Тема: Культура XVII века.

Европейская культура нового времени охватывает XVII—XIX вв. В основе ее - буржуазный способ производства, единый духовный ориентир — развитие личности. Ее принципы - гуманизм и антропоцентризм, европоцентризм, сциентизм, телеологизм в понимании прогресса, рационализм. Но каждый век имеет свою специфику.

XVII в. — век «революционной критики» феодализма в Нидерландах и Англии и рационалистической критики схоластики во Франции и других странах.

XVIII в. — век Просвещения и проверки его идеалов практикой Великой французской и американской революций.

XIX в. — «полнота времен», эпоха расцвета буржуазной культуры и начало ее кризиса, обнаружение тупиков рационализма в его крайнем выражении — техницизме.

Культурная парадигма нового времени такова: мир существует как природа, как личность-субъект и как культура. Место человека в мире является центральным: «На первом месте здесь выступает индивидуум, субъект и его власть, его самочувствие, его порождение всего объективного. Субъект стоит над объектом, человек объявлен царем природы» (А. Ф. Лосев).

Подобно тому, как в средневековой культуре утверждалось величие Бога и его отличие от сотворенного им мира, теперь провозглашается величие человека и его отличие от всей остальной природы. В культуре нового времени человек — познающий субъект — противопоставлен природе как объекту. Предназначение человека - повелевать природой, извлекать из нее пользу при помощи науки и техники.

* * *

XVII век — начальный период в становлении буржуазного способа производства. Это сложная и противоречивая эпоха в жизни европейских государств: эпоха ранних буржуазных революций (Нидерланды — 1566— 1609, Англия — 1640—1688) и расцвета абсолютистских монархий (Франция, «век Людовика ХIV»); время научной революции и завершающий этап Контрреформации; эпоха грандиозного, экспрессивного барокко и сухого, рассудочного классицизма.

В промышленном отношении Европа XVII в. — это Европа мануфактуры и водяного колеса — двигателя мануфактурного производства. Это более крупные в сравнении с ремесленными мастерскими и более производительные предприятия, основанные на разделении и кооперации ручного труда. Мануфактуры преобладали в производстве стекла, сахара, бумаги, сукна, шелка в Нидерландах и Англии, развивались во Франции. Основными источниками энергии оставались вода и ветер, но с начала века постепенно осуществляется переход на использование в производстве каменного угля. Совершенствуются технические изобретения: в книгопечатании и изготовлении монет, например, стал применяться винтовой пресс. Развивается горнорудное производство, военная техника. Возрастает роль механизмов; главным еще остается часовой механизм, но и его коснулись усовершенствования — появились пружинные и маятниковые часы.

Наряду с мануфактурой в европейскую жизнь входят фондовые и товарные биржи, банки, ярмарки и рынки. В рыночные отношения медленно втягивается деревня (9/10 европейского населения было занято в сельском хозяйстве). Земля становится объектом купли-продажи. Богатства колониальных стран вовлекаются в европейский торговый оборот. Система колониального грабежа приобретает такие масштабы, что приводит к торговым войнам XVII— XVIII вв. Изменяется социальная структура европейского общества. Потерявшие землю крестьяне превращаются в арендаторов; ремесленники — в работников мануфактур. Часть дворянства обуржуазивается. Так, в Англии в результате проведения огораживания появляются новые дворяне и фермеры — представители капиталистического уклада. Класс буржуазии растет и укрепляет свои позиции в экономике и политике. Новый капиталистический уклад жизни проявляется в складывании внутреннего рынка и развитии мировой торговли, институтах предпринимательства и наемного труда, вытеснении мануфактурой цехового строя, формировании новой буржуазной группировки классов.

Сложна и неоднородна политическая жизнь Европы XVII столетия. Тон политическим процессам задают маленькие, но очень богатые Нидерланды, где происходит первая буржуазная революция и в семи северных провинциях, крупнейшей из которых была Голландия, возникает буржуазная республика. Как и все ранние буржуазные революции, эта была ограничена в целях, формах и результатах: протекала под религиозными знаменами, освободила от феодальной реакции лишь часть страны, имела форму национально-освободительной войны против испанской короны. Но к власти впервые пришел новый класс — буржуазия. Это событие качественно изменило европейскую жизнь в области международной торговли и колониальной политики: могущество и международный престиж Испании, королевы XVI столетия, были подорваны. Испания, развращенная дешевым колониальным золотом, обессиленная борьбой за «чистоту веры», превращается во второстепенное европейское государство. В Германии трагический исход Крестьянской войны на 100 лет продлил существование феодальных порядков, сохранив личную зависимость крестьян, политическую раздробленность страны.

