Примечания

1. Evagrius Ponticus, Praktikos; PG 40:1272-1276.

2. Pseudo-Nilus (Evagrius), De Oratione, 84; PG 79:1185в.

3. Там же, 52.

4. Там же, 34л.

5. Там же, 11.

6. Macarius of Egypt, Нот., 11, 1; ed. Domes, p. 96-97,

7. Там же, 15, 20; p. 139.

8. Там же, 11, 11; р. 103.

9. Там же, 1, 12; р. 12.

10. Diadochus, Сар. 77. 78; ed. Ε. des Places, SC, 5 bis (Paris: Cerf, 1955),p. 135-136.

11. Там же, 85; р. 144-145.

12. См. там же, 31, 32, 61, 88.

13. John Climacus, The Ladder of Paradise, Degree 28; PG 88:1112c.

14. Там же, слово 27; PG 88:1097лв.

15. О Евагрии и Максиме см. Lars Thunberg, Microcosm and Mediator: The Theological Anthropology of Maximus the Confessor (Lund: Gleerup, 1965) p. 317-325.

16. CM. P. Sherwood, in Maximus the Confessor, The Ascetic Life, ACW 21 (Westminster: Newman, 1955), p. 83.

17. CM. Lossky, Vision of Cod, p. 9-10.

18. Anastasius Bibliothecarius, Preface to the Eighth Council, Mansi XVI, 6

19. И.Ошер, ред. - в изд.: OnentChr 12 (1928), 45.

20. Symeon the New Theologian, Cat. II; ed. B. Krivocheine, Symeon le Nou-veau Theologien, Catecheses, SC 96 (Paris: Cerf, 1963), p. 421-424.

21. CM. J. Darrouzes, SC 122, Introduction, p. 26.

22. Symeon the New Theologian, Cai. VI, ed. Krivocheine, p. 358-368.

23. Symeon the New Theologian, Euch. 2; ed. Krivoche'ine, p. 47-73.

24. Cat. 29; ed. Krivocheine, p. 166-190.

25. Cap. Eth.. 6; ed. Darrouzes, p. 406-454.

-

26. Gregory Palamas, Triads, I, 2; ed. J. Meyendorff, Defense des saint» hesychastes, Specilegium Sacrum Lovaniense 30 (Louvain, 1959), p. 99.

27. Synodal Tome of 1351; PG 151:722в.

6. ЭККЛЕЗИОЛОГИЯ: КАНОНИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

В греческой патриотической литературе, которая на протяжении всего византийского периода истории воспринималась как единственное выражение Церковного Предания, не существовало, вообще говоря, никакой систематической трактовки "экклезиологии". Это вовсе не означает, что такие факторы христианской жизни, как устроение Церкви, церковные таинства и традиции не особенно волновали византийцев. Главным источником наших знаний о византийских идеях в сфере экклезиологии являются древние канонические тексты: соборные постановления, их толкования и позднейшее синодальное законодательство. Равно и имперское право, относящееся к Церкви, поскольку последнее принималось в качестве руководящего начала церковной политики и часто свидетельствовало о церковном сознании, существенно тождественном тому, что запечатлено в соборных канонах.

Если смотреть с юридической точки зрения, то полный корпус византийских кацонических источников вряд ли составит единое целое. Попытки кодификации, о которых мы поговорим позже, были далеко не исчерпывающими и не сумели устранить важных противоречий. Да и у инициаторов этих попыток никогда не было цели обеспечить Византийскую Церковь полным corpus juris ³⁰. Многие западные полемисты указывали на такое положение дел, как на существенную слабость восточного христианства, которое не сумело обеспечить себя независимым и последовательным каноническим правом и отдало себя на милость государственной власти. В таких суждениях, однако, как правило, принимается мнение о Церкви как о Божественном "учреждении", внутреннюю жизнь которого надлежит адекватно выразить в юридических терминах, допущение, которое византийские христиане даже и не рассматривали. Византийцам Церковь виделась, прежде всего, сакраментальным общением с Богом во Христе и Духе, и членство в Церкви — в целом Теле Христовом, не ограничивалось для них земной oikoumene ("обитаемой землей"), в которой обществом управляет право, но включало в себя сонм ангелов и святых, а также Божественную Главу Церкви. Управление земной Церковью — важная задача, а в ее осуществлении использование юридической терминологии и правовых концепций было неизбежным; но эти концепции никогда до конца не исчерпывали реальности Церкви Божией, и потому их можно было или определять при случае на соборах, или же оставлять на усмотрение и христианское попечение императоров.

³⁰Свод законов (лат.). Кодекс Юстиниана, содержавший гражданские законы, именовался, например, "Корпус юрис цивилис".

Такой подход, между тем, не означал, что византийцы были безразличны к канонам или были юридически неграмотны. Скорее наоборот, как правило, они осознавали, что по меньшей мере некоторые каноны отражают вечную и Божественную природу Церкви и что повиновение им — христианский и абсолютный долг. Однако римские традиции всегда оставались достаточно сильны в Византии и побуждали империю содержать ряд высококомпетентных юристов, специализирующихся в церковном праве. Эти законники давали советы императорам, когда те формулировали указы, затрагивавшие Церковь, они же внедрили начала Римского права в церковное законодательство и юриспруденцию. Но опять же, эти юристы всегда понимали свою роль подчиненной более фундаментальной и Божественной сущности Церкви, выраженной в сакраментальной и доктринальной общности, соединяющей Небеса с землею. Эти юристы признавали, что нет никакого канонического законодательства на небесах [ибо "если законом оправдание, то Христос напрасно умер" (Гал. 2:21)] и что их задача носит ограниченный характер.

Дата добавления: 2015-08-05