История отечественной литературы

В истории русской литературы приня­то выделять два основных периода: древ­нерусская, или средневековая русская словесность (11-16 вв.) и литература Но­вого времени (с 18 в.). 17 век рассматри­вается как переходный период и счита­ется последним веком древнерусской ли­тературы; на его протяжении постепен­но разрушались традиционные литера­турные каноны, рождались новые жан­ры и представления о человеке и мире. Некоторые исследователи не включают 17 век в историю древнерусской литера­туры, изучая его как особый период в её развитии.

С распространением в восточносла­вянских землях письменности в первые века после Крещения Руси (ок. 988) ли­тература и язык были едиными для всех восточных славян. Позднее на этой тер­ритории сложились три этноса (русские, украинцы и белорусы) и, соответствен­но, три самостоятельных языка.

Назначением древнерусской книжно­сти было изображение и постижение бо­жественного мира. Идеи, мотивы и об­разный строй древнерусских памятни­ков соотнесены с Библией, происходя­щие события изображаются и осмысли­ваются как повторение или вариация событий, описанных в Священном Писа­нии. Даже те жанры древнерусской сло­весности, которые многие исследовате­ли считают светскими (летописи, воин­ские повести), имеют религиозный ха­рактер. Для древнерусского религиозно-куль­турного сознания книжник, писатель - не автор в современном смысле слова, а «инструмент», «орудие» Бога, т.е. он пи­шет по благодати Божией. Слово, даро­ванное Богом человеку, священно, сло­вом нельзя «играть»: это кощунство, пре­ступление против Создателя. До 17 в. в древнерусской литературе отсутству­ют трактаты по риторике, до 18 в. - по поэтике. В древнерусской книжности роль автора является относительно меньшей, чем в средневековой Визан­тии или Западной Европе. Своеобразие древнерусской словесности объясняет­ся также особенным религиозным от­ношением к слову, общим для славян­ских народов. Книжность, письмен­ность и сама азбука были для право­славных славян священны.

В сер. 9 в. византийские просветите­ли братья Кирилл и Мефодий создали славянскую азбуку. Вопрос о том, какая именно азбука (кириллица или глаголи­ца) была создана, остаётся дискуссион­ным. Существует также точка зрения, что сначала была составлена глаголица, а затем кириллица. Славянская азбука была предназначена для перевода свя­щенных христианских текстов. Кирилл и Мефодий были создателями книжно­го славянского языка и первыми пере­водчиками священных текстов с грече­ского на славянский язык.

Средневековые славянские книжники почитали церковнославянский как свя­щенный язык и не могли помыслить, что он должен служить иным целям, кроме выражения богооткровенной ис­тины христианства. Древнерусская ли­тература вплоть до 17 в. не создавала вымышленных героев и сюжетов, а так­же не описывала любовных пережива­ний и как будто не знала самого поня­тия «любовь». Литературные произве­дения рассказывали либо о греховной «блудной страсти», ведущей к гибели ду­ши, либо о добродетельном христиан­ском браке. Отсутствовали также свет­ские жанры (рыцарские романы и лю­бовная лирика, свойственные Западной Европе, исторические сочинения, рас­пространённые в Византии, и др.). «Ав­торские» истории появились на Руси только в 16 в. («История о великом кня­зе московском» А. Курбского, 1573) и широко распространились в 17 в.

По отношению к древнерусской сло­весности было бы правильнее говорить не о разграничении религиозной и светской сфер, а о границах между са­кральными боговдохновенными текста­ми и сочинениями низшего религиоз­ного статуса. Библия (Священное Писа­ние), Священное Предание {сочинения Отцов Церкви, сформулировавших ос­новы христианского вероучения, догма­тику), литургические (богослужебные) тексты составляли ядро, или вершину древнерусской книжности.

Памятники церковного красноречия, жития, хожения (описания паломни­честв), патерики (сборники рассказов о монахах какой-либо обители или мест­ности) обладали меньшей авторитетно­стью; переписчики нередко редактиро­вали тексты. На ещё более «нижней сту­пени» находились произведения, посвя­щенные повседневным событиям.

Особенностью древнерусской словес­ности было также, отсутствие комиче­ских, пародийных произведений, по­скольку смех, веселье осуждались право-славной церковью. Только в 17 в. на Ру­си зародилась комическая словесность.

Древнерусская литература совсем иным образом, чем литература Нового времени, связана с бытом, обрядами, пра­ктическими потребностями общества. Церковные песнопения исполнялись на богослужениях, в храме звучали образцы церковного красноречия и краткие жи­тия святых (их называли продажными, по славянскому названию сборника крат­ких житий - Пролога). Чтение простран­ных житий слушали монахи за трапезой; сведения житий о посмертных чудесах святых служили для обоснования канони­зации (церковного почитания) этих свя­тых. Летописи были в Древней Руси свое­образным юридическим документом.

В древнерусской литературе события и вещи, окружающие человека, - симво­лы и проявления высшей, духовной, бо­жественной реальности. В мире власт­вуют две силы - воля Бога, желающего блага человеку, и воля дьявола, жажду­щего своими кознями отвратить челове­ка от Бога и погубить. Человек свобо­ден в своём выборе между добром и злом, светом и тьмой. Но поддавшись власти дьявола, он теряет свободу, а прибегая к помощи Бога, обретает укре­пляющую его божественную благодать.

Время и пространство в древнерусской словесности не воспринимались как фи­зические категории и обладали особым смыслом. Сквозь временное пространст­во просвечивала вечность. Повторяющи­еся каждый год церковные праздники были не просто воспоминанием о собы­тиях земной жизни Спасителя, но таин­ственным и реальным повторением этих самых событий. Пространство восприни­малось как «своё» и «чужое»: земли хри­стианские («праведные»), особенно «свя­тые места» (Палестина, Иерусалим, Константинополь и др.), располагались на востоке, «на восходе солнца», а «грешные земли» и самый ад - на запа­де и севере. Понятия «постою, и «за­пад» несли, прежде всего, ценностно-ре­лигиозный смысл.

Стиль в древнерусской литературе за­висел не от жанра произведения, а от предмета повествования. В описании жизни святого, в летописном фрагмен­те, в похвальном слове использовался устойчивый набор выражений - «тра­фаретов» и библейских цитат. Святой обычно именовался «земным ангелом и небесным человеком, князь - «благоче­стивым, милостивым и справедливым» и т.п. «Трафареты» были характерны и для т.н. воинского стиля.

В отличие от культуры Нового време­ни, в которой главным достоинством пи­сателя считается его индивидуальность, в древнерусской литературе властвовал канон - правила и образцы написания произведений. Оригинальность древне­русского книжника проявляется не в пренебрежении традицией, но в «над­страивании» над её правилами собственных принципов организации текста. По­этом)' стиль некоторых древнерусских книжников легко узнаваем: например, сочинения Епифания Премудрого, по­слания царя Ивана IV Грозного, но это скорее исключения, чем правило.

Авторское начало в древнерусской ли­тературе приглушено, неявно. Сочине­ния перерабатывались, часто идеи и оценки автора заменялись на противо­положные. Списки одного произведе­ния, существенно отличающиеся друг от друга, исследователи называют «редак­циями». Книжники редко указывали в рукописях своё имя, ценилось, прежде всего, не авторство, а авторитет пишуще­го, который придавал текстам большее влияние и весомость. Понятие авторст­ва появилось только в 17 в. Древнерусской словесности было чу­ждо сознание собственной эволюции. Для московского книжника 15-16 вв. сочинения киевских летописцев или со­ставителей житий (агиографов) трёх - и четырёхвековой давности и современ­ные тексты принципиально не различа­лись. Вся словесность имела как бы вне­временной характер. Отсутствовала связь между разными видами и жанра­ми. Не эволюционировали жанры, обу­словленные правилами богослужения. Мало изменились жития, ибо они пове­ствовали о вечном.

В отличие от литературы Нового вре­мени, создававшей различные художе­ственные миры (мир элегии отличался от мира романа или комедии и т.д.), мир древнерусской словесности был един - это реальность, созданная Бо­гом. Реальность рассматривалась в раз­ных жанрах с различных точек зрения.

Жанровое видение летописи непохо­же на житийное: летописец фиксиро­вал события иначе, чем составитель жи­тия. Различные подходы иногда совме­щались, например житийный рассказ нередко вставлялся в летописный текст. Краткое упоминание о святом или рас­сказ о подвигах князя в летописи могли трансформироваться в агиографиче­ское повествование. Представления о человеке и мире не создавались древне­русскими книжниками, а были заданы, «преднайдены» в церковном учении.

