Глава2 Возвращение. три месяца спустя, отель «Солнечный Людовик»

три месяца спустя, отель «Солнечный Людовик»

Зимняя ночь! Ну, разве ты не чудесна? Блестящий снег переливается миниатюрными капельными кристаллами. Луна освещает дорогу, которая почти незаметна из-за метели. Хотя даже метель может быть по-своему прекрасна.

Когда за окном бушует ветер, и сыплет снег, словно из мешка, приятно сидеть дома, в лелеющем, поглощающем в некоторую расслабленность и вялость тепле. Кто-то у камина, кто-то в горячей ванне, кому-то не посчастливилось обладать этим, но всё же в компании друзей или родных так же приятно и тепло, когда вы вместе просто разговариваете о чём-нибудь, делитесь впечатлениями. И Вам же хорошо в этот момент. Хочется, чтобы этот суровый снежный шторм не заканчивался никогда, чтобы эта ночь не заканчивалась, ведь всё так прекрасно сложилось. Уютная обстановка, где Вы и Ваши близкие чувствуете себя защищёнными от всех неприятностей бездушно борея.

В тот день тоже была метель. Вернее, не в тот день, а в те дни. Даже – недели! Но только под неё совсем не хотелось травить байки и чувствовать себя беспечно. Сколько же бед она принесла в этот край. Сколько людей погубила. Оставила жуткий след. Ветер, поднявшийся над равниной незаметно, будто из другого мира, был вначале умеренным и тихим, а после превратился в безобразную бурю, которая терроризировала Тунгуску весь последний месяц. Меньше всего её ожидали, как и меньше всего ждали измены и нападения. И как назло, эти два события произошли в один роковой день.

Во всех новостных лентах месячной давности выплывали следующие заголовки: «Буря нависла над страной», «Смерч и смерть», «В тени вихря», «Правительство и климат: заговор?» и другие подобные этим двусмысленные названия. Одни называли это совпадением, другие же – знаком. Непогода продолжалась во время военных действий и усиливалась, когда следовало одно поражение за другим. Суеверные неспроста указывали на то, что эти «тёмные времена» воцарились аккурат при вступлении в должность Главы Совета ТКТ нового «Князя», но несгорающая надежда многих других людей твердила, что это именно тот человек, который завершит «бурю» и, наконец, сможет устремить молодую нацию в светлое будущее…

Телевизор всё ещё работал. На маленькой громкости он вещал утренние новости, в которых, после нескольких локальных оповещений, нашлось место и репортажу с места военных событий: корреспондент что-то говорил о безнадёжной ситуации на Уренгойской пустоши, где уже две недели войска осаждают одноимённый город. Человек в клетчатом пиджаке и с очень витиеватой манерой речью брал интервью у некоторых солдат, откровенно поведавших ему, что находиться здесь им уже надоело.

«И всё же, наша армия будет стоять до конца, не смотря ни на что. Мы все – граждане нашей страны, втянутой в эту бессмысленную мясорубку, – всячески пытаемся помочь им добиться победы; в конце концов, на линию фронта возвращается главнокомандующий, после длительного пребывания на северо-западе. Напомню, этот регион в последнее время был настоящим обителем терроризма, в том числе нескольких серьёзных провальных операций, подорвавших авторитет Князя в этом районе. Но, не смотря на это, он находился там со спецподразделением «Кретуб» и пытался уладить обстановку, попутно общаясь с родственниками погибших и успокаивая пострадавших. Теперь он снова в строю, чтобы воодушевить армию и привести нас к победе. Будем надеяться только на лучшее…»

Кореспонденту тот час сообщили, что время пребывания съёмочной группы в лагере подошло к концу и он завершил репортаж, передав слово своему коллеге, находившемуся сейчас не в военной зоне, где поджилки тряслись от лютого мороза, где в любой момент можно было ожидать чего-угодно, а в тёплом и уютном павильоне. Тот с натянутой притворной улыбкой ответил «Спасибо» и перешёл уже с прескорбным сострадающим видом к обсуждению «Месяца Траура».

Вдруг, где-то в темноте гостиничного номера прозвучал пронзительный, резкий и надоедливый звонок. Человек, лежавший на кровати, не сразу открыл глаза, с трудом привстал и нашёл на тумбочке мобильный телефон, который непрерывно вибрировал и издевательски мигал.

– Слушаю, – усталым и тихим голосом сказал он, потерев лицо.

– Николай Алексеевич, не хочу прерывать Ваш ангельский сон, но пора. Я уже спустился и жду Вас в машине, – раздалось на другом конце линии.

– А, Саша. Ты? Прости, да, сейчас.

Соня положил трубку. Присев на кровать, он включил настольную ювелирную лампу и, щурясь и почёсывая многодневную щетину, плавно переходящую в бороду, разглядел обстановку апартамента.

