ГЛАВА 48

«Мы дочитали последнее из писем Росси, быть может, последнее письмо, написанное им своему другу. Автобус въезжал в Будапешт. Я бережно сложил листок и коснулся руки Элен.

– Элен… – Я понимал, что кто-то из нас должен первым заговорить об этом. – Влад Дракула – твой предок.

Она взглянула на меня и снова уставилась в окно, и по ее мгновенному взгляду я понял, что девушка еще не разобралась в своих чувствах, но кровь у нее в жилах уже застыла от горького холода.

Когда мы вышли из автобуса, уже почти стемнело, но мне трудно было поверить, что всего один день прошел с тех пор, как мы садились в него на этой же остановке. Казалось, с тех пор прошло года два, не меньше. Письма Росси были аккуратно уложены в мой портфель, а описанные в них картины метались у меня в голове, и я видел их отражение в глазах Элен. Она не выпускала мою руку, словно после потрясений долгого дня нуждалась в опоре, а мне хотелось обнять ее и поцеловать прямо на улице, сказать, что я никогда не покину ее, что Росси не должен был – ни за что не должен был бросать ее мать. Я сдержался и только плотнее прижал к себе локтем ее руку, позволив ей выбирать дорогу к гостинице.

Я словно вернулся домой из долгих странствий – как быстро становится домом незнакомое место, подумалось мне. Элен ждала записка от тети, и девушка жадно схватила ее. Нас приглашали поужинать вместе, здесь же, в гостинице. Как видно, предполагался прощальный ужин.

– Ты ей скажешь?

– Про письма? Наверное. Я всегда все рассказываю Еве, рано или поздно.

Я задумался, интересно, что она сказала обо мне, но удержался от вопроса.

У нас едва хватило времени умыться и переодеться; я выбрал более чистую из двух моих рубашек и побрился над изысканной раковиной; и, спустившись вниз, нашел в вестибюле Еву, но Элен еще не было. Ева стояла у окна, спиной ко мне, глядя в густые сумерки за окном. Сейчас в ней меньше ощущалась жесткость отработанных манер: плечи под темно-зеленым жакетом казались расслабленными, даже чуть сутулыми. Внезапно она обернулась, избавив меня от колебаний, стоит ли окликать ее, и, прежде чем для меня расцвела ее лучистая улыбка, я успел заметить, как она озабочена. Она поспешно шагнула ко мне, и я снова поцеловал ей руку. Мы не обменялись еще ни словом, но встретились как добрые друзья после долгих месяцев или лет разлуки.

Тут подоспела Элен, и мы перебрались в ресторан с его сияющими скатертями и ужасным фарфором. Заказывала опять тетя Ева, а я устало откинулся назад, прислушиваясь к их разговору. Насколько я понял, сперва они перекидывались добродушными шутками, но скоро лицо Евы омрачилось, и я заметил, как рассеянно она вертит в пальцах вилку. Потом она шепнула что-то Элен, и та тоже сдвинула брови.

– Что-то случилось? – забеспокоился я.

На сегодня мне по горло хватило тайн и загадок.

– Тетя сделала открытие. – Элен понизила голос, хотя вряд ли многие из ужинавших за соседними столиками знали английский. – Довольно неприятное для нас.

– Какое?

Ева кивнула и снова заговорила, еще тише, и брови Элен сходились все теснее.

– Черт, – шепотом выбранилась она, – тетю спрашивали о тебе – о нас обоих. Она говорит, к ней сегодня зашел в гости старый знакомый – следователь из полиции. Извинился и уверял, что это обычная процедура, но на самом деле он допрашивал ее: о цели твоего приезда в Венгрию и о наших… о наших отношениях. Тетя в таких делах понимает, и ей удалось кое-что вытянуть из него. Следователь проговорился, что, как вы говорите, навел его Гежа Йожеф.

– Гежа! – Я вытаращил глаза.

– Я ведь предупреждала. Он и на конференции пытался меня расспрашивать, но я пропускала вопросы мимо ушей. Видимо, он основательно рассердился.

Элен помолчала.

