Н. В. Синицына Русское монашество и монастыри. X-XVII вв.

1. Начальное монашество (X — 1-я пол. XIV в.)

Первыемон-ри появились на Руси тогда, когда монашество прошло уже длительный, в несколько ве­ков, исторический путь от египет­ских пустынь до Палестины, К-поля и Св. горы (см. Афон), разработало правила подвижничества, оформлен­ные в различных уставах (прп. Па-хомия Великого, Иерусалимском, Сту­дийском, Афонском и др.), создало ве­ликую аскетическую литературу, ис­пытало практикой различные фор­мы устроения монашеской жизни: анахоретство-отшельничество и киновию-общежительство, а также средний путь, называемый также лаврским, царским, золотым. Ново­просвещенным русским христианам предстояло вобрать, усвоить всю полноту и цельность аскетической традиции и вместе с тем выбрать из нее то, что наиболее соответствовало новым естественно-географическим и социо-культурным условиям, со­здать собственный аскетический идеал.

Основателями первого большого мон-ря Др. Руси, Киево-Печерского, были прп. Антоний и прп. Феодосии Печерские, тезоименитые патриарху египетских анахоретов прп. Анто­нию Великому и устроителю палес­тинского общежительства прп. Фео­досию Иерусалимскому, что симво­лически возводит истоки русского монашества к началам монашества как такового. Это осознавалось уже современниками, уподобление при­надлежит составителю Киево-Печер­ского патерика (Абрамович Д. Кишо-печерський патерик. К., 1931. С. 21). Прп. Антония Печерского уподоб­лял прп. Антонию Великому также составитель ПВЛ, включивший в нее фрагменты жития Антония Печер­ского, до нас не дошедшего.

Сведений о мон-рях и монашест­ве на Руси до первых известных по имени подвижников очень мало. И. К. Смолич полагал, что монахи могли быть среди исповедников православия, бежавших в Таврию и Крым из Византии в период иконо­борчества. Благодаря их проповедническим трудам появлялись и по­борники почитания икон, и умно­жавшаяся числом братия; свидетель­ством этого могут служить жития святых — св. Стефана Нового, свт. Стефана, архиеп. Сугдейского (Су-рожского), а также археологические данные.

Первые письменные упоминания о мон-рях на Руси относятся к эпохе св. кн. Владимира Святославича (978-1015) и кн. Ярослава Владими­ровича (1019-1054). В «Слове о за­коне и благодати» митр. Киевского Илариона (ок. 1037-1043)в Похва­ле кн. Владимиру говорится: «мана-стыреве на горах сташа, черноризь-ци явишася» (МолдованА. М. Слово о законе и благодати митрополита Илариона. К., 1984. С. 93). В ПВЛ о церковной политике кн. Ярослава сказано, что при нем «черноризьци почаша множится, и манастыреве починаху быти» (ПВЛ. С. 66). В этих словах исследователи усматривают иногда противоречие с известием о начале мон-рей уже во времена крестителя Руси кн. Владимира. Но летопись, возможно, свидетель­ствует о том, что при кн. Ярославе Мудром начиналось существование некоторых мон-рей, был положен почин ряду конкретных мон-рей, а не монастырскому институту как таковому. Речь идет не о начале мо­нашества, а о начале «умножения», роста числа монахов. Появление института монашества относится, по «Слову» митр. Илариона, к эпохе кн. Владимира Святого. Е. Е. Голу-бинский, разрешая кажущееся про­тиворечие между известиями о на­чале мон-рей либо при кн. Влади­мире, либо при кн. Ярославе, пред­полагал, что речь шла о разных фор­мах организации монашеской жизни.