Первое сохранившееся произведение древнерусской литературы - «Слово о Законе и Благодати», написанное Иларионом (Ларионом), митрополитом Ки­евским, между 1037 и 1050 (возможно, в 1038 или в кон. 1040-х гг.) в жанре тор­жественного церковного красноречия и прославлявшее Русскую землю.

В 12 в. были созданы сочинения древ­нерусского проповедника, епископа Кирилла Туровского (ок. 1130-х гг. - не позд­нее 1182), который составил восемь «Слов», посвященных прославлению и раскрытию смысла нескольких церков­ных праздников.

В 11-12 вв. сформировался жанр лето­писи. Самая известная летопись - «По­весть временных лет». По мнению ис­следователя А.А. Шахматова, принятому большинством учёных, 1-я редакция «Повести...» была составлена ок. 1118 монахом Киево-Печерского монастыря Нестором, 2-я - в 1116 монахом Выдубецкого монастыря Сильвестром; соста­витель 3-й редакции (ок. 1118) неизвес­тен. Летопись - форма исторических сочинений, в которой события излага­ются по т.н. погодичному принципу (объединены по годовым статьям). Ле­тописям чуждо единство стиля, это «от­крытый» жанр. В их состав включаются предания, жизнеописания святых, напо­минающие жития, рассказы о сражени­ях (воинские повести), некрологи кня­зей и другое.

Летописи не являлись светскими про­изведениями в строгом смысле слова. Летописцы руководствовались идеей провиденциализма - всё происходящее объясняли волей Божьей и рассматри­вали в свете грядущего конца света и Страшного Суда. Летописцы были без­различны к отдаленным причинам со­бытий, к связям между ними, что при­водило к тому, что «погодичный прин­цип» господствовал над связностью и единством текста. Начиная с сер. 15 в. летописание приобретало всё более и более официальный характер, а в 17 в. постепенно пришло в упадок.

Самым распространённым жанром бы­ли жития святых, имеющие прежде все­го религиозно-назидательный смысл. Древнейшие русские агиографические памятники - два жития князей-страстотерпцев Бориса и Глеба (святых, приняв­ших добровольную смерть в подражание Христу) - «Сказание о Борисе и Глебе» не­известного автора и «Чтение о житии и погублении... Бориса и Глеба» (1080-е гг. или между 1108-15) монаха Киево-Пе­черского монастыря Нестора. В «Сказа­нии...» рассказывается о вероломном убийстве Бориса и Глеба их старшим сводным братом Свято пол ком, стре­мившимся единолично править Рус­ской землёй. Сочинение исполнено оп­ределённого психологизма. Молитвы Бориса и Глеба - своеобразные шедев­ры красноречия. «Сказание...» относит­ся к житийной разновидности, которую ученые называют «мартирии» (от греч. uapnypiov - мученичество). В мартирии повествуется не о всей жизни святого, а лишь о его мученической смерти за ве­ру. Борис и Глеб не мученики за веру в собственном смысле слова (Святополк не принуждал их отречься от веры), тем не менее «Сказание...» напоминает мартирии.

В отличие от «Сказания» «Чтение...» Нестора - это подробное описание всей жизни Бориса и Глеба и посмертных чу­дес, удостоверяющих их святость. Нес­тор точно следует композиционной схе­ме другой житийной разновидности (её называют «житие» в узком смысле сло­ва, или «агиобиография»). Борис и Глеб в обоих произведениях уподоблены праведному Авелю, а Святополк - Каи­ну, брату и убийце Авеля (т.о. осуществ­лена связь с Библией).

В 13 в. (до 1271) составлено краткое житие-мартирий князя Михаила Черни­говского и боярина Феодора - мучени­ков за веру, убитых монголо-татарами за отказ отречься от Христа. Во 2-й пол. 13 в. создано житие князя Александра Невского, соединившее черты воин­ской повести и агиобиографии. В 14 в. появился ещё один мартирий - житие тверского князя Михаила Ярославича, убитого в Золотой Орде по проис­кам соперника, московского князя Юрия Даниловича. Агиограф искусно использо­вал приём замедления (ретардации), описывая, как к князю приходят всё но­вые и новые известия о приближении убийц. В 14 в. написано житие псковско­го князя Довмонта (после крещения - Ти­мофея), выходца из Литвы, с описанием его победы над немецкими рыцарями. Другая разновидность агиографии - пре-подобнические жития (о жизни препо­добных - святых-монахов) - унаследова­на Древнерусской литературой от Визан­тии. Древнейшее произведение - житие Феодосия Печерского (1080-е гг. или пос­ле 1108), составленное Нестором.

В кон. 14 - нач. 15 в. монах Троице-Сергиева монастыря Епифаний Премудрый написал два жития - Житие Стефана Пермского (крестителя и первого епи­скопа Пермской земли) (1396-98) и Жи­тие Сергия Радонежского (1417-18; со­хранилось только в более поздних пере­делках). Оба жития чрезвычайно велики и содержат множество цитат из Библии (в Житии Стефана Пермского ок. 340 цитат). Автор виртуозно обыгрывает со­звучия слов, переплетает метафоры и сравнения, «нанизывает» одинаково со­ставленные предложения, часто выстра­ивает длинные ряды слов - синонимов. Епифаний назвал свой необычайно тор­жественный и пышный стиль «плетени­ем словес». «Плетение словес» - это свое­образное перенесение в агиографию приёмов, характерных для церковного красноречия, проповедей.

В 15-16 вв. появились жития леген­дарного характера: «Житие Петра, ца­ревича Ордынского», «Повесть о Мер­курии Смоленском», «Повесть о Петре и Февронии Муромских» (написана всер. 16 в. священником Ермолаем Пре-грешным, в монашестве Еразмом) и др.

Во 2-й четв. - сер. 16 в. под руководст­вом митрополита Макария создан гран­диозный свод памятников оригиналь­ной и переводной церковной книжно­сти - «Великие Минеи Четий».

Одним из наиболее распространён­ных жанров были хожения. Большой популярностью пользовалось «Хожение игумена Даниила», посетившего Пале­стину» нач. 12 в. (вероятно, в 1106-07). Во 2-й пол. 15 в. было создано необыч­ное «Хожение за три моря» тверского купца Афанасия Никитина, совершив­шего путешествие в Индию между 1466 и 1474/75 (дата его смерти). По форме оно мало напоминает описание палом­нического путешествия; это своеобраз­ный дневник, содержащий преимущест­венно достоверные сведения об обыча­ях и нравах Индии.

В древнерусской литературе известны и сочинения уникальной жанровой при­роды, смысл которых остаётся во мно­гом неясным. Самое известное из них - «Слово о полку Игореве», посвященное неудачному походу (слово «полк» озна­чает «поход») на половцев новгород-северского князя Игоря Святославича в 1185. Впервые оно было издано в 1800, единственная рукопись погибла в мос­ковском пожаре во время Отечествен­ной войны 1812. Некоторые исследова­тели до сих пор сомневаются в подлин­ности «Слова...», считая его подделкой 18 в., существует также мнение, что этот памятник - переработка устного произведения, песни.

Другое уникальное произведение - «Моление Даниила Заточника» - не вы­зывает сомнений в своей подлинности, но точная дата его написания неизвест­на. «Моление...» сохранилось в двух вер­сиях - редакциях. Текст 1-й редакции под названием «Слово Даниила Заточ­ника» обращен к князю Ярославу Влади­мировичу, жившему в кон. 12 в., текст 2-й редакции - «Моление...» (прошение автора с просьбой о прощении) адресо­ван Ярославу Всеволодовичу (1-я пол. 13 в.). Исследователи спорят о том, что представляет собой «Моление...» - дей­ствительное прошение или комиче­ское произведение, пародию, хотя ко­мические жанры, как отмечалось, не были характерны для древнерусской ли­тературы.

В 14-15 вв. складывается жанр воин­ской повести. Первой была, вероятно, «Повесть о разорении Рязани Батыем» (предположительно, сер. 14 в.), входя­щая в цикл сказаний о рязанской святы­не - иконе Николы Заразского (Зарай­ского). В повести соединены мотив ге­роического эпоса (былины) и агиогра­фический мотив гибели князя-христиа­нина от рук иноверцев. По-видимому, в 15 в. написана повесть «Сказание о Ма­маевом побоище», посвященная победе русского войска в Куликовской битве 1380. Основной мотив повести - боже­ственная предопределённость победы над иноверцами.

