H. Ленина 19 страница

Но пойдем дальше. Мы не разделяем взгляда Маслова о ренте, — заявляют Плеха­нов и К. Мартынов оговаривал уже это, — пишут они. «То лицо», которое редакция «Пролетария» назвала «ангелом-хранителем Маслова» (т. е. Плеханов), «не раз (слу­шайте!) печатно спорило (курсив «Голоса») с тов. Масловым по предметам, имеющим тесное отношение к нашей аграрной программе».

Так, буквально так напечатано в «примечании» Плеханова и К⁰!

Учитесь писать опровержения у своей редакции, товарищи меньшевики. Вам дают классический в своем роде образчик. Речь идет о ревизионизме, спор загорелся из-за того, теоретическая ли непримиримость или только мелкая фракционная злоба заста­вили Плеханова назвать ряд его оппонентов господами в органе партии, а в «опровер­жении» говорится: Плеханов «не раз печатно спорил» с Масловым не о ренте и не об отступлениях Маслова от теории Маркса.

Можно ли подыскать парламентское выражение для характеристики таких приемов? Ни разу Плеханов, любящий теоретические споры и умеющий кое-когда превращать эти споры в кампании, ни разу он не спорил с Масловым о том, что составляет его реви­зионизм, т. о. об отрицании абсолютной ренты, о признании этой «теории черновым наброском», о защите «факта» убывающего плодородия, о том, могли ли бы народники и ревизионисты оказаться правы, если бы Маслов не опроверг Маркса. Ни разу не спо­рил об этом Плеханов, а спорил совсем о другом, спорил именно о частностях, кото­рые спрятаны теперь Тартюфами¹²² меньшевизма под изысканно-темное, нарочито сби­вающее

КАК ПЛЕХАНОВ И К⁰ ЗАТТТИЩАЮТ РЕВИЗИОНИЗМ_______________ 289

читателя с толку, дипломатически запутанное выражение: «предметы, имеющие тесное отношение к нашей аграрной программе»!!

Великолепно, не правда ли? Как не поздравить Плеханова и К⁰ с таким началом за­щиты ревизионизма. Как не вспомнить тут политиканов вроде Клемансо. Клемансо — «непримиримый» враг реакции, он «не раз спорил» с ней, но теперь реакция делает, а Клемансо оговаривается и... прислужничает. Плеханов — «непримиримый» враг реви­зионизма. Плеханов «не раз спорил» с Масловым (о чем угодно, кроме масловского ре­визионизма). И теперь Маслов пишет против Маркса, Маслов повторяет свои доводы против теории Маркса на страницах «Голоса», а Плеханов и К только оговариваются!

Покупайте же индульгенцию, господа литераторы, записывайтесь в меньшевики. Вам дадут завтра опровергать и теорию стоимости Маркса на страницах «Голоса», — с оговоркой в примечании, что редакция «не согласна»...

«Не попытается ли «Пролетарий», — спрашивают нас в том же примечании Плеха­нов и К, — «обосновать свою мысль» о связи рассуждений Маслова об абсолютной ренте и программой, отвергающей национализацию?» С удовольствием, любезнейшие «непримиримые». Вот вам для начала короткое первое обоснование:

«Можно ли при непонимании теории абсолютной ренты Маркса понять значение ча­стной собственности на землю, как помехи развитию производительных сил капитали­стического общества?»

Посоветуйтесь-ка с Масловым, о «непримиримые» Плеханов и К⁰, и ответьте нам на этот вопрос, дающий вам желанное обоснование!

«Пролетарий» № 39, Печатается по тексту

(26) 13 ноября 1908 г. газеты «Пролетарий»