Вначале возникали мон-ри «несоб­ственные», т. е. не ставшие еще мон-рями в полном смысле слова, они не были устроены в соответствии с уставом. Их облик исследователь воссоздавал методом исторической ретроспекции, используя более по­здние (XV-XVI вв.) данные новго­родских писцовых книг, содержащих при описании погостов (населен­ных пунктов) довольно большое число упоминаний о церквах, при которых имеются «кельи», где живут «чернецы», «старцы» и «старицы». По мнению Голубинского, «кельи» при церквах на погостах сохранили «древнейшую и первичную форму монастырей несобственных», с кото­рой начиналось и киевское монаше­ство (Голубинский. С. 552-555). Смо-лич, принимая эту точку зрения, писал, что первые монашествую­щие жили вблизи приходских церк­вей в отдельных кельях, которые каждый ставил для себя, они пребы­вали в строгой аскезе, собирались вместе на богослужение, но не име­ли еще монашеского устава, строгого пострижения, не давали иноческих обетов. Эти интересные и заслу­живающие внимания суждения ос­таются предположительными из-за недостатка данных, а ретроспекция Голубинского основана на источни­ках, не только отстоящих хроноло­гически почти на половину тыся­челетия, но и происходящих из дру­гого географического региона. Древ­нейшую форму монашества можно реконструировать, скорее, по расска­зу ПВЛ о пещере Илариона, в кото­рой поселился прп. Антоний, придя на Русь с Афона, и предполагать, что этой формой могло быть пещерное отшельничество.

Первые упоминаемые в источни­ках мон-ри были основаны князья­ми или другими богатыми людьми, которые создавали их на свои сред­ства, обеспечивали всем необходи­мым, обладали правом назначения настоятелей (см. Ктитор). Так, в 1037 г. кн. Ярослав Владимирович заложил мон-ри св. Георгия и св. Ири­ны (христианские имена князя и его супруги). Первый был расположен близ Софийского собора, второй — близ Золотых ворот. Кн. ИзяславЯро­славич (1054-107'4) посвятил мон-рь (до 1062) св. вмч. Димитрию Солун-скому (крестильное имя князя — Димитрий) (см. Киевский мон-рь Ди­митрия Солунского). Кн. Всеволод Ярославич основал Михайловский Выдубицкий Всеволож мон-рь (до 1070) на месте, где, согласно преда­нию, «выдыбал» (выплывал) на бе­рег Днепра идол Перуна. Вел. кн. Свя­тослав Ярославич основал мон-рь св. Симеона в Киеве (до 1076). Из­вестен также Андреевский (или Ян-чин) мон-рь, устроенный вел. кн. Всеволодом Ярославичем при зало­женной им в Киеве церкви св. Анд­рея Первозванного (до 1086); в нем постриглась его дочь Янка, которая жила здесь по монастырскому чину со многими другими монахинями. Возможно, вскоре после ее смерти (1112) мон-рь был преобразован в мужской.

