Глава 15. За час до рассвета Крофорд неожиданно проснулся

За час до рассвета Крофорд неожиданно проснулся. Он увидел, что в комнате темно, почувствовал, как жена уютно прижимается своей пышной грудью к его узкой спине… Крофорд не понимал, что его разбудило, пока телефон не зазвонил во второй раз. Он протянул руку и мгновенно нащупал аппарат.

– Джек, это Ллойд Бауман. Я расшифровал текст. Я хочу зачитать его тебе прямо сейчас.

– О'кей, Ллойд, – Крофорд пошарил подошвами по полу, пытаясь нащупать тапочки.

– Текст такой: «Грэхем живет в Маратоне, Флорида. Береги себя. Убей их всех.» – Черт! Нужно торопиться.

– Безусловно.

Крофорд, раздетый, кинулся в кабинет. Сделал два звонка во Флориду, а затем позвонил в аэропорт и Грэхему в отель.

– Уилл, Бауман расшифровал послание.

– А что там говорится?

– Сейчас скажу, только сперва послушай меня. Все в полном порядке. Я уже принял необходимые меры, поэтому не бросай трубку, тогда я тебе скажу…

– Говори же!

– Там был твой домашний адрес. Лектер сообщил этому мерзавцу твой адрес. Погоди, Уилл! Шериф уже послал на отмель две машины.

С моря тоже все контролируется. Зубастый пария ничего не успеет предпринять за такое короткое время. Мужайся. Ты с моей помощью сможешь опередить его. А теперь слушай внимательно… Полицейские не хотят пугать Молли. Машины шерифа только перекроют подход к дому. Двое ребят подберутся поближе и будут вести наблюдение. Можешь позвонить ей, когда она проснется. Заеду за тобой через полчаса.

Молли и Уилли одними из первых сошли с трапа самолета в Вашингтонском аэропорту. Заметив в толпе Грэхема, Молли не улыбнулась, а лишь сказала что-то Уилли, и они принялись пробираться вперед, лавируя в потоке возвращавшихся из Флориды туристов.

Молли оглядела Грэхема с ног до головы и чмокнула в щеку. Ее загорелые пальцы, прикоснувшиеся к его щеке, оказались холодными, как лед.

Грэхем почувствовал, что мальчик не спускает с него глаз. Уилли не подошел к нему близко, а поздоровался за Руку.

По дороге к машине Грэхем отпустил какую-то шутку по поводу тяжелого чемодана.

– Давай я понесу, – серьезно сказал Уилли.

Когда они выезжали со стоянки, за ними проехал коричневый «шевроле» с мэрилендским номером.

Грэхем переехал через мост в Арлингтоне и перед тем, как свернуть на восток, к Чезапикской бухте, показал своим спутникам памятники Линкольну и Джефферсону и монумент Вашингтону.

Когда они отъехали от города на десять миль, коричневый «шевроле» поравнялся с машиной Грэхема. Водитель повернулся к нему и поднес ко рту руку. Грэхем услышал его голос, доносившийся неизвестно откуда.

– Фоке Эдвард, «хвоста» за тобой нет. Счастливого пути!

Грэхем нагнулся и заглянул под приборный щиток, где был спрятан микрофон.

– Роджер Бобби, я тебе очень признателен.

«Шевроле» сбавил ходи включил сигнал поворота.

– Он хотел убедиться, что за нами никто не едет, – объяснил Грэхем.

– Я поняла, – откликнулась Молли.

Около полудня они остановились поесть крабов в придорожном ресторанчике. Уилли пошел посмотреть на аквариум, где плавали живые омары.

– Молли, мне ужасно неприятно, что все так обернулось. Извини, – сказал Грэхем.

– Он теперь охотится за тобой, да?

– У нас нет оснований так считать. Ему подал эту идею Лектер… Он даже потребовал этого!

– До чего ж мерзко… Будто я прикоснулась к какой-то липкой мерзости.

– Я тебя понимаю. Вы с Уилли поживете у брата Крофорд. Там безопасно. Кроме нас с Крофордом никто не знает, что вы будете.