Красивейший номер отеля, созданный в стиле классицизма, с мебелью, имитирующий интерьер времён Людовика XIV. Фризы, виниловые обои, кровать из красного дерева, два длинных журнальных стола из дуба с резьбой и фальшивой позолотой на дереве. Только кожаное кресло реклайнер в углу и шкаф, казалось, в таком же изящном старинном стиле, не совпадал с интерьером хотя бы тем, что в него был встроен… телевизор, по которому и вещались новости.

Николай потянулся, порыскал в поисках пульта под покрывалом, и, найдя, отключил «ящик», яркая картинка которого больно резала глаза.

За окном, таким большим, что занимало почти всю стену, было ещё темно: большие хлопья белого жирного снега разбивались о стекло и прилипали к нему. Электронные часы (кстати, то же не вписывающиеся в этот антикварный стиль) показывали шесть двадцать восемь утра. Он сверил их со своими серебряными наручными часами, престижно величавшимися на его запястье. Через каких-то полчаса уже взойдёт солнце... По этой чёртовой кромешной темноте не скажешь.

Не только часы, но и одежда, за исключением туфель, была на нём. Он ничего не снимал с себя, как рухнул на кровать. А лёг достаточно поздно: приехал в номер около часа ночи. Какое-то время думал о своём, затем незаметно одолела жестокая усталость, и он ушёл туда, куда обычно уходят все, пытаясь уйти от реальных забот, разрывающих мозг мыслей и свалившихся грузных дел: в мир фантазий и снов. Теперь его вернули, не дав возможности даже забыться. Хоть до конца он так и не пришёл в себя.

Отвернувшись назад, Николай приковался к узорчатому трюмо, стоявшему напротив кровати. Отражение поразило. Кто ЭТО? Взлохмаченные волосы, синяки под глазами, мутное лицо. В последнее время выглядел он не важно. Постарел раньше времени, шутливо заметил парень. Волнения, стресс, недосыпания ему были не в радость. А ведь это красивое лицо с завораживающим цепляющим взглядом карих глаз и гладкие, задёрнутые надо лбом, каштановые волосы ещё когда-то покоряли сердца девушек. Нет, они-то у него сохранились, в своей первозданной форме, и покоряют до сих пор, но вот себя и свою форму он совсем запустил. А всё эти люди, что не дают ему выспаться. Сколько я спал? Наверное, не больше четырёх часов.

Наконец, взбодрившись ледяной водой из умывальника в смежном с комнатой санузле, герой на приталенную оливковую рубашку быстро накинул пиджак цвета «мокрый асфальт», сверху – тёплое чёрное пальто, заправлять постель естественно не стал и, уже думая покинуть номер... Забыл!

Он подбежал к столу и, пошарив по нему, наткнулся на длинную мягкую ВЕЩЬ. Взяв её под мышку, Николай выскочил из места ночной идиллии и пробежал по лестнице вниз, в золотистого цвета холл.

Почти все находящиеся в отеле спали и видели то, что силой звонка отобрали у гостя. Лишь один мужчина, средних (даже выше) лет, бодрствовал, примостившись у стойки в углу зала, и распевал еле слышимым голосом непонятную песню.

– Михаил Игнатьевич, – звонким шёпотом «прокричал» спускающийся швейцару, – мне пора! Пусть уберут и закроют номер, пожалуйста. Очень спешу, просто некогда. Ключи я оставил на столе, – быстро говорил он, направляясь к выходу.

Швейцар резко очнулся и даже ещё не совсем понял, что происходит. Увидев Николая, он вздрогнул и подбежал к нему:

– Да-да, конечно. Позвольте, – лакейливо улыбнулся и приоткрыл дверь. – Буря – говорили по радио никак полчаса назад – стихает. Желаю удачной дороги и доброго утра.

Какое же сейчас утро? Это летом оно утро, а зимой – настоящая ночь.

Уходящий гость попрощался, прошёл через стеклянные двойные дверцы отеля, не без ненужной сторонней помощи, и направился к ждущей его машине.

– Кто это был? – внезапно за спиной швейцара появился человек и задал вопрос.

– А, ты! – удивился мужчина, – Чего не спишь?

– Свет разбудил... и голоса. Кто в такую рань уезжает?

– Не скажу. Попросил остаться инкогнито. Важный человек.

«Лада 2112» ждала Николая двадцать минут. Замёрзший водитель грелся и прогревал машину для пассажира. Метель всё ещё стояла, дворники не успевали смести с переднего стекла, слипшийся в груду, снег. Все стёкла машины промёрзли и покрылись тонким слоем льда. Увидев размытого через них Николая, водитель выбежал и рукой снёс с лобового большой накопившийся слой снега.

– Доброе утро, Николай Алексеевич, – с дурацкой улыбкой на лице, сказал он.

– Сколько можно говорить? Николай, просто Николай, – он жутко бесился, когда его называли по имени, отчеству.

– Хорошо. Только, вы бы ещё полчаса ходили, чтоб меня полностью мороз доконал – я ведь тоже человек, как-никак, – чуть обиженно осведомил водитель своего пассажира.