Но в главном политическая судьба Европы зависела от взаимоотношений двух ведущих держав — Англии и Франции. Трудно переоценить роль, которую сыграла в жизни европейского общества английская буржуазная революция (1640—1688).[1] Переворот 1688г. привел к восстановлению монархии, но это уже была ограниченная монархия с сильным парламентом, который проводит законы, способствуюшие развитию капиталистического уклада. Провозглашенные английской революцией принципы политического устройства и экономического порядка оказали воздействие на все европейские страны. Англия превратилась в передовую промышленную и могучую колониальную державу.

Период английской революции совпал во Франции с расцветом абсолютной монархии. Это был век Людовика XIV (1643— 1715), Людовика Великого, Короля-Солнца, как льстиво называли его современники. Гремел Версальский двор — эталон роскоши и вкуса по всей Европе. Здесь давались балы неслыханного великолепия. Франция сменяет Испанию как законодательницу моды и этикета. Хотя абсолютизм как форма правления утверждается в большинстве европейских государств, классическим образцом абсолютистского государства на протяжении двух веков была Франция. «Один монарх, один закон, одна религия» — в соответствии с этим принципом осуществляли ничем не ограниченное правление французские короли.[2] Вся экономическая, политическая и общественная жизнь в государстве находились под контролем монарха, и такое положение устраивало все сословия. Дворянство уже не могло обойтись без монарха-благодетеля; нужда гнала обедневших аристократов под королевские знамена. Двор, казна и войско гарантировали защиту привилегий, питали надежды на карьеру. Нарождавшаяся буржуазия Франции также не могла обойтись без государя, воплощавшего вековую борьбу за единство страны, за подавление сепаратизма. Королевская власть зачастую проводила по отношению к мануфактуре протекционистскую политику. Так продукт разложения феодализма — абсолютизм — в определенной мере способствовал развитию капиталистических отношений. Прочное абсолютистское государство, имеющее четкие национальные границы, сдерживающие междоусобные войны, гарантировало мирную жизнь и защиту короля всем слоям населения.

Абсолютизм сыграл положительную роль и в преодолении религиозных войн в Западной Европе в XVI— XVIII вв. (задержавшая развитие Германии Тридцатилетняя война, войны кальвинистов-гугенотов и католиков во Франции конца XVI—начала XVII вв., с резней Варфоломеевской ночи; постоянные столкновения пуритан со сторонниками «высокой» церкви в английской истории XVII в.).[3] Абсолютизм стремился опереться на церковь, упрочить религиозные устои: церковь провозглашала, что монарх - помазанник Божий, и его господство на земле подобно небесному самодержавию.

Но все же роль религии в мировоззрении падает. Религиозные войны, раскол западного христианства в результате Реформации, преследования инакомыслящих свидетельствовали о неспособности церкви обеспечить общественный мир. Органичная включенность христианской церкви в общественно-политические феодальные структуры с их идейно-смысловым центром «Бог — Папа Римский — Король» подрывала ее авторитет в эпоху низвержения старого порядка. Наконец, прогресс науки, опытного знания постепенно убеждал в истинности научной картины мироздания.

Развитие буржуазного способа производства порождало потребность в прикладных науках. Начиная с эпохи Возрождения, роль естественных наук в культуре нарастала. Ведущее место в естествознании заняла механика. Наука переставала быть кабинетным занятием ученых-одиночек. Возникли новые формы организации исследовательской работы — научные общества, академии на ук. В 1635 г. была создана Французская Академия, а в 1660 г. — Лондонское Королевское общество. Научная революция базировалась на принципиально новой оценке возможностей человеческого разума и источников познания. Еще до того как Рене Декарт (1596— 1650) в «Рассуждении о методе» объявил человеческий разум главным орудием познания мира, Френсис Бэкон (1561—1626) провозгласил, что знание является силой, его источником — опыт, а не божественное откровение, и мерилом ценности — приносимая практическая польза. Важнейшими методами научного познания были объявлены эксперимент (Галилей, Бэкон, Ньютон), механическая гипотеза, механическая модель (Декарт).