Гораздо меньше было мон-рей, основанных монахами. Автор лето­писного «Сказания, чесо ради про-звася Печерский монастырь» проти­вопоставил два вида мон-рей: «Мно-зи бо манастыри от цесарь, и от бояр, и от богатьства поставлени, но не суть таци, каци суть поставлени слезами, пощеньем, молитвою, бде­ньем» (ПВЛ. С. 69). Основателями Киево-Печерского мон-ря были пре­подобные Антоний и Феодосии Пе-черские, но предыстория мон-ря свя­зана также с именем митр. Иларио­на, который, будучи еще пресвите­ром церкви святых апостолов на Бе­рестове, соблюдал правила постни­ческого жития и удалялся с Берес­това на молитву «в печерку малу, двусажену», ископанную на одном из днепровских холмов в «великом лесу» (ПВЛ. С. 68). Пещера сохрани­лась и после того, как Иларион был поставлен митрополитом в 1051 г. В ней поселился несколько позже чернец Антоний, возвратившийся со Св. горы. Он был родом из Любеча, принял монашество от одного из святогорских игуменов, который обучил его правилам чернеческого жития и благословил идти на Русь: «яко от тебе мнози черньци быти имуть». В Киеве прп. Антоний ходил по мон-рям в поисках места подвижни­чества, но «не возлюбил» ни одного из них, «Богу не хотящу». После это­го он ходил «по дебрям и по горам» и, найдя пещеру Илариона, утвердил­ся в этом месте, принеся ему благо­словение Св. горы. В дальнейшей истории русского монашества дли­тельные поиски уединенного и благо­приятного («чистого», «подобного») для создания обители места (или мест) станут составной частью житий многих подвижников. Прп. Антоний вел строгую подвижническую жизнь, ежедневно и еженощно пребывая в трудах, бдении и молитве, питался через день сухим хлебом и умерен­ным количеством воды. Благодаря своему подвижничеству и строгой аскетической жизни он сделался известным даже князьям, приходив­шим за благословением, и прославил­ся в Русской земле, уподобившись Антонию Великому. Вокруг прп. Ан­тония стали собираться единомыш­ленники, «братья», которых он при­нимал и постригал, не становясь, од­нако, игуменом обители; с братией у него были отношения наставниче­ства, духовного руководства. Когда число монахов достигло 12-ти, они ископали «печеру велику, и церковь, и кельи» (Успенский сборник XII— XIII вв. М., 1971. С. 86). Передав со­бравшейся братии благословение Св. горы, прп. Антоний поставил игуменом прп. Варлаама, сына боя­рина, а сам удалился, ископал новую пещеру, предпочитая жизнь анахо­рета-отшельника, затворника.

Преемником игум. Варлаама был прп. Феодосии, при котором уже возникло понимание «старейшин­ства» игумена, которое, впрочем, не изменило его смирения, осознания себя «мьнее» (т. е. менее) всех, все­общим слугой. Когда число братии возросло с 20 до 100, было найдено «место чисто» недалеко от пещеры, где в 1062 г. была сооружена церковь во имя Успения Пресв. Богородицы, поставлены многочисленные кельи и ограда. Временем создания Киево-Печерского мон-ря было, т. о., деся­тилетие между 1051 г., около которо­го прп. Антоний поселился в «малой» пещере митр. Илариона, и 1062 г., ког­да была сооружена церковь и назем­ные помещения мон-ря. Начавшись с отшельнической пещеры прп. Ан­тония, первый древнерусский круп­ный мон-рь превратился в обще­жительный на протяжении жизни одного поколения монашествую­щих, при прп. Феодосии в мон-ре был принят Студийский общежи­тельный устав.

