Читайте также:
|
|
Совет Маликорна был передан Лавальер, которая нашла его неблагоразумным, но после некоторого сопротивления, скорее вызванного робостью, нежели холодностью, согласилась последовать ему.
Эта затея – плач и жалобы двух женщин в спальне принцессы – была гениальным изобретением Маликорна. Так как правдивее всего неправдоподобное, естественнее всего невероятное, то эта сказка из «Тысячи и одной ночи» привела как раз к тем результатам, которых ожидал Маликорн. Принцесса сперва удалила Монтале. А через три дня, или, вернее, через три ночи, изгнала также и Лавальер. Ее перевели в комнатку на мансарде, помещавшуюся над комнатами придворных.
Только один этаж, то есть пол, отделял фрейлин от придворных офицеров.
В комнаты фрейлин вела особая лестница, находившаяся под надзором г-жи де Навайль. Г-жа де Навайль слышала о прежних покушениях его величества, поэтому, для большей надежности, велела вставить решетки в окна и в отверстия каминов. Таким образом, честь мадемуазель де Лавальер была ограждена как нельзя лучше, и ее комната стала очень похожей на клетку.
Когда мадемуазель де Лавальер была у себя, – а она почти всегда сидела дома, так как принцесса редко пользовалась ее услугами с тех пор, как она поступила под наблюдение г-жи де Навайль, – у нее оставалось только одно развлечение: смотреть через решетку в сад. И вот, сидя таким образом у окна, она заметила однажды Мали, – прямо в комнате напротив.
Держа в руке отвес, он рассматривал постройки и заносил на бумагу какие-то формулы. Он был очень похож на инженера, который измеряет из окопов углы бастиона пли высоту крепостных стен. Лавальер узнала Маликорна и кивнула ему. Маликорн, в свою очередь, ответил низким поклоном и скрылся.
Лавальер была удивлена его холодностью, столь несвойственной характеру Маликорна. Но она вспомнила, что бедный молодой человек из-за нее потерял место и не мог, следовательно, хорошо относиться к ней, особенно если принять во внимание, что она навряд ли могла вернуть ему положение, которого он лишился.
Лавальер умела прощать обиды, а тем более сочувствовать несчастью.
Она попросила бы совета у Монтале, если бы ее подруга была с ней; но Монтале не было. В тот час Монтале писала письма.
Вдруг Лавальер увидела какой-то предмет, брошенный из окна, в котором только что был виден Маликорн; предмет этот перелетел через двор, попал между прутьев решетки и покатился по полу. Она с любопытством нагнулась и подняла его. Это была катушка, на которую наматывается шелк; только вместо шелка на ней была бумажка. Лавальер расправила ее и прочла:
«Мадемуазель!
Мне очень хочется узнать две вещи.
Во-первых, какой пол в вашей комнате: деревянный или же кирпичный?
Во-вторых, на каком расстоянии от окна стоит ваша кровать?
Извините за беспокойство и пришлите, пожалуйста, ответ тем же способом, каким вы получили мое письмо. Но вам будет трудно бросить катушку в мою комнату, поэтому просто уроните ее на землю.
Главное же, прошу вас, мадемуазель, считать меня вашим преданнейшим слугой.
Маликорн.
Ответ благоволите написать на этом самом письме».
– Бедняга, – воскликнула Лавальер, – должно быть, он сошел с ума.
И она участливо посмотрела в сторону своего корреспондента, видневшегося в полумраке противоположной комнаты.
Маликорн понял и покачал головой, как бы отвечая: «Нет, нет, я в здравом уме, успокойтесь».
Она недоверчиво улыбнулась.
«Нет, нет, – повторил он жестами. – Голова в порядке». – И постукал по голове. Потом он жестами и мимикой стал увещевать ее: «Пишите скорее».
Лавальер не видела препятствий для исполнения просьбы Маликорна, даже если бы он был сумасшедшим. Она взяла карандаш и написала: «Деревянный».
Затем измерила шагами расстояние между окном и кроватью и снова написала: «Десять шагов».
Сделав это, она посмотрела на Маликорна, который ей поклонился и подал знак, что сейчас спустится во двор.
Лавальер поняла, что он пошел за катушкой. Она подошла к окну и, соответственно его наставлениям, уронила катушку. Едва катушка коснулась земли, как Маликорн схватил ее и побежал в комнаты г-на де Сент-Эньяна.
Де Сент-Эньян выбрал или, вернее, выпросил себе жилье как можно ближе к покоям короля; он был похож на те растения, которые тянутся к лучам солнца, чтобы развернуться во всей красе и принести плоды. Его две комнаты были расположены в том же корпусе дворца, где жил Людовик XIV.
