКАЗА ИВАНА БОЛДИНА, ДЕВЯТИ ЛЕТ

Как же я ненавижу больницы.

В тот день, придя к Саньке, я чувствовал себя совершенно беспомощным.

Медсестра покачала головой с отравленными гидроперитом кудряшками и поджала тонкие, бескровные губы.

С цветами нельзя, – наморщила она уныло-длинный нос. – Мне очень жаль, но с цветами никак нельзя.

Я внимательно посмотрел сначала на нее, потом на букет.

Но ведь это всего лишь цветы.

Сожалею, – повторила медсестра. – Но для меня это в первую очередь переносчики инфекции. Подождите, я принесу вазу, и мы оставим их здесь, – и схватив цветы, она бросилась куда-то по коридору.

Рядом со мной открылась дверь. Я вскинул глаза на санитара, катившего инвалидное кресло-каталку. В кресле сидел, весь скрючившись, мужчина моего возраста. Он смотрел по сторонам и ничего не видел, его взгляд уходил в пустоту. Больной был опутан тонюсенькими проводками, обвившимися вокруг его тела щупальцами техногенного спрута.

Вы родственник этой девушки?

Я вздрогнул. Рядом со мной стояла медсестра с убитыми гидроперитом волосами и смотрела с уничижительным пренебрежением. Я даже не слышал, как она вернулась.

Нет… скорее, друг.

Вы можете навестить ее в среду или в пятницу.

Но послушайте…

Да, да, да, – хмыкнула милая представительница класса белых халатов и нетерпеливо взмахнула рукой. – На полчаса я вас пущу, но не дольше. В виде исключения. Идемте, – и мы пошли по одинокому, отвратительно зимнему коридору. – Вы случаем не простужены? – мимоходом уточнила медсестра. – Горло не болит?

– Н-нет.

Медсестра замерла на мгновение, оглядела меня с ног до головы, словно надеялась, что случайный чих или кашель выдаст меня с головой.

Ладно, – проворчала она, наконец, и дернула на себя дверь. – Иначе я бы вас и не пустила.

Честно говоря, я страшно боялся заходить в палату №14. Что я увижу здесь? Отмеченную печатью болезни юную женщину, которая дорога мне, или изуродованного раком и химиотерапией человека-монстра?

Кожа Саньки была белее снега.

Она спала и не слышала, как я вошел. Ее глаза тонули в озерах черных кругов, нос неестественно заострился. Я с силой подавил полустон-полувсхлип, прекрасно понимая, что все это означает. Тонкая, светло-голубая хлопчатобумажная косынка, покрывавшая голову Саньки, сбилась в сторону, обнажая ее голову, на которой больше не росли непокорные волосы.

Я не знаю, сколько просидел у кровати Саньки. Законы времени в этой палате уже не имели никакой юридической силы. Я просто сидел, держа Александру за руку, и смотрел, впитывал в себя то, как она спит.

Где-то очень далеко от нас осторожно открылась дверь, и знакомая медсестра просунула в щель голову. Она ничего не сказала, только постучала по циферблату китайских роллексов.

И я ушел.

Я ненавижу больницы…

 

Савельев устало оглядел операционную древней как мир Мерое.

…Чудеса начались с наркоза. Два жреца-лекаря – наверное, это были ассистенты, поскольку их причудливые головные уборы были прошиты не золотыми нитями, а серебряными, – переложили больную на широкий стол и привязали ее запястья и щиколотки кожаными ремнями к столу. Потом маленькая медсестричка подкатила некое подобие тележки с инструментами… Тележка была из пластин слоновой кости, на ней лежали несколько чашечек из золота и блестящие, добела отполированные зажимы и железные скальпели. Медсестра с любопытством глянула на постороннего, враждебно блеснула глазами и отвернулась.

Домбоно погрузил руки в одну из золотых чаш, за ним подошли и другие врачи.

«Ну, хотя бы руки они мыть умеют», – подумал Савельев и передернул плечами.

– Что это? – спросил он, указывая на большую золотую чашу.

– Сок чистоты! – гордо отозвался Домбоно. – Он делается из корешков особых трав, что растут в тени. Мы их потом собираем и выжимаем из корешков сок.

– Вы что, всерьез собрались удалять желчный пузырь? С помощью этих самых железяк?

– Что такое желчный пузырь? – Домбоно положил руку на тело больной.

«Господи, – пронеслось в голове у Савельева испуганным тайфуном. – Он хочет резать ее по-живому, без наркоза! Но это же сущее убийство! Нельзя, нельзя допустить этого! Я просто обязан вмешаться. Там, на столе, лежит человек, я не допущу, чтобы женщину забили у меня на глазах…»

Он сделал шаг к операционному столу и рывком оттащил Домбоно от тела молодой женщины. Врачи замерли. Чужеземец осмелился прикоснуться к верховному жрецу! Они молча окружили Павла со всех сторон в ожидании единственно верного в данной ситуации приказа: убить.