Что касается устава настоятеля для своего мон-ря, то появление та­кого рода уставов относится к более позднему времени. Однако для мно­гих мон-рей характерно то, что в жи­тиях их основателей часто имеются разделы, излагающие разнообраз­ные правила и предписания, которые воспринимались как наставление, поучение настоятелем братии, ска­занное перед кончиной, оно выпол­няло функцию устава. Личность на­стоятеля, прежде всего основателя, в русских мон-рях в большей степе­ни определяла их облик, нежели де­тально регламентированные уставы. В Несторовом Житии прп. Феодо­сия, в заключительной части, пове­ствующей о смерти преподобного, изложены приказания его братии относительно разных сторон мона­стырской жизни. На первом месте стоят хозяйственные распоряжения («тиунам, приставьникам и слу­гам»), далее — наставления всей братии относительно общих норм монашеской жизни («о спасении души и богоугодьнемь житии»), за­прет ссор, напоминание о посте, о правилах поведения в церкви («и въ той съ страхом стояние»), о любви, послушании и смирении «не тъкмо к стареишиномъ, нъ и къ съвьрст-ныим себе». В другом месте Жития прп. Феодосия излагается имеющее уставной характер правило о приня­тии в мон-рь всех желающих независимо от их имущественного положе­ния, поскольку прп. Феодосии на собственном опыте познал, «какова скорбь бывает человеку», если ему отказывают в пострижении; причи­ной отказа, когда он, придя в Киев, «обьходи вся монастыря, хотя быти мних», были плохие одежды («худые ризы») и «отрока простость» (Там же. С. 79-80). Эта особенность — прием в мон-рь независимо от бла­госостояния приходящего присуща в большей степени общежительным мон-рям. В Житии прп. Феодосия имеется и выполняющее уставную функцию описание порядка приема в мон-рь, прохождения степеней мо­нашеского послушания. Сначала вступающий остается в своих одеж­дах и должен постигать «монастыр­ский устрой». На следующем этапе он облачается «в мьнишьскую оде-жю», т. е. становится рясофорным иноком, и снова выполняет различ­ные монастырские службы. После прохождения этого «искуса» он по­стригается и облачается в мантию, и лишь когда покажет себя искус­ным чернецом, известным своим «житием чистым», то сподобляет­ся «святой схимы» (Там же. С. 89). В летописном рассказе о преставлении прп. Феодосия подробно изложено его последнее поучение братии о посте, также имеющее уставной характер. Оно было про­изнесено на масленой не­деле накануне Великого поста, который препо­добный провел «в печере» в строгом и суровом за­творе (см. Затворничест­во), а вернулся лишь нака­нуне Лазаревой субботы (ПВЛ. С. 79-81). В поуче­нии названы египетские и палестинские подвиж­ники, которым следует подражать — прп. Анто­ний Великий, прп. Евфи-мий Великий, прп. Савва Освященный. По свидетельству ПВЛ, в Киево-Печерском мон-ре обще-жительство сохранялось и после смерти основа­теля (ПВЛ. С. 85), но впоследствии общежительные принципы нару­шались.

Мон-рей, основанных подвижника­ми, было немного. Кловский мон-рь «Стефанеч» был основан бывш. игум. Печерского мон-ря Стефаном (t 1094), изгнанным братией; на средства своих духовных детей — богатых бояр он создал новую оби­тель во имя Влахернской иконы По­ложения Ризы Пресв. Богородицы на Клове. Мон-рь во имя Спасителя на Берестове «Германеч» предполо­жительно был основан Германом, упоминаемым в качестве игумена в 1072 г., когда он присутствовал на перенесении мощей святых му­чеников Бориса и Глеба. В целом в Киеве преобладали мон-ри, создан­ные князьями. Игумены ктиторских княжеских мон-рей были тесно свя­заны с княжескими династиями, что определяло известную самостоя­тельность по отношению к митропо­литу киевского черного духовенства в начальный период его существо­вания. Об авторитете, который при­обрело монашество уже во 2-й пол. XI в., свидетельствует участие игу­менов (или «всех игуменов») город­ских киевских мон-рей в публичных акциях (встречах князей, княжеских похоронах, княжеских съездах, хло­потах об освобождении пленников и т. д.). Во 2-й пол. XII в. игум. Пе-черского мон-ря Поликарп получил титул архимандрита (упом. в ле­тописи с этим титулом в 1171). Его преемник также имел этот титул. Вопрос об архимандритиях как осо­бых городских институтах лишь на­чинает разрабатываться (Я. Н. Ща­повым, В. Л. Яниным).

