Загадка кочевой орды

А вскоре рать еще одна пришла

И тучей пыль над миром подняла.

Лишь блеск щитов и копий на земле

Мерцал, как пламя, тускло в синей мгле.

Копытами поля окрест изрыли,

На десять верст шатры вокруг разбили.

Фирдоуси, X–XI вв. н. э.

Действительно, что же за народ оставил столь яркий след в низовьях Днестра? В современных учебниках истории написано, что культура Скифии неожиданно исчезает без видимых внешних причин около 300 года до нашей эры. Археологические источники свидетельствуют, что к III–II векам до нашей эры скифы уже утеряли свое господствующее положение в Северном Причерноморье. С большей части территории их вытеснила новая волна кочевников — сарматов, пришедших из задонских и заволжских степей. И хотя скифское государственное объединение еще продолжало существовать в это время в Крыму и Нижнем Поднестровье, такого расцвета и подъема, который скифы знали в V–IV веках до нашей эры, они уже никогда не достигли. До сих пор финал их культуры представляет такую же загадку, как и начало, и порождает немало научных гипотез и споров. Обычно принимается во внимание то ли внешняя агрессия со стороны сарматов с востока, то ли неблагоприятное изменение климата и экологической обстановки, то ли одновременное неблагоприятное стечение всех этих деструктивных факторов. Преобладает мнение, что скифы ассимилировались в среде новых пришельцев — сарматов, аланов, готов — и перестали существовать как особое и уникальное этнокультурное образование. Но не мог же целый народ сойти в одночасье с исторической арены!

В последние годы в скифской археологии Северного Причерноморья наблюдается все возрастающий интерес к так называемому «степному вакууму» III века до нашей эры. Изученные к настоящему времени курганные памятники неопровержимо свидетельствуют, что в IV — начале III века до нашей эры западная граница скифских кочевий проходила по низовьям Прута и Дуная. Первые же «классические» сарматские комплексы появляются в Поднестровье не ранее второй половины I века до нашей эры. Таким образом, налицо двухсотлетняя хронологическая лакуна. И вот неожиданно найден и с 1995 года копается памятник, который отчасти объясняет феномен этого «смутного времени». История археологических исследований в Северо-Западном Причерноморье пополнилась еще одной, крайне важной страницей. И хотя раскопана, скорее всего, меньшая часть могильника, уже сейчас можно сделать некоторые предварительные выводы.

Главный из них заключается в том, что данный памятник, как и остальные курганы такого рода на Нижнем Днестре, оставлен нескифским в своей основе населением. Еще в начале XX века супруги И.Я. и Л. П. Стемпковские раскопали несколько насыпей на курганном поле у села Глиное. При этом они обнаружили аналогичные катакомбы, которые наряду с другими памятниками позволили археологам выделить так называемую локальную Тираспольскую группу и первоначально считать ее реликтом Великой Скифии. Но у нас есть все основания не согласиться с последним выводом.

Известно, что в начале III века до нашей эры сарматские племена, перейдя Дон, совершили свой первый и, по-видимому, крайне опустошительный набег в Северное Причерноморье. Именно в это время под ударами восточных номадов в пожарах и разрушениях гибнут едва ли не все незащищенные сельские поселения греков и местных жителей. Оседлая жизнь стала возможной лишь в пределах территории сильно укрепленных греческих городов-колоний. Историк Диодор Сицилийский следующим образом писал об этом: «…Они (сарматы), сделавшись сильнее, опустошили значительную часть Скифии, поголовно истребляя побежденных, превратили большую часть страны в пустыню». Если нарисованная им картина опустошения относится ко второй четверти III века до нашей эры, то налицо ее полное археологическое подтверждение. Остатки разбитых скифов откатились в Нижнее Поднепровье и Крым, часть беглецов переправилась за Дунай. Одновременно кризисные явления произошли и в экономике Нижнего Поднестровья, где прекратилось массовое поступление импортных товаров на сельские поселения. С этого времени местные жители пребывали в преддверии надвигающейся катастрофы. И она грянула!