Вероятно, между 1380 и 1393 создано ещё одно произведение о Куликовской битве - «Задонщина», где сочетается прославление князей-победителей Дми­трия Донского и Владимира Андрееви­ча и всего русского воинства с плачем по убитым в сражении. Текст «Задонщины» напоминает «Слово о полку Игореве», но в отличие от «Слова...», изобра­жающего «зловещие» приметы - пред­сказания поражения русских, содержит описание ликующей, радостной приро­ды, предвещавшей великую победу. Большинство исследователей считает, что автор «Задонщины» намеренно под­ражал «Слову...», противопоставляя Куликовскую битву бесславному походу князя Игоря.

16 век в русской литературе - век пуб­лицистики. Вопросы о правильном уст­ройстве государства и предназначении различных сословий, о соотношении религиозной «веры» и справедливого закона - «правды» - обсуждались в мно­гочисленных повестях и посланиях. В первые десятилетия 16 в. в двух посла­ниях - к великому князю Василию Ива­новичу и к великокняжескому дьяку Мисюрю Мунехину - псковский монах Филофей сформулировал теорию «Мо­сква - Третий Рим». Согласно Филофею, Русь - преемница истинной веры, которая была утрачена Римом и Константинополем (Вторым Римом). Обос­нованию идеи о древности и величии рода русских князей посвящены «Пос­лание о Мономаховом венце» Спиридона-Саввы и анонимное «Сказание о князьях Владимирских».

Уникальный литературный памятник - переписка царя Ивана IV Грозного (1530-1584) и его воеводы князя А.М. Курбского (ок. 1528-1583). Опаса­ясь безвинного наказания, Курбский в 1564 бежал в Литву и направил царю три послания с обвинением его в мно­гочисленных преступлениях. Иван Грозный в ответных посланиях отверг все упрёки, изложив свои религиозные, политические и исторические предста­вления. Стиль Ивана Грозного (Курб­ский назвал его "широковещательным и многошумящим») отличался яркой индивидуальностью.

На протяжении 17 в. в русской лите­ратуре произошли изменения более значительные, чем за несколько преды­дущих веков. Были созданы новые жан­ры, появились светские произведения.

События Смутного времени начала 17 в. вызвали появление исторических сочинений. В их числе «Сказание...» (1620) монаха Авраамия Палицына (умер в 1627), «Временник...» дьяка Ивана Тимофеева (1616-19), «Словеса дней и царей и святителей московских» князя И. А. Хворостинина (до 1625, года смерти автора), «Летописная книга» [написана примерно в это же время; её автором считаются князья И.М. Катырёв-Ростовский (умер ок. 1640) или СИ. Шаховской]. Авторы этих сочине­ний не только выражают мысль (харак­терную ещё для летописей) о том, что всё случившееся объясняется волей Божьей и наказанием русских людей за их грехи, но высказывают и личный взгляд на происходящее. Впервые в русской литературе намечается изображе­ние неоднозначного, сложного характе­ра человека (Иван Грозный, Борис Году­нов, Лжедмитрий I).

В Смутное время широкое распро­странение получили видения, которые рассказывают о чудесном явлении Хри­ста, Богоматери и святых русским лю­дям, молящимся о спасении страны от врагов. Основной мотив видений - по­каяние и молитва. Христос и святые обещают людям спасение, если они по­каются. Возрос интерес к чудесному, сверхреальному, к общению человека с божественными силами. Размывание границ между повседневной жизнью и божественным потусторонним миром характерны для всей литературы 17 в.

Вымысел постепенно завоёвывал ли­тературу. Одним из первых произведе­ний такого рода была «Повесть о Савве Грудцыне» (1660-е гг.). Сюжет повести опирается на реальные факты (Грудцыны - реальная купеческая фамилия) и одновременно напоминает приключе­ния героев волшебных сказок. Пример­но тогда же была создана «Повесть о Го­ре-Злочастии» - о горестной судьбе мо­лодца, нарушившего родительские запо­веди. В повести воплощена новая для русской литературы тема одиночества и неприкаянности человека.

В 17 в. в России получили распростра­нение переделки западноевропейских и восточных романов с невероятными приключениями и любовными история­ми: «Повесть о Еруслане Лазаревиче» - переработка восточного сказания о бо­гатыре Рустеме (её сюжет был исполь­зован А.С. Пушкиным в поэме «Руслан и Людмила»), «Повесть о Бове Королеви­че» - вольный перевод или пересказ французского рыцарского романа (итальянская версия романа была пере­ведена в сербскохорватских землях; русский текст восходит к белорусскому списку, содержащему переработку этого перевода); «Повесть оБрунцвике» - пе­ревод с чешского языка; роман «Пётр Златых Ключей» - с польского. На ос­нове переводных сочинений создана оригинальная русская «Повесть о Васи­лии Златовласом, королевиче Чешской земли» (раньше её считали переводом с чешского языка). Эти повести были ли­шены назидательности, любовь не осу­ждалась как греховное чувство, а вызы­вала читательские сопереживания.

В литературе 17 в. зародился интерес к обыкновенному человеку. Таково Жи­тие Иулиании Лазаревской [его называ­ют также «Повестью о Иулиании Осоргиной» (или Осорьииой)], составлен­ное её сыном Дружиной (Калистратом) Осоргиным.

В 1653-56 произошёл раскол Русской церкви, в результате которого выдели­лись старообрядцы, не признавшие но­вовведений патриарха Никона. Но в ли­тературе старообрядцы оказались нова­торами. Два рьяных поборника старой веры - монах Епифаний (ум. 1682) и протопоп Аввакум Петров (1620-1682) создали сочинения, описывавшие их собственную жизнь, и назвали их «жи­тиями». До этого момента авторы жи­тий повествовали о других людях: упо­добление себя святым считалось вели­ким грехом. Жития протопопа Авваку­ма и Епифания стали первыми опытами автобиографического характера в рус­ской литературе. В Житии протопопа Аввакума (1672-75) соединены черты проповеди и исповеди, стиль отличает­ся эмоциональностью и элементами просторечия (сам Аввакум назвал свою повествовательную манеру «вяканьем»).

В 17 в. впервые в русской литературе стали создаваться комические и паро­дийные произведения: «Кадязинская челобитная» (пародия на прошение, в ко­тором монахи жалуются на своего на­стоятеля, запретившего им пьянство­вать), «Лечебник на иноземцев» (паро­дия на медицинские сочинения), «Служ­ба кабаку» (комически переиначенные богослужебные тексты, превращающие­ся в прославление кабака и пьянства), шуточная «Повесть о Фоме и Ерёме». В этих произведениях порой содержа­лись элементы сатиры, но всё же преоб­ладало комическое изображение «не­правильного», «перевёрнутого» мира, в котором всё наоборот, что и вызывало смех.

В древнерусской литературе не было поэзии в собственном смысле слова. Ритмически упорядоченными были бо­гослужебные тексты, но они не чита­лись «про себя» - или вслух, как читается поэзия, а пелись в церкви. Подлинная поэзия возникла в России только в 17 в. Русская поэзия заимствовала из поль­ской силлабический принцип стихосло­жения, построенный на одинаковом числе слогов в стихотворных строках (господствующими формами были одиннадцати - и тринадцатисложники). Темами крупнейших русских поэтов - Симеона, прозванного Полоцким (1629-1680, в миру Самуил Емельянович Петровский-Ситнианович), выход­ца из Белоруссии, и его последователей и учеников Сильвестра Медведева (1641-1691, в миру Семён Агафонникович) и Кариоиа Истомина (1640-е -1717 или 1722) - были похвала премудрости и прославление русских правителей. Симеон Полоцкий создал несколько ру­кописных книг, из которых наиболее известны «Вертоград многоцветный» (1678; своеобразная стихотворная энци­клопедия) и сборник панегирических стихотворений «Рифмологион, или Стихослов» (1678-80; в сборник вошли про­изведения, написанные в 1660-70-х гг.). Он перевёл стихами одну из книг Биб­лии - Псалтирь. Его перевод («Псал­тирь рифмотворная») был издан в Мо­скве в 1680 и стал первой русской пе­чатной стихотворной книгой, пользо­вавшейся известностью и в 18 в. (эта книга повлияла на творчество М.В. Ло­моносова). Симеон Полоцкий, Силь­вестр Медведев, Карион Истомин высо­ко ценили изощренную и причудливую литературную форму: использовали сложные и неожиданные метафоры, иг­ру слов, составляли стихотворения в форме солнца, звезды, архитектурного сооружения. Эти произведения боль­шинство исследователей относят к сти­лю барокко, распространившемуся во 2-й пол. 16 - 17 в. в Европе.