– Да, извини меня, ничего не говори, заводи и поехали быстрее. Тут же всё-таки не теплеет! Чего стоишь, давай залезай...

Николай вместе с водителем влился в салон. И сразу дизайн оного впечатлял. Его этот шофёр обустроил себе «по-королевски», как сам говорил владелец, не говоря уже о внешнем виде автомобиля. Николай уже знал немало об этой машине и каждый новый раз, как он ездил на ней, узнавал что-то новое. Общий список достоинств, каких водитель на протяжении долгих лет пытался уместить в таком автомобиле, был, нисколько впечатляющим, сколько просто дорогим и радующим глаз: так, например, салон покрыт флоком ярко синего цвета, крыша и багажник – золотым металлизированным карбоном. Диски литые хромированные, передние фары тонированы желтой тонировкой, причём свет ничуть не теряется, даже, наоборот, в туман они не заменимы, а простой обычной ночью видны все ямки и выбоины. Так же в машине стоит неплохая акустическая система и несколько других приятных вещей.

– Всё старался устанавливать своими силами, но очень много недоработок. Но на всё нужно время и деньги, которых, как всегда, мало и вечно не хватает. В планах, конечно, поставить обвес "Я робот" и установить ламбо-двери. Думаю, если всё это собрать в один комплект, то смотрелось бы не плохо, или, если точнее сказать, великолепно, – как поведал он Николаю в один из таких «визитов».

Кроме всего прочего, Саша забывал, или же просто не хотел, рассказать про иконы, висящие в салоне. Прикреплены они были к лобовому стеклу, скорее, для декора, нежели для того, чтобы Александр молился, попадая в очередную аварию.

Николай поторопил его.

Шофёр нажал на газ. Машина дрогнула, и через минуту гостиница скрылась из виду. Её уже нельзя было разглядеть из-за пурги. Зато у здания можно было ясно видеть свет от фар «Лады», так точечно мигающие вдали.

Название этого придорожного отеля было довольно-таки яркое – «Солнечный Людовик», в честь Людовика XIV. На редкость, такое строение стояло именно здесь: в глуши морозных земель, в районе маленького поселения, и было удобным местом для усталых и заблудших путников, едящих издалека. Разумеется, если путники имели у себя в кармане более, чем средний достаток обычного человека. Гостиница обустроена под старинный французский стиль восемнадцатого века с имитацией некоторых удобств. В отеле из современного были лишь телевизор, музыкальный центр, часы-будильник, ну и, конечно, электричество. Ну, а стол Людовика из Версаля всё-таки было дефицитом.

В таком месте остановился на ночь наш герой – Белоцерковский Николай Алексеевич [2]. Молодой человек, белый, среднего роста средней комплекции тела, как уже упоминалось ранее, с многодневной щетиной и цепляющим личиком, совершенно обычный, за исключением одного интересного факта: два года назад именно он при помощи сторонников и неугомонной жажды справедливости и порядка совершил переворот в небольшом государстве на Тунгуске.

Видели бы вы, что творилось здесь тогда: паника, хаос, неизвестность. Так продолжалось несколько месяцев, пока шла точечная гражданская война. Тиран был повержен, а люди получили «свободу», собственно, как и всегда. Этим нельзя было удивить мир – такое здесь происходило чуть не через каждый месяц, чуть не через каждую вторую страну, располагающуюся чуть не через каждую третью параллель. Такой была и эта: бывший Сателлит королевства Адвесари, заброшенный маленький регион государства, который вскоре был провозглашён отдельным независимым и получил жёсткого наместника-князя, и который вскоре получил революцию.

Но мы отошли от «непримечательного». Спустя небольшое количество времени революционный настрой «команды независимости», в которую входил и Белоцерковский, разделили и соседние территории-сателлиты, отделившись от Адвесари. Вместе они образовали Конфедерацию Тунгуски, главенствующей фракцией которой был Туруханск – город-государство, столица бывшего павшего региона и, по совместительству, нового поднимающегося. Белоцерковский являлся частью правящей партии Туруханска, одним из ярых радикалов и членом «Временного Круга» – Совета Конфедерации, куда входили отдельные правители регионов. И вот, не прошло и полугода, как сформировалось чёткое правительство, на верхушке которого означился Глава Совета. Решением народа и общей согласованностью старшин совета, им стал Николай Алексеевич. Тот самый, о котором говорили в утренних новостях, тот самый, кто сейчас едет в автомобиле, минуя непригодные, засыпанные снегом, дороги Туруханской области.

Его прозвище – «Князь», оставленное предыдущим правителем сателлита, хотя он не очень любит, когда его так называют. Можно сказать, вообще не любит. Относится к этой кличке даже хуже, чем когда его называют по имени, отчеству. Ведь он не монарх, и по конституции и по внутренним ощущениям власти.