Микроскоп Антонио ван Левенгука позволил изучать строение живых организмов вплоть до мельчайших физиологических процессов. А телескоп дал возможность Галилео Галилею (1564— 1642) и Иоганну Кеплеру (1571—1630) развить гелиоцентрическое учение Николая Коперника, открыть законы движения планет. Применив сконструированную им подзорную трубу с 30-кратным увеличением, Галилей обнаружил на Луне вулканы и кратеры, увидел спутники Юпитера. Млечный путь предстал перед ним бесчисленным скоплением звезд, подтверждая мысль Джордано Бруно о неисчерпаемости миров во Вселенной. Все это принесло Галилею заслуженную славу «Колумба неба» и перевернуло библейскую картину мироздания.

Разработка земной механики (Галилей, Торричелли, Бойль, Декарт, Паскаль, Лейбниц) показала несостоятельность средневекового понимания природы, опиравшегося на физику Аристотеля. В трудах Исаака Ньютона (1643—1727) математическое естествознание достигло своей вершины. Открытия Ньютона в области оптики (дисперсия света) сделали возможным конструирование более мощного отражательного телескопа. Ньютон (одновременно с Лейбницем и независимо от него) открывает дифференциальное и интегральное исчисление. Он же формулирует ряд важнейших законов в физике. Предшественник Ньютона Рене Декарт — один из творцов механики, алгебры и аналитической геометрии. Он сочетал в себе гений естествоиспытателя и философа. Увлекшись физиологией, он смог понять и оценить значение кровообращения. Глубоко изучив законы оптики, он открыл преломление света. Блез Паскаль (1623—1662), исходя из предположений Торричелли, твердо доказал наличие атмосферного давления. В трудах Паскаля, Ферма и Гюйгенса получила разработку теория вероятностей. Уильям Гарвей (1578—1657) открыл секрет кровообращения и роль сердца, приблизился к раскрытию тайны зарождения человеческой жизни.

В XVII в. было сделано огромное количество открытий и изобретений, и это позволяет говорить о научной революции «века гениев», как иногда называют XVII в. Но главным итогом научной революции было создание нового образа Вселенной. Рухнул геоцентрический космос, и Земля заняла свое подлинное место в картине мироздания. Мир предстал результатом эволюции материи, управляемой механическими законами, а не божественным провидением, перестал быть физической эманацией духовного промысла Бога.

Но научное мировоззрение в XVII в. еще не разорвало узы, связывающие его с более древними — эзотерическими и религиозными — представлениями.[4] Вершители научной революции были глубоко религиозными людьми. Вера была источником их творческого вдохновения.[5] Открываемые естествоиспытателями законы природы представали как новообретение божественного знания, утраченного в момент грехопадения. Механические модели мира, создаваемые учеными, находили логическое дополнение в представлениях о безличном творце, положившем начало миру, придавшему ему законченную форму и гармонию, а затем устранившемуся из него. И Декарт, и Ньютон выстраивали свои системы мироздания исходя из божественного первоначала. Ньютон полагал, что материю нельзя объяснить из нее самой, что «изящнейшее соединение Солнца, Планет и комет не могло произойти иначе, как по намерению и власти могущественного и премудрого существа». Величайшая гармония, согласованность и красота универсума, — полагал Готфрид Вильгельм Лейбниц, — есть следствие происшедшего при сотворении вещей чуда, «она есть беспрестанное чудо в такой же мере, как и множество естественных вещей». Бенедикт Спиноза говорит о Боге как первооснове бытия, первопричине всех вещей, а также первопричине самого себя.

Но несмотря на «допущения» божественного вмешательства, образ коперниковско-ньютоновской Вселенной был прост и доступен для понимания в сравнении с громоздкой птолемеевской системой.