Мон-ри в начальный период были в основном городскими или распо­лагались близ городов. В XI в. изве­стно 19 мон-рей, о некоторых из них сохранилось очень мало информа­ции, иногда лишь краткие упомина­ния. В XI в. они создавались в основ­ном в Юж. Руси: в Чернигове Бол-динский (Елецкий) муж. мон-рь в честь Успения Пресв. Богородицы, в Тмутаракани муж. мон-рь во имя Пресв. Богородицы, в Переяславле муж. мон-рь во имя св. Иоанна, во Владимире Волынском Святогор-ский муж. мон-рь и др. Однако были мон-ри и в северо-восточных преде­лах: в Муроме (Муромский Спас­ский), в Суздале (муж. мон-рь во имя св. вмч. Димитрия Солунского, кото­рый первоначально был подворьем Киево-Печерского мон-ря), в Рос­тове Авраамиев Богоявленский муж. мон-рь (ок. 3-й четв. XI в., хотя эта дата не вполне достоверна). Соглас­но житию, за свои заслуги по благо­устройству обители прп. Авраамий Ростовский был возведен в сан архи­мандрита (ВМЧ. Октябрь. Дни 19-31. СПб., 1880. С. 2025-2032). В ле­тописях «архимандрит Богоявлен­ский» в Ростове упоминается позже, в 1261 г. Значение сана архимандри­та в палестинской традиции разъяснено в житии прп. Авраамия Смолен­ского (кон. XII — нач. XIII в.), напи­санном Ефремом, по-видимому, пос­ле 1237 г., о прп. Феодосии кинови-архе там сказано: «Феодосья архи­мандрита и старейша всех наставни­ка черноризцем, сущим окрест Иеру­салима» (Розанов С. П. Жития прп. Авраамия Смоленского и службы ему. СПб., 1912. С. 4). В XI в. созда­вались и женские обители: во имя свт. Николая Мирликийского в Ки­еве, уже упомянутый Янчин во имя св. аи. Андрея Первозванного и др. XII век был временем расцвета древнерусского монашества, мон-ри основывались во всех крупных горо­дах Руси. Известно более 50 мон-рей, созданных в XII — нач. XIII в. (до монгольского нашествия), даты ос­нования еще 42 мон-рей предполо­жительно относятся к домонгольско­му периоду (Макарий. Кн. 2. С. 669-675). Некоторые из этих обителей были разрушены в 1240 г., но мно­гие сохранились и умножали славу в следующих веках. В XII в. 14 из 43 основанных в этом веке мон-рей было создано в Новгороде. Одним из древнейших новгородских мон-рей был Юрьев. Основание его преда­нием приписывается кн. Ярославу Мудрому, но самое раннее сохранив­шееся известие относится к 1119 г., когда игум. Кириак и кн. Всеволод Мстиславич построили каменную церковь во имя св. Георгия, возрос­ло число братии. Вскоре были сде­ланы пожалования на содержание мон-ря, самое крупное — волость Буйцы. В XII—XIII вв. в летописях встречается применительно к игу­менам Юрьевского мон-ря титул «новгородский архимандрит», т. е. начальник или главный по отношению к другим новгородским настоя­телям, а в 1299 г. была учреждена новгородская архимандрития как одна из высших форм в системе рес­публиканского управления в Новго­роде, или, по выражению В. Л. Яни­на, как «категория новгородских ма­гистратов (наряду с такими общеиз­вестными магистратами, как посад­ники и тысяцкие)». Отмечены три ее особенности: выборность на вече, ограниченность срока архимандрит-ства, сохранение сана игумена того мон-ря, который ранее возглавлял избранный в архимандриты, и одно­временно приобретение сана игу­мена Юрьева мон-ря, т. е. не игумен­ство в Юрьевом мон-ре давало пра­во на обладание титулом «новгород­ский архимандрит», но избрание в ар­химандриты делало его юрьевским игуменом (Янин. С. 141-148).

