Глава 11. — Такое ощущение, что он покинул наш мир, — сказала Селина

— Такое ощущение, что он покинул наш мир, — сказала Селина, стоя возле моей кровати. — Как жаль. Это был лучший хозяин из всех!

Я лежал с открытыми глазами, словно вновь преставившийся, и не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. И, честно говоря, не хотелось.

Спальню заливал солнечный свет, от которого каждая клеточка моего тела трепетала от ужаса.

— Я бы не удивился, — сказал мопс, стоя рядом со мной на матраце. Через секунду, поставив передние лапы мне на грудь, Квирсел заглянул в мои глаза. Мир заполнила сморщенная приплюснутая мордочка чародея. И нос мокрый, все как положено. — Браул! — позвал мопс. — Браул! Уже утро, десять часов! Пора просыпаться!

Все, что я смог сделать, так это моргнуть. Медленно, точно к моим векам привязали по гире.

— Нужна магия, — сказала Селина. — Квирсел, ты же волшебник — тебе и карты в руки.

Песик фыркнул:

— Нет! Расходовать на эти цели свою силу я не собираюсь. Лучше всего прибегнуть к народным средствам. Что обычно применяют в вашем мире против похмелья?

— О, много чего!

— Ну хотя бы?

— Можно дать ему джина, — предложила маленькая блондинка.

— Боюсь, нам это в него не влить. Браул явно переборщил, — сказал мопс. — Нужно что-то более радикальное. Чем он раньше лечился?

— Не знаю. Я у него недавно, и при мне граф ни разу так не нахрюкивался.

Селина подошла ко мне, положила руку на мой горячий лоб, затем, подумав, наклонилась и приложила губки. Так мамаши проверяют, есть ли у их чад в данный момент температура.

Через меня будто молнию пропустили. Кровь взяла хороший разбег, и я ощутил, что чувствительность мало-помалу начинает возвращаться в мои члены. Даже сердце вспомнило, что не мешало бы ему немножечко побиться, как то назначено природой.

— Ага! — воскликнул Квирсел. — Живой, значит!

— Конечно, — сказала Селина.

Я вздохнул, пытаясь донести до блондинки отчаянную просьбу не прекращать кудахтать надо мной. Я очень нуждался в материнской заботе и внимании. Вот так бы и лежал сто лет кряду, и чтобы Селина с интервалом в полминуты целовала меня в лобик…

— Я просто с ума сойду, — простонал Квирсел.

— Да?

— С ним столько всего произошло вчера, а я не знаю подробностей! — Чародей свалился на матрац и задрал все четыре лапы кверху. — Ох, мука!

Селина постояла, глядя на меня с такой теплотой и обожанием, что я едва не скончался от наплыва чувств, а потом взмахнула рукой и щелкнула пальцами.

— Кажется, знаю что делать!

Прекратив дергаться, мопс повернул к ней голову.

— И что?

— Я — сирота, жила и росла в доме деревенского чародея. Жизнь в том бедламе меня многому научила. Волшебник любил, помимо прочего, заложить за воротник и частенько мучился от жесткого бодуна. Но был у него рецепт снадобья, который мог буквально мертвого поднять на ноги и заставить плясать чечетку.

— Чечетки не надо, — сказал Квирсел.

— Ладно. Надеюсь, что еще помню рецепт! Вот ведь не знаешь, что и когда может пригодиться.

— В самом деле. Ну так беги. Хозяина надо выручать, причем срочно.

Селина тут же умчалась в сторону кухни, а я огорченно засопел.

— Браул, надеюсь, ты не притворяешься, — сказал Квирсел, забираясь на подушку по соседству с моей головой, чтобы удобно было смотреть сверху вниз. — Никаких чар на тебе нет. Я провел кое-какие тесты и обнаружил только остаточные следы концентрированной силы. Но сдается мне, это не то, что ты принес из клуба. Другое. Не уверен, впрочем. И вообще, где ты валялся, коллега?

Уподобившись белому кролику, я хранил молчание. Но, в отличие от ушастика, не мог подавать какие-либо знаки. Ну не махать же ресницами, словно крыльями!

— В твоем кармане мы нашли одну вещь, Браул, — шепотом произнес Квирсел. — Откуда она? Явно не твоя.

Я, разумеется, молчал, но если бы и мог говорить, то это ничего бы не дало.

Из всего вчерашнего я помнил пока только, что вылез из пролетки и поднялся к парадному входу в «Алмазное заклинание». Внутри меня встретил дворецкий Рильгунер, а после этого разливалось широкое море беспамятства.