В 17 в. были написаны первые рус­ские пьесы, сюжеты которых, как пра­вило, заимствовались из Библии и дру­гих церковных книг. Две пьесы написал Симеон Полоцкий: «Комидия притчи о блудном сыне» (между 1673-78; слово «комидия» здесь означает не «коме­дия», а просто «пьеса») и « ОНавходоносоре царе..., о теле (тельце) злате и о триех отроцех (отроках), в пещи не со­жженных» (между 1673-79).

Литература 18 в.

Русская литература в 18 в. становится светской. Её основная тема - величие государства и правителей, подвиги, со­вершаемые во славу Отечества. Произ­ведения носили преимущественно нази­дательный характер. Осмеивая пороки и восхваляя добродетели и подвиги, пи­сатели стремились воспитать идеально­го Гражданина.

Литература 18 в. в большинстве своём подчинялась строгим правилам. Все жанры делились на высокие, средние и низкие. Высокие жанры - ода, траге­дия, эпическая поэма - рассказывали о подвигах героев и величии человече­ского духа и писались высоким слетом, в котором преобладали слова церковно­славянского происхождения. Средние жанры изображали мир чувств частного человека. Так, лирический жанр элегия содержал размышления о прожитой жизни, включал любовные мотивы. Использовался средний стиль, в котором не допускались ни церковнославяниз­мы, ни грубые, просторечные слова. К низким жанрам относились сатириче­ские произведения (комедия, басня), в них совершенно исключались церков­нославянизмы, но обильно использова­лись просторечные слова. Жёсткие гра­ницы между жанрами и стилями и стро­гие правила построения текста особен­но характерны для классицизма.

В течение 18 в. русская словесность прошла путь, на который западноевро­пейской литературе потребовалось не­сколько столетий. Именно в этом веке литература становится художественной в прямом значении этого слова. Форми­руется представление об авторстве: текст может изменять только его созда­тель. Допускается подражание другим литераторам, ко присвоение чужого текста и издание его с некоторыми измене­ниями под собственным именем подвер­гаются всеобщему осуждению. Начинает цениться художественное мастерство.

Просвещённые люди 18 в. и в Европе, и в России были убеждены, что цель ра­зума - найти общее во множестве собы­тий, судеб и характеров, существующих в реальной жизни, поэтому писатели стремились изображать не индивиду­альные характеры, а обобщённые чело­веческие типы. И положительные, и от­рицательные герои обычно очень похо­жи друг на друга.

В годы правления Петра I в литерату­ре ещё господствовал стиль барокко. На­иболее популярные жанры: пьеса и тор­жественная речь (похвальное слово), прославлявшие военные победы над Швецией и преобразования Петра I. В пьесах реальные события отражались в иносказательной (аллегорической) фор­ме. Наиболее искусной пьесой была трагедокомедия «Владимир» (1705) Феофа­на Прокоповича (1681-1736). В пьесе рассказывалось о Крещении Руси, а под Владимиром подразумевался Пётр I -преобразователь России.

В 1-й четв. 18 в. русская культура, пре­жде всего, знакомилась с произведениями западной литературы, А.Д. Кантемир (1708-1744) стал первым в России поэ­том, который создал оригинальные про­изведения, высоко оценённые в Европе. В девяти стихотворениях (сатирах) (на­писаны преимущественно в 1729-31. опубл. в 1762; принадлежность Кантеми­ру 9-й сатиры подвергается сомнению) с жестокой иронией осмеивались челове­ческие пороки. Кантемир создал выра­зительные сатирические образы людей, которых наделил живой, яркой речью, необычайно смело вводя в свои стихи просторечные выражения и поговорки. Он был воинственным сторонником ев­ропеизации России, петровских преоб­разований и своими сатирами боролся с вельможами и церковниками, которых считал врагами просвещения.

Исключительно плодотворным, но недооцененным при жизни писателем был В.К. Тредиаковский (1703-1769). Он стал реформатором русского стихосложения, предложив заменить силлабический стих (им продолжал писать Кантемир) силлаботоническим, построенным на одинаковом количестве стоп - единиц стиха, являющихся сочетанием ударных ибезударных слогов (большинство сов­ременных стихов пишутся силлаботони-ческими размерами). В 1730 Тредиаков­ский перевёл французский любовный роман П. Тальмана «Еада в остров люб­ви», добавив к его тексту собственные стихи, в которых впервые в русской ли­тературе описал оттенки любовного чув­ства. Он создал новый язык для выраже­ния любовных переживаний, содержа­щий образы античной мифологии (бог любви - Купидон и его стрелы и т.д.), и отказался от церковнославянизмов. Тре­диаковский написал и первую русскую торжественную оду (опубл. 1735).

В 1750-60-е гг. позиция Тредиаковского изменилась. Он стал избегать иовседневной, «прозаической» речи, начал обильно употреблять инверсии, церков­нославянские слова и пр. Грандиозный труд Тредиаковского - эпическая поэма «Тилемахида» (1766) - стихотворный перевод прозаического романа фран­цузского писателя Ф. Феиелона «Прик­лючения Телемака» (сына греческого героя Одиссея). Тредиаковский подра­жал стилю не Фенелона, а Гомера и Вер­гилия и впервые в русской литературе использовал гекзаметр - стихотворный размер, использовавшийся в античном стихосложении. Сложная для воспри­ятия «Тилемахида» вызвала язвитель­ные насмешки многих современников поэта: императрица Екатерина II даже советовала читать поэму как средство от бессонницы. За Тредиаковским на­долго закрепилась незаслуженная слава бездарного и безвкусного стихотворца. Между тем Тредиаковский создал воз­вышенный поэтический язык, замеча­тельно подходящий для перевода эпи­ческих поэм древних авторов, но его открытия были оценены только спустя многие десятилетия.

Подлинным создателем жанра рус­ской торжественной оды стал М.В. Ло­моносов (1711-1765). Его оды служили непревзойдённым образцом. В 1739, so время обучения в Германии, Ломоносов сочинил «Оду на взятие Хотина» (опубл. 1751) и переслал её в Россию, приложив к ней «Письмо о правилах российского стихотворства». Ода была написана ямбом, ставшим основным размером русской поэзии. Ломоносов был более решительным новатором, чем Тредиаковский, который я то вре­мя считал, что следует писать хореем, и признавал некоторые правила старого, силлабического стихосложения. Как и другие писатели того времени, Ломоно­сов верил в идеал просвещённого пра-вителя и считал образцовым царём Пет­ра I. Большинство од он посвятил импе­ратрице Елизавете Петровне. В одах Ломоносова господствуют возвышен­ные, грандиозные образы, используют­ся развёрнутые метафоры, аллегории и слова церковнославянского происхож­дения.

Беспощадным критиком од Ломоно­сова был А. П. Сумароков (1717-1777), считавший, что поэтический язык дол­жен быть понятным. В пародийных «Одах вздорных» он высмеял метафоры Ломоносова. Многие учёные называют Сумарокова одним из создателей и тео­ретиков классицизма в России. Для классицистов образцом была древнегре­ческая и римская литература, для них был характерен ясный и точный язык, а в качестве идеала - возвышенный и просвещённый герой - Гражданин, жер­твующий своими интересами ради бла­га Отечества.

Сумароков писал оды, комедии, лю­бовные песни - подражания народным лирическим песням и создал жанр тра­гедии в русской литературе. Он ориен­тировался на французскую литературу, описывавшую конфликт между долгом и чувством в душах героев, но в его тра­гедиях главным был не этот конфликт, а противопоставление правителя-деспо­та подданным, которых он вынуждает страдать («Синав и Трувор», 1750; «Ди­митрий Самозванец», 1770).

Самым известным автором комедий был Д.И. Фонвизин (1744 или 1745 -1792), прославившийся двумя пьесами - «Бригадир» (1769, постановка 1770, публ. 1792-95) и «Недоросль» (1782, по­становка 1782, опубликована в 1783 или 1786), в которых изображены нравы, быт и социальные типы дворянской России. В «Недоросле» Фонвизин ста­вит проблему воспитания и долга дворянина. В отличие от персонажей коме­дий Сумарокова литературные герои Фонвизина не являются условными ко­ническими масками, чьё поведение оп­ределяется каким-то одним пороком, а представляют собой более сложные ха­рактеры, живые типы времени.

