Энциклопедия: Сфинкс

По-гречески «сфинкс» означает «душительница». У египтян встречаются сфинксы, сторожащие пороги, за которые не следует переступать. У этих сфинксов тело льва и голова женщины. Их лица, как правило, выкрашены в красный цвет и обращены к той точке горизонта, откуда появляется солнце. Считалось, что они слышат, как движутся планеты, и знают разгадку всех тайн Вселенной. В Египте переступить порог, охраняемый сфинксом, означает разрушить все табу и запреты.

В Греции сфинксом называли развратное чудовище женского пола с орлиными крыльями. Но крылья эти слишком малы, чтобы поднять сфинкса в воздух. Греки всегда изображали сфинкса пышногрудым. Согласно легенде, Сфинкс истребила население Фив, задавая прохожим загадку и пожирая тех, кто не мог ответить.

Загадка была такова: «Кто утром ходит на четырех ногах, в полдень на двух, вечером на трех?» Эдип дал правильный ответ – это человек. Действительно, в детстве человек ползает на четвереньках, достигнув зрелости, ходит на двух ногах, а состарившись, опирается на посох, третью ногу.

Сфинкс символизирует загадку, которую человечество должно разгадывать на каждом этапе развития.

Задав вопрос, чудовище заставляет человека осознать, как далеко простираются границы его познания. Если этого осознания не происходит, следует наказание – смерть.

Эдмонд Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том V

ЯНТАРЬ

Я взбираюсь по винтовой лестнице.

Ступени поворачивают. И я без конца поворачиваю вслед за ними. Я все еще чувствую умиротворяющий запах супа. Сначала вокруг очень темно, но чем выше я поднимаюсь, тем становится светлее. Янтарь начинает отливать золотом.

Я сосредоточиваюсь на загадке.

«Лучше, чем Бог.

Страшнее, чем дьявол…»

Я думаю о любви, об Афродите.

Афродита – это было серьезно. Но не достаточно, чтобы дойти до конца.

Я думаю о надежде. О человечестве. О счастье. Каждый раз чего-то не хватает.

«У бедных есть, у богатых нет».

Может быть, это простота. Чистый воздух. Время. Болезнь.

«Если съесть, можно умереть».

Яд. Огонь?

Свет, проникающий сквозь толщу янтаря, становится все ярче. Теперь пахнет песком, а не супом.

Может быть, речь обо мне? Лучше, чем Бог, страшнее, чем дьявол?

Или моя гордость?

Или мои амбиции?

Я поднимаюсь по лестнице к свету. Выхожу на голую равнину. Никакой растительности, только желтые пики угрожающе торчат вверх, как огромные клыки. Встающее солнце освещает два утеса из желтого янтаря. Похоже, они окружают единственный путь, ведущий к вершине горы.

Узкий проход длиной всего в несколько метров. Я направляюсь к нему.

Кто-то сидит перед входом в коридор. Это химера с мощным телом льва и женской грудью. На ее круглом лице вызывающий макияж – блестящая красная помада на пухлых губах, черные ресницы, подведенные брови. Тяжелую грудь поддерживает черный шелковый бюстгальтер.

Это полная противоположность Гере – там мать, здесь проститутка. Я подхожу к подножию склона.

Пухлые губы приоткрываются, раздается высокий насморочный детский голосок:

– Приветствую идущего на смерть.

Я кланяюсь, словно мы бросаем друг другу вызов в компании приятелей.

– Если ты не ответишь на мою загадку, я уничтожу тебя. Сожалею, милый.

По крайней мере, никаких недомолвок.

– Я бог, я не могу умереть, – парирую я.

Сфинкс улыбается.

– Боги не умирают, но их можно во что-нибудь превратить, – говорит женщина с телом льва. – Я превращаю их в это.

Сфинкс вытягивает лапу и выпускает длинный острый коготь. Тут же на нее опускается херувим – крошечный мужчина с крыльями бабочки. Значит, Сфинкс превращает тех, кто не знает ответа, в херувимов.

Конечно, я не первый, кто попал сюда. Из множества учеников, побывавших на острове за тысячи лет, десятки, если не сотни, приходили к Гере и поднимались по янтарной лестнице, чтобы оказаться лицом к лицу со Сфинксом.

Я думаю, что херувимка, сморкмуха, которая столько раз выручала меня, тоже была богиней-ученицей. Прежде чем превратиться в женщину-бабочку, она тоже взобралась на гору. Она была отважной и решительной. Я недооценивал ее только потому, что она была маленькой и выглядела как насекомое. Я снова ловлю себя на том, что недостаточно внимателен к тем, кого встречаю на своем пути, и сужу их по внешнему виду.

Сфинкс сдувает херувима со своего когтя.