– Тетя говорит, что он служит в тайной полиции и может быть очень опасен. Там не одобряют последних либеральных реформ и держатся старых порядков.

Что-то в ее голосе подтолкнуло меня спросить:

– Ты и раньше об этом знала? И в каком он чине? Она виновато кивнула:

– После расскажу.

Я, пожалуй, предпочел бы знать поменьше, но мне стало тошно от мысли, что этот красавец-атлет выслеживает нас.

– Чего ему нужно?

– По-видимому, он полагает, что ты занимаешься не только историей. Заподозрил, что ты ищешь здесь что-то.

– И он прав, – тихо заметил я.

– И он решил во что бы то ни стало выяснить, что тебе понадобилось в Венгрии. Уверена, он уже знает, куда мы сегодня ездили, – надеюсь только, что мать не станут допрашивать. Тетя постаралась сбить следователя со следа, но она беспокоится.

– А твоя тетя знает, что… кого я ищу?

– Да. Я надеялась, что она сумеет нам помочь.

– Может, она что-нибудь присоветует?

– Она только сказала: хорошо, что мы завтра улетаем. Советует до отъезда не вступать в разговоры с незнакомыми людьми.

– Еще бы! – сердито буркнул я. – Может, твой Йожеф подъедет в аэропорт проводить нас и изучить документы о Дракуле?

– Прошу тебя… – чуть слышно шепнула Элен, – не шути с ним, Пол. Все очень серьезно. Если я собираюсь вернуться…

Я пристыжено умолк. Я и не думал шутить, просто хотелось выплеснуть раздражение. Официант принес десерт: кофе и пирожные – и тетушка Ева принялась угощать нас с материнской заботой, словно, хорошенько откормив, надеялась защитить от мирового зла. Пока мы ели, Элен рассказала тете о письмах, и та медленно, задумчиво кивнула, но ничего не сказала. Когда наши чашки опустели, Ева подчеркнуто повернулась ко мне, а Элен, потупившись, стала переводить.

– Милый юноша, – начала тетя Ева, сжимая мне руку, точь-в-точь как ее сестра сегодня днем, – не знаю, доведется ли нам еще встретиться, хотя и надеюсь увидеть вас снова. А пока позаботьтесь о моей любимой племяннице или хотя бы позвольте ей позаботиться о вас.

Она кинула на Элен лукавый взгляд, но та притворилась, что ничего не замечает.

– И постарайтесь, чтобы вам обоим удалось в целости вернуться в университет. Элен рассказала мне о вашем деле – достойная цель, но если вы не добьетесь своего очень скоро, возвращайтесь домой и будьте уверены, что сделали все, что могли. Тогда подумайте о своей жизни, мой друг. Вы еще молоды, и у вас все впереди.

Она промокнула губы салфеткой и поднялась. У дверей гостиницы они с Элен молча обнялись, а потом она склонилась ко мне, чтобы расцеловать в обе щеки. Ева была сурова, и слезы не блестели в ее глазах, но я видел в ее лице глубокую, тихую печаль. Элегантный автомобиль ждал у подъезда. Последний раз я увидел короткий взмах ее руки в окне машины.

Минуту Элен, как видно, не могла заговорить. Она повернулась ко мне и снова отвернулась. Наконец собралась с силами и решительно взглянула на меня.

– Пойдем, Пол. Наш последний час свободы в Будапеште. Завтра надо будет с утра спешить в аэропорт. Я хочу погулять.

– Погулять? – засомневался я. – А как насчет тайной полиции, которая мной интересуется?

– Они хотят выведать, что тебе известно, а не зарезать в темном переулке. И не задавайся, – добавила она с улыбкой, – мной они интересуются ничуть не меньше. Хорошо, будем держаться освещенных улиц, но я хочу еще раз пройтись по городу.

