Убийство на улице Первомайской

Дух времени, который я пытался оставить будущим поколениям, тем временем портился, он все более отдавал нехорошим душком, вернее будет выразиться, припахивал настоящим смрадом. Тащился этот смрад вместе с демократией из просвещенных Европ и свободных на любое злодеяние Америк. Нагло наступал, окутывал розовым туманом сладких обещаний и нес с собой самые негативные признаки проклятого еще Карлом Марксом «загнивающего капитализма». Моментально повылезли из углов воинствующие национальные экстремисты, распространилась наркомания и проституция, а с ними обнаглел криминал и небывало выросла преступность. Наш тихий уютный городок незаметно превратился в разнузданное Чикаго позапрошлого века.

Даже душегубства в городе стали не в редкость. Эх, старые добрые времена. Помнится, случится какое-нибудь убийство в самом дальнем конце, на окраине республики, вся страна лет пять это событие обсуждает. Сегодня пять-шесть убийств городская газета еженедельно, да еще с каким удовольствием, смакует. Тела молодых и старых жертв насильников или передозировки наркотиков находят почти ежедневно.

Вот так, уважаемый читатель, не спеша мы подошли к первой загадочной истории. Хотя особенных тайн в этом событии на первый взгляд не обнаружили даже милицейские сыщики. Случилось обыденное бытовое убийство. Но на фоне вытаявших из снежного плена разложившихся трупов бичей или наркоманов, это убийство даже закаленного двумя десятилетиями перестройки обывателя поразило своей садистской жестокостью и бессмыслием. Поразило уже тем, что случилось оно вечером восьмого января, то есть на второй день рождественских празднеств. Я хотя человек не верующий, но вздрогнул от столь явного кощунства.

Выглянув ранним утром на промороженный рождественской стужей двор, я заметил у подъезда нашу бегемотоподобную дворничиху. Она, заметно пошатываясь с вчерашнего похмелья, фанерной лопатой очищала от снега подходы к подъездным дверям.

- Вы слышали, в соседнем квартале пенсионера Пастухова убили? – ошарашила она меня неожиданной новостью, едва я появился в дверном проеме.

- Что вы говорите! Какого Пастухова?

- А вот с того самого из дома с куполом. Залезли в окно и зарезали!

…Да быть того не может. Я же только вечером с ним по телефону общался! – возмутился я, всей душой не принимая новость за истину.

Меня словно обухом по голове ударили. Не дослушав старуху, сам превратившись в неуклюжего бегемота, я, задевая плечами дверные косяки, возвратился в комнату и набрал знакомый номер. Телефон не отвечал. заметил у подъезда бегемотоподобную дворничиху.к супруге, кроме того он оказался весьма начитанным и высокообразованным собесе Уж кто-кто, а я-то точно знал, что хозяин ввиду слабого здоровья из квартиры не выходит, потому немедленно сделал неутешительный, но неопровержимый вывод: знать что-то там действительно стряслось непоправимое.

Мне доподлинно было известно, что с утра восьмого января мой новый знакомец Иван Владимирович Пастухов пребывал в прекрасном настроении. Он дважды звонил мне в этот день – в обед и около семи часов вечера. Сначала, извинившись за опоздание, поздравил с рождеством, а вечером попросил заглянуть к нему, чтобы обговорить некоторые обоюдоинтересные детали. К этому времени мы уже имели несколько встреч и становились приятелями. Мне импонировала его непреходящая со временем любовь к супруге, кроме того, он оказался весьма начитанным и высокообразованным собеседником. Для него, впрочем, как и для многих я был признанным писателем, то есть человеком наделенным необычным даром. Но у меня в этот трагический вечер еще гостили дети, и я от встречи вежливо отказался.

Я давно ознакомился с материалами его жены. Кроме стихотворений в тетрадях наличествовала масса поздравлений, праздничных сценариев и заготовки выступлений на многие случаи жизни. Я весьма заинтересовался записями, явно далеко неординарный человек их писал. Уже беглое знакомство сулило интересный и занимательный рассказ, а при более тщательной проработке возможно и самую остросюжетную повесть. Настолько богат был подаренный мне материал. Но реалии жизни неожиданно превзошли по жестокости самую остросюжетную повесть.

Наутро девятого января по городу со скоростью цунами поползли невероятные слухи: убит наповал пенсионер Пстухов. Хотя слухи как обычно час от часу обрастали невероятными глупостями, к вечеру девятого января мне удалось восстановить полную картину происшедшего. Ивана Владимировича зарезал его воспитанник, пятидесятилетний нигде не работающий мужчина, по современной терминологии бич. Лежащее на полу тело дедушки сквозь окно разглядел внук жертвы. Он пришел проведать деда, но не дозвонился. Посветив в окно, заметил неподвижное тело и поднял тревогу.

К чести государственных служб, на сей раз убийцу правоохранительные органы вычислили довольно оперативно: его узнали родственники по видиокарте на ближайшем банкомате. Так ему подлецу и надо. Он нанес доброжелательно впустившему его пенсионеру восемь ножевых ранений, выведал путем пыток код банкомата и снял по карте около пятнадцати тысяч рублей. Внешне справедливость восторжествовала – убийца найден и привлечен к ответственности, денежный ущерб возвращен родственникам, пенсионер с почестями похоронен.

Но моя мятущаяся от праведного гнева душа не могла с этим явлением смириться. Где же справедливость, праведность, правда? Почему от рук не забивших гвоздя бандитов гибнут заслуженные и уважаемые обществом люди? Почему так девальвировалась человеческая жизнь, что за сумму равную месячной пенсии лишают человека самого ценного - жизни. Да еще какого уважаемого человека: инженера, интеллигента и почтенного старца. Этот ныне видимо риторический вопрос не давал мне покоя.

Дата добавления: 2015-08-05