Кострюк

А во́ Тау́лии́ во го́роди́, А да во Таулий хорошом-е А поизволил наш царь-государь Да царь Иван Васильевиц, А поизволил жонитися Да не у нас, не у нас на Руси, Да не у нас в каменной Москвы, Да у царя в Большой орды, Да у его на родной сестры Да на Марьи Демрюковны. Собирался наш царь-государь, Да собирался с цесны́м поездом, Да и оттуль и поход уцинил, Да и оттуль из каменной Москвы. Ишше здраво стал государь Да церез реки быстрые, Да церез морё синеё, Да церез полё цистоё К Кострюку в Большу орду, К Кострюку сыну Демрюковицу. Говорил его дядюшка Да Микита Родомановиц: "Уж ты ой еси, Кострюк-Демрюк! Ишша мы к тебе пришли Да не с боём, не с дракою; Да мы пришли к тобе посвататься Да у тобя на родной сестры Да на Марье Демрюковны". Они сватались, сваталися Да слово на слово положилися. Собирался наш царь-государь За столы-те за дубовые, Да за яствы сахарные, Да за напитоцки стоялые. Пировал-жировал государь. Говорил его дядюшка Ишше Микита Родомановиц: "Уж ты ой еси, Кострюк-Демрюк! О́б цем слово было мо́лвленоё? По рукам уда́реноё?" А Кострюк поскакиваёт, А Кострюк поплясываёт. Он тому не ослышался, Он выводит родну сестру Да и́но Марью Демрюковну Да за нашего прозви́теля царя Да за Ивана-то Васильевица, Да за столы-те за дубовые Да за напитоцки стоялые. А пировал-жировал государь. А оттуль и поход уцинил, Да оттуль из Большой орды. Ишше здраво стал государь Церез полё цистоё Церез морё синеё, А церез реки быстрые. Ишше здраво стал государь Во свою-ту в каменну Москву Да он ко церкви соборною Да ко монастырям церковные, Да они венцами повенцалися, Да перстнями поменялися. Ишше здраво стал государь Да во свою-ту каменну Москву За столы-те за дубовые, Да за яствы сахарные, За напитоцки стоялые. Да пировал-жировал государь. Говорив его шурин тут Кострюк Демрюков сын: "Уж ты ой, царь-государь! У вас есть ли в каменной Москвы, У вас есть ли таковы борцы А со мной гюборотися, А с Кострюком поводитися?" А говорил тут царь-государь, Да царь Иван Васильевиц: "А любимой дядюшка! Уж ты выйди на улоньку, Да Микита Родомановиц, Затруби-ко в золотую трубу, Чтобы чуяли за рекой за Москвой". Как выходит тут дядюшка Да Микита Родомановиц, Затрубил в золотую трубу. Да учуяли за рекой за Москвой, А учуяли три братёлка: А перво́й брат - Мишенька, А второй брат - Гришенька, Да трете́й брат - Васенька. Говорил как тут царь-государь: "А любимой шурин мой! А у меня питья́ на столе, А у меня борцы на дворе, Когда есть вера - боритеся Да из дани, из пошлины Да из накла́ду великого". А Кострюк поскакиваёт, А Кострюк поплясываёт, А Кострюк церез стол скоцил, А Кострюк питья́ сплескал. А говорила как родна сестра Да ино Марья-то Демрюковна: "Уж ты ой еси, Кострюк-Демрюк! А не ходи ты боротися, А ты из дани, из пошлины Да из накладу великого". А Кострюк поскакиваёт, Он тому не ослышится, Он выходит на улоньку, На крылецюшко красноё, А о перила облегается. А говорил как Мишенька: "Уж ты ой еси, царь-государь! Мне-ко не с кем боро́тися". Говорил как Гришенька: "Уж ты ой еси, царь-государь! Мне-ко не с кем ру́ки патра́ть". Да говорил как Васенька: "Уж ты ой еси, царь-государь! Уж бы рад я боротися, С Кострюком бы поводитися, - Да я топе́ря со царе́ва кабака́, Да болит буйна голова, Да шипит ретиво сердцё". А наливают как цару вина, А невелику - цетвертинною; А подавают Васеньке. Да выпиваёт Васенька: "Да спасибо тебе, царь-государь! А опохме́лил бу́йну голову́, - А не окатил ретива сердца, А не звеселил добра молодца". А наливают вторую цару́, Да невелику - цетвертинною; А подавают Васеньке. А выпивает Васенька: "Да спасибо тебе, царь-государь Да царь Иван Васильевич! А опохме́лил буйну́ голову́, А окатил ретиво́ сердце́, - А не звеселил добра молодца". Наливают третю́ю цару́, Да невелику - цетвертинною; Подавают Васеньке. А выпивает Васенька: "Да спасибо тебе, царь-государь! А опохмелил буйну голову, А окатил ретиво сердце, Да звеселил добра молодца; Уж я рад ныне боротися, Да с Кострюком-то поводитися, Я из дани, из пошлины, Из накладу великого". Они стали боротися. А в первы́ Кострюк броси́л, А вторы́ Кострюк броси́л. А как Васенька-то Хроменькой Он на ножку-ту справился, А за лопотья-ти зграбился, Он прирвал лопотьё всё. А на руках он потре́хиваёт, До земли не допу́скиваёт. А ишше думали: Кострюк-Демрюк, А ино Марфа Демрюковна. А она проклиналася, А она заклиналася: "Да не дай бог бывати здесь А у царя в каменной Москвы, Да не чдетям бы, не внуцатам, Да не внуцатам, не па́внуцатам".

Дата добавления: 2015-08-03