ЗАЙНУТДИНОВ Д.Р.

Характеристика и содержание наказания в уголовном праве «белой» России

«Социальное назначение наказания состоит в том, что оно на протяжении многих лет рассматривается как одно из средств борьбы с преступностью, специфический и весьма жесткий регулятор поведения людей, вступающих в конфликт с уголовным законом» [1, 181], - так описывает назначение наказания доктор юридических наук, профессор Б.В. Яцеленко. Особый характер и содержание наказание приобретает во время наступления чрезвычайных условий в обществе. В уголовном законе периода внутренней войны, в связи с обострением общественных отношений, падением морали и нравственности, наказание, как явление социально-правовое, принимает руководящие начала, обличаясь в жесткие формы. Вместе с этим наказание начинает выступать как средство политической борьбы против оппозиции, предупреждая и пресекая всевозможные нелояльные режиму политические группы.

Период Гражданской войны характерен процессами давления различных идеологий на государственную и общественную жизнь. Достигая статуса доминанты в государственно-правовой области, идеология получала основную возможность – воздействовать на формирующееся законодательство, в том числе и уголовное. В соответствии с доктринальными положениями укрепившейся идеологии, наказание, как социально-правовое явление, приобретало крен в сторону либо бо َ льшей гуманизации, либо ужесточения.

Таким образом, согласно идеями социализма марксистско-ленинского толка в большевистской России уголовное право получило специфический характер чрезмерной идеологизации и политизированности, что в свою очередь отразилось на сущности и видах наказаний. Так «Руководящие начала по уголовному праву РСФСР»[2, 57-60] перечисляли следующие виды наказаний специфические для большевистской России: внушение; выражение общественного порицания; принуждение к действию, не представляющему физического лишения (например, пройти известный курс обучения) [изучение социалистической политграмоты – Д.З.]; объявление под бойкотом; исключение из объединения на время или навсегда; лишение политических прав; объявление врагом революции или народа; объявление вне закона и другие. Отчетливо прослеживается связь с идеологий и ее воздействие на наказание. В целом преступления, в советском праве периода Гражданской войны, делились на простые и контрреволюционные. Последние можно было толковать довольно широко, в этой связи применяемое наказание утрачивало определенность. Так доктор юридических наук, профессор И.А. Исаев отмечает: «Такая мера, как объявление вне закона, применялась и к отдельным лицам, и к целым организациям (в ноябре 1917 г. партия конституционных демократов была объявлена «партией врагов народа»). Свободный выбор наказаний предоставлялся ревтрибуналам постановлением Наркомюста в июне 1918 г.»[3, 578]. При «свободном выборе» терялся смысл и очень часто возникала несоразмерность назначения наказания, так как на его меру «влияли социальная принадлежность преступника (″принадлежащий к имущему классу″ или ″неимущий″) и социальная направленность деяния (″в интересах угнетающего класса″). К смягчающим обстоятельствам относились: принадлежность к ″неимущему классу″, состояние голода, нужды, невежество и несознательность»[4, 577-578].

Противовесом социалистическому праву выступила правовая система «белой» России. При доминировании в государственно-правовой идеологии «белой» России идей либеральной демократии, развитие системы «белого» уголовного законодательства основывалось на важнейших принципах уголовного права (законности, равенстве всех перед законом, гуманизма), что приводило к максимальному смягчению наказания, то есть заменой смертной казни лишением свободы. Сами большевики, заявляли, например, в отношении колчаковского режима, что правительственные «тюрьмы были переполнены»[5, 148]. Это является косвенным свидетельством гораздо меньшего количества вынесенных смертных приговоров по сравнению с большевистской Россией.