– Ты уж мне лучше не говори о Крофорде.

– Там очень хорошо, вот увидишь.

Она глубоко вздохнула, и вдруг ее гнев сменился равнодушием и усталостью. Молли поглядела на Грэхема и криво усмехнулась.

– Черт, на меня что-то накатило, прямо душила ярость. Но неужели нам придется общаться там со всякими Крофордами?

– Нет. – Он отодвинул корзиночку с печеньем и взял Молли за руку. – Уилли много известно?

– Прилично. Мамаша его дружка Томми притащила из супермаркета одну газетенку, а Томми показал ее Уилли. Там про тебя такого понаписали! Переврали все, что только можно… И про Хобса, и про то, куда ты после этого угодил, и про Лектора… Уилли очень расстроился. Я спросила, не хочет ли он поговорить со мной, но он лишь поинтересовался, знала ли я… Я сказала: да, мы с тобой говорили на эту тему, и ты мне перед свадьбой все рассказал. Потом я хотела рассказать, как все было на самом деле, но он ответил, что предпочитает узнать от тебя.

– Очень хорошо. То есть для него хорошо. А что за газетенка? «Сплетник»?

– Не знаю. Наверное.

– Ну, спасибо, Фредди!

При мысли о Фредди Лаундсе Грэхем рассвирепел и вскочил со стула. Пришлось даже зайти в туалет и умыться холодной водой.

Сара собралась уходить, как вдруг зазвонил телефон. Она положила на стол сумочку и зонтик и сняла трубку.

– Особый отдел Крофорда. Нет, мистера Грэхема здесь нет, но вы можете передать мне… Да нет, я бы с радостью… Да, завтра он будет, но мне все-таки хотелось бы узнать, кто…

Ее тон насторожил сидевшего за столом Крофорда, и он обернулся.

Сара держала трубку так, словно это была змея.

– Он позвал Уилла и сказал, что позвонит завтра после полудня. Я пыталась из него что-нибудь вытянуть, но…

– Из кого?

– Он сказал: «Просто передайте Грэхему, что звонил Пилигрим». Но ведь так доктор Лектер называет…

– Зубастого парию, – подхватил Крофорд.

Пока Молли с сыном распаковывали вещи, Грэхем пошел в овощной магазин. Купил несколько желтых дынь и спелой смородины. Припарковав машину напротив дома, несколько минут посидел, стиснув руль. Ему было стыдно, что из-за него Молли вынуждена покинуть дом, который она так любит, и остаться среди незнакомых людей.

Крофорд сделал все, что мог. Он предоставил им не безликое казенное жилье, где подлокотники кресел захватаны чужими руками, а в ванной и туалете воняет хлоркой. Нет, их поселили в прелестном, только что побеленном коттедже.

Здесь домашняя обстановка и настоящий уют. На заднем дворе, выходившем к Чезапикскому заливу, лежал плот.

За шторами голубовато мерцал экран телевизора. Грэхем знал, что Молли с Уилли смотрят бейсбол.

Отец Уилли был бейсболистом, и очень неплохим. Они познакомились с Молли в школьном автобусе, а поженились, еще учась в колледже.

Отец Уилли играл в юношеской команде, и они с Молли исколесили всю Флориду. Уилли ездил с ними, и это было прекрасное время. Они питались одними консервами, но были полны энтузиазма. Отца Уилли взяли в команду «Кардинале» с испытательным сроком, и он удачно провел первые две игры. Но потом ему вдруг стало трудно глотать. Сделали операцию, но оказалось, что опухоль дала метастазы. Болезнь прогрессировала не по дням, а по часам. Он умер через пять месяцев после операции. Уилли было тогда шесть лет.

Мальчик до сих пор старался не пропускать ни одного бейсбольного матча. А Молли смотрела бейсбол только когда грустила.

У Грэхема не было ключа. Он постучал.

– Я открою, – донесся до него голос Уилли.

– Подожди! – Между шторами мелькнуло лицо Молли. – Да, все в порядке, можно открывать.

Уилли стоял на пороге, прижимая к груди гарпун.

Грэхем догадался, что мальчик привез гарпун в чемодане.