Домбоно сверкнул глазами. Ненависть, полыхавшая в его взгляде, была просто физически непереносима. Его оскорбили… а он должен терпеть все это, потому что приказ богини связал его по рукам и ногам. Речь шла о жизни и смерти Мин-Ра, о таинственной болезни в его теле. А еще – о чести жрецов Мерое…

– Что вам угодно? – глухо спросил он.

– Вы не будете оперировать ее! – сердито выкрикнул Савельев. – У вас, верно, иная мораль, чем у нас… но до тех пор, пока я стою здесь, я не позволю оперировать эту женщину! Если хотите, гоните меня отсюда взашей, а так я не позволю вам зарезать ее.

– Никто никуда не собирается гнать вас. Вы должны увидеть, на что мы способны!

– Уже увидел! – насмешливо хмыкнул Павел. – Может, хватит уже подобных презентаций?

– А-а, вы что-то там о врачебной этике говорили, да? – скривил губы Домбоно. Столик с инструментами вплотную придвинули к операционному столу. – Нам в Мерое тоже кое-что известно о священном долге врача! У вас врачами тоже становятся специально обучаемые жрецы, да? Вы так же близки богам, как и мы?

– В нашем мире мы больше полагаемся на знания, чем на помощь бога.

– Вот вы и сказали это! Да в Мерое горы знаний, накопленные за пятитысячелетнюю историю… – Домбоно схватился за золотую чашечку, зачерпнул маленькой ложечкой голубоватую жидкость, приподнял голову больной и дал ей странное питье. Та послушно выпила его, но в огромных черных глазах женщины полыхал страх.

Савельев судорожно вздохнул, сердце отчаянно барабанило в грудную клетку. Клетку! Он бросил взгляд на «хирургический инструмент» и вздрогнул.

– А чем вы собираетесь пережимать сосуды? – спросил он бесцветным тоном. – Как остановите кровотечение?

– С помощью молнии богов.

– Чем-чем? – Савельев почувствовал, как слабеют ноги. «Она же истечет кровью, – подумал он. – Она просто истечет кровью…»

– Вы все сейчас сами увидите.

– Я вообще ничего не желаю видеть! – взволнованно закричал Павел. – Отведите меня сейчас же к вашей царице! Я потребую у нее, чтобы она прекратила этот ужасный спектакль!

– А наша царица всегда с нами, так что никуда вас отводить не надо, – улыбнулся Домбоно.

Павел вздрогнул еще сильнее. В самом конце операционного зала горел свет. На золоченом стуле сидела Сикиника, лицо как обычно подобно застывшей маске. Ее взгляд впился в глаза Савельева. Взгляд такой же холодный, как снег.

– Это безумие! – воскликнул Павел, сжимая кулаки. – Запретите же это безумие!

– Больная спит, – Домбоно осторожно дотронулся до плеча Павла. – Убедитесь сами, – и верховный жрец протянул ему длинную железную иглу. – Уколите ее… она даже не шелохнется, – и, видя, что Павел превратился в подобие соляного столпа, сам с силой ткнул иглой в бедро женщины.

Больная даже не пошевелилась. Выпитый ею сок был не только простым наркозом, казалось, он парализовал все нервные окончания в теле женщины. При этом ее маленькая грудь ровно вздымалась и опускалась, словно она просто мирно спала в своей кровати. Ровное дыхание, сердце бьется спокойно. Никто не следил за ее пульсом, за давлением, за положением языка… наисложнейшая система современного наркоза была здесь абсолютно ни к чему. Для чего какой-то контроль? Напиток богов даровал блаженное умиротворение.

Савельев чувствовал, как пот струится по всему его телу, бежит холодными дорожками по лицу. Он еще раз глянул на инструменты, на застывшие в сосредоточенной невозмутимости лица жрецов. И почувствовал подкатывающую к горлу дурноту.

Домбоно торжественно-величественно взял со стола нож и поднял его. А потом начал растирать металлическую его поверхность ладонями. Другие врачи прижали руки к груди и начали тихо молиться.

Минут пять Домбоно тер нож, а потом… потом скальпель молнией мелькнул в его руках, опускаясь на тело женщины и делая первый надрез. Савельев сдавленно ахнул.

Ни одной капли крови! Ни одной-единственной капли крови не пролилось из раны, даже сосуды и то не кровили.

Он ничего не понимал. Он смотрел в открытую рану, смотрел на желчный пузырь, на ловкие руки Домбоно… Он видел, как вздрагивает жрец, словно от разряда электричества, всякий раз берясь за новый нож.

«Это и в самом деле сумасшедший дом, – пронеслось в голове Савельева. – Молния богов… в руках жрецов, в железных инструментах. Электрическим током заряженный нож, заряженный непонятной энергией этих чужих, навсегда остающихся тайной, людей!»

Савельев потерял чувство времени. Он не знал, сколько часов длится эта бескровная операция. Он знал лишь одно, что стал свидетелем чуда. Недвижимый, будто в параличе, стоял он рядом с Домбоно и вбирал в себя каждое движение жреца. Это было невероятно, это было почти непостижимо нормальным человеческим рассудком…

Наконец, операция подошла к концу. Домбоно вновь погрузил руки в большую золотую чашу, совершая ритуальное омовение. Остальные врачи молча покинули «операционную». Осталась только прооперированная больная, нагая и прекрасная. На ее лице играла счастливая улыбка. Она спала.