В последние десятилетия 18 в. жанр торжественной оды вырождается. В рус­ской литературе постепенно всё более усиливался интерес: к внутреннему миру человека. Торжественная ода была обно­влена в творчестве Г.Р. Державина (1743-1816), который отошёл от возвы­шенного, лишённого земных черт об­раза монарха. В стихотворении «Фелица» (1782, опубл. 1783) поэт изобразил императрицу Екатерину II как обыкно­венную женщину, а также дал сатириче­ское описание ленивых и развращённых вельмож. Прежде такое соединение са­тиры и оды было немыслимым. V Держа­вина возвышенные иносказания соседст­вуют с деталями повседневного быта и просторечными выражениями. В его по­эзии произошло - «открытие личности»: образ автора наделен индивидуальными чертами и деталями его биографии.

Проза в русской литературе 18 в. зани­мала второстепенное место по сравнению с поэзией. В петровское время бы­ли широко распространены рукописные повести о необычных приключениях влюблённых и смелых молодых дворян. Они были ещё тесно связаны с традици­ями русских переводных повестей 17 в. и опирались на немецкие, французские и итальянские романы, но приключения персонажей напоминали также сюжеты русских волшебных сказок. В повестях нашли отражение перемены в жизни русского общества. Однако серьёзной литературой эти произведения не счита­лись и именно потому распространялись в рукописном, а не печатном виде.

С сер. 18 в. существовали также не от­носившиеся к «высокой» литературе многочисленные приключенческие ро­маны, повести из русского быта и сказ­ки. Наиболее плодовитым автором та­ких произведений был М.Д. Чулков (1754 или 1743-1792). В 1760-70 гг. были популярны сатирические портре­ты, объявления и другие материалы, которые печатались в сатирических журналах, например в «Трутне», «Пусто­меле» и «Живописце», издававшихся Н.И. Новиковым (1744-1818).

Отношение к прозе меняется на про­тяжении 2-й половины 18 в. В 1790 в С.-Петербурге вышла книга Л.Н. Радище­ва (1749-1802) «Путешествие из Петербурга в Москву», которая была одновре­менно и размышлением на политиче­ские темы, и очерком жизни современ­ной крестьянской России, и дневником путешествия (частично в книгу вошла ода «Вольность», прославлявшая свобо­ду). Радищев отрицал в своей книге сам принцип монархического правления и оправдывал восстание народа против власть имущих. По приказу Екатерины II он был арестован и сослан в Сибирь.

В одно время с Радищевым Н.М. Ка­рамзин (1766-1826) в «Письмах русско­го путешественника» (1791-95, отдель­ное полное изд.. 1797-1801) описал свои впечатления от поездки по стра­нам Европы - своеобразного паломни­чества в мир европейской культуры. Карамзин - создатель психологических повестей, отражающих внутренний мир человека. Прославила Карамзина одна из первых повестей этого жанра в русской литературе - «Бедная Лиза» (1791), пользовавшаяся исключитель­ным успехом у читателей (даже пруд, в котором по сюжету утопилась героиня повести Лиза, брошенная своим воз­любленным, стал местом прогулок москвичей). Повесть написана лёгким и изящным языком, которого до Карамзи­на ещё не было. Карамзин воспитывал в читателях способность глубоко чувство­вать и сопереживать, он был убеждён, что чувствительность, а не чины и зва­ния определяет истинную ценность че­ловека. Карамзина принято считать од­ним из создателей направления, кото­рое исследователи назвали сентимента­лизмом (от французского слова «senti­ment» - «чувство»).

Писатели и поэты 18 в. способствова­ли развитию многих литературных на­правлений 19 в.: на комедиях Фонвизи­на воспитывался Н.В. Гоголь, державинская свобода в сочетании разнородных стилей была унаследована Пушкиным, без открытия Карамзиным внутреннего мира человека была бы невозможна проза И.С. Тургенева и Л.Н. Толстого.

Литература 19 в.

Первые два десятилетия 19 в. отмече­ны противостоянием литературных тече­ний архаистов и новаторов. Архаисты были привержены классицистской жан­ровой системе и культивировали «высо­кие» жанры (оду, героическую поэму). Новаторы ориентировались на поэтиче­ское творчество Карамзина и выдвигали на первый план «средние» жанры (эле­гию, дружеское послание, идиллию, мад­ригал). «Высоким» - государственным, историческим темам, ценимым архаиста­ми, карамзинисты противопоставляли мир тонких чувств - любви, дружбы - ча­стного человека. Литературная борьба двух течений была связана с разными представлениями о языке литературы, проблема создания которого была поста­влена в 18 в. Архаисты полагали, что ос­новой русского литературного языка дол­жен быть церковнославянский язык и отрицательно относились к заимствовани­ям из европейских языков. Выразителем этой позиции стал адмирал А.С. Шишков

(1754-1841), автор трактата «Рассужде­ние о старом и новом слоге российского языка» (1803). Новаторы, напротив, счи­тали, что основой литературного языка должен быть «средний» стиль, ориенти­рованный на разговорную речь просве­щённого дворянства (в частности, дам); допускались и приветствовались заимст­вования и кальки с иностранных слов. Эта позиция была высказана в статьях Карамзина и его сторонников, прежде всего Д.В. Дашкова (1788/89-1839).

Литературная борьба архаистов и ка­рамзинистов не укладывается в. рамки противостояния классицизма и сенти­ментализма или предромантизма. Шиш­ков и его союзники культивировали на­циональные традиции в духе романти­ческих или предромантических веяний. К кругу архаистов принадлежал близ­кий к декабристам литератор П.А. Кате­нин (1792-1853), обратившийся к ро­мантическому жанру баллады. Однако его баллады («Ольга», «Убийца», «Ната­ша», «Леший», 1815-16) отличались от баллад карамзиниста ВА. Жуковского (1783-1852) простонародностью слога, «низкими» бытовыми деталями. При­верженность архаистов к церковносла­вянской лексике и к «высокому» жанру оды разделял поэт-декабрист В.К. Кю­хельбекер (1797-1846), соединявший архаистические симпатии с неизмен­ной привязанностью к романтическим мотивам одинокого и гонимого героя, отверженного поэта-пророка («Проро­чество», «К Богу», «Жребий поэта», «Поэты», «К Вяземскому», «К Пушки­ну», 1820-24). Тема борьбы за свободу приобрела в его поэзии, как и в творче­стве других литераторов-декабристов, например К.Ф. Рылеева (1795-1826) эмоционально-страстный оттенок («Ницца» и «К Ахатесу», 1821).

Близок к кругу архаистов был И.А. Крылов (1769, по другим источни­кам 1766 или 1768-1844). Однако его басни были непохожи на произведе­ния, написанные в стиле классицизма: назидательный аллегоризм отступил в них на второй клан. Главными же осо­бенностями оказались афористическая меткость и образность, богатство сло­весного стиля, яркость бытовых зари­совок и выразительность характеров персонажей.

Архаисты и карамзинисты также по-разному трансформировали драматиче­ские жанры. Новатор В.А. Озеров (1769-1816), автор трагедий «Эдип в Афинах» (1804), «Димитрий Донской» (1806. по­становка и губл. 1807), «Поликсена» (постановка 1809, опубл. 1816) и др. пе­ренёс акцент с классицистской колли­зии чувства и долга на переживания ге­роев - тонко чувствующих людей.

Окончательный разрыв жанра траге­дии с классицистским каноном был со­вершён в трагедии А.С. Пушкина (1799-1837) «Борис Годунов» (1824-1825, опубл. 1831). Пушкин, ориентиру­ясь на трагедии У. Шекспира, отказался от жёсткого деления персонажей на по­ложительных и отрицательных и от до­минантной роли таких элементов, как любовная интрига, столкновение чувст­ва и долга в душе героя. Решающее зна­чение придавалось не противоборству враждующих персонажей, а законам ис­тории и «мнению народному». Пушкин в отличие от классицистов стремился передать историческую атмосферу изо­бражаемой эпохи.

К кругу архаистов принадлежал АА Шаховской (1777-1846), автор «вы­соких» комедий, посвященных осмея­нию вредных для общества пороков и сочетавших сатиру с лёгкой иронией. Основные темы комедий: самонадеян­ный «злой умник», претендующий на превосходство над окружающими, а так­же вольнодумство, приторная чувстви­тельность, страсть к писанию стихов. Комедии Шаховского портретны, сов­ременники легко угадывали в графе Пронском из комедии «Новый Стерн» (1805) Карамзина, а в балладнике Абал­кине из комедии «Липецкие воды» (1815) - Жуковского.