Молли взяла у Грэхема сумку.

– Хочешь кофе? Тут есть джин, но ты такой не любишь.

Пока она возилась на кухне, Уилли вызвал Грэхема во двор.

Оттуда им были видны огоньки судов, стоявших на якоре в заливе.

– Уилл, я хочу уберечь маму.

– Что нужно для этого сделать?

– Здесь вы в полной безопасности, Уилли. Помнишь машину, которая специально ехала за нами из аэропорта? Никто не знает, где вы.

– Этот сумасшедший хочет убить маму, да?

– Возможно. Ему стало известно, где мы живем, и я, естественно, потерял покой.

– Ты собираешься его убить?

Грэхем на мгновение закрыл глаза.

– Нет. Я должен просто разыскать его. Его поместят в психиатрическую клинику и будут там лечить, чтобы он больше никому не смог причинить зла.

– Мама Томми купила эту газетенку, Уилл. Там говорится, что будто бы ты убил в Миннесоте какого-то парня и тебя упекли в сумасшедший дом. Я раньше об этом не знал. Это правда?

– Да. – я начал было расспрашивать маму, но потом решил, что лучше будет спросить тебя.

– Я ценю твою искренность. Это был не сумасшедший дом, а обычная больница, где лечат разные заболевания. – Грэхему казалось, что это имеет принципиальное различие. – Меня поместили в психиатрическое отделение. Вижу, тебе это не безразлично. Ну да, ведь я женат на твоей маме!

– Я обещал папе заботиться о ней. И сдержу свое обещание!

Грэхем почувствовал, что должен многое рассказать Уилли, но ему не хотелось вспоминать.

Свет в кухне погас. Сквозь стеклянную дверь Грэхем видел смутный силуэт Молли.

Он знал – мир между ними зависит от того, сумеет ли он поладить с Уилли.

А тот явно не знал, о чем спрашивать. Грэхем пришел ему на выручку.

– Я попал в больницу после той истории с Хоббсом.

– Ты его пристрелил?

– Да.

– А как это случилось?

– Ну.., начать с того, что Гарретт Хоббс был сумасшедшим. Он нападал на школьниц и… убивал их.

– Как?

– Ножом.

Мне удалось обнаружить на одежде одной из девочек маленький кусочек металла. Что-то типа металлической стружки, которая появляется, если режут водопроводные трубы. Помнишь, такая оторвалась, когда мы устанавливали на улице душ?

Мне пришлось встретиться с десятками газовщиков, водопроводчиков и других рабочих. Это заняло уйму времени. Когда я пришел на стройку, Хоббс уже уволился оттуда. Я прочитал его заявление, и оно показалось мне… каким-то странным. Хоббс нигде не работал, и я отправился к нему домой.

Я поднимался по лестнице к, нему в квартиру. Со мной шел полицейский в форме. Хоббс, должно быть, увидел нас. Я еще не успел подняться по лестнице, как вдруг он открыл дверь, вытолкнул жену. Она покатилась по лестнице… мертвая.

– Он ее убил?

– Да. Поэтому я попросил полицейских вызвать ребят из спецназа. Но потом услышал крики и понял, что в квартире дети… Нужно было дождаться ребят, но я не смог.

– И ты ворвался в квартиру?

– Да. Хоббс схватил свою дочку. У него был в руках нож, и он резал ее этим ножом… А я его застрелил.

– Девочка умерла?

– Нет.

– Она поправилась?

– Не сразу. Но теперь она уже здорова.

Уилли молча переварил услышанное.

С корабля, пришвартовавшегося в заливе, доносилась тихая музыка.

Грэхем очень хотел бы выговориться и все забыть, но перед ним вновь и вновь всплывали картины прошлого. Миссис Хоббс, которой муж нанес Бог знает сколько ножевых ранений, цеплялась за одежду Грэхема… Увидев, что она уже не дышит, и услышав доносившиеся из квартиры крики, Грэхем разжал ее скользкие залитые кровью пальцы и вышиб плечом дверь. Хоббс держал свою дочь и пытался перерезать ей горло, а она вырывалась, прижав подбородок к груди. Грэхем разрядил в Хоббса кольт тридцать восьмого калибра, но тот все не падал и продолжал полосовать дочь ножом. А затем рухнул на пол и разрыдался. А девочка как-то странно попискивала… Грэхем схватил ее и увидел, что Хоббс перерезал ей горло, однако артерии остались целы. Девочка глядела на отца широко открытыми остекленевшими глазами, а он сидел на полу и рыдал, приговаривая:

– Видишь? Видишь?..