ПО ПОВОДУ ДВУХ ПИСЕМ

Мы печатаем в настоящем номере «Пролетария», во-первых, письмо рабочего-

1 9^

отзовиста, помещенное в № 5 «Рабочего Знамени» с примечанием, что редакция не разделяет таких взглядов и рассматривает письмо как дискуссионную статью; во-вторых, письмо петербургского рабочего, Михаила Томского, только что присланное в нашу газету. Оба эти письма мы приводим полностью. Мы хорошо знаем, что могут найтись злостные критики, которые способны вырвать отдельные места или фразы из того или другого письма и перетолковать их вкривь и вкось, сделать из них выводы, далекие от намерений обоих авторов, писавших наскоро, при самых неблагоприятных конспиративных условиях. Но на таких критиков не стоит обращать внимания. А кто серьезно интересуется состоянием рабочего движения и положением социал-демократии в России в настоящее время, тот, наверное, согласится с нами, что оба письма замечательно характерны для обрисовки двух течений среди наших сознатель­ных рабочих. Эти два течения проявляют себя на каждом шагу в жизни всех петербург­ских и московских с.-д. организаций. И так как третье течение, течение меньшевизма, прямо и открыто или тайком и с ужимками хоронящее партию, почти совсем не пред­ставлено внутри местных организаций, то мы можем сказать, что столкновение двух указанных тенденций есть злоба дня нашей партии. Вот почему на «двух письмах» не­обходимо остановиться со всей подробностью.

ПО ПОВОДУ ДВУХ ПИСЕМ___________________________ 291

Оба автора признают, что наша партия переживает не только организационный, но и идейно-политический кризис. Это факт, который нелепо было бы утаивать. Надо дать себе ясный отчет в его причинах и в средствах борьбы с ним.

Начнем с петербуржца. Из всего его письма ясно видно, что причины кризиса, по его мнению, двоякие. С одной стороны, недостаток с.-д. руководителей из самих рабочих вызвал то, что почти повальное бегство интеллигенции из партии означало во многих местах распадение организации, неуменье собрать и сплотить ряды, поредевшие от тя­желых репрессий, от апатии и усталости масс. С другой стороны, пропаганда и агита­ция велись у нас, по мнению автора, с громадным преувеличением «текущего момен­та», т. е. сосредоточивались на вопросах злободневной революционной тактики, а не на проповеди социализма, не на углублении социал-демократического сознания пролета­риата. «Рабочие становились революционерами, демократами, но только не социали­стами» и, при упадке волны общедемократического, т. е. буржуазно-демократического, движения, они в очень и очень большом количестве покинули ряды с.-д. партии. Такой взгляд петербуржец связывает с резкой критикой «беспочвенного» «изобретения» ло­зунгов и с требованием более серьезной пропагандистской работы.

Мы полагаем, что, споря против одной крайности, автор впадает иногда в другую, но в общем и целом он безусловно стоит на совершенно правильной точке зрения. Нельзя сказать, что было «погрешностью» «делать целые кампании» из вопросов о текущем моменте. Это преувеличено. Это значит забывать с точки зрения данных условий вче­рашние условия, и автор, в сущности, поправляется сам, признавая, что «момент непо­средственных выступлений пролетариата есть, конечно, вопрос исключительный». Возьмем два такие выступления, по возможности более разнородные и отделенные наибольшим промежутком времени: бойкот булыгинской Думы осенью 1905 года и выборы во II Думу в начале 1907 года. Могла ли сколько-нибудь живая

292__________________________ В. И. ЛЕНИН

и жизненная пролетарская партия не сосредоточить в такое время главного внимания и главной агитации на лозунгах дня? Могла ли с.-д. партия, которая вела за собой в оба эти момента массы пролетариата, не сосредоточить внутренней борьбы на лозунгах, определяющих немедленное поведение масс? Идти в булыгинскую Думу или срывать ее? выбирать ли во II Думу в блоке с кадетами или против кадетов? Достаточно ясно поставить вопрос и вспомнить условия этого недавнего прошлого, чтобы не сомневать­ся в ответе. Ожесточенная борьба за этот или иной лозунг вызывалась тогда не «по­грешностью» партии, нет, она вызывалась объективной необходимостью быстрого и единого решения, при отсутствии заранее спевшейся партии, при наличности двух так­тик, двух идейных течений в партии, мелкобуржуазно-оппортунистического и проле­тарски-революционного.

И не следует равным образом изображать дело так, будто для пропаганды социализ­ма, для распространения в массах знакомства с марксизмом недостаточно делалось в то время. Это была бы неправда. Именно в этот период, с 1905 по 1907 год, в России рас­пространена такая масса серьезной, теоретической с.-д. литературы, — главным обра­зом переводной, — которая еще принесет плоды. Не будем маловерами, не будем сво­его личного нетерпения навязывать массам. Такие количества теоретической литерату­ры, в такой короткий срок брошенные в девственные, почти незатронутые социалисти­ческой книжкой массы, не перевариваются сразу. Социал-демократическая книжка не пропала. Она посеяна. Она растет. И она даст плоды — может быть, не завтра, не по­слезавтра, а несколько позже, мы не в силах изменить объективных условий нарастания нового кризиса, — но она даст плоды.