– Херувим – это не так уж плохо, – произносит она. – Проблема в том, что они не могут говорить. Выражать свои мысли вслух все-таки приятно, правда?

Херувим в ответ показывает свой острый язычок.

– Итак, говори или умолкни навеки. Я напомню тебе загадку:

Лучше, чем Бог.

Страшнее, чем дьявол.

У бедных есть.

У богатых нет.

Если съесть, умрешь.

И Сфинкс тяжело вздыхает, как утомленная любовница.

– Итак? Каков ответ, милый?

Я закрываю глаза. Надеюсь, что меня озарит в последний момент. Посетит откровение. Что-нибудь в выражении лица Сфинкса подскажет правильный ответ. Но ничего не происходит. Абсолютно ничего.

Я думаю. Ищу. Я не сдамся так близко от цели.

На самом деле я веду себя как смертный, надеясь, что откуда-то придет помощь.

Чистое суеверие.

А суеверия приносят несчастья.

Смертному может помочь ангел, ангелу поможет бог. А кто поможет богу?

Я смотрю на гребень горы. Там ни лучика света. Я все больше склоняюсь к мысли, что наверху ничего нет.

Мне хочется повернуть обратно. Я вернусь к Гере и скажу ей, что она была права. Потом спокойно спущусь и постараюсь выпросить прощения за свою выходку. Афродите я скажу, что видел Сфинкса и не нашел ответа, Мате Хари – что люблю ее, а своему народу объявлю: «Ваш бог вернулся».

Я не могу отступить.

– Я помогу тебе немного, – говорит чудовище.

– Подсказка?

– Нет, лучше. Немного жизненного опыта.

Сфинкс меняет позу, скрещивает на груди руки.

– Успокойся, – говорит она. – Устраивайся поудобней. Сядь по-турецки. Мы начинаем внутренние поиски ответа. Освободи голову от мыслей.

Я сомневаюсь, стоит ли ее слушать, но внутренний голос подсказывает, что стоит рискнуть. Я слушаюсь и усаживаюсь как можно удобнее. Закрываю глаза.

– Забудь, кто ты. Покинь свое тело и посмотри на себя снаружи.

Я слушаюсь. Я вижу себя.

Мишель Пэнсон сидит перед Сфинксом. Разумеется, этот неосторожный ученик погибнет.

– Теперь отмотай пленку назад, – раздается гнусавый голос Сфинкса. – В прошлое. Что ты делал двадцать секунд назад?

Я шел сюда. И я иду назад, пячусь.

– Продолжай отматывать пленку.

Я вижу, как спускаюсь назад по янтарной лестнице внутри горы.

– Дальше, дальше.

Я снова в домике Геры. Когда я появляюсь, пятясь, она говорит «Прощай», когда выхожу из домика – «Входи».

Я сидел верхом на Пегасе. Я лечу назад, спускаюсь с горы на крылатом коне. Приземляюсь.

Я дрался с Раулем.

Пленка все быстрее перематывается назад.

Мата Хари. Сент-Экзюпери. Жорж Мельес. Сизиф.

Прометей. Афродита. Афина. Фредди Мейер.

Кентавр. Сморкмуха. Жюль Берн.

Я видел перед собой остров.

Я плыву назад, спиной к океану.

Я вижу, как погружаюсь в воду.

Я вижу себя глубоко под водой.

Я вижу, как на огромной скорости вылетаю из воды.

Я взмываю в воздух, пролетаю слои атмосферы.

Я прозрачен, я становлюсь духом.

Дух летит назад, к розовому свету.

Я снова в Империи ангелов.

Картины прошлого стремительно проносятся мимо.

Обратный отсчет.

Я вижу себя в Империи ангелов в окружении других ангелов, работаю с тремя сферами моих подопечных.

Спиной вперед меня несет ко входу в Империю.

Я вижу себя во время суда надо мной. Эмиль Золя выступает в мою защиту перед тремя архангелами при взвешивании моей души.

Я скольжу назад над территориями континента мертвых.

Белый мир, в котором умершие выстроились в длинную очередь на суд.

Очередь движется назад, и я вместе с ней.

Зеленый мир красоты.

Желтый мир знания.

Оранжевый мир терпения.

Красный мир желания.

Черный мир страха.

Голубой мир, пограничная зона континента мертвых.

Я эктоплазма, лечу к свету, который притягивает меня.

Я вижу, как моя душа входит в тело мертвого Мишеля Пэнсона.

Я вижу себя, в панике смотрящего на Боинг-747, который врезался в мой дом. Осколки стекла соединяются, окно становится целым, Боинг летит назад, теряется в небе.

Быстрее, еще быстрее.