«Высокая» салонная комедия была ра­дикально переосмыслена А.С. Грибоедо­вым (1790, по другим данным, 1795-1829) в пьесе «Горе от ума» (1822-24, опубликована в отрывках в 1825, издана с цензурными купюрами в 1833, первые издания без цензурных изъятий - 1858 за рубежом, 1862 в России). Грибоедов наряду с Катениным и Кюхельбекером принадлежал к млалоархаистам. Вместо торжества ума и добродетели драматург изобразил страдания героя. К тому же «высокий» герой Чацкий не всегда вы глядел здравомыслящим и иногда напо­минал сатирических персонажей - «алых умников», но в отличие от них Чацкий был действительно умён и добродетелен. Пьеса «Горе от ума» выделялась среди других комедий гражданским пафосом и политической направленностью.

Принципиально новое явление в раз­витии жанра общественной комедии - «Ревизор» (написан в 1835-36, постанов­ка и первое издание - 1836) Н.В. Гоголя (1809-1852), в котором отсутствовали положительный герой и конфликт доб­родетели и порока. В «Ревизоре» орга­нично соединены черты комедии поло­жений и комедии характеров. Но пред­метом осмеяния в гоголевской комедии становились, прежде всего, не определён­ные пороки и недостатки, а духовная пу­стота и омертвение души. Бытовое прав­доподобие сцен возводилось до предель­ного обобщения (уездный город как ху­дожественная модель всей провинци­альной России и даже как иносказатель­ное изображение души человеческой), финальная «немая» сцена представлена как форма божественного суда над персей ножами.

Литературные движения первых десятилетий 19 в. были тесно связаны с опре­делёнными общественными институтами (в 18 в. статус литератора определялся прежде всего близостью к императорско­му двору, а также занимаемой должно­стью). Архаисты во главе с Шишковым организовали общество «Беседа любите­лей русского слова» (1811-16), в которое входили также С.А. Ширинский-Шихматов (1783-1846), Шаховской, Державин, Крылов. Общество носило официальный характер, имело свой печатный орган («Чтения»).

Пародируя «Беседу», карамзинисты Д.Н. Блудов (1785-1864), Дашков, С.С. Уваров (1786-1855; будущий ми­нистр народного просвещения в пра­вительстве императора Николая I), К.Н. Батюшков (1787-1855), П.А. Вязем­ский (1792-1878), Жуковский, Пушкин и другие создали общество «Арзамас» (1815-18), имевшее игровой характер и комическую по отношению к «Беседе» направленность. Основным оружием арзамасцев были эпиграмма и пародия.

Многочисленные литературные обще­ства, а также салоны и журналы стали в 1800-10-х гг. основными формами лите­ратурного быта. С сер. 1820-х гг., в пери­од царствования Николая I, стремивше­гося жёстко контролировать и регламен­тировать общественную жизнь, литера­турные общества существовали только при официальных институтах (например, при Московском университете).

В 19 в. в российском обществе склады­вается новый статус литератора, не со­стоящего на государственной службе и живущего на доходы от публикации сво­их произведений. Первым известным писателем, сделавшим литературные за­нятия профессией, стал Карамзин.

К нач. 1820-х гг. в творчестве авторов карамзинистского направления (преж­де всего Батюшкова и Жуковского) был создан новый поэтический стиль. Его особенности - точное словоупотребле­ние и отказ от необычных, смелых тро­пов (метафор и т.д.) при доминирую­щем значении эмоциональной окраски, а не предметного смысла слова; созда­ние набора узнаваемых, повторяющих­ся «словесных формул» для выражения различных чувств.

Созданный Батюшковым и Жуков­ским элегический канон в творчестве их последователей и эпигонов подверг­ся окостенению и стал ощущаться ори­гинальными и сильными поэтами как некое препятствие. Пушкин, дебютиро­вавший в литературе как их последова­тель и ученик, преодолевал этот канон благодаря усложнению психологическо­го содержания и обновлению поэтиче­ского языка, проявившемуся в переос­мыслении традиционных словесных формул, позднее - благодаря отказу от них или соединению с предметными об­разами и деталями. Он расширил лекси­ческий диапазон поэзии.

В декабристской поэзии элегические формулы одиночества и разочарования наполнились исконно чуждым им граж­данским содержанием. По-разному варьировали и преодолевали элегиче­ский канон поэты, которых принято относить к «пушкинской плеяде»: Вя­земский, А.А. Дельвиг (1798-1831), Н.М. Языков (1803-1846/47), Д.В. Да­выдов (1784-1839)и др.

В лирике Е.Л.Баратынского (1800-1844) в наибольшей мере романтические чувствования соединялись с рационали­стической строгостью и продуманно­стью композиции. Баратынский - поэт «аналитический», но он поверял холод­ным скальпелем разума романтические чувства, невозможные в литературе 18 в. В элегии его интересовала, прежде всего, динамика чувств лирического героя. Со­четание элегической чувствительности с философичностью, предметности с ино­сказанием отличали последний прижиз­ненный поэтический сборник Баратын­ского «Сумерки» (1842)-

К сер. 1820-х гг. поэтические открытия Пушкина, растиражированные подража­телями и эпигонами, начали ощущаться как препятствие. Одна из новых линий поэтической эволюции была предложе­на в лирике М.Ю. Лермонтова (1814-1841), который придал лирическому ге­рою черты автобиографической исповедальности, превратив поэтический текст в «лирический дневник». Герой приобрёл демонические черты, его судь­ба - абсолютное одиночество и отвер­женность. В лирике Лермонтова послед­них, лет романтические антитезы под­верглись трансформации (лирический герой не только противопоставлен обществу, свету, но и обременён их порока­ми и илянами); философские вопросы сделались предметом личностного эмо­ционального восприятия; экспрессия была соединена с афористичностью.

В лирике Ф.И. Тютчева (1803-1873) традиции элегии неожиданно соедини­лись с поэтическим наследием фило­софской оды 18 в. Тютчев создал систе­му поэтических антитез (день - ночь, че­ловек - природа, космос - хаос), облада­ющих глубинным философским смыс­лом. Он - творец новой поэтической формы - философского лирического фрагмента, отрывка.

Поэзия и прежде всего лирика была доминирующей частью литературы на протяжении 1800-30-х гг. К 1840-м гг. поэзия безусловно уступает лидирую­щее место прозе, и только в кон. 19 в. возвращает утраченные позиции.

Появление новых жанров баллады и лироэпической поэмы - стало знаком романтической эпохи. Наиболее из­вестный автор баллад Жуковский («Людмила», 1808; «Светлана», 1808-12, изд. 1813; и др.). Канон лироэпической романтической поэмы, восходящий к произведениям английского романтика Дж. Г. Байрона, был задан первым об­разцом этого жанра - «Кавказским пленником» Пушкина (1820-21, опубл. 1822), но в отличие от байроновских ге­роев пушкинский Пленник, хотя и наде­лён такими романтическими чертами, как разочарованность и изгнанничест­во, представлен не столько как исклю­чительная личность, сколько как чело­век, заключающий в себе пороки и сла­бости, порождённые обществом. Кри­тическая оценка индивидуализма, воспе­того Байроном, характерна для поэм Пушкина - «Бахчисарайский фонтан" (1821-23, опубл. 1824) и «Цыганы» (1824, опубл. 1827). Стремление к обновлению жанра лироэпической поэмы про­явилось у Пушкина двояким образом. С одной стороны, это соединение лич­ной, любовной, и государственной и ис­торической тем, синтез элементов поэ­мы и торжественной оды (любовная ли­ния Мазепы и Марии и линия Петра Ве­ликого в «Полтаве», 1828, публ. 1829); с другой же - создание поэм на комиче­ски и анекдотически осмысленном бы­товом материале («Граф Нулин», 1825, опубл, 1827; «Домик в Коломне», 1830, опубл. 1833).

Совершенно особенным примером лироэпической поэмы был «Медный всадник» (1833, полностью опубл. в 1837 после смерти автора с изменени­ями Жуковского) Пушкина, построен­ный как намеренно противоречивое со­четание одических элементов (образ Петербурга в начальной части Вступле­ния) с трагически переосмысленной идиллией (судьба Евгения). Место ро­мантического героя занял «ничтожный герой», конфликт героя и его антагони­ста, имевший в поэмах любовную моти­вировку, был заменён символическим противостоянием Личности и Власти. Бедственная история мелкого чиновни­ка Евгения, Медный всадник - статуя Петра Великого работы Э.М. Фальконе — как символ величественной, страш­ной и таинственной Власти, Петербург -мрачный и роковой город - эти мотивы и образы были унаследованы русской литературой 19-20 вв. («петербургские повести» 1оголя, романы Ф.М. Достоев­ского и А. Белого, лирика И.Ф. Анненского, А.А. Блока, О.Э. Мандельштама, И А, Бродского и т.д.).