Тем не менее в основной мысли автора есть глубокая правда. Эта правда состоит в том, что в буржуазно-демократической революции неизбежно известное сплетение пролетарски-социалистических и мелкобуржуазно-демократических (и оппортунисти­чески-демократических и революционно-демократических) элементов

ПО ПОВОДУ ДВУХ ПИСЕМ___________________________ 293

и тенденций. Не могла произойти первая кампания буржуазной революции в капитали-стически-развивающейся «крестьянской» стране без того, чтобы объективная слитость известных пролетарских слоев с известными мелкобуржуазными слоями дала себя знать. И мы переживаем теперь процесс необходимой разборки, размежевки, нового выделения действительных пролетарски-социалистических элементов, очистки их от «приставших к движению» (Mitläufer, говорится это по-немецки) только ради «яркого» лозунга, с одной стороны, или ради общей с кадетами борьбы за «полновластную Ду­му», с другой.

В различной степени эта разборка происходит в обеих фракциях с.-д. Ведь это же факт, что и у меньшевиков и у большевиков поредели ряды! Не будем бояться признать его. Не подлежит, конечно, ни малейшему сомнению, что такого развала и такой демо­рализации, какая наблюдается в рядах правого крыла партии, левое ее крыло избегло. И не случайно: принципиальная невыдержанность не могла не способствовать развалу. События окончательно покажут на деле, где и как осталось больше организационной сплоченности, пролетарской преданности, марксистской выдержанности. Такие споры решает жизнь, а не слова, не обещания, не зароки. Факт разброда и шатания налицо, и этот факт требует объяснения. И объяснения не может быть иного, как необходимость новой разборки.

Иллюстрируем свою мысль маленькими примерами: составом «тюремного населе­ния» (как говорят стряпчие), т. е. составом публики, находящейся в тюрьме, ссылке, каторге и эмиграции по политическим делам. Ведь этот состав правильно отражает действительность вчерашнего дня. А разве может быть сомнение в том, что состав «по­литиков», населяющих места столь и не столь отдаленные, отличается теперь громад­ной пестротой политических взглядов и настроений, нерасчлененностью и неразбери­хой? Революция подняла к политической жизни такие глубокие слои народа, она выне­сла сплошь да рядом на поверхность столько случайных людей, столько «рыцарей на час», столько новичков, что

294__________________________ В. И. ЛЕНИН

совершенно неизбежно отсутствие у многих и многих из них всякого цельного миросо­зерцания. Его нельзя выработать в несколько месяцев горячки, — а средняя «продол­жительность жизни» большинства революционных деятелей первого периода нашей революции, наверное, не превышает нескольких месяцев. Поэтому новая разборка сре­ди всколыхнутых революцией новых слоев, новых групп, новых революционеров со­вершенно неизбежна. И эта разборка происходит. Например, похороны с.-д. партии, производимые целым рядом меньшевиков, означают в сущности, что эти почтенные господа хоронят себя как социал-демократов. Нам ни в каком случае не приходится бояться этой разборки. Мы должны приветствовать ее, мы должны помочь ей. Пусть хныкают мягкотелые люди, которые здесь и там будут кричать: опять борьба! опять внутренние трения! опять полемика! Мы отвечаем: без новой и новой борьбы никогда и нигде не складывалась действительно пролетарская, революционная социал-демократия. А у нас в России она складывается даже в теперешний тяжелый момент, и она сложится. За это ручается и все капиталистическое развитие России, и влияние международного социализма на нас, и революционная тенденция первой кампании 1905—1907 годов.