Я согласился с удовольствием: понимал, что сам могу никогда больше не увидеть Будапешта, – и мы снова вышли в благоуханную ночь. Мы бродили по набережным, держась, как обещала Элен, освещенных мест. У большого моста она задержалась и вдруг решительно взбежала на него, скользя ладонью по перилам. Над широкой водой мы снова остановились, оглядывая раскинувшиеся на берегах Буду и Пешт, и я снова ощутил величие Будапешта и страшный след, который оставила на нем война. Элен постояла у перил и медленно, словно бы нехотя, повернулась, чтобы вернуться в Пешт. Жакет она сняла, и я вдруг заметил на ткани ее блузки неровное черное пятно. Склонившись ближе, я разглядел огромного паука, успевшего заткать ей паутиной всю спину – я ясно видел блестевшие в свете фонарей тончайшие нити. Тогда я вспомнил, что видел паутину на перилах моста, по которым она вела рукой.

– Элен, – мягко сказал я, – не пугайся, у тебя что-то на спине.

Она застыла.

– Что там?

– Я сейчас смахну, – еще мягче проговорил я. – Просто. паук.

Она вздрогнула, но послушно замерла, ожидая, пока я стряхну тварь с ее спины. Признаться, и меня пробрала дрожь – я впервые видел такого огромного паука: почти с мою ладонь. Он с отчетливым глухим стуком свалился на перила моста, и Элен взвизгнула. Впервые она при мне выдала испуг, и от этого тихого вскрика мне захотелось вдруг схватить и встряхнуть ее или даже ударить.

– Все в порядке, – сдержавшись, поспешно проговорил я. Она всхлипнула еще пару раз, прежде чем взяла себя в руки. Удивительная женщина: не дрогнув, стреляет в вампира и визжит при виде паука. Правда, день выдался долгий и трудный. Она снова удивила меня, когда, глядя на реку, сказала:

– Я обещала рассказать про Гежу.

– Ты не обязана ничего рассказывать, – процедил я, стараясь скрыть раздражение.

– Не хочу лгать молчанием.

Она сделала несколько шагов, чтобы отойти подальше от паука, хотя тварь уже сгинула в водах Дуная.

– Когда я училась в университете, мы были влюблены – или мне так казалось. Он расплатился со мной, когда помог тете выбить для меня паспорт и разрешение на выезд из Венгрии.

Я отпрянул от нее.

– О, не так грубо, – пояснила она. – Он не говорил, конечно: переспи со мной и можешь отправляться в Англию. Для этого он слишком тонок. Да он и не получил от меня всего, чего хотел, но ко времени, когда чары рассеялись, паспорт был уже у меня в руках. Так уж вышло, а получив билет на Запад, к свободе, я уже не могла вернуть его. Мне очень хотелось найти отца. Так что я продолжала игру с Гежей, пока не сбежала в Лондон, и уже оттуда написала ему о разрыве. Мне хотелось хоть в этом быть честной. Он наверняка был очень сердит, но ответа я не получила.

– А как ты узнала, что он служит в тайной полиции? Она рассмеялась:

– Сам похвастался. Надеялся произвести на меня впечатление. Я не призналась ему, что испытываю не восхищение, а страх, смешанный с брезгливостью. Он рассказывал о людях, которые по его доносам отправились в тюрьму или под пытки, намекал, что бывало и похуже. Как было не возненавидеть его в конце концов?

– Не могу порадоваться его интересу к нам, – сказал я, – но твои чувства к нему меня радуют.

– А ты что подумал? – возмутилась она. – Я с первой минуты только и старалась от него отделаться.

– Но я еще на конференции почувствовал, что между вами что-то есть, – признался я, – и невольно гадал, любила ты его или, может быть, все еще любишь.

– Нет. – Не отрывая взгляда от темных речных струй, она покачала головой. – Я не могла любить доносчика, палача, быть может, убийцу. И если бы я не отвергла его тогда и тем более теперь, то были бы и другие причины от него отказаться.

Она чуть повернулась в мою сторону, но не подняла взгляд.

– Не такие веские, но для меня очень важные. Он не понимал, когда нужно поговорить, утешить, а когда помолчать. Его на самом деле не интересует история. У него нет добрых серых глаз и косматых бровей, он не закатывает рукава до локтя.

Я молча таращил на нее глаза, а она отважно взглянула мне прямо в лицо.

– Короче говоря, главный его недостаток: что он – не ты. Не знаю, сколько мы простояли там, минуты или часы, но она вдруг со стоном отстранилась и схватилась за горло.