И вдруг упал и умер.

Именно тогда Грэхем понял, что кольт тридцать восьмого калибра не такое уж и надежное оружие.

– Уилли, история с Хоббсом на меня подействовала ужасно. Понимаешь, я только об этом все время и думал. И больше ни о чем! Мне казалось, что я должен был действовать как-то иначе. А потом у меня вдруг атрофировались все чувства… Я не мог есть, перестал разговаривать с окружающими.

Началась жуткая депрессия. Поэтому когда врач предложил мне лечь в больницу, я согласился. Через некоторое время мне удалось отстраниться от того, что случилось. Меня пришла навестить девочка… Ну, та, которую ранил Хоббс. Она уже поправилась, и мы с ней долго разговаривали. В конце концов мне удалось справиться с этим потрясением и вернуться к работе.

– Неужели так ужасно убить человека? А если это вынужденная мера?

– Это самое страшное в жизни, Уилли.

– Слушай, я сбегаю на минутку на кухню, ладно? Тебе что-нибудь принести? Хочешь кока-колы?

Уилли часто приносил Грэхему что-нибудь вкусненькое, но всегда делал это как бы заодно, по пути.

– Да, конечно, принеси мне кока-колы.

– Скажу маме, чтобы она тоже вышла во двор и полюбовалась огнями кораблей.

Поздно вечером Грэхем и Молли сидели на крыльце, выходящем во двор. Моросил мелкий дождик, огни судов мягко поблескивали сквозь дымку тумана. С залива дул прохладный ветер, и у Грэхема и Молли бегали по коже мурашки.

– Это может продлиться довольно долго, да? – высказала предположение Молли.

– Надеюсь, что нет. Хотя все возможно.

– Уилл, Эвелин сказала, что приглядит за моей лавкой всю эту неделю и четыре дня на следующей. Но мне все равно придется денька на два съездить в Маратон, чтобы не потерять своих покупателей. Я бы могла пожить у Сэма и Эвелин. Еще мне нужно будет съездить на рынок в Атланту. Я должна подготовиться к сентябрю.

– Эвелин знает, где ты?

– Я ей сказала, что еду в Вашингтон.

– Правильно сделала.

– Как трудно сохранить то, что имеешь, да? И заполучить-то нелегко, а сохранить – и того труднее! До чего ж зыбок наш мир!

– Да, черт возьми.

– Мы ведь вернемся к себе, правда?

– Вернемся.

– Ты только не торопись и будь осторожен, ладно?

– Ладно.

– Рано уедешь?

Он целых полчаса беседовал по телефону с Крофордом.

– Перед ланчем. Если ты на самом деле собираешься в Маратон, нам надо будет с утра кое-чем заняться. А Уилли пусть порыбачит.

– Пойми, он должен был спросить у тебя… о твоем прошлом.

– Понимаю.

Он абсолютно прав.

– Проклятый репортер… Как его?

– Лаундс.

Фредди Лаундс.

– Ты его, наверно, ненавидишь… Жаль, что тебе пришлось все вспоминать. Ладно, пойдем баиньки и я почешу тебе спинку.

Грэхему вдруг сделалось ужасно обидно. Только что пришлось оправдываться перед одиннадцатилетним мальчишкой, который милостиво отпустил ему «грехи». А теперь Молли… «Почешу тебе спинку»… Ну да, раз у него с Уилли все в порядке, то можно вместе улечься в постель.

Когда нервы ни к черту, лучше стараться держать язык за зубами, напомнил себе Грэхем.

– Если тебе хочется немного подумать, можешь побыть один, – сказала Молли.

Ему не хотелось думать. Ни о чем.