Одним из главных потенциальных противников Конфедерации было Королевство. Первой причиной вражды являлось отделение сателлитов. Они не были основным пластом государства, они не были так важны ему в экономическом плане, а лишь тащили его вниз. Но Адвесари приняли это за оскорбление себя, как ненадёжных правителей, от которых откололись приспешники. Вторая причина – проблемная зона, которую утащил один из сателлитов у основного королевства во время войны. Это вылилось даже в «конфликт», который резво умяли, а потом язвительно упомянули при объявлении войны (о ней ниже).

Королевство первое из всех в Сибири страна, которая смогла так быстро вырасти, «вылезть из помойной ямы кризиса и плюнуть погибающему миру в лицо». Агрессивности ей было не занимать. Как многие боялись: рано или поздно оно нападёт на Тунгуску, ведь причины на то были, причём веские – так и случилось. Война началась, не успев закончится другая. А хитро продуманный повод заставил людей думать обратное: напал сам Белоцерковский.

«Этой зимой сателлиты вернутся» – лозунг данной войны со стороны королевства в довольно кратком и понятном изъяснении красовался на каждых вторых билбордах. «Мы долго терпели сепаратистский настрой Конфедерации. А наглое, почти что, нападение на границе поставило в этом вопросе точку. Они не посмеют вновь отобрать у нас землю», так объявили Адвесари войну.

Лозунг войны у ТКТ красовался в газетах в тандеме с вышеназванной бурей и недоверием к новому правителю. «Война пришла совсем внезапно: никто не был готов к такому повороту. На границе бесчинствовали не наши люди. Мы не виноваты. У нас с ними была договорённость, а они наглостью всё порушили. Это измена, господа», отчитался народу Белоцерковский.

«Князь», да простит он меня за такое обращение, никогда не понимал мотивы завоевательной войны. Это движущая сила эволюции – поглощение слабых, естественный отбор, но люди не могут быть выше животных инстинктов? Он никогда не воевал ради наживы. Этим он не занимался, но занимался несколько другим. Такие люди, как он, добивались власти в своих кругах отнюдь не законными средствами. Тёмное прошлое «Князя» не известно большинству людей, и вряд ли будет раскрыто. Единственные, кто знают по-настоящему о нём и его действиях, так это его старые друзья, с которыми он вместе прошёл все опасности новой жизни и добился такого успеха, какой есть на сегодняшний день. Своё прошлое он не любит, так как видит в нём предательство своих же собственных принципов: убивал, подставлял – захватывал власть. Возможно, тогда он относился к этому, как к непринуждённой потребности, чтобы потом, войдя в русло верховенства, исправить ошибки предыдущих. Теперь же в захватнической политике никакого смысла он не видит. Чего не видят его враги.

Ну, а кто же сейчас сидит за рулём «Лады»?

Мальчишка двадцати лет (всего на восемь лет младше князя) был по себе высокого роста, хорошего телосложения, имел вид статного юноши с привлекательной модной внешностью. Характер у него был дурацкий. Ему все это говорили. Уж более безбашен и вспыльчив, и в то же время весёлый и компанейский. Холерик и сангвиник: довольно странное соединение личности, но и в то же время довольно удачное. Звали его: Александр Демидов. Полная противоположность Николаю.

Три года назад после быстрого прохождения курсантского училища, был зачислен в специальное разведывательное подразделение «якутских бойцов» и через два года был всё-таки назначен её командиром. Но после неудачной операции, где половина его команды по его ошибке отошла к праотцам, и сам он получил жестокое, что правда первое, ранение, его роту расформировали, а самого лишили звания. Теперь мальчику в военных водителях служить. Ничего хуже уже придумать нельзя, подумал он, как его сразу взял под прицел Белоцерковский. Знакомы они были и раньше. «Якутские разбойники» – элитные спецвойска разведки, с которыми часто имел дело говорить Николай. На одной из операций они и познакомились. Но это было мгновением, а после его поражения Князь нанял Сашу личным водителем. Приглянулся он ему, не хотел, чтобы тот ушёл в рядовые водители. Теперь частенько видятся.

Демидов – целеустремлённый и решительный парень; только вот дури в башке многовато, и это не всегда приводит его к позитивному концу.

Николай пробегал по мыслям; какие дальнейшие действия? Месяц назад он выехал из военного лагеря на Уренгойской пустоши по особым делам в стране. А именно, неизвестная группа террористов подорвала здание мэрии на северной окраине Андроповки. Вскоре цепочка «подрывов» распространилась по всему северо-западу, а на арену вышли вооруженные столкновения с внутренними врагами. Зачинщиками были выявлены агенты Адвесари, подстрекающие людей на отделение региона и образование сателлита. Убыток колоссальный. «Князь» сразу же явился на место бедствия. Ему пришлось немало постараться, чтобы утихомирить буйные массы и уверить, что это провокации и вестись на них ни в коим случае нельзя. Истерия продолжается и сейчас, ведь враг не дремлет и досаждает местным.