В интересах этой новой разборки усиленная теоретическая работа необходима. «Те­кущий момент» в России именно таков, что теоретическая работа марксизма, ее углуб­ление и расширение предписывается не настроением тех или иных лиц, не увлечением отдельных групп и даже не только внешними полицейскими условиями, которые осу­дили многих на отстранение от «практики», — а всем объективным положением вещей в стране. Когда массы переваривают новый и невиданно богатый опыт непосредствен­но-революционной борьбы, тогда теоретическая борьба за революционное миросозер­цание, т. е. за революционный марксизм, становится лозунгом дня. Поэтому петербур­жец тысячу раз прав, когда он подчеркивает необходимость углубления социалистиче­ской пропаганды, необходимость разработки новых вопросов, необходимость всяче­ского

ПО ПОВОДУ ДВУХ ПИСЕМ___________________________ 295

поощрения и развития кружков, вырабатывающих из самих рабочих настоящих социал-демократов, социал-демократических руководителей массы. Тут роль партийных ячеек, — при одном упоминании о которых бьются в эпилепсии Дан и К⁰, — особенно велика, и ненавистные интеллигентским оппортунистам «профессиональные революционеры» призваны сыграть новую благодарную роль.

Но Михаил Томский и здесь, отстаивая совершенно правильную мысль, отчасти впадает в другую крайность. Так, например, он неправ, когда исключает из списка «серьезных вопросов» учет опыта революции за три года, учет практических уроков непосредственной борьбы масс, подведение итогов революционно-политической аги­тации и пр. Тут, вероятнее, мы имеем даже дело с простым пробелом изложения у ав­тора, или с частными ошибками, происшедшими от условий работы наспех. Этот учет, это подведение итогов перед лицом возможно более широких кругов рабочих — гораз­до важнее вопроса о «местных судах», «местном самоуправлении» и т. п. «реформах» в столыпинской России, о которых любят болтать чиновники и либералы. Такие «рефор­мы» при черносотенной Думе и черносотенном самодержавии неизбежно осуждены на комедию.

Зато всецело прав Михаил Томский, когда он решительно восстает против «изобре­тения лозунгов» вообще и против таких лозунгов, как «долой Думу» или «долой фрак­цию», в частности. Он тысячу раз прав, когда противопоставляет этой «растерянности» выдержанную социал-демократическую работу организации, пропаганды и агитации для укрепления партии с.-д., для укрепления ее традиций, ненавистных оппортунистам, для поддержки преемственности в работе, для расширения и упрочения влияния этой партии, прежней партии (негодуйте, редакторы «Голоса» оппортунистов!) на пролетар­ские массы.

Здесь мы подходим к письму москвича и к критике центрального пункта этого пись­ма, т. е. пресловутого «отзовизма». Мы уже неоднократно высказывались

296__________________________ В. И. ЛЕНИН

в «Пролетарии» против отзовизма, начиная с того времени, когда меньшинство боль­шевиков на Московской конференции внесло свою известную резолюцию по этому во­просу (см. № 31 «Пролетария»). Теперь мы имеем перед собой, тоже от имени меньшей части московских большевиков, первый опыт систематической обосновки отзовизма. Присмотримся же к этой обосновке.

Товарищ отзовист исходит из правильной посылки, что объективные задачи буржу­азно-демократической революции в России не разрешены, что «революция не ликвиди­рована». Но он делает из этой правильной посылки неправильные выводы. «К чему приспособляться нашей партии, — спрашивает он, — к годам застоя или к новому об­щественному подъему?» Тут уже начинается ошибка. Из того, что революция не лик­видирована, вытекает неизбежность нового буржуазно-демократического подъема, и только. Из этого не вытекает ни того, что этот подъем будет всецело повторять старую группировку элементов буржуазной демократии (на перегруппировку может потребо­ваться время более продолжительное, чем нам с нашим оппонентом было бы приятно), — ни того, что невозможен «общественный подъем» (надо было сказать: революцион­ный подъем) после, допустим, года застоя. Мы пережили не менее года застоя, мы пе­реживаем застой сейчас. Товарищ отзовист сам признает, что «трудно и даже невоз­можно признать, каков будет тот внешний повод, который приведет в движение... мас­сы». Мало того. Приглашая партию «приспособить нашу тактику и организацию имен­но к ней (революции, т. е. революционному подъему), а не к переживаемой нами гни­лой политической минуте», автор сам предлагает перестроить организацию примени­тельно к гнилому моменту, к отчаянным полицейским репрессиям, к невозможности прямых и непосредственных общений комитетов с рабочими массами. Нет сомнения, что в условиях подъема автор не предлагал бы такого организационного плана, не вы­двигал бы его на первую очередь. Значит, на деле он сам опровергает свою постановку вопроса, своей прак-