Около 250 года до нашей эры произошло нашествие неизвестного доселе народа, прекратившее жизнь в небольшой греческой колонии Никоний, расположенной на левом берегу Днестровского лимана. Из письменных источников известно, что его жители были срочно эвакуированы тиритами — греками, живущими в устье Тираса (Днестра), — на правый, пока безопасный берег лимана. Одновременно наблюдаются упадок и другой колонии — Тиры, разорение ее предместий и, как результат, разрушение торговых связей и общая нестабильность политической обстановки. И именно в это время появляются первые катакомбы вблизи современного села Глиное! Согласно обнаруженным амфорным клеймам греческих городов Синопы и Родоса, датировка исследованных курганов находится в пределах как минимум с 250 по 189 год, то есть второй половины III начала II века до нашей эры. И это хронологически безупречное совпадение вряд ли случайно.

Многолетние раскопки позволили установить, что Тираспольская группа локализуется исключительно на левобережье Днестра. Для второй половины III века до нашей эры она является единственным крупным кочевым объединением, обитающим в местных степях. Тот факт, что на противоположном берегу до сих пор неизвестны курганы этого времени, может лишь отражать значение Днестра как природного рубежа между различными этносами.

Этот вывод подтверждается и важным для нас сообщением малоизвестного римского писателя Помпония Мелы, жившего в I веке нашей эры, о том, что Тирас служит границей между асиаками и истрианами. Считается, что эти сведения он почерпнул у анонимного эллинистического автора, тяготевшего к Геродотовой традиции. В трудах других античных ученых упомянуты также «гавани асиаков и истриан». Что же за народы скрываются за этими названиями? Дело в том, что при описании народов Северо-Западного Причерноморья у Помпония Мелы дано размещение племен, многие из которых были неизвестны Геродоту. Особую значимость в работе имеет пассаж, в котором автор называет реку Асиак (современная река Тилигул. — Примем, авт.), помещая между ним и Тирасом племя асиаков. По его словам, последних «отделяет от истрийцев река Тира». Этнографическая характеристика асиаков в науке отсутствует, и вряд ли они были известны Геродоту и его современникам. Скорее всего, эти племена появились на берегах Днестра в значительно более позднее время.

В свою очередь, истриане, известные своей борьбой против скифского царя Атея, соотносятся в научном мире с фракийскими гетскими племенами, проживавшими в низовьях Дуная. Ряд поражений скифов мог стать причиной того, что истриане в III веке до нашей эры распространили свое влияние до Днестра, где обнаружены их памятники этого времени. Таким образом, локализация истриан во второй половине III века до нашей эры на правом берегу Тираса подтверждается археологическими данными.

Косвенным аргументом в пользу пограничного положения Днестра в это время может служить керамика из погребений могильника. Здесь отмечено большое количество парадных и ритуальных фракийских форм (40 % всех лепных сосудов), резко контрастирующее с отсутствием фракийской погребальной традиции — кремации. Крупные лепные миски и разнообразные вазы-фруктовницы характерны для обширной территории к западу от Днестра и являются индикатором, отражающим фракийский компонент в населении данного памятника. Очевидно, что в кризисное время гетская посуда местного производства оказалась вполне конкурентоспособной с дорогой и труднодоступной античной продукцией.

Вряд ли эта керамика была получена в результате торгового обмена — уж очень больших размеров лепились эти изящные миски. Учитывая невысокое качество керамики, вряд ли их можно было перевозить на большие расстояния или продать привередливому покупателю. Скорее всего, эти вазы и миски изготавливались непосредственно на месте фракийскими женщинами, взятыми в жены воинственными пришельцами. Ведь внезапно появившаяся здесь орда состояла в основном из мужчин и небольших отрядов амазонок, поэтому естественно, что недостаток женщин вскоре стал восполняться за счет местных красавиц с противоположного берега реки. Показательно, что именно в этой посуде вместе с железным ножом на костяной рукоятке всегда находился большой кусок мяса для загробной жизни — обычно лопатка овцы иди козы.