Я дрожал. Сама мысль о том, что скрыто под завесой амнезии, доводила меня чуть не до кондрашки.

Мопс сделал еще несколько попыток освежить мою память, но я лежал с закрытыми глазами, не реагируя. По странному стечению обстоятельств вчера я не умер и каким-то образом добрался до дома. Но лучше бы усоп — сейчас не было бы так тошно.

Образ белого кролика посетил меня снова, во второй раз за последние минут пять. К чему бы это? Что за кролик? Почему он светится?

«У меня начались видения. Что и следовало ожидать…»

Селина влетела в спальню с полного разгона и едва не плюхнулась на кровать, пытаясь затормозить. Бедняжка так спешила на помощь сраженному хозяину!

Я мгновенно расчувствовался, и в носу у меня защипало.

— Вот! — воскликнула маленькая блондинка. — Вспомнила! Снадобье готово!

В ее руке был большой стакан на пол-литра, заполненный доверху чем-то светло-коричневым и, судя по всему, густым.

— Да, запашок… — сказал Квирсел. — Ты уверена, что это оно? Я имею в виду, что это средство от похмелья, а не для травли насекомых?

— Сто процентов! Я же не дура!

— Аргумент серьезный… — проворчал мопс.

Селина быстренько поставила стакан на тумбочку, наклонилась и, вцепившись в меня маленькими сильными пальцами, усадила, словно куклу. Голову пристроила на подушке так, чтобы удобнее было вливать в нее эту пакость, пахнущую чесноком. Мои попытки выйти из транса окончились неудачей.

А вдруг меня все-таки заколдовали? Не верю, что дело в похмелье, пускай и сильном. Такие возлияния имели место и раньше, что вполне естественно, однако ни разу я не превращался наутро в бревно. Ползал, будто червяк, растекался по полу — всякое бывало, но не такое.

— Надо выпить все, — сказал Селина. — Так поступал мой первый хозяин. Вы должны мне доверять. Доверяете, граф?

Взглядом я показал, что да. Ладно, чего уж там. Будь я в состоянии двигаться, применил бы свои средства лечения, но раз такова моя судьба, повинуюсь.

Голос маленькой блондинки тек мне в уши, словно мед, и навевал сон. Ее глазищи гипнотизировали, точно она была не румяная девица, а анаконда.

— Вот так, хороший мальчик… — проворковала Селина. — Сейчас мы выпьем эту штучку и придем в норму… да?

Мопс смотрел на эту сцену в изумлении. Он знал, что девица бывает жуткой надоедой, когда принимается изливать материнскую нежность на него, но ни разу еще не видел, чтобы воркование было адресовано мне. Судя по выражению морды Квирсела, чародей переоценивал некоторые свои мировоззренческие максимы.

Самым уголком рта я позволил себе саркастическую усмешку. В следующий миг в рот мне потекла острая смесь неведомо чего неизвестно с чем. Я машинально сглотнул, да не просто, а отхватил сразу полстакана.

— Молодец, умничка, — сказала Селина, поглаживая меня по голове. — Вот так, еще немножко… ням-ням, да?

Тут я едва не захлебнулся. Ням-ням? Я не ослышался? Да она что, с ума съехала? Эту жуткую раскаленную лаву она называет ням-ням?

Мои глаза полезли на лоб, а руки сами собой взметнулись, чтобы отринуть ото рта эту чашу, полную кошмарной жидкости. Но отринуть я не успел. Селина, наученная опытом исцеления страдающего похмельем деревенского чародея, залила в меня остатки питья и отскочила на безопасное расстояние. Она стояла возле кровати и взирала на мои конвульсии с умилением.

— Сработало.

— Так и должно быть? — спросил мопс, отодвигаясь к краю кровати, чтобы не быть огретым моими беспорядочно рассекающими воздух ногами.

— Именно так. Когда мой первый хозяин выпивал эту бурду, с ним творилось такое!

— Не сомневаюсь.

Пока они обменивались репликами, я бушевал, словно угодивший в капкан разъяренный леопард. Из глотки моей вырывалось такое же громкое рычание, а по части энергичности, с какой я извивался, даже хищнику со мной было не сравниться. Помню, как-то во время одного метеорологического опыта на крыше в меня ударила молния. Звездануло так, что еще месяц я слышал звон в ушах и видел звездочки перед глазами.

Ощущения от приема взбадривающего средства Селины были примерно такими же. Мое тело так же скручивало и раскручивало, и я чувствовал себя, словно был свитером, который отжимает великан своими ручищами.