ПО ПОВОДУ ДВУХ ПИСЕМ___________________________ 297

тикой вносит исправление в свою теорию. Это получилось у него оттого, что он теоре­тическую посылку изложил неверно. Из неизбежности нового подъема вытекает необ­ходимость сохранить и старую программу и старые революционные лозунги всей на­шей работы в массах, необходимость систематически подготовить партию и массы к новым революционным битвам. Но отсюда не вытекает, наступил ли уже подъем или еще нет, к началу его или к разгару надо «приспособляться». И в 1897, ив 1901, ив на­чале 1905 года было абсолютно верно положение, что неизбежен новый революцион­ный подъем (после слабых подъемов начала 60-х и конца 70-х годов), но в эти три мо­мента революционные с.-д. умели применять свою тактику к различным условиям на­растания кризиса. В 1897 году мы отклоняли «план» всеобщей стачки, как фразу, и мы были правы. В 1901 году мы не ставили лозунга восстание на очередь дня. После 9 ян­варя 1905 г. и этот лозунг и массовая стачка были правильно поставлены революцион­ной социал-демократией на очередь дня. Мы вовсе не хотим сказать этим, что новый подъем обязательно (или даже: «вероятно») будет столь же медленен. Напротив, все данные и весь опыт революций Европы заставляет ожидать темпа несравненно более быстрого, чем в 1897— 1905 годы. Но тот факт, что в разные моменты подъема рево­люционные соц.-дем. всегда выдвигали на первую очередь разные лозунги дня, остает­ся фактом. Ошибка тов. отзовиста состоит в том, что он забывает этот опыт революци­онной социал-демократии.

Далее, переходя к нашей думской фракции, тов. отзовист начинает с посылки: «Ес­тественным завершением партии, ее так сказать дипломатическим представителем яв­ляется думская фракция». Это неверно. Автор преувеличивает значение и роль фрак­ции. Автор по-меньшевистски превозносит эту роль безмерно, — недаром, должно быть, говорят, что крайности сходятся! Меньшевики из взгляда, что фракция есть «за­вершение» партии, выводят необходимость приспособить партию к фракции. Отзови­сты из взгляда, что фракция есть «завершение» партии, выводят гибельность для пар­тии

298__________________________ В. И. ЛЕНИН

такого плохого «завершения». Посылка неверна ни у тех, ни у других. Никогда и ни при каких условиях, даже при самой «идеальной» буржуазно-демократической респуб­лике, не согласится революционная социал-демократия признать в своей парламент­ской фракции ни «естественного завершения» партии, ни ее «дипломатического пред­ставителя». Это взгляд ошибочный в корне. Мы не для дипломатии посылаем депута­тов в буржуазные и буржуазно-черносотенные представительные учреждения, а для особого вида подсобной партийной деятельности, для агитации и пропаганды с особой трибуны. Даже при «идеальном» демократическом избирательном праве парламентская фракция рабочей партии всегда будет носить на себе известные следы влияния общей буржуазной обстановки выборов, например, всегда будет более «интеллигентской», чем партия в целом, и поэтому «завершением» партии никогда мы фракцию не призна­ем. Фракция — не генеральный штаб (если позволительно наряду с «дипломатиче­ским» сравнением автора употребить сравнение «военное»), а скорее отряд трубачей в одном случае и разведчиков в другом или одна из организаций некоторого подсобного «рода оружия».

Тов. отзовист превратил фракцию из подсобной партийной организации в «заверше­ние» партии для того, чтобы, преувеличив значение фракции, придать в корне неверный характер деятельности того нашего отряда, который послан в буржуазно-черносотенную Думу.

Но возможно, что автор не стал бы настаивать на этом «завершении». В другом мес­те своей статьи он сам говорит правильно: «Одним из главных мотивов, побуждавшим партию принять участие в выборах, было упование на пропагандистско-агитационную роль думской трибуны». Это справедливо, и возражение автора против этого справед­ливого положения особенно наглядно показывает его неправоту: «Действительность, однако, показала, пишет он, что агитация в III Думе сводится к нулю, во-1-х, благодаря составу самой группы, во-2-х, благодаря полному равнодушию масс

ПО ПОВОДУ ДВУХ ПИСЕМ___________________________ 299

ко всему тому, что происходит в стенах Таврического дворца».