– Ты мне почешешь сзади, а я тебе – спереди, – неуклюже сострил он.

– Договорились, дружочек.

С залива дул ветер, нудно моросил дождик, от земли поднимался влажный пар. Дальние мишени на стрельбище полицейского управления словно растворялись в туманной дымке.

Инструктор долго следил в бинокль за мужчиной и женщиной в дальнем конце площадки, но никакого нарушения техники безопасности так и не заметил.

В удостоверении, которое показал ему мужчина, он значился следователем. А там понимай, как знаешь. Инструктор считал, что стрельбе из пистолета должен обучать только опытный человек.

И все же ему пришлось признать, что парень это дело знает.

Они стреляли из револьвера двадцать второго калибра. Он учил женщину боевой стрельбе: левая нога слегка выставлена вперед, револьвер зажат обеими руками. Женщина стреляла по силуэтной мишени в семи ярдах от нее, выхватывая револьвер из кобуры, висевшей у нее под мышкой. Инструктору, наконец, наскучило глядеть на них.

Услыхав какой-то новый звук, он опять поднес к глазам бинокль. Мужчина и женщина надели наушники, женщина теперь стреляла из револьвера с коротким толстым дулом. Инструктор узнал звук, который издает пулька, попадая в легкую мишень.

Оружие, которое сжимала в вытянутых руках женщина, привлекло внимание инструктора. Он прошел вдоль линии огня и остановился в нескольких ярдах от стрелков.

Ему хотелось осмотреть револьвер, но он понимал, что момент выбран неудачно. И все-таки ему удалось разглядеть оружие, когда женщина выкидывала пустые гильзы и вставляла в барабан новые патроны.

Странное оружие для агента ФБР… Это был «бульдог спешиал» 44 калибра, маленький и с удивительно толстым дулом. Мэг На Порт его основательно усовершенствовал. Ствол был просверлен около мушки, чтобы уменьшить отдачу, а курок подпилен, и таким образом револьвер удобнее держать. Адская штучка, если чем надо зарядить!

Интересно, совладает ли женщина с той штуковиной? – подумал инструктор.

Боеприпасы, лежавшие рядом с ними на столике, были разложены в необычном порядке: коробка с патронами с малым зарядом, дальше стандартные патроны, и наконец, о чем инструктор много слышал, но ни разу в жизни не видел – игольчатые пули глейзера. Их кончики напоминали карандашный грифель. Это были разрывные пули, которые несли мощный заряд взрывчатого вещества.

Эта легкая пуля летела со страшной скоростью и, попав в цель, взрывалась. Ошеломляющие результаты. Инструктор даже припомнил несколько цифр. Ему было известно девяносто случаев, когда в людей стреляли «глейзерами». Во всех случаях хватило одного выстрела. Восемьдесят девять человек умерло на месте. Один выжил, вопреки смертному приговору врачей. У «глейзеров» масса достоинств: они не рикошетят, не пробивают стен, а значит не могут случайно поразить кого-нибудь в соседней комнате.

Мужчина обращался с женщиной очень ласково, хвалил ее, но видно было, что он чем-то расстроен.

Женщина обращалась с оружием по всем правилам, и инструктор с удовлетворением отметил, что она спокойно справляется с отдачей, не закрывает глаза и даже не моргает. Конечно, сперва она секунды на четыре замешкалась, и пуля не попала в «яблочко», но три остальные угодили в «десятку». Неплохо для новичка.

Да у нее определенно талант!

Инструктор залез на вышку и вдруг услышал дьявольский грохот.

Женщина выпустила все пять зарядов. Обычно агенты ФБР так не поступают.

Интересно, кто им померещился, что они выпустили целых пять «глейзеров»? – гадал инструктор.

Грэхем подошел к вышке, оставив свою ученицу на скамье. Она сидела, опустив голову и упершись локтями в колени.

Инструктор подумал, что мужчина наверняка ею доволен, о чем и не преминул ему сказать. Грэхем рассеянно поблагодарил. Выражение его лица удивило инструктора. Это было лицо обреченного человека.

Дата добавления: 2015-08-05