Вдохновившись романтическими про­изведениями Пушкина, Баратынский на­писал поэмы «Эда» (1824, опубл. 1826), «Бал» (1825-28), «Наложница» (1829-30, полностью опубл. в 1831, переработанный текст опубл. под названием «Цыганка»).

Новым этапом в истории романтиче­ской поэмы стало творчество Лермон­това: поэмы «Демон» (8-я ред., 1839, опубл. 1856 за рубежом, 1860 - в Рос­сии) и «Мцыри» (1839, опубл. 1840).

Уникальный опыт создания нового лироэпического жанра - роман в стихах «Евгений Онегин» Пушкина (1823-31, отдельное полное изд., 1833). «Евгений Онегин», с одной стороны, - живопис­ное и рельефное описание современно­го быта и нравов, изображение характе­ров, не вписывающихся в условные лите­ратурные модели, с другой же стороны, -это произведение с игровой поэтикой, автор которого всецело властвует над судьбами персонажей, представляющих собой некие литературные маски; жиз­ненные ситуации романа в стихах ока­зываются не более чем вариациями сю­жетных мотивов европейских романов и поэм 18 - нач. 19 в. Для русской лите­ратуры особенно значимы образы Оне­гина, трактованного как «лишний чело­век», и Татьяны - «естественной», сво­бодной от светских условностей девуш­ки, а также мотив испытания любовью.

Проза 1-й пол. 19 в. эволюционирова­ла от сентиментальной повести Карам-зина и от авантюрно-бытового и нраво­описательного романа к романтической повести, очерку и постромантическим социально-психологическим роману и повести. Роман В.Т. Нарежного (1780, но другим источникам, 1781 или 1782-1825) «Российский Жилблаз, или Похождения князя Гаврилы Степанови­ча Чистякова» (ч. 1-3 частично опубл. 1814, ч. 4-6, 1938, полностью - 1956), написанный в подражание французско­му плутовскому роману А.Р. Лесажа «Жиль Блас», сочетал традиционные для авантюрного романа черты (неве­роятные похождения героя, объедине­ние множества самостоятельных проис­шествий и вставных новелл и др.) с ин­дивидуальными - наглядностью и ти­пичностью картин русской жизни, воз­водимых порою до мрачного гротеска. Дальнейшая эволюция авантюрного ро­мана («низовой словесности») вырази­лась в принижении роли героя как ини­циатора совершающихся событий, в усилении значимости благодетельного случая и в росте морализаторско-назидательного начала (романы «Иван Выжигии», 1829, и «Пётр Иванович Выжигин», 1831, Ф.В. Булгарина, 1789-1859). Ослабление морализации и отказ от схематизма в поэтике «положитель­ных» и «отрицательных» персонажей. установка на изображение повседнев­ной жизни и неоднозначных и инте­ресных характеров присущи авантюр­но-бытовым романам сер. 19 в.: цикл романов А.Ф. Вельтмана (1800-1870) - «Приключения, почерпнутые из моря житейского» («Саломея», 1846--47, отд. изд., 1848, 1864: «Воспитанница Сара», опубл. 1862; «Счастье-несчастье», 1863; 4-й роман цикла - «Последний в роде и безродный» - не опубликован); роман В.В. Крестовского (1840-1895) «Петер­бургские трущобы» (1864-66, отд. изд.. 1867). Мотив авантюрно-бытового рома­на, невероятные козни, творимые изво­ротливыми злодеями, был унаследован

«антинигилистическим романом», на­правленным против разночинно-радикального движения («Панургово стадо», 1869, и «Две силы», 1874, Крестовского; «На ножах», 1870-71, Н.С. Лескова). Авантюрные перипетии, роковые тайны и преступления в романах Достоевского также восходят к авантюрно-бытовому роману.

В 1820-х гг. сформировался жанр ро­мантической повести. Создателем исто­рической романтической повести был А.А. Бестужев-Марлинский (1797-1837), писавший о жизни средневековой Ливо­нии: «Замок Венден» (1823), «Замок Нейгаузен» (1824), «Ревельский турнир» (1825)' и «Замок Эйзен» (1825, опубл. в 1827). Тема свободы и прав личности в его произведениях - отражение декаб­ристской идеологии. Трагическая кол­лизия возвышающей и одновременно опустошающей страсти и долга состав­ляла основу повести Бестужева-Марлинского «Фрегат Надежда» (1833). В его кавказских повестях «Аммалат-бек» (1832) и «Мулла-Нур» (1836) мир горцев представлен как особенная, экзотиче­ская реальность, контрастирующая с ев­ропеизированной русской культурой. Стиль бестужевских повестей, пользо­вавшихся при жизни автора огромной популярностью, отличался нарочитой экспрессивностью (эффектные метафо­ры, риторические восклицания и воп­росы).

НА. Полевой (1796-1846), М.П. Пого­дин (1800-1875), В.Ф. Одоевский (1803 или 1804-1869) создали в 1830-х гг. пове­сти о художниках - носителях высоко­го дара и страдальцах, непонятых окру­жающими, отринутых обществом. Этой теме посвящены повести Одоевского«Последний квартет Бетховена (1830) и «Себастиян Бах» (1835), «Импровиза­тор» (1833). Его сборник «Пёстрые сказ­ки» (1833) навеян произведениями не­мецкого романтика Э.ТА. Гофмана. Одо­евский писал также светские романтиче­ские повести («Княжна Мими», 1834; «Княжна Зизи», 1839). В «Именинах» из книги Н.Ф. Павлова (1803-1864) «Три повести» (1835) история одарённого му­зыканта получает новое, социальное ос­мысление: герой повести - крепостной музыкант, пытающийся подняться вверх по общественной лестнице. Трансфор­мация сюжета о трагической судьбе ро­мантического героя - повесть «Ятаган» из того же сборника. В сборнике «Но­вые повести» (1839) Павлов изобразил общество, движимое расчётом и жаж­дой обогащения. Внимание к бытовой сфере отличает творчество Погодина -повесть «Чёрная немочь» (1829).

Особой разновидностью романтиче­ской повести были фантастические по­вести с мистическими мотивами, осно­ванные на преданиях и мифах: «Игоша» (1833), «Сильфида» (1837) и «Саламанд­ра» (1841) Одоевского, «Двойник, или Мои вечера в Малороссии» (1828) Анто­ния Погорельского (1787-1836). Фанта­стические мотивы - вмешательство в жизнь человека нечистой силы (руса­лок, ведьм, упырей) и колдунов - вопло­щены в сюжетах «былей и небылиц» (кои. 1820 - нач. 1830-х гг.) О.М. Сомо­ва (1793-1833), обратившегося к укра­инскому фольклору.

Эта же тема привлекала Емголя в «Ве­черах на хуторе близ Диканьки» (1831-32). Диканька - особенная реаль­ность и своеобразный центр мира. Юмор и весёлая ирония сочетаются в «Вечерах...» с трагическими коллизия­ми («Майская ночь», «Страшная месть»), изображение возвышенных чувств - с описанием гнетущей пошло­сти («Иван Фёдорович Шпонька и его тётушка»). Впервые намечена такая осо­бенность гоголевской поэтики, непохо­жая на «явную фантастику», как внима­ние к странным и алогичным событиям и поступкам. Гоголь создал особенную манеру повествования, воспроизводя­щую устную речь литературно необра­зованного рассказчика - сказ. В сборни­ке «Миргород» (1835) поэтика контра­ста между возвышенным, поэтическим, и прозаически-обыденным усилена. Два из четырёх произведений - фантастиче­ская повесть «Вий» и героико-историческая повесть «Тарас Бульба» - противо­поставлены «Повеет о том, как поссори­лись Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», изображающей вражду между двумя обывателями, и «Старосветским помещикам», рисующим ограниченную и вместе с тем трогательную семейную идиллию двух пожилых супругов. По­весть «Тарас Бульба» - попытка возрож­дения традиции героического эпоса в новой форме, полемическая по отно­шению к историческим романам того времени.