Я вижу себя смертным, я танатонавт на танатодроме. Вместе с друзьями, Раулем Разорбаком, Стефанией Чичелли, Фредди Мейером, провожу опыты по выходу из тела.

В голове мелькает мысль: «Я мог бы стать легендой». Или уже возникла когда-то легенда обо мне, как возникли мифы о Прометее или Сизифе. Я быстро гоню прочь эту мысль, порожденную гордыней, и продолжаю путешествие во времени. Я становлюсь моложе, я Мишель Пэнсон-подросток.

Я новорожденный. Пуповина срастается, тянет меня к матери.

Головой вперед я проскальзываю в материнскую утробу, потом моя душа возвращается на континент мертвых. Очередь, суд. Белый, зеленый. Желтый, оранжевый, красный, черный, голубой миры, и я возвращаюсь на землю, в чужое мертвое тело.

Я врач в Санкт-Петербурге, умер от туберкулеза в окружении многочисленного семейства.

Сфинкс помогает моей душе продолжить погружение в прошлое.

Я становлюсь новорожденным, возвращаюсь в утробу, душа покидает тело, возвращается на континент мертвых, снова на Землю в труп танцовщицы, исполнявшей канкан. Надо же, я, оказывается, был красивой девушкой. Я маленькая девочка. Новорожденный младенец.

Жизни пролетают одна за другой. Японский самурай, кельтский друид, английский солдат, бретонский друид, египетская одалиска и врач из Атлантиды. Каждый раз все немного размыто, когда я превращаюсь в плачущего младенца, забываю речь, срастается пуповина и, словно отпущенная резинка, утягивает меня внутрь женской утробы. Движение ускоряется. Время летит назад с дикой скоростью.

Я крестьянин, охотник, дрожащий от холода пещерный человек.

Австралопитек, который боится, что не найдет пропитания.

Землеройка, которая боится ящериц.

Ящерица, которая боится более крупных ящериц.

Большая рыба.

Инфузория-туфелька.

Водоросль.

Камень.

Космическая пыль.

Луч света.

Я – свет, и меня тянет назад, к «большому взрыву».

Я вижу частицу Космического яйца, породившего меня.

Яйцо уменьшается и вдруг – хлоп, и его нет. Больше ничего нет.

Ничего?

Последний виток развития духа заканчивается «ничем».

Вселенную породило ничто, и она закончится ничем.

…Ничего?

«Ничего. В начале ничего не было».

Боже мой, это же слова, которыми открывается пятый том «Энциклопедии относительного и абсолютного знания». Они всегда были у меня перед глазами, но я не видел их.

Я открываю глаза. И произношу, глядя в глаза Сфинкса:

– Ничто.

Женщина с телом льва в изумлении смотрит на меня. Она дрожит от удовольствия.

– Милый, не знаю, ты ли тот, кого ждут, но ты тот, кого ждала я, – шепчет она. – Продолжай.

Открытие ослепляет меня.

– Лучше Бога? Ничто. Ничто не может быть лучше Бога, – объясняю я.

Сфинкс кивает. Я продолжаю.

– Страшнее, чем дьявол? Ничто. Нет ничего страшнее дьявола. Чего нет у бедняков? Ничего. Чего не хватает богатым? Ничего. Если ничего не есть, то умрешь.

Наступает молчание.

– Браво, милый. Тебе удалось то, что еще никому не удавалось.

Внезапно Сфинкс представляется мне не чудовищем, а добрым гением, одним из тех, кто направил мою жизнь по верному пути, кто способствовал моему росту.

Значит, вот зачем нужно было столько опасностей, бед, страха – для того чтобы я наконец понял. После того, как испытаю первый приступ гнева, совершу первый поступок, направленный против общества, докажу, что смел и умен. Я вступил в состязание со Сфинксом и победил ее, потому что способен абстрактно мыслить.

Львица с человеческим лицом отходит в сторону, открывая проход между двумя желтыми скалами.

Она говорит на прощание:

– Ты можешь продолжить свой путь. Но будь осторожен. Дворец Зевса охраняют Циклопы.

Я иду вперед, потом возвращаюсь к Сфинксу:

– Согласно легенде, Сфинкс, кажется, должен покончить с собой от досады, если человек отгадает ее загадку?

Сфинкс встряхивает гривой.

– Не нужно верить всему, что говорят, и даже пишут. Особенно не стоит верить легендам. Они нужны лишь для того, чтобы легче было управлять смертными. Давай же, милый, ступай прочь, пока я не передумала.

Я смотрю на Сфинкса, и вдруг эта живая преграда кажется мне симпатичной. Ведь она все сделала, чтобы у меня получилось.

Значит, вот что это было.

Ничто.

Дата добавления: 2015-07-26