Начнем с конца разбор этого, необыкновенно богатого ошибками, положения. Аги­тация сводится к нулю благодаря полному равнодушию масс ко всему, происходящему в Думе. Что это? Как это? Выходит ведь, что «отозвать» придется, по этой чудовищной логике, не фракцию, а «массы» за их «равнодушие»! Ибо в Думе ведется, заведомо для всех нас, политика самодержавия, политика поддержки царизма черносотенным поме­щиком и крупным капиталистом-октябристом, политика лакейства перед царизмом ли­берального краснобая-кадета. Быть равнодушным «ко всему тому, что происходит в стенах Таврического дворца», значит быть равнодушным к самодержавию, ко всей внутренней и внешней политике самодержавия! У автора опять получилось рассужде­ние в духе меньшевизма наизнанку. «Если массы равнодушны, то и с.-д. должны быть равнодушны». Но мы — партия, ведущая массы к социализму, а вовсе не идущая за всяким поворотом настроения или упадком настроения масс. Все с.-д. партии пережи­вали временами апатию масс или увлечение их какой-нибудь ошибкой, какой-нибудь модой (шовинизмом, антисемитизмом, анархизмом, буланжизмом и т. п.), но никогда выдержанные революционные с.-д. не поддаются любому повороту настроения масс. Можно и должно критиковать дурную политику с.-д. в III Думе, когда они ведут там дурную политику, но говорить, что агитация сводится к нулю благодаря полному рав­нодушию масс, значит рассуждать несоциал-демократически.

Или «полное равнодушие масс» не означает равнодушия к политике царизма вооб­ще? То есть массы, равнодушные ко всему происходящему в стенах Думы, неравно­душны, скажем, к обсуждению вопроса об уличных демонстрациях, о новых стачках, о восстании, о внутренней жизни революционных партий вообще и с.-д. партии в осо­бенности? В том-то и беда автора, что он именно так, видимо, думает, но вынужден не говорить прямо столь явной бессмыслицы! Если бы он

300__________________________ В. И. ЛЕНИН

действительно мог сказать и доказать, что в массах нет в данную минуту ни малейшего равнодушия к политике вообще, а напротив гораздо более живой интерес к более ак­тивным формам политики, — тогда бы вопрос стоял, разумеется, иначе. Если бы вме­сто года затишья, упадка и развала всех с.-д. и всех рабочих организаций мы пережили год явного интереса масс именно к непосредственно-революционным формам борьбы, тогда мы первые признали бы, что мы ошиблись. Ибо без отношения к условиям рево­люционного момента стоять вообще и всегда за участие во всяком представительном учреждении могут только «парламентские кретины» меньшевизма, лицемерно закры­вающие глаза на опыт деятельности Маркса, Лассаля, Либкнехта в революционные пе­риоды. Вопрос об участии в III Думе или бойкоте ее, как и всякий политический во­прос, марксисты обязаны ставить конкретно, а не абстрактно, учитывая всю революци­онную обстановку в целом, а не одно только до убожества голое соображеньице: «если есть представительство, то надо представительствовать». Живой интерес масс к поли­тике означал бы наличность объективных условий растущего кризиса, т. е. означал бы, что известный подъем уже налицо и, при известной силе такого подъема, настроение масс неминуемо выразилось бы в массовом действии.

Насчет этого последнего вопроса тов. отзовист сам делает следующее признание: «каждое изменение ее (фракции) деятельности тесно связано с изменением режима, воздействовать на который мы сейчас не в силах...». Почему тов. отзовист считает, что мы не в силах не только изменить сейчас режима, но даже воздействовать на него? Очевидно, потому, что, как социал-демократ, он имеет в виду исключительно действие масс пролетариата, а такое действие считает сейчас невозможным и разговоры о нем праздными. Но посмотрите, как он при этом «сваливает с больной головы на здоро­вую», т. е. довод, говорящий против отзовизма, обращает против нас:

«Прорвите, — пишет тов. отзовист, — полицейские рогатки, отделяющие депутатов от масс, заставьте

ПО ПОВОДУ ДВУХ ПИСЕМ___________________________ 301

фракцию выступать более резко и ярко, словом, слейте органически ее работу с жизнью пролетариата, — тогда рабочие, быть может, признают за ней положительные стороны; но так как всякое изменение ее деятельности тесно связано с изменением режима, воз­действовать на который мы сейчас не в силах, то всякие мечты о расширении и углуб­лении фракционной работы приходится оставить»!..

