Вершина, казалось, уже близка. А там и Небо…
Однажды мой взгляд поймал меня в зеркале: я — тот, что смотрел на меня потухшими глазами, — он сильно сдал. Мне было жаль его. Он считал себя умником и везунчиком, взвалив на наши плечи непосильную ношу — Новую Вавилонскую башню. Зачем?!
Он где-то читал, что в покорении самой трудной вершины самое удивительное и прекрасное — это само покорение. Потом — пустота. И единственный путь с даже самой высокой вершины — вниз. Он уже ничего не сможет сделать! Все, что написано, не может быть уничтожено («…и в случае моей смерти, прошу сжечь все мои книги, бумаги, письма, расчеты, ноты, стихи… Все мои свидетельства жизни…»): рукописи, как известно, не горят. Ему хотелось бы одного: чтобы Пирамида стала тем плечом, на которое смогли бы опереться другие, пытаясь дотянуться до Неба.
Зачем же пожары?
Выдохся, он просто выдохся…
Даже те минуты абсолютной прострации, которые наступают после жуткого напряжения, жадного поиска выхода из тупика, даже такие минуты не приносят ему успокоения.
Cest la vie! (Такова жизнь! — фр.).
Ведь плодотворно только чрезмерное…
В чем спасение?!
И если уж делать свою жизнь с кого-то, думал он, если уж кому-то подражать, перед кем-то преклоняться и поклоняться кому-то… Да, он готов следовать за кем-нибудь, но за кем? Он знает, что если уж чистить себя под кого-то, то, конечно же, под Христа… Христос — вот воплощенное Совершенство!
Но везде только люди… Только люди… И нигде совершенства…
Вдруг он заметил: мы все стали клониться к старости, наша жизнь ускользает, как бы мы не старались, не силились ее удержать. Даосский эликсир? Чушь собачья! Как и любой другой эликсир бессмертия. Пучок сена перед носом осла. Ослов! И наши надежды, хоть краем глаза увидеть свою Пирамиду, просто ничтожно малы. Мизерны!
Это убивало. Отчаяние было невыносимым. Его охватила паника.
Во мне бушевала ярость неудачника!
Чтобы умерить горечь поражения (он это признал), он спешил взять мобилку и набрать ее номер. И услышать: «Привет... Что случилось?.. Еще только три часа ночи…».
Это спасало от сумасшествия.
— За тобой приехать? — спрашивала Юля.
— Я сам… Я уже у ворот.
— Заезжай!
Это спасало…
Вел он себя (потом я признал и это) просто несносно. И начинал себя нежно ненавидеть.
Я стал всё чаще ловить себя на ощущении, что смертельно устал. Сон не приносил ни отдыха, ни облегчения.
В тот год мы ещё были вполне уверенны… Оставался Кайлас. И, кажется, остров Пасхи. И ещё несколько мест… Мест силы! Та же Антарктида с её подземными городами и собственным солнцем над головой…
Мы просто не имели права не сопоставить нашу Пирамиду с Кайласом. Здесь ось мира! Как ось нашей Пирамиды сочетается с осью мира?! И сочетается ли вообще?
Чего я просил у этих мест силы — просветления? Благословения? Одухотворения? А, может быть, каплю покоя, который даже не снился?
Не знаю… Пожалуй, преображения. Да-да, точно-точно — преображения!.. Преображения!..
Словно адский голод гнал нас по этим бесконечным храмовым ступеням в разных концах света…
И ещё это смертельно-невыносимое… Набатное:
Ваш мир как Колосс Родосский расколот.
Намечены два последние рубежа.
Прополото поле.
И вспыхнул последний сполох.
Тинкино…
Прополото поле?
Откуда в ней эта свирепая ярость? Эта яростная свирепость?!
Пророческая…
Сполохами…
Расколот?!
Я признал: выдохся, он просто выдохся…
Дата добавления: 2015-08-03; просмотров: 37 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Глава 16 | | | Глава 18 |