– Что такое? – вскинулся я. Она ответила не сразу:

– Та рана. Зажила, но иногда побаливает. И я сейчас подумала: может, мне нельзя к тебе прикасаться.

Мы долго смотрели друг на друга.

– Элен, – сказал я, – покажи. Дай я посмотрю.

Она молча размотала шарф и подняла подбородок, подставив горло свету фонаря. Я увидел на ее коже две багровые отметины, почти затянувшиеся. Страх мой немного отступил: укус явно не повторялся с того первого раза. Я наклонился, коснулся ранки губами.

– Нет, Пол, не надо! – вскрикнула Элен, отшатнувшись.

– Мне все равно, – сказал я. – Я сам тебя вылечу. – Потом я всмотрелся в ее лицо. – Я не сделал тебе больно?

– Нет, наоборот, – призналась Элен, но ранку прикрыла рукой и поспешно повязала шарф.

Я понимал, что должен ежеминутно оберегать ее, хотя бы в кровь Элен попало совсем мало отравы. Порылся в кармане.

– Давно надо было это сделать. Надень-ка.

Я протянул ей один из крестиков, купленных еще дома, в церкви Святой Марии, и застегнул цепочку, так что она свисала поверх шарфа. Мне показалось, что Элен вздохнула с облегчением и погладила крестик пальцем.

– Понимаешь, я неверующая. Мне всегда казалось, что ученому…

– Я знаю. Но ведь тогда, в церкви Святой Марии…

– Святой Марии? – Элен недоуменно насупилась.

– Рядом с университетом. Ты зашла, чтобы прочесть письма Росси, но взяла святой воды у алтаря.

Она задумалась, вспоминая.

– Верно. Просто я затосковала тогда по дому.

Мы медленно сошли с моста и побрели по темной улице, не касаясь друг друга, но мои плечи еще помнили ее объятия.

– Позволь мне зайти в твою комнату, – шепнул я Элен, когда впереди показалось здание гостиницы.

– Не здесь… За нами следят.

Мне показалось, что у нее дрогнули губы.

Я не стал настаивать и даже обрадовался, когда, зайдя в вестибюль, нашел повод отвлечься. Вместе с ключом портье вручил мне клочок бумаги с нацарапанной по-немецки запиской: звонил Тургут и просил перезвонить. Элен терпеливо дождалась окончания ритуала: мольба о телефоне и умасливание клерка небольшим приношением – мне пришлось сократиться в расходах. Потом я долго безнадежно крутил диск, пока не услышал наконец гудки. Тургут ответил невнятным ворчанием и тут же переключился на английский:

– Пол, дорогой мой! Хвала Всевышнему, вы позвонили. У меня для вас новость – важная новость!

Сердце чуть не выпрыгнуло у меня из груди:

– Вы нашли?.. Карту? Гробницу? Росси?

– Нет, друг мой, никаких чудес. Но мы перевели письмо, которое нашел Селим. Поразительный документ! Написано православным монахом в Стамбуле в 1477 году. Вы меня слышите?

– Да, да! – закричал я так, что портье ожег меня возмущенным взглядом, а Элен с беспокойством оглянулась. – Говорите же.

– В 1477 году он дал приют нескольким братьям по вере, которые доставили из Карпат тело Губителя Турок, знатного господина. Там еще много всего, мне кажется, очень важного для вас. Покажу вам завтра, да?

– Да! – выкрикнул я. – Но они не в Стамбуле его похоронили? – Элен затрясла головой, и я угадал ее мысль: телефон может прослушиваться.

– Из письма неясно, – гудел Тургут. – Наверняка так и не знаю, но не похоже, чтобы могила была здесь. Мне кажется, вам надо приготовиться к новому путешествию. И скорее всего, вам опять понадобится поддержка доброй тетушки. – Несмотря на помехи, я расслышал в его голосе мрачные нотки.

– Опять ехать? Но куда?

– В Болгарию, – прокричал издалека Тургут.

Я выронил трубку и беспомощно уставился на Элен.

– В Болгарию?

Дата добавления: 2015-07-26