Если расширение и углубление фракционной работы обусловливается «прорывом полицейских рогаток», то почему же вывод гласит: «оставьте мечты об улучшении фракции», а не оставьте мечты о прорыве полицейских рогаток?? Автор явно нелоги­чен, и исправить его рассуждение надо так: необходима неустанная работа над улуч­шением всей партийной деятельности и всей связи партии с массой, результатом чего неизбежно будет и прорыв полицейских рогаток вообще и в частности усиление пар­тийного общения с фракцией, партийного воздействия на фракцию. Автор точно от нас, антиотзовистов, требует, чтобы мы «прорвали полицейские рогатки», и тогда, может быть-де, он согласится бросить отзовизм. Но не ясно ли, что он ставит таким образом вверх ногами действительную связь и взаимозависимость политических явлений? Быть может — скажем мы — вы были бы правы, товарищ отзовист, если бы масса могла «сейчас» не только «воздействовать на режим» (всякая удачная политическая демонст­рация воздействует на режим), но и прорвать рогатки, — т. е. если бы масса могла сей­час прорвать «рогатки» III Думы, то бесполезно было бы, быть может, революционной социал-демократии посылать свой отряд в эту Думу. Быть может. Но вы сами говорите, что этого нет; вы сами согласны, что при данных обстоятельствах нужна еще серьезная и упорная подготовительная работа для превращения этой возможности в действитель­ность.

«Состав фракции», — говорите вы. Если бы отзыв предлагался для изменения соста­ва фракции, то этот довод заслуживал бы рассмотрения с точки зрения того, улучшится ли состав при новых выборах после

302__________________________ В. И. ЛЕНИН

отставки теперешней фракции. Но автор ничего подобного не имеет в виду. Он хочет отозвать не думскую только фракцию, а вообще уничтожить всякое представительство с.-д. в III Думе, объявляя ошибкой участие в ней. И с этой точки зрения мотивирование отзовизма «составом фракции» есть самое непростительное для социал-демократа ма­лодушие и маловерие. Наша партия добилась того, что из рабочих выборщиков мы за­ставили черносотенцев выбрать наших партийных кандидатов, социал-демократов. Что же, мы должны признать безнадежным, чтобы эти партийные рабочие сумели с дум­ской трибуны просто и ясно изложить свой социализм? Мы должны спасовать после нескольких месяцев борьбы против буржуазных «сведущих людей» (смотри пре­красное описание приносимого ими зла в письме о фракции, печатаемом в настоящем номере)? Мы должны признать свою партию неспособной в период временного зати­шья и застоя выставить рабочих социал-демократов, умеющих публично изложить свой социализм? Это не политика, а нервность. Конечно, больше всех сама наша думская фракция виновата в этом, ибо именно своими серьезными ошибками и только этими ошибками доводит она недовольство ею до отзовизма. Но мы не дадим законному не­довольству увлечь нас в неправильную политику. Нет. Мы должны и мы будем упорно и настойчиво работать над сближением партии с фракцией, над улучшением фракции. Мы не забудем, что в опыте международной социал-демократии имеются примеры го­раздо более долгой и более острой борьбы фракции с партией, чем у нас во время III Думы. Вспомните немцев. При исключительном законе у них дошло дело до того, что фракция сделала ряд самых вопиющих противопартийных, оппортунистических шагов (голосование за субсидию пароходству и т. д.). Партия имела свой еженедельный ЦО за границей и регулярно ввозила его в Германию. Организация тогдашних немецких с.-д., несмотря на отчаянные полицейские преследования, несмотря на менее революцион­ный в силу объективных причин момент, чем в современной России, была несравненно шире и крепче тепе-

Дата добавления: 2015-08-05