Господин де Сент-Эньян гордился этим соседством, которое давало ему легкий доступ к его величеству, а кроме того, повышало шансы на случайные встречи с королем. В это время он роскошно обставлял свои комнаты в надежде, что король удостоит его своим посещением. Дело в том, что его величество, воспылав страстью к Лавальер, избрал де Сент-Эньяна поверенным своих тайн и не мог обходиться без него ни днем, ни ночью.
Маликорн был принят графом беспрепятственно, так как был на хорошем счету у короля. Де Сент-Эньян спросил посетителя, нет ли у него какой-нибудь новости.
– Есть, и очень интересная, – отвечал Маликорн.
– Какая же? – перебил де Сент-Эньян, любопытный, как все фавориты. Что же это за новость?
– Мадемуазель де Лавальер переведена в другое помещение.
– Как так? – воскликнул де Сент-Эньян, вытаращив глаза.
– Да.
– Ведь она жила у принцессы?
– Вот именно. Но принцессе надоело ее соседство, и она поместила ее в комнате, которая находится как раз над вашей будущей квартирой.
– Почему над моей квартирой? – вскричал де Сент-Эньян, показывая пальцем на верхний этаж.
– Нет, – отвечал Маликорн, – не здесь, а там.
И показал на корпус, расположенный напротив.
– Почему же вы говорите, что ее комната расположена над моей квартирой?
– Потому что я убежден, что ваша квартира должна быть под комнатой Лавальер.
При этих словах де Сент-Эньян бросил на бедного Маликорна такой же взгляд, какой бросила на него Лавальер четверть часа назад. Другими словами, он счел его помешанным.
– Сударь, – начал Маликорн, – разрешите мне ответить на вашу мысль.
– Как на мою мысль?..
– Ну да. Мне кажется, вы не совсем поняли, что я вам хочу сказать.
– Не понял.
– Вам, конечно, известно, что этажом ниже фрейлин принцессы живут придворные короля и принца.
– Да, там живут Маникан, де Вард и другие.
– И представьте, сударь, какое странное совпадение: две комнаты, отведенные для господина де Гиша, расположены как раз под комнатами мадемуазель де Лавальер и мадемуазель де Монтале.
– Ну так что же?
– А то, что эти комнаты свободны, потому что раненый де Гиш лежит в Фонтенбло.
– Ей-богу, ничего не понимаю!
– О, если бы я имел счастье называться де Сент-Эньяном, я бы моментально понял!
– И что бы вы сделали?
– Я тотчас же поменял бы комнаты, которые вы занимаете здесь, на свободные комнаты господина де Гиша.
– Что за фантазия! – с негодованием сказал де Сент-Эньян. – Отказаться от соседства с королем, от этой привилегии, которой пользуются только принцы крови, герцоги и пэры?.. Дорогой де Маликорн, позвольте мне заявить вам, что вы сошли с ума.
– Сударь, – с серьезным видом заметил молодой человек, – вы делаете две ошибки… Во-первых, я называюсь просто Маликорн, а во-вторых, я в здравом уме.
И, вынув из кармана бумажку, прибавил:
– Вот послушайте, а потом прочтите эту записку?
– Слушаю, – отвечал де Сент-Эньян.
– Вы знаете, что принцесса стережет Лавальер, как Аргус нимфу Ио.
– Знаю.
– Вы знаете также, что король тщетно пытался поговорить с пленницей, но ни ваял, ни мне не удалось доставить ему этого счастья.
– Да, вы могли бы сообщить на этот счет кой-какие подробности, бедняга Маликорн.
– А как вам кажется, чего мог бы ожидать тот, кто придумал бы способ соединить любящие сердца?
– О, король осыпал бы его своими щедротами.
– Господин де Сент-Эньян…
– Ну?
– Разве вам не хочется отведать королевской благодарности?
– Понятно, – отвечал де Сент-Эньян, – благодарность моего повелителя за умелое исполнение обязанностей будет для меня крайне драгоценна.
– Так взгляните на эту бумажку, граф.
– Что это такое? План?
– План комнат господина де Гиша, которые, по всей вероятности, станут вашими комнатами.
– О нет, никогда!
– Почему?
– Потому что мои две комнаты составляют предмет вожделений многих придворных, которым я их, конечно, не уступлю: на них покушаются господин де Роклор, господин де Ла Ферте, господин Данжо.
– В таком случае прощайте, граф. Я предложу одному из этих господ мой план и разъясню связанные с ним выгоды.
– Почему же вы сами не займете этих комнат? – недоверчиво спросил де Сент-Эньян.
– Потому что король никогда не удостоит меня своим посещением, а к этим господам пойдет без всяких колебаний.
– Как, король пойдет к этим господам?
– Пойдет ли? Десять раз, а не один! Вы меня спрашиваете, будет ли король посещать квартиру, которая расположена в таком близком соседстве с комнатой мадемуазель де Лавальер?