Принципы познания природы пытались применить и к сфере общественной жизни. Именно так понял учение Ньютона Д. Локк и французские просветители: устаревшие структуры феодализма с их сословными, церковными иерархиями должны уступить место рациональности взаимовыгодного общественного устройства и признанию прав личности. Так появляются естественно-правовые теории нового времени, превратившиеся вскоре в орудие борьбы с феодально-сословными привилегиями. Родоначальниками теорий естественного права были Гуго Гроций (1583-1645), Томас Гоббс (1588-1679), Джон Локк (1632—1704), совершившие переход на позиции человеческого поведения и жизненного интереса и положившие начало утилитаризмуа и прагматизму. Отвлеченный разум рационалистов превращался в здравый смысл буржуа.

Исходной посылкой естественно-правовой теории Гоббса является понятие человеческой природы. Природа человека зла и эгоистична: «Человек человеку — волк». Естественное состояние — исходная стадия человеческой истории — характеризуется «войной всех против всех», в которой человек руководствуется «естественным правом» — правом силы. Естественному праву противостоят «естественные законы» — разумные и моральные начала человеческой природы. Среди них — закон самосохранения и закон удовлетворения потребностей. Поскольку «война всех против всех» грозит человеку самоистреблением, возникает необходимость сменить «естественное состояние» на гражданское, что и делают люди посредством заключения общественного договора, добровольно уступая государству часть своих прав и свобод и условливаясь о соблюдении законов. Естественное право силы сменяется гармонией естественных и гражданских законов, обретающей реальную жизнь в государстве. Гоббс рассматривает государство как дело рук человеческих, важнейшее из создаваемых им искусственных тел. Государство — необходимое условие культуры, вне его — война, страх, мерзость, варварство, бедность, невежество. В государстве же — мир, безопасность, богатство, владычество разума, благопристойность, знания. Практическим основанием для таких идей служили бесконечные войны между феодальными владениями и то опустошение, страх за свою жизнь и за жизнь своих близких, которые с собой эти войны несли. XVII в. пронизан ощущением трагического одиночества в мире человека — игрушки в руках судьбы. Из этих чувств и настроений и вырастали идеи необходимости сильного государства, способного защитить своего гражданина.

Локк полагал, что не в государстве заключена истина общественной жизни, а в самом индивиде. Люди объединяются в общество, чтобы гарантировать индивиду его естественные права. Главными естественными правами Локк считал не право силы, а право на жизнь, свободу и собственность. Государство посредством своих законов охраняет естественные права, свободную частную жизнь каждого человека. Лучше всего права личности обеспечиваются принципом разделения властей. Философ считал необходимым закрепление законодательной власти за парламентом, федеративной (отношения с другими государствами) — за королем и министрами, а исполнительной власти — за судом и армией.

Теория естественного права имела антитеологическую и антифеодальную направленность. Подчеркивая «естественность» происхождения права, она противостояла теории «божественного» права, превращавшей Бога в источник законов феодально-абсолютистского государства. Настаивая на неотъемлемости важнейших «естественных прав» личности, эта теория противостояла и практике их постоянного нарушения в феодальном обществе, являясь орудием его критики.

XVII в. богат утопиями, в которых критика устоев феодального абсолютизма сочетается с разработкой проектов совершенного общества. Так, поклонник философии Декарта Сирано де Бержерак в своих фантастических романах развивал идеи прогресса. Осыпая градом насмешек современное ему общество, он обогащал традиции гуманизма Рабле. Изложенные в форме романов-путешествий утопические программы итальянца Кампанеллы («Город Солнца») и французского автора Дени Вераса («История севарамбов») ориентировали общественное сознание на поиск гармоничного общественного устройства. Утописты обнаруживали его на далеких островах, других планетах, либо относили к далекому будущему, не видя возможностей изменить положение вещей в современном им мире.