Недалеко от Юрьева мон-ря кн. Изяслав Мстиславич основал мон-рь св. Пантелеймона (крестильное имя князя-ктитора) (см. Новгородский муж. мон-рь вмч. Пантелеймона). В сохранившейся княжеской грамо­те кратко описан процесс основа­ния мон-ря князем: сначала им было получено благословение епископа и решение веча на право предоста­вить мон-рю землю (он по благосло­вению свт. Нифонта «испрошал... у Новагорода святому Пантелемону землю село Витославлицы, и смер­ды, и поля»), а затем «устроил свя­тому Пантелемону монастырь и посадил... в нем игумена Аркадия» (Грамоты Великого Новгорода и Пскова. № 79-81. С. 139-141). Игум. Аркадий впоследствии, в 1153 г., основал собственный мон-рь (см. Аркажскиймон-рь). Значитель­ное число мон-рей было основано богатыми новгородцами, в частно­сти прп. Антонием (именование его «Римлянином» появляется в источ­никах не ранее XVI в.). Прп. Анто­ний был монастырским «строите­лем», но первоначально не получил благословения епископа. Мон-рь (см. Антония Римлянина Новгород­ский мон-рь) впервые упоминается в летописи в 1117 г., когда появился первый каменный храм, но возведе­ние первых деревянных построек относится, возможно, ко времени до 1109 г. Прп. Антоний официально игуменом был поставлен в 1131 г. Сохранившаяся духовная грамота содержит одно из первых в истории русской аскетической литературы выступлений против поставления игумена князем или епископом «по мзде», «по насилию». Первоначаль­ные земельные приобретения мон-ря были результатом покупки (прп. Ан­тоний сам купил для обеспечения обители с. Волховское и тони для ловли рыбы на берегу р. Волхов) (Янин. С. 51-59).

Среди новгородских мон-рей, со­зданных монахами, одним из наибо­лее известных был Варлаамиев Ху-тынский, составленный прп. Варла-амом в честь Преображения. Место для мон-ря было им избрано по Бо-жиему произволению: он увидел «сияющую лучу — не просту быти вещь, но Божие дело бываемое». Со­ставитель его Жития Пахомий Лого­фет более подробно рассказал не об отшельническом пребывании и бо­рении со злыми силами, но о его бла­готворном наставничестве, влиянии на мир. Одних привлекало его тру­долюбие, других смирение, третьих сладость учения или «жестокое и не­стяжательное житие». Преподоб­ный всех «пользовал и учил» избе­гать неправды, зависти и клеветы, лжи, иметь кротость и любовь, вель­мож и судий наставлял «праведно судити и на въсхищение не желати». Под влиянием его поучений вокруг собралось много иноков, и мон-рь был составлен на общежительных началах (ВМЧ. Сентябрь. Дни 1-12. СПб., 1897. С. 198, 202). Не исклю­чено, что на сообщение об общежи-тельстве в этом Житии, как и в Жи­тии прп. Авраамия Ростовского, могла оказывать влияние и реальность эпохи создания Житий. Монгольское нашествие прервало естественное течение монастырской жизни: многие мон-ри были разрушены вместе с городами, многие пострадали от по­грома и опустошения, не все мон-ри XI—XIII вв. были впоследствии вос­становлены. Возрожде­ние монашества началось лишь со 2-й пол.— кон. XIV в. в результате дея­тельности свт. Алексия Московского и прп. Сергия Радонежского, что совпа­ло с началом националь­ного возрождения Руси, преодоления ордынского ига. За предшествующее столетие (2-я пол. XIII — 1-я пол. XIV в.) сведений о мон-рях очень мало, но значение монашества в духовной, нравственной и социальной жизни сохранялось во всей полноте. Об этом, в частности, свидетельствует тот факт, что в 80-х гг. XIII в. при со­ставлении русской редакции Корм­чей книги в комплекс статей, допол­нявших тексты традиционного соста­ва, был включен Студийский устав и другие статьи, посвященные мона­шеству, в т. ч. и общежительном.

Прямых сведений о типе мон-рей этого времени и их «чине» нет, но в практике преобладали, по-видимому, принципы особножительства (см. Особножительный мон-рь), или же они дополнялись чертами общежи-тельства. Большинство из них, как и в предыдущий период, были город­скими (или находящимися в непо­средственной близости от городов) по местоположению и ктиторскими, преимущественно княжескими или боярскими, по типу основания и ма­териального обеспечения. Мон-ри, предназначенные быть княжескими или боярскими родовыми усыпаль­ницами, местом пребывания в старо­сти, имели больше предпосылок для упрочения особножительства, воз­можность поступления в них была, надо полагать, ограниченной и обус­ловленной размером вклада.

Дата добавления: 2015-08-05