Иной цвет

- Снова кошмар? – Анаида гладила его волосы. Ты так часто спишь теперь. Я волнуюсь. Помнишь, рассказывал, что на работе тебя упрекали за сонные движения, взгляд? Могут быть проблемы…

- Слабость. Усталость. Не знаю, откуда они. Последнее время я опустошен, только чем? – Инклис отвернулся от нее и слезы обожгли ткань простыни.

Был вечер, и было солнечно. Спустя час сумерки и вечер. Время играло с ним как кошка с хвостом, увлеченно виляя собой. И полнолуние было невидимо, потому что окна их спальни смотрели на север. Поцелуй сулил отблеск сна. Теперь они увидятся только вечером. Работа овладеет им сверх сознания и власти тела. Лишь изредка проблески свободы озарят купол. Мысли о вечере, о том, что можно будет предаться творчеству, краскам и переходам тонов.

Три часа в плену. Сколько можно противиться явному желанию сбежать отсюда? Сколько можно собирать всю волю и терпеть, терпеть в надежде расквитаться с накопившимися идеями вечером? Только устаешь нещадно. Нет более сил и впадаешь в кому. Депрессия расширяет границы.

Инклис бросил слово высшим чинам и скрылся с рабочего места. Он летел домой, в то место, где простыни обрели цвет рубцов, оставленных печали слезами, ожогами ночным пробуждений.

В комнате было тихо. И лишь записка на столе, где с Анаидой принимали трапезу. Напоминание о том, что этим вечером придут гости. Напоминание о том, что необходимо сходить в магазин. Список продуктов. Только волнение свершило бурю, а затем штиль. Инклис упал на алый ковер и заснул, теряя тепло и обретая силы.

Глаза на часах, а последние показывают четыре по полудню. Значит еще три часа. Пора выполнить указания, наполнить холодильник к приходу гостей. Оделся, преодолел перила, поплыл по течению улицы в ближайший магазин.

Два человека впереди – тоже очередь. Девушка, такая красивая, а позади он. Столько лет Инклис и Анаида – Анаида и Инклис. Более никто не нужен. Откуда только эти взгляды? Красивая впереди замечает, оглядывается, безынтересно смотрит на продавца и глухо произносит наименования товаров.

Теперь его черед.

- Два лимона, - голос тих и вял. Сон – виноват сон.

- Пожалуйста, еще что-нибудь?

- Нет, спасибо, только два.

В карманах плоды – два желтых карлика-светила. И вовремя. Тучи, частички в движении, гром. Крупные капли воды наполняют углубления и земля обращается в грязь, обвивает камни, бросает в бегство малочисленных насекомых. Люди прячутся по подъездам, по карнизам и остановкам. Инклис не ускоряя шага, в одиночестве полных улиц идет прямо, по воде, издавая звуки осени, холодных всплесков.

Вот дом и вот постель. Силы на исходе. Холодильник скрывает светила, последние уходят в закат. Наступают сумерки грез и сны мелькают чередой слайдов перед глазами. Они тяжелы, скованны.

- Милый, ты удивляешь меня, - тепло ее руки скользнуло по лицу, пробуждая.

- Я снова уснул…

- Вижу, но не понимаю. Кстати ты забыл купить, что я велела. Мне пришлось идти самой. Я могла не успеть накрыть стол. Хватит спать, прими душ, надень выглаженную одежду, ту, что на стуле и помоги накрыть стол. Через пол часа он придет.

- Кто, кто должен прийти?

- Господи, я ведь столько раз рассказывала о нем. Новое место работы, неожиданная его помощь. Мы вместе обязаны ему многим. Ты витаешь в небесах подобно перу, но ноги наши на земле, и тело. Деньги еще никто не отменял. И твоя работа… сущая мелочь, не злись.

Инклис вошел в ванную комнату. Включил воду и смотрел на струи ниспадающей воды. Сухой, грустный, оделся и проследовал в главную комнату.

Они уже сидели. Голоса, силуэты. Он еще не успел войти в комнату, но странное предчувствие овладело им. Дрожь в руках, дверь подалась вперед и…

Они сидели так близко друг от друга. Почти вплотную были их тела, их губы. Мерзость, смущение, гнев овладели всей душой! Инклис впился глазами в Него.

- О нет! Не может быть!!! – голос дрожал, мысли, словно в невесомости блуждали по внутренней поверхности головы.

Человек, сидящий рядом с его Анаидой был так похож на того, что звал во сне, в том доме, в той комнате. И теперь его жест – зов присоединиться к ним.

- Нет сомнений, это был ты!!! – крик, дикие звуки сорвались с его губ и жар овладел кожей. Слезы потоком… и черная пустота – потеря сознания, очертаний реальности.

Телефон расставил все фигуры по местам. Кто-то набирал номер по ту сторону провода. Резкое движение, и он полетел в дальнюю часть комнаты. Помня лишь свое отражение в зеркале, там, в спальне… Инклис замер.

- Ты более не нужен Нам, - незнакомый голос. – Твоя роль, твоя суть уже не имеет былого значения, все меняется не в лучшую сторону, поверь. Это неестественно и вызовет многие беды.

- Кто… ты?

- Ты слышишь голос? Неужели годы, проведенные в неведении не научили тебя повиновению?

Вдруг Инклис все вспомнил. Два светила в карманах куртки. Гость, комната, белый взгляд Анаиды – взгляд ее голубых глаз. Все перепуталось. Неужели это явь? Ошибка, и все…

- Кто ты? Что со мной стало?

- Судьба. Ты на пороге перемен, скорых и неизбежных…

Инклис чувствовал путы, они резко впивались в запястья. Нет движения – нет жизни.

- Голубые глаза!!! Голубой взгляд!!! Не может быть… - память и цвет их, память о карем взгляде. – Как они могли подменить цвет глаз? Что со мной стало?

Тьма постепенно отступала. Мысли сливались в формы, четкие очертания которых изображали танец без замысла. Память играла с ним. Гость отошел в сторону, видимо взял в руку что-то, и боль сократила пульс. Сердце билось все медленнее. Тишина перекатывалась волнами по поверхности. Поверхность совершила полный круг. Чувственное сжатие, проблеск сознания, сияние, удушье. Все слилось в попытке вырваться из цепких объятий несвободы. Он пытался, плавно, неуверенно вскарабкаться по отвесной стене скользкой тьмы.

Дата добавления: 2015-08-05