Главное отличие всей правовой системы «белой» России от большевистской заключается в том, что «белые» режимы не пытались создать принципиально новой правовой системы, а лишь совершенствовали старую, давая ей возможность эволюции, с сохранением лучших традиций российского права, подводя его под требования демократического правового государства. Так на «белом» Юге «Временное Положение об управлении губерниями и областями, занимаемыми войсками Добровольческой Армии», обладающее конституционными полномочиями в первом разделе устанавливало: «В областях, занимаемых добровольческой армией, сохраняют силу законы, действовавшие на территории Российского Государства до 25 октября 1917 г., с изменениями, вытекающими из настоящего Положения, а равно из имеющих быть изданными на основании его закона»[6]. Таким образом, на территории «белого» Юга Положение восстанавливало действие уголовного законодательства Российской империи и Временного правительства, с изменениями и дополнениями. Сохранили свою юридическую силу, такие дореволюционные законодательные акты как: Уголовное Уложение 1903 г. (в той части, в которой оно имело свою силу); Устав уголовного судопроизводства; Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями; Уложение о наказаниях уголовных и исправительных, и другие. Для их адаптации к условиям военного времени и для территорий находящихся на особом положении, на заседаниях Особого Совещания при Главнокомандующем Вооруженными Силами на Юге России А.И. Деникине, вносились соответствующие изменения и дополнения. Примером в данном случае служит изменение ряда статей в системе уголовного законодательства (Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями), в отношении отдела «о краже», на заседание Особого Совещания от 11 декабря 1918 года.[7]

Специального внимания заслуживает «Постановление Особого совещания об уголовной ответственности участников установления советской власти и лиц, содействовавших ее распространению и упрочению» и дополнения к нему[8] (вышедших к началу краха деникинского режима). Этот документ получил большую критику и порицание со стороны общественности и партийных организаций. Причиной являлось то, что данный нормативный акт имел характер репрессивного законодательства с жесткими санкциями в отношении наказания применяемого к «участникам установления в Российском государстве советской власти», то есть в виде «лишения всех прав состояния и смертной казни».[9] Отрицательный характер акта отмечали и в той части, что наказания по нему было применимо к довольно широкому кругу лиц. Осуждая данный нормативный акт князь Г.Н. Трубецкой (общественный и политический деятель, дипломат, публицист, член партии кадетов) высказал особое мнение: «… этот закон устанавливает за одну принадлежность к партии, не выразившуюся в каких-либо иных преступлениях, такую же меру наказания, как и за квалифицированные, явно преступные деяния, направленные против самих основ государственного строя. С подобным разрешением данного вопроса я не могу не согласиться как с точки зрения интересов правосудия, так и по мотивам целесообразности. […] предложенный закон является актом не столько правосудия, сколько массового террора, ибо за принадлежность к партии определена лишь одна мера наказание и при том смертная казнь, так что для суда исключается возможность входить в обсуждение индивидуальных особенностей каждого отдельного случая (например, причин, побудивших обвиняемого вступить в партию, и т.д.). Мы сами становимся на путь большевистского законодательствования»[10].

Анализируя уголовное законодательство двух крупных «белых» центров, Юга и Востока России, можно отметить, что у последнего прослеживается гораздо боَльшие требования к либерально-демократической законности. Это отчетливо видно на примере Приказов Верховного Правителя России по гуманизации способов ведения войны, личной и имущественной неприкосновенности населения. В частности, «Приказ об укреплении дисциплины в армии и повышении ответственности солдат и офицеров перед население» от 6 мая 1919 года устанавливал: «Все должно совершаться на основании закона, а в потребных случаях – по решению суда или приказа вышестоящего начальства, когда это необходимо по боевой обстановке; никакие самовольные действия отдельных лиц не допустимы»[11]. В отношении боَльшей «мягкости» уголовного законодательства Российского правительства, доктор исторических наук В.Ж. Цветков отмечает следующее: «… южнорусское законодательство на протяжении 1919 г. составлялось исходя из неотвратимости и суровости наказания не только членов РСДРП (б) – РКП (б), но и всех, кто так или иначе, добровольно, сознательно поддерживал большевистскую партию и советскую власть. Возможно, подобный радикализм диктовался результатами ″красного террора″, более жестокого на Юге, чем на Востоке России (из-за краткости советской власти в Сибири). Отсутствие в колчаковском законодательстве санкций в виде смертной казни можно объяснить и стремлением продемонстрировать ″демократизм″ перед ″международным мнением″, ввиду возможности ″признания″ Верховного Правителя России. Однако не следует утверждать, что законодательство белых правительств оставалось неизменным, и в случае ″победы над большевизмом″ начался бы ″массовый белый террор″»[12, 125].