– Ну, я убедил вас? – глухо поинтересовался Домбоно.

– Мне казалось, что это я нахожусь под наркозом… – Савельев только сейчас решился смахнуть пот с лица. Домбоно протянул ему полотенце, материю из нитей какого-то неизвестного растения. – Если бы у меня была возможность когда-нибудь поведать миру об этой операции… Никто бы мне не поверил. Меня бы загнали в ближайший дурдом, и все.

– У вас такой возможности все равно не будет, – утешил его Домбоно, а Павел вздрогнул: это был смертный приговор. – Так вы теперь верите, что мы сможем оперировать принца Мин-Ра?

– Боюсь, что да.

– Боитесь?

– Риск слишком велик. На этом операционном столе лежит простая женщина. Ее смерть ни для кого не стала бы грандиозной потерей… боги позвали ее к себе и все такое прочее. Но смерть Мин-Ра под вашим ножом… это совсем иное дело! Царице нужны гарантии.

– Поэтому вы здесь! Вам известна эта болезнь. Ладно! Я режу, вы раздаете указания. Мы или выиграем, или проиграем. Вместе.

– Да не смогу я вам ничем помочь, Домбоно, – Савельев устало прикрыл глаза. – Даже если вы убьете меня и моих друзей, все равно… Мин-Ра может помочь только настоящий хирург.

– Но я и есть хирург! – удивленно воскликнул Домбоно.

– Молнии богов не помогут Мин-Ра! Операция остеомы – нечто иное, чем операция на желчном пузыре.

– Да вы и в нее-то не больно верили.

– Признаю свою ошибку!

Внезапно дверь резко распахнулась. В операционную вбежал один из жрецов и что-то прокричал на непонятном языке. Домбоно дернул головой, взглянул на Савельева. И как-то потерянно взмахнул рукой. Откуда-то издалека неслись жалобно-тревожные крики гонга.

– Город в тревоге, – до странности спокойно произнес верховный жрец. – Солдаты поднялись. Кто-то напал на нашего стража и украл его одежду! Чужой проник в Мерое. Впервые у кого-то это все-таки получилось! – он кивнул на двери. – Что ж, это очень многое меняет, – зло продолжил Домбоно спустя какое-то время. – Идемте! Вы и ваши друзья будете висеть на стене храма без воды и пищи до тех пор, пока мы не найдем того незнакомца. Мерое важнее… важнее, чем тот же Мин-Ра!

 

Через полчаса Савельев вновь сидел в своей клетке. Он видел, как колонны солдат брошены в горы. Жители затаились в домах, словно загнанные зверьки в норах.

Наверху, на самой вершине пирамиды взмыл к небесам тонкий дымок.

Бог воли и победы, помоги же нам!

– Что случилось? – закричал Алик. Он сорвал голос и был настолько измотан, что сейчас без сил лежал на дне клетки.

Вероника сидела в клетке, старательно вытягивая голову и пытаясь разглядеть хоть что-то.

– В Мерое прибыли гости, – прошептал Савельев.

– Гости? – повернулась к нему Ника. – Но кто?

– А вот этого никто не знает. Кто-то обдурил кордоны патрульных и теперь в солдатской одежде марширует по городу. Чокнутый какой-то. Его шансы равны нулю. А нас наверху будут поджаривать без еды и воды, пока этого гада не найдут…

И в этот момент Алик Шелученко начал громко плакать.

 

…Алексей Холодов присел на камень и устало потер глаза. «Этого не может быть, – прошептал он. – Такого не может быть».

Он крепко зажмурился, затем открыл глаза вновь. Перед ним стоял древний город. Он слышал шум на улицах, суматоху звуков, из которых состоит жизнь. Он видел высокие стены храма, город напоминал черепаху, прикрывшуюся панцирем святилища. А высоко над городом висели четыре маленькие, черные клетки. Сердце Холодова на мгновение остановилось, а город завертелся в бешеной пляске перед его глазами.

«Они– там, – ударило в виски. – Ника там. Я знаю, что она там. Она висит в клетке над городом. В клетке, словно редкое, опасное животное».


Дата добавления: 2015-08-05; просмотров: 62 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: ЧЕРНАЯ БОГИНЯ | ЗАТЕРЯННЫЕ В ПЕСКЕ | ТАИНСТВЕННЫЙ НАРОД ПУСТЫНИ | ЗАТЕРЯННЫЙ МИР ИЗБРАННОГО НАРОДА БОГОВ | ЧЕРНАЯ ЦАРИЦА | ЧЕЛОВЕК И ПУСТЫНЯ | ОТПЕЧАТКИ ПАЛЬЦЕВ БОГОВ | МЕШКИ С ЗОЛОТОМ НАДЕЖД | ЛОВУШКА ЧЕРНЫХ ФАРАОНОВ | ПРИНЯТЬ РЕШЕНИЕ |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
ТАЙНЫ ЧЕРНЫХ ФАРАОНОВ| НЕЗНАКОМЕЦ В ГОРОДЕ

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.011 сек.)