– Хорошее соседство… в разных этажах.
Маликорн развернул бумажку, намотанную на катушку.
– Обратите, пожалуйста, внимание, граф, – сказал оп, – что пол в комнате мадемуазель де Лавальер, – простой деревянный паркет.
– Ну так что же?
– А то, что вы позовете плотника, его приведут к вам с завязанными глазами, запрут, и он сделает отверстие в вашем потолке, следовательно, в полу комнаты мадемуазель де Лавальер.
– Ах, боже мой! – вскричал де Сент-Эньян, точно вдруг прозревший. Вот гениальная мысль!
– Она покажется королю самой заурядной, уверяю вас.
– Влюбленные не думают об опасности.
– Какой опасности боитесь вы, граф?
– Ведь это страшно шумная работа, по всему дворцу будет слышно.
– Ручаюсь вам, граф, что присланный мной плотник будет работать без всякого шума. Он выпилит особой пилой четырехугольник в шесть футов, и даже ближайшие соседи ничего не услышат.
– Ах, дорогой Маликорн, у меня голова идет кругом!
– Я продолжаю, – спокойно отвечал Маликорн, – в комнате с пробитым потолком… вы внимательно слушаете?
– Да.
– Вы поставите лестницу, по которой либо мадемуазель де Лавальер будет спускаться к вам, либо король будет подниматься к мадемуазель де Лавальер.
– Но ведь эту лестницу увидят.
– Нет. Вы закроете ее перегородкой, которую оклеите такими же обоями, как и другие стены комнаты; у мадемуазель де Лавальер она будет замаскирована люком, составляющим часть паркета и открывающимся под кроватью.
– А ведь правда… – сказал де Сент-Эньян, глаза которого загорелись.
– Теперь, граф, мне не нужно объяснять вам, почему король будет часто заходить в комнату, в которой устроят такую лестницу. Я думаю, что господин Данжо оценит по достоинству мою мысль, которую я сейчас разовью ему.
– Ах, дорогой Маликорн, – воскликнул де Сент-Эньян, – вы забываете, что мне первому вы открыли ее и, следовательно, мне принадлежит право первенства.
– Значит, вы хотите, чтобы вам было оказано предпочтение?
– Хочу ли? Еще бы!
– Дело в том, господин де Сент-Эньян, что при первой раздаче наград я обеспечиваю вам таким образом орденскую ленту, а может быть, даже недурное герцогство.
– Во всяком случае, – отвечал де Сент-Эньян, покраснев от удовольствия, – это послужит удобным поводом доказать королю, что не напрасно он называет меня иногда своим другом, и этим поводом, мои дорогой Маликорн, я буду обязан вам.
– Вы не окажетесь забывчивым? – с улыбкой спросил Маликорн.
– Как можно забывать такие вещи, сударь!
– Я, граф, не имею чести быть другом короля, я просто его слуга.
– Да, если вы полагаете, что на этой лестнице я найду голубую ленту, то я думаю, что и для вас на ней будет грамота на дворянство.
Маликорн поклонился.
– Теперь остается только заняться переселением, – проговорил де Сент-Эньян.
– Не думаю, чтобы король стал противиться. Попросите у него позволения.
– Сию минуту бегу к нему.
– А я иду за плотником.
– Когда он будет у меня?
– Сегодня вечером.
– Не забудьте о предосторожностях.
– Я приведу его с завязанными глазами.
– А я предоставлю вам одну из своих карет.
– Без гербов.
– И одного лакея. Понятно, не в ливрее.
– Отлично, граф.
– А Лавальер?
– Что вас беспокоит?
– Что она скажет, увидя нашу работу?
– Уверяю вас, это доставит ей большое развлечение.
– Еще бы!
– Я уверен даже, что если у короля не хватит смелости подняться к ней, то она окажется настолько любопытной, что сама спустится к вам.
– Будем надеяться, – сказал де Сент-Эньян.
– Да, будем надеяться, – повторил Маликорн.
– Итак, я иду к королю.
– И правильно делаете.
– В котором часу придет плотник?
– В восемь часов.
– А как вы думаете, сколько времени отнимет у него работа?
– Часа два, но ему понадобится время на окончательную отделку. Ночь и часть следующего дня; словом, на всю работу, вместе с установкой лестницы, уйдет два дня.
– Два дня? Это долго.
– Чего же вы хотите! Когда берешься открывать двери рая, им следует придать приличный вид.
– Вы правы. До скорого свиданья, дорогой Маликорн. Послезавтра вечером я буду уже на новой квартире.
Дата добавления: 2015-08-03; просмотров: 117 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
ГДЕ ГОВОРИТСЯ О САДОВНИКАХ, ЛЕСТНИЦАХ И ФРЕЙЛИНАХ | | | ПРОГУЛКА С ФАКЕЛАМИ |