Необходимо отметить, что одной из целей наказания является предупреждение совершения нового преступления, из чего отчетливо видна связь наказания с воспитанием в обществе здорового ответственного правосознания. По данному поводу уместно процитировать смысловое понимание значения наказания, правоведа и «белого» идеолога И.А. Ильина: «Уголовное наказание имеет и только и может иметь одно единое назначение: принудительное воспитание правосознания. Принудить человека к наказанию значит признать, что его правосознание находится в данный момент в таком состоянии, что для него необходимо подвергнуть его обязательному, публично организованному взращиванию и укреплению; это значит признать, что он не может быть предоставлен, без дальнейших мероприятий, обычной нормальной жизни, свойственной человеку как самоуправляющемуся духовному центру…»[13. 275-276]. Именно к достижению данной цели было направлено уголовное законодательство «белой» России.

Следовательно, «белая» идеология достойна высокого признания в части стремления воспитания здорового правосознания, при котором бы каждый индивидуум отрицал возможность совершения какого-либо преступления, независимо от классовых различий, и, при котором выковывалось бы уважение общества к законности и правопорядку, не допускалось пособничество сторонникам полного развала традиционных ценностей российского народа.

Таким образом, «белое» уголовное законодательство стремилось к исполнению социальной функции наказания – восстановления нарушенного общественного порядка основанного. Вместе с этим, преследовались и три основные цели наказания: восстановление социальной справедливости, то есть восстановление нарушенных прав и свобод человека; исправление осужденного, то есть воспитание здорового правосознания, основанного на уважительном отношении к закону, установленному правопорядку, правам и интересам других лиц; предупреждение совершения нового наказания, то есть гуманными мерами предупредить совершение преступления иными лицами и не допустить рецидив ранее осужденного.

Литература:

1. Уголовное право России. Части Общая и Особенная: учеб. / М.П. Журавлев [и др.]; под ред. А.И. Рарога. / Б.В. Яцеленко. – 5-е изд., перераб. и доп. – М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2006. – Гл. 13, § 1: Понятие и признаки наказания по уголовному праву. – С. 181.

2. Постановление Наркомюста РСФСР от 12.12.1919 «Руководящие начала по уголовному праву Р.С.Ф.С.Р.» / Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР. 1917-1952. М., 1953. – С. 57-60.

3. Исаев И.А. История государства и права России: Учебник. — 3-е изд., перераб. и доп. — М.: Юристъ, 2004. – С. 578.

4. Там же. – С. 577-578.

5. Былые походы: Воспоминания словацких красноармейцев — участников Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской войны в СССР. Перевод со словацкого. Под общей редакцией и с предисловием Карякина В. Д. // Арнольд Петраш. В интернациональном отряде в Сибири.— М.: Воениздат, 1961. — С. 148.

6. ГА РФ. Ф. 446. Оп. 2. Д. 2. Л. 25-28.

7. ГА РФ. Ф. Р-439. Оп. 1. Д.86. Л. 119-122.

8. ГА РФ. Ф. Р-439. Оп. 1. Д.92. Л. 16-24.

9. Там же.

10. ГА РФ. Ф. Р-439. Оп. 1. Д.92. Л. 35-36.

11. ГА РФ. Ф. 148. Оп. 4. Д.80. Л. 24-24 об.

12. Цветков В.Ж. Белое дело в России. 1919 г. (формирование и эволюция политических структур Белого движения в России). М., 2009. – С. 125 (Ответственность за государственные (политические) преступления в судебной системе белых правительств в 1917-1919 гг.).

13. Ильин, И. Общее учение о праве и государстве / Иван Ильин. – М.: АСТ: АСТ МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2006. – С. 275-276.

Дата добавления: 2015-08-05