С другой стороны, анализ материалов могильника показал устойчивое присутствие черт совсем не скифской культуры. Постепенно мы стали отмечать элементы, более типичные для сарматских племен. В первую очередь это северная ориентировка погребенных, их положение по диагонали гробницы, скрещенные ноги, курильницы специфической формы с гальками внутри. Все эти признаки традиционно считаются более характерными для сарматской культуры. Следы обжига на предметах инвентаря и многочисленные угольки имеют прямое отношение к культу огня, хотя многие специалисты полагают, что на территории Степной Скифии он видимого распространения не имел. Символом огня принято считать и мел, который в погребальной обрядности степных скифов широкой практики также не получил. В то же время меловая подсыпка особо характерна для раннесарматских древностей Южного Приуралья и Поволжья. Некоторые археологи отметили очень интересную деталь: меловой порошок в зоне распространения скифской культуры наиболее часто встречается именно в районе Тирасполя. Здесь же регулярно отмечается подмазка дна зеленой глиной под костяками лошадей и собак. Изредка подобная подмазка встречается под костяками зависимых лиц — рабов или наложниц, захороненных в подбоях рядом с катакомбами.

Так скифы ли это? Уже сейчас можно определенно сказать, что нет. Видимо, формирование Тираспольской группы произошло на обширной территории от Дона до Терека в достаточно короткое время, но ее погребальные традиции в окончательном виде сложились только на Нижнем Днестре. Анализ только керамики из могильника, отразившей скифское, фракийское и сарматское влияние, показал, что оставившее его население не было монолитным в этническом отношении.

Скорее всего, появление на берегах Днестра крупной кочевой орды в середине III века до нашей эры привело к некоторому межэтническому сближению номадов и местного населения — земледельцев и скотоводов. Этнически отличные от проживавших здесь ранее скифов и гетов, пришельцы включили определенную их часть в свой состав. Можно предположить, что это и были асиаки — одно из самых влиятельных в регионе раннесарматских объединений.

Не исключено, что пришельцам с ходу удалось преодолеть дунайский рубеж и подвергнуть разорению Северную Добруд-жу на территории современной Румынии. Катакомбы с аналогичными курильницами известны на двух могильниках в низовьях Дуная. Они могут отражать кратковременный успех номадов, стремящихся поставить под контроль «Дунайский замок». Для последующего периода характерно откатное движение Тираспольской группы за Днестр. Это отступление могло быть обусловлено активностью гетов (истриан) низовьев Дуная, сумевших довольно быстро стабилизировать положение на своих восточных границах.

Таким образом, на востоке границы Тираспольской группы проходили по реке Тилигул, получившей название Асиак, а освоение междуречья Днестра — Тилигула позволило асиакам сохранить возможность прорыва к Дунаю и под держивать отношения с ближайшими городами-колониями греков — Тирой и Ольвией. Вероятная принадлежность Тираспольской группы к асиакам может быть подтверждена редким совпадением данных письменных источников с археологическими реалиями Нижнего Днестра второй половины III века до нашей эры.

Проведенные нами раскопки показали, что эти мужчины не только воевали, но и охраняли и пасли стада, охотились на многочисленную и разнообразную степную дичь, иногда занимались рыбной ловлей. Женщины работали главным образом на стоянках, но в любой момент готовы были взять в руки оружие и оседлать боевого коня. Воин-всадник, вооруженный луком и стрелами, преимущественно с железными и изредка бронзовыми наконечниками, с железной секирой или копьем, восседающий на коне с уздой, украшенной бронзовыми бляхами, — таков суровый облик хозяина приднестровских земель в III–II веках до нашей эры. Именно таким он предстает перед нами после многолетних раскопок.

В то же время большинство погребенных здесь людей ушло из жизни не по своей воле. Слишком много в катакомбах оружия и слишком много отмеченных травм на сохранившихся костяках. Реки крови были пролиты этими людьми в различных районах европейских степей. Наверное, поэтому такая тяжелая аура витает над этим полем, внутри которого до сих пор «путешествует» во времени обоз завоевателей и кратковременных хозяев этой земли. В катакомбах-повозках спит вечным сном воинственный народ, впитавший в себя самые различные культурные традиции. До наших раскопок мы почти ничего не знали об этой сложной и загадочной эпохе. Сейчас же удалось рассмотреть в туманной исторической дымке размытые очертания суровых всадников в красочных одеждах. На это ушло десять лет напряженной и кропотливой работы. Но тяжелый и не всегда благодарный труд исследователей был вознагражден открытием ранее неизвестного народа. Ради этого и выезжают каждый год в поле тысячи археологов во всех районах нашего неспокойного мира.

Дата добавления: 2015-08-03