В «петербургских повестях» 1830 -нач. 1840-х гг. («Невский проспект», «Портрет», «Коляска», «Записки сума­сшедшего», «Нос», «Шинель») Гоголь изображал С.-Петербург как обманчи­вый и страшный город, холодно-равно­душный по отношению к обыкновенно­му человеку, не защищенному чинами и богатством. Поэтика контраста между возвышенным и низменным, между ко­мическим и серьёзным составляет до­минанту большинства из этих произве­дений. Такова пропасть между трагиче­ской жизнью художника и амурными похождениями самодовольного ничто­жества (живописец Пискарёв и поручик Пирогов в «Невском проспекте»), между анекдотическим повествованием об обиженном судьбой мелком чиновнике и печальной и страшной историей о «маленьком человеке» - жертве челове­ческого равнодушия (Акакий Акакие­вич в «Шинели»).

В кон. 1830-х гг. традиция романтиче­ских повестей переосмыслена в романе Лермонтова «Герой нашего времени» (отдельные повести опубликованы в 1839-40, отд. изд. 1840, 2-е изд. с преди­словием автора, 1841). Роман состоит из сюжетно самостоятельных повестей, объединённых фигурой главного героя. В повести «Бэла» трансформирован ро­мантический сюжет о любви героя из мира цивилизации к «естественной» ге­роине, в «Тамани» - история вторже­ния героя в экзотический мир разбой­ников, в «Княжне Мэри» - сюжет о не­доброжелательности светского общест­ва к независимой и оригинальной лич­ности, в «Фаталисте» - фантастический мотив рока. Не сюжетные перипетии, а история души человеческой» образует художественную доминанту лермонтов­ского романа, который построен как постепенное приближение к тайне ха­рактера главного героя - Печорина. Ав­тор намеренно отказался от однозначных оценок и от решения проблемы, почему его герой такой, каков он есть.

Поэтика сентиментальных и романти­ческих повестей составила литератур­ный фон «Повестей Белкина» (1830, публ, 1831) Пушкина («Выстрел», «Станционный смотритель», «Барыш­ня-крестьянка»). На несовпадении раз­личных литературных моделей и сте­реотипов и реальности построены так­же повести «Гробовщик» и «Метель». В «Повестях Белкина» Пушкин вырабо­тал лаконичный и лапидарный стиль, чуждый риторичности и лиризации, свойственным романтической повести.

В повести «Пиковая дама» (1833, опубл. 1834) в двойственном, серьёзном и ироническом, освещении даны ро­мантические мотивы - тайна счастли­вых карт, вторжение разбойника, явле­ние призрака. Одержимый страстью к игре, но более - жаждой обогащения, Герман - сын нового, расчётливого ве­ка - одновременно и похож и непохож на романтического героя.

Основной «большой» жанр в 1820 1830-х гг. - исторический роман, восхо­дящий к жанровой модели, созданной английским писателем В. Скоттом. Осо­бенности романа этого типа - изображение кризисных событий. К этому жанру относятся: «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году» (1829) и «Рославлев, или Русские в 1812 году» (1831) М.Н. За­госкина (1789-1852), «Последний Но­вик» (1831-33), «Ледяной дом» (1835) и «Басурман» (1838) И.И. Лажечникова (1792-1869), «Капитанская дочка» (1836) Пушкина. В «Капитанской дочке» (автор называл это произведение и романом, и повестью) канон исторического романа значительно обогащен: предводитель мятежников Пугачёв лишён однознач­ной оценки, а дворянство и народ пред­ставлены не только как две враждую­щие силы, но и как носители двух трудносовместимых систем нравственных ценностей.

Опытом создания нового прозаиче­ского жанра явилась поэма Гоголя «Мёртвые души» (1-й том - 1842, текст 2-го тома сожжён автором в 1852 и лишь частично сохранился в чернови­ках). Отталкиваясь от традиционного сюжета плутовского романа. Гоголь стремился создать грандиозное эпичес­кое полотно, изображающее «всю Русь». Повествовательные эпизоды че­редуются с авторскими лирическими отступлениями. Основной темой перво­го тома была «пошлость пошлого чело­века». Наглядность, достоверность изо­бражаемого вещественного мира соеди­нена в гоголевской поэме с символич­ностью (дорога как провинциальная до­рога и как жизненный путь Чичикова, как судьба всей России и отдельной человеческой души).

В 1830-х гг. наметилось разделение ли­тературы по социокультурному призна­ку - на т.н. «литературную аристокра­тию», объединившуюся вокруг «Литера­турной газеты» Дельвига и Пушкина, а затем вокруг журнала «Современник» (осн. в 1836 Пушкиным, после его смерти издавался П.А. Плетнёвым, в 1847 перешёл к НА. Некрасову), и на круг издателей газеты «Северная пчела» (1825-64) - Булгарина и Н.И. Греча и журнала «Библиотека для чтения» (1834-65) - О.И. Сенковского (псевдо­ним Барон Брамбеус). «Литературные аристократы» (Пушкин, Дельвиг, Вязем­ский, Давыдов, Одоевский и др.) ориен­тировались на высокие эстетические нормы и адресовали свои произведения посвященному читателю. Их оппонен­ты обращались прежде всего к малооб­разованным слоям и культивировали произведения массовой литературы с авантюрными сюжетами, схематизиро­ванными персонажами и откровенным дидактизмом.

В сер. 1840-х гг. сформировалось но­вое литературное течение - натуральная школа, которая вступила в борьбу одно­временно и с массовой беллетристикой, и с запоздалым, клонящимся к упадку романтизмом (прежде всего, в произве­дениях Бестужева-Марлинского, поэта, драматурга и прозаика Н.Б. Кукольника, 1809-1868; поэта В.Г. Бенедиктова, 1807-1873). Выразителем эстетических идей натуральной школы и автором ста­тей, ставших её литературными мани­фестами, стал В.Г. Белинский (1811-1848). Писатели натуральной школы группировались вокруг журналов «Оте­чественные записки» и позднее - «Сов­ременник». Произведения ряда из них были объединены в двухтомном альма­нахе «Физиология Петербурга» (1844-1845) и в «Петербургском сборнике» (1846), подготовленных Некрасовым.

Натуральная школа, объявившая себя наследницей гоголевских традиций, ви­дела назначение литературы в воссозда­нии социальных типов, в изображении того, как характер человека зависит от обстоятельств - воспитания, образования, рода занятий. Высокое слово «ге­рой» подверглось в творчестве этих ли­тераторов ироническому снижению. Крепостной крестьянин, извозчик, тор­говец-разносчик, шарманщик, мелкий чиновник, недалёкий и ограниченный помещик - излюбленные персонажи пи­сателей натуральной школы. Доминиру­ющим жанром стал «физиологический очерк», представляющий аналитиче­ское и почти этнографически точное описание быта: очерки И.И. Панаева (1812-1862), очерки и повести Д.В. Гри­горовича (1822-1899/1900), стихотво­рения Некрасова фельетонно-очерково­го типа, поэма «Помещик» (1846) и «За­писки охотника» (1847-51, отд. произ­ведения публиковались с 1847, отд. изд.. 1852) Тургенева, сборник рассказов и очерков «Петербургские вершины» (1845-46) Я.П. Буткова (1820 или 1821-1856). Натуральная школа отдава­ла очевидное предпочтение прозе (1840-90-е гг. - период абсолютного гос­подства прозы). Исключение, лишь под­тверждающее правило, - стихотворные произведения Некрасова, ориентиро­ванные на поэтику прозы. Предпочте­ние также отдавалось сатирическим текстам.

Темы повестей натуральной школы - униженное существование простых лю­дей («Сорока-воровка», 1846, опубл. 1848, А.И. Герцена, 1812-1870; «Дерев­ня», 1846, и «Антон Горемыка». 1847, Григоровича; «Бедные люди», 1846, Дос­тоевского), крушение прекраснодушных романтических мечтаний при соприкос­новении с реальностью («'Обыкновен­ная история», 1845-46, публ. 1847, отд. изд. 1848, И А. Гончарова, 1812-1891). Судьба обычных людей изображалась как подлинная трагедия, по сути не от­личавшаяся от ситуаций, в которых ока­зывались «высокие» герои античных и классицистских произведений. В «Бед­ных людях» впервые показан отнюдь не примитивный, а глубокий и сложный внутренний мир «маленького человека».

Натуральная школа унаследовала у ро­мантической литературы сюжет с геро­ем, отчуждённым от окружающих и не находящим для себя цели и смысла в жизни (повести «Бреттёр», 1847; «Гам­лет Щигровского уезда», 1849; «Днев­ник лишнего человека», 1850, Тургене­ва; «Кто виноват?», 1841-45, опубл. 1845-46, отд. изд. 1847, Герцена). Но эти персонажи лишены эффектности, присущей романтическим героям, их отчуждени

Дата добавления: 2015-08-03