Справедливо опасаясь получить ногой по голове, мопс пятился до тех пор, пока кровать не кончилась и он не спикировал на ковер. Служанка подхватила песика на руки. Квирсел взвизгнул. Ему показалось, что сейчас я спрыгну с матраца и наброшусь на них обоих, чтобы разорвать на кусочки. Такой же страх, полагаю, внушает некромантам мертвец, которого они шутки ради возвращают к жизни. Известно немало случаев, когда чародеи становились жертвами собственных созданий.

Прошло какое-то время, и я затих. Чувство дикого жжения внутри ослабло до такой степени, что теперь я мог самостоятельно дышать. А скоро и говорить.

Первое, что я сказал, точнее прохрипел, как новоиспеченный зомби, было:

— Воды!!!

Селина уронила мопса на пол и со скоростью света (недавно я читал, что некие ученые определили ее как весьма большую; имею в виду скорость) унеслась в неведомую даль. Вернулась девица почти сразу же, побив общенациональный рекорд расторопности среди слуг своей возрастной категории.

— Я же говорила! Теперь все в порядке.

Я не слишком разделял это мнение, но спорить не собирался. Одним махом осушил полный кувшин холодной колодезной воды и откинулся на подушки.

Мопс запрыгнул на кровать.

— Кажется, он и вправду ожил.

— Конечно, ожил, — ответил я. — Попробовал бы ты эту гадость на вкус! И, кстати, довольно бестактно говорить обо мне в третьем лице, если я снова влился в компанию.

— Селина, — сказал чародей, — советую тебе запатентовать это средство. Можешь разбогатеть.

Служанка, похоже, об этом никогда не думала, и, судя по тому, как загорелись ее глазки, мысль ей понравилась.

— Итак, — произнес Квирсел, — настало время обстоятельно обсудить твои вчерашние приключения.

— Ни в коем случае!

— Почему?

— Я голоден, как десять тысяч голодных драконов! Селина, будь добра, добудь для своего хозяина хотя бы три корочки хлеба! И, кстати, спасибо за демоническое зелье.

— Всегда к вашим услугам, граф, — пролепетала, краснея, блондинка и ушла.

— Она прелесть, да? — спросил я, глядя на дверь.

Квирсел сердито тявкнул.

— Браул, перестань уходить от темы! Ты должен рассказать мне все!

— Я не отказываюсь. Но учти, я еще не совсем пришел в норму, хотя, признаюсь, эта отрава способна заставить и дохлого мамонта плясать тарантеллу.

— Плевать я хотел на мамонтов и тарантеллу!

— Да? Что с тобой случилось?

Квирсел зарычал, как рычат все маленькие собачки, и пригрозил, что укусит меня, если я не перестану над ним измываться.

— О, кажется, звонок в дверь!

Это был не фокус, не желание с моей стороны переменить тему — в парадный вход действительно кто-то ломился. За веревочку, привязанную к колокольчику, дергали так, словно визитер явился с вопросом жизни или смерти.

Чародей навострил уши.

— Хорошо, мы отложим разговор. Но не думай, что я забуду. Это слишком важно, Браул.

Я уверил его, что и не думаю забывать, а сам уже прикидывал, где спрятаться. Не исключено, что порог мой снова обивают страждущие, отягощенные неразрешимыми проблемами. Им снова понадобился отпрыск благородных Невергоров, ибо леность духа и тела не позволяет этим господам самостоятельно обустраивать свою жизнь.

Ничего придумать я не успел. Несмотря на бодрящее зелье, слабость не покинула меня и я едва смог достигнуть края матраца. Квирсел к тому времени успел улизнуть, и через мгновение в спальню влетела Селина.

Когда-нибудь своими скоростями она сведет меня в могилу.

— Госпожа Скоппендэйл! Я сказала, что вы дома и готовы ее принять! — выпалила служанка.

Изобразив мужественное выражение лица, я ответил, что этого следовало ожидать.

— Она… — сказала Селина и, обернувшись, добавила: —…уже здесь.

Гермиона тоже умеет быстро передвигаться, особенно если топливом для ее двигателей служат какие-нибудь новые безумные идеи. Предчувствуя самое плохое, я сел и устроился спиной на подушках. Надеюсь, хоть на этот раз все будет тихо и мирно. Что Гермиона явилась не с очередным прожектом, способным перевернуть мир, а просто навестить любимого троюродного брата.

Дата добавления: 2015-08-05