В данный момент Николай вновь возвращается, но теперь уже в форт. Форт «Амут», стоящей на болотистой местности с десятками мелких озёр посреди бескрайней тайги. Он стремится туда, понимая, что дела в осаде плохи. Армия генерала Смирнова сейчас лоботрясничает, находясь там, оставив дело двум другим, бьющимся на западе. Пора поднимать последнюю, но сначала «инкогнито» нанести визит и поговорить.

Хотя он ещё вчера мог доехать до пункта, – от отеля до него всего пятьдесят километров – но близко к одиннадцатому часу Демидов понял, что враг сильный, и не сумел справиться с метелью, проиграв ей в неравном бою. Автомобиль дальше двигаться не смог, так что был поставлен вопрос о необходимости ночлега, и, о чудо: рядом оказался тот самый отель. В нём два товарища и переночевали. Благо, метель начала утихать, и Саша, чью ночь долго била бессонница, не теряя минуты, сразу кинулся уезжать, так скоро, как только можно.

Двести метров проехала Лада, подскакивая и сметая сугробы, и, наконец вырвавшись, выехала на нормальную дорогу. Метель мало-помалу утихала. Где-то вдалеке, над горизонтом, виднелась белая полоса. Скоро рассвет.

Саша включил магнитолу, где уже был вставлен диск. Через секунду на весь салон раздались игривые ирландские мотивы джиги, которые ему так сильно нравились. Но Николай почему-то не разделял веселья Демидова и попросил вовсе выключить. Пассажиру, видимо, не понравилось на всю громкость.

В дальнейшем, разговори не клеился. Бойкий ирландец предложил доиграть в «города», но Николай отказался. Далее он начал рассказывать одну историю, приключившуюся с ним в юности: интерес пропал полностью. Князь, измученный отсутствием сна, решил прикрыть глаза.

– Да... холод сегодня жуткий! – раздалось спереди.

– Не поспоришь, – равнодушно зевнул Белоцерковский.

– Это же не самая заверюха. Помнится, один я попал в такую, что...

Более Николай извозчика не слушал. Поняв, что с таким голосом, как у Демидова, тут не уснёшь, он взял на руки, лежащую рядом, ВЕЩЬ, чуть не забытую в номере, и пристально вгляделся в клеймо производителя. Р-631; Тр, «Aculeum»

Это были ножны шпаги. Сырую мешковатую ткань хотелось быстро сорвать, очистив при этом главный, истинный товар. Ей Богу, правда, заводские заляпанные ножны грубого качества, позже обязательно заменимые на лучшие, ему были не нужны. Ведь главное то, что он из них вынимал: новая, резная и изысканной прочности рапира, сделанная специально по заказу, определённо дополнит его коллекцию и добавит большей воинственности. А фехтовальщиком Николай был ещё тем.

Травлённая рессорная сталь играла на свету, латунная проволока извивала ясеневую рукоять и выливалась в герб Туруханска. Рапира именовалась латинским «invictis lamina». Оставалось лишь надеяться, чтобы это название его не подвело.

Вновь и вновь обсматривая шпагу, Николай не замечал голос Демидова, продолжающего рассказ, который, к несчастью, мы так и не услышим. Саша направил взгляд в зеркало заднего вида, а затем обернулся назад. Его не слушали.

– Да, да!.. – Николай быстро вернулся из мира шпаг в мир таксиста-разведчика Александра. Он отложил подарок и куда-то посмотрел, сделав загадочное выражение лица.

– Вы же меня не слушали! – водитель обиделся.

– Я? Слушал. Просто... – он не хотел двигаться дальше по этой теме, но Александр, прервав его, решил продолжить сам.

– Ах, понимаю. Меня многие не желают слушать. Но мне казалось, что вы рады поговорить со мной, когда мы в дороге.

– Я слишком устал, чтобы говорить.

– Ну да. Просто так я себя чем-то занимаю, да и о холоде быстро забываешь.

Тут машина резко свернула вправо. Князь быстро устремился в обратную сторону и припал на сидение, получив лёгкий удар от ручки двери в бок. Демидов проконстатировал ситуацию с здешними дорогами и вспомнил тот забавный случай, когда в подобный момент порвались обе шины. Николай о таком забыть не мог: он так же был частью этой истории и лично толкал с Сашей его «малышку» до ближайшего СТО. Так как телефон у него сел, и они не смогли вызвать эвакуатор, пришлось нагнуться. Это был лишний раз, чтобы напомнить водителю о безответственности и его халтуре. Тот оправдывался, что сэкономил для важных нужд.

– А что сейчас происходит y нас? Ну, на военном поприще. Ведь, знаете, я с водительским статусом толком так и не узнаю ничего нового. Обычно, когда ты за рулём, тебе рассказывают новости, общаются с тобой, а мой случай – даже «привет» никто не обронит. Только Вы единственный, кто может мне что-то рассказать…

– Эх, тебе ещё и рассказывать, – пассажир только закрыл глаза, как его опять вернули. Говорить не хотелось, но теперь Саша поинтересовался действительно стоящим вопросом, поэтому Князь решил ввести его в курс дела.

Подобрав правильные слова, он поведал ему всё с самого начала.

– Во-первых, ты знаешь, что произошло на нашей границе двенадцатого ноября?

– Да, слышал, будто наши пограничники напали на британский склад.

– А теперь забудь это. Неужели ты считаешь, что мы тогда напали первыми?

– Конечно, нет. Это же реальная подстава, – это было понятно даже Демидову.

– Разумная мысль. Знаешь, что случилось с капитаном Лобановым, начальником той самой шестой заставы? – зная наперёд ответ Демидова, всё равно спросил Князь.

– Без понятия, – мелодично пропел Александр.

– Засудили на пятнадцать лет. За то, что во время дежурства покинул территорию погранокруга в личных целях и допустил такое на заставе, – пояснил Белоцерковский.

– Правильно, с такими хмырями только так и надо. – Саша не побоялся сказать это садистским голосом, будто он этого капитана пытал на открытом огне.

– Согласен... Видеокамера на крыше склада сняла, как люди в форме наших пограничников расстреляли охранников и подожгли его. Затем и остальных, кто стоял на карауле. Бред полный, нелепость. – Белоцерковский выдержал паузу. – Там взрыв, там здание захватили, тут осаду не снимают. Устрашают население. Оно и так не знает, куда деваться в последнее время...

– Надо принимать меры, – заикнулся Демидов.

– А я, думаешь, не принимаю? С этим не так легко справиться: на мировую они не идут, перемирия хоть и однодневные, но односторонние; Север уже, фактически, не наш. Да там британцев больше, чем наших. Их поддерживает Королевство, и с каждым разом сила увеличивается. А наша только падает. – Он передохнул. – Совет дал указания: сломить мощь врага, пока он не сломил нашу. Люди ещё держатся и даже создают что-то вроде партизанских отрядов. Они борются со «змеями», недавно даже застали врасплох один отряд в лесах Форково. Но так может продолжаться вечно. Не сможем вытеснить их с нашей земли: Ады прорвутся далее Амута, и всё, пиши: пропало. Сместят. Конечно, если раньше какой-то безумный смертник не убьёт меня. А я только взялся за дело и не позволю каким-то английским ящерам развалить всё к чертям.

– Поэтому вы едете в форт? Чтобы Вас не того...

– Я не бегу от проблемы, а решаю её. Поэтому я еду туда... Не факт, что в самом форту нет шпиона. Я не буду удивлён, если завтра очнусь с перерезанным горлом.

– Не очнётесь, сер, – подловил Демидов, быстро закрыв рот.

– Спасибо, – иронически ответил Князь.

Помолчали.

– Так у нас две войны, получается? Одна – настоящая, вторая – ложная, обманная. И обе какие-то «ленивые».

– Война одна. С одной стороны Адвесари, с другой – диверсанты, но все одни и те же люди. А как это понимать: «ленивая»?

– Да очень просто: Королевство это ваше – хитрые гады – активных действий само не ведёт, подсылает наёмников. Нас сделали крайними, а мы не можем им даже серьёзно противостоять. Потому что, по сути, воюем не с ними, а с террорами. Адам же нельзя сказать, что это они уроды и мрази.

– Обоснуй, – правитель нагнулся к переднему креслу.

– Никто же не поверит, ведь у них всё схвачено: провернули обманный манёвр, пудрят мозги и своим, и нашим, промывают, так сказать, настраивая всех против Вас. Думаю, вы тоже это понимаете.

– Да уж, – Князь вздохнул, – я понимаю, ты понимаешь, умные люди понимают, а эти – нет. Если бы всё было так гладко... не было так сложно принимать меры.

– По правде, я другое хотел изначально услышать. Вы мне тут про истину и патриотизм, а я про осаду в общих чертах…

– Да, точно. Теперь самое главное, – он опомнился и влил, чуть ли не в самое ухо водителю всё, что только мог рассказать, – Тринадцатый округ – Янов-Стан – объявил о выходе из Конфедерации. Слышал, – Демидов кивнул, – Ну как объявил, ЭТИ объявили, так что формально он пока наш. И Ады тут как тут, сразу заняли Уренгой и Андроповку. Оны ссылаются на то, что не позволят каким-то автократам из Конфедерации угрожать нашим исконным землям. Видимо, поэтому они бомбят свои «исконные земли» и терроризируют мирное население. Теперь мы с переменным успехом пытаемся вернуть Уренгой, или как он назывался, ещё при королевстве – Новый Йоркшир.

Проклятые иностранцы. Как только они сюда перебрались, переименовали, чуть ли не все крупные города западной Сибири.

– Ну, или как называется сейчас, – обронил водитель, чем только вставил в ступор пассажира. Тот спустил его на землю, не на шутку разозлившись:

– Такой умный? Не бывать этому названию этому городу, пока я стою у власти!

– Понял-понял, – он умерил дерзость, – просто это я к чему: они законно его прибрали. По тому закону, что у них. Ведь это их бывшая земля, которую не совсем законно прибрала мы.

– Мы ничего не прибирали. Их сателлиты сами отделились.

– Попробуйте теперь им это сказать.

– Не верят – это их собственное дело. Мы не агрессоры. Si vis pacem – para bellum.

«Князь», немного передохнув от долгого рассказа, попросил у Саши стакан воды. Отвлёкшись от дороги, водитель достал из бардачка бутыль с газировкой. Правда, газа там не осталось вообще. Он нашёл пластиковый стаканчик и вместе с литровой бутылкой дал Николаю. Сначала сам хотел налить, но Белоцерковский настоял на том, что он сделает всё сам без его помощи.

– Ты лучше за дорогой следи, любознательный, – он выпил стакан немного тёплой воды. Пересохшее горло вновь оживилось. Последний раз Князь мочил рот живительной влагой только, когда приехал в номер. Выпив апельсиновый фрэш из мини бара (как назло, там не оказалось никакого алкоголя или даже просто воды – одни соки), он через несколько минут понял, что во рту сухость не только не пропала, но ещё и появился этот омерзительный сладкий привкус, сохранившийся до утра. Теперь он исчез.

Отдав стаканчик Саше, он облокотился обратно на кресло салона и, помассировав глаза, тут же продолжил:

– Мы поставили им ультиматум. Либо они возвращают округ, и мы снимаем осаду, либо официально начинаем войну и идём на штурм.

– Давно пора. Всё цацкаетесь с ними, перемирия-ультиматумы назначаете. А надо сразу: в лоб, – насупился Демидов.

– Ты сам себе противоречишь. «Нельзя же сказать, что Адвесари напали первыми – не поверят», а самому напасть первым будет странно. Мы должны показать, что мы мирные, разве нет?

– Тоже разумно. Но эта игра во «Все знают, но молчат» действительно надоела… Ну, ладно-ладно, я молчу. Продолжайте.

Николай улыбнулся. Ему нравились рассуждения Демидова. Он продолжил:

– Скорее всего, второе. Это я про варианты. Они ни за что не пойдут на уступки, но мы тоже. Да, чувствую, что так и будет, и мы пойдём войной. Но вот как мы пойдём… – по голосу пробежалась досада и горечь, – обстоятельства скверные. Мы взяли город в кольцо, но они всё заранее предусмотрели: успели разместить четыре гарнизона, в каждом по три хорошо подготовленных батальона, и каждый по пятьсот человек. Его обнесли стеной высотой десять метров и поставили на каждый частокол по пулемётчику. Местность низменная, сам город лежит ниже уровня наших укреплений, «в яме», а вокруг него болотистые хвойные чащи. Провизией тоже запаслись, сволочи. Это же надо было угодить в собственную ловушку! – Он снова наклонился к Саше. – Есть несколько идей, как это провернуть. Обе рискованные, но ведь мы сами знали, на что идём.

– Какие?

– Потом расскажу. Мы едем туда, где ты всё узнаешь.

– А если подробнее? – он обернулся к Князю с хитрыми прищуренными глазками. Ему не терпелось узнать.

– Какой уже раз ты поворачиваешься ко мне? Если снова попадёшь в ту аварию, я тебя и не на такие ремонтные работы отправлю. Следи! – Князь окончательно растопил надежды Демидова узнать что-то тщательнее. – Могу сказать одно: артиллерии нам бы не помешало. У нас катастрофически не хватает рабочих рук на фабриках. Почти вся техника сгинула, заводы были подорваны. Этот саботаж дорого нам обошёлся. Так что, будем ждать помощи Шунского, если не оплошает. Завтра должны прийти его отряды. А пока: думать о лучшем. В противном случае, голубчик, и мне, и тебе будет… плохо.

– Это верно, – прослушал всё это Саша и подметил кое-что про союзника, – стрёмный этот Ваш Шунский. Не доверяю я ему. По-моему, это выгодой выйдет для него самого, но никак не для нас.

– В наше время никому нельзя верить, даже себе. Но приходится мериться с этим, поскольку другого выхода у нас нет, – ответил Князь с долей безысходности.

Рассвет уже действительно начинался. Хоть солнца ещё не было видно, яркая белая полоса над горизонтом уже засветила каменистые промёрзшие дороги, еле присыпанные снегом, по которым дос их пор разъезжала Лада. Метель исчезла!

Это не просто закончилась плохая погода, Сашка – это подошли к концу наши неудачи. Отныне вместо бури нам будет мешать разве что лучи солнца. Всё ещё впереди.

У Демидова в голове было лишь: «В пути шофёр-дальнобойщик». Старая песня, словно заевшая пластинка, крутилась в его голове, но он ничего не мог поделать с этой проблемой. Устал от дальнего пути: конечно, ещё вчера выехать из Форково и переться по неизведанным путям в место, где ранее уже бывал. В качестве военного, но никак не водителя. Знал бы Демидов, что так произойдёт, не глумился бы над ефрейторами.