От этих утопий отличается техно- и наукократической направленностью «Новая Атлантида» Фрэнсиса Бэкона, впитавшая дух времени научной революции. Мудрецы, заседающие в «Доме Соломона» — ученые, первосвященники, политические деятели, — прекрасно знают, что «в знании — сила». Научные и технические достижения расцениваются как главное богатство нации, их секреты тщательно охраняются. «Бенсалемцы» могут опреснять воды и кондиционировать воздух, регулировать погоду и моделировать человеческое поведение, они производят синтетическую пищу и знают секрет вечной жизни. Подобные идеи в Европе XVII в. носились в воздухе (так, мечта о коллективной организации деятельности ученых, вскоре воплотившаяся в жизнь в деятельности Лондонского королевского общества, Парижской академии и др.) Отчасти эти фантазии можно рассматривать и как своеобразную игру ума: в культуре этого серьезного научного, порой трагичного века значителен игровой компонент. Как отмечает И. Хейзинга, XVII век увлечен игрой барочными формами.[6]

Культура XVII в. создала необходимые предпосылки для культур последующих эпох. XVII век — начало становления буржуазного общества, выработки нового буржуазного мировоззрения, фундаментом которого стала ньютоновско-картезианская космология. Земля перестала быть центром Вселенной и превратилась в одну из планет, движущихся вокруг Солнца, которое в свою очередь превратилось лишь в одну из великого множества звезд. Вселенная обрела облик сложной системы, состоящей из материальных частиц, подчиненной механическим законам. Составной частью этой системы стала и общественная жизнь; распространение на нее ньютоновско-картезианских выводов породило естественно-правовые теории нового времени. Роль Бога в этом мировоззрении еще оставалась существенной: раз мир подобен гигантскому часовому механизму, он должен иметь своего Мастера. Создатель, сотворивший мир и затем устранившийся из него, предстал в образах Божественного Архитектора, Математика и Часовщика.

Могущество человека заключается в том, что силой своего Разума он может проникнуть в сердце вселенского порядка и затем обратить полученные знания к своей пользе. Реализуя себя в качестве познающего субъекта и творца культуры, человек осваивает роль повелителя мира. Лозунгом нового мира стал Разум (как лозунгом старого мира был Бог). Рационализм превратился в доминанту культуры; наука — главное орудие Разума — обрела мировоззренческий статус, познание — социальную направленность.

[1] О. Кромвель (1599— 1668), приведший к победе буржуазных пуритан, считал все свои действия, даже такие, как казнь короля Карла I, от которой содрогнулись все королевские дома Европы, — осуществлением Божьей воли. Вольтер называл Кромвеля руководителем «великого мятежа», «кровожадным варваром», но он же отмечал, что никогда Англия не была так уважаема в мире, никогда так не процветала, как при лорде-протекторе, который проявил в управлении государством «качества великого короля».

[2] Стесняли королевскую власть лишь так называемые парламенты — высшие судебные органы в провинциях. К ним и были обращены знаменитые слова Людовика XIV: «Вы думали, господа, что государство — это вы? Государство — это я!»

[3] О значимости религиозного фактора в жизни европейского общества свидетельствовали и прогрессивные события истории: под лозунгами религиозной свободы против мрачного католического фанатизма испанских Габсбургов с самой свирепой инквизицией протекала нидерландская революция; дух религиозного обновления вдохновлял на победы английских пуритан.

[4] Биографии великих протагонистов научной революции свидетельствуют, что гений астрономии И. Кеплер (1571—1650) был выдающимся астрологом своей эпохи, как и утопист Томазо Кампанелла (1568—1639). Составлением астрологических карт увлекался Галилей, а Ньютон всерьез занимался и астрологией, и алхимией. Декарт был членом мистического ордена розенкрейцеров; формулировка закона всемирного тяготения Ньютоном была напрямую связана с разделяемыми им представлениями герметизма о так называемых симпатиях.

[5] Галилей в «3вездном вестнике» писал, что свои открытия с помощью телескопа он совершил благодаря просветившей его ум божественной благодати. Ньютон рассматривал свою научную деятельность как чудесную цепь прозрений божественной архитектуры мира. «О Боже, я мыслю твоими мыслями и вслед за тобой», — восклицал он.

[6] Век Декарта, Паскаля и Спинозы, Рембрандта и Мильтона, век отважных мореплаваний, переселений в заморские страны, смелой торговли, расцвета естествознания, морализирующей литературы - и век парика (достигающего наибольшей пышности в 60-е гг.) который носили все, от короля и адмирала до купца. Противоестественна и непрактична была мужская мода - с узкими короткими камзолами, короткими широкими панталонами, костюм перегружен украшениями - бантами, лентами, кружевами. Эта мода представляла контраст сухому, бесстрастному, рационалистическому XVII веку.

Дата добавления: 2015-08-03