Ах, ирония, хитрее ты Адвесарей.

Саша попытался переключиться на что-то другое и включил магнитолу, да так, что выплеснувшаяся музыка открыла Николаю глаза. Он успел задремать за это время.

– Спать охота! – прозевал дальнобойщик. – Мне обратно только – километров сто с лишним. Ещё три часа. Мог бы быстрее, да дороги эти, опять же!

Князь обдумывал эту идею ещё задолго до приезда в отель, и всю оставшуюся дорогу, которая шла после обсуждения обстановки в стране, принимал решения. Всё-таки он решил сказать Демидову, пока они ещё в дороге:

– Вот что, – прозвучало вдруг от Белоцерковского, – возвращайся из тыла обратно в действующую армию. Ты, конечно, тогда совершил промах, но все могли допустить такое. А смотреть, как такой некогда лучший командир батальона Кодрула пропадает в чине старшего водителя, нельзя. Я тебя возвращаю. Думаю, ты получил урок.

Демидов не сразу осознал всю суть происходящего.

– Что?!.. Ты... Вы... Ну... хотите сказать – меня в армию, опять? – от такого неожиданного счастья он начал заикаться и даже на мгновенье подумал, что это шутка.

Очень странная шутка.

Николай с интересом наблюдал за реакцией взбудораженного таксиста.

– Снова меня в родную разведку?! Ну, спасибо тебе, Вам... э, Николай Алексеевич...

– Давай уже на «ты», и чтобы никаких «Николай Алексеевич»! Просто Николай, запомни это, –­­­­­ манера каждого обращаться к «Князю» на имя, отчество ­­­­­ему хоть и добавляла какой-то важности и давала понять, что он уважаем, но всё же слышать «Николай Алексеевич» от Александра, его давнего знакомого, чересчур.

– Ещё раз прости…те. Я от такой новости просто перепугался весь.

– Это абсолютная правда. Я, повторюсь, не шучу. Да я бы и не шутил на такие темы. Ты можешь доехать до Амута и остановиться в форту. Я тебя вновь зачислю к Кодрулу. В одну из его рот, – серьёзным тоном проинформировал Николай.

–­­­­­ Эх… а больше нет МОЕЙ роты, – опечалился Саша, погрузившись в ностальгию, – после того, как её расформировали, оставшиеся мои ребята разбрелись по новым. Думаю, помнят они меня ещё. Как бы их встретить вновь.

– Встреча давних знакомых? Увидятся они со своим бывшим капитаном, представляю эту картину… Но ты не думай, что сможешь так же легко добиться успеха, как в прошлый раз… Сколько там ещё осталось?

– Да вот, километр с небольшим, может больше. – Александр поднял руку, указывая пальцем вперёд, и добавил. – Уже близко.

И, правда. Открылась панорама крепости, стоящей на высоком плато, как бы осажденной со всех сторон бескрайними лесами. Можно было уже увидеть высокий зубчатый бастион, на котором всё ещё мерцали огни. Людей внутри форта нельзя было разглядеть, только сторожевых, которые по боевому ходу патрулировали стены. Совсем немного и мы доедем.

Хоть Саша и знал, что шансов на возвращение почти нет, но всё равно его мысли горели желанием, и он мечтал, что рано или поздно окажется там вновь. И его самая сокровенная мечта таки свершилась.

Год относительно тяжкого (а для Демидова, можно сказать, очень тяжкого, ведь у него отобрали главное дело его жизни) наказания дал, наконец, свои плоды. Наконец-то заметили, что, пропадая в тылу, пропадает такой хороший военный. Ну, как, хороший? Был бы лучшим, но та операция! Великодушие Николая Алексеевича, то, что он сжалился над ним и дал шанс исправиться и стереть то непоправимое пятно на его службе, Демидова очень обрадовало и воодушевило, но и в тоже время поразило, да так, что я в себя прийти до сих пор не может.

Отставить глупые размышления, знать я должен одно: водитель в прошлом, теперь – я снова на коне. Жди меня, главный форт!

Вообще, на словах Демидов совсем не отличался от многих деревенских парней, каких он знал, а был он родом из уральской деревни, и обычно в речь от него шли всякие разговорные сленги. Но в мыслях в нём просыпался другой человек.

А если подумать, то в каждом из нас хоть раз, но пытался вырваться лирик. Засевший в глубине души, пытающийся выбраться на волю, философ. Но выбраться на всё время ему не удастся, так как всё равно рано или поздно истинное лицо и воспитание человека вернётся к нему, а этот самый лирик, плохо спародированный или вовсе фальшивый, уйдёт обратно в Вас.

У каждого, наверное, есть такое двуликое положение: с одной стороны Саша из посёлка «Северного», этим всё и сказано, с другой – глубоко вдумчивый человек. У Демидова эти два человека редко встречались в его реальном лице. Он пытался скрывать свою «интересную личность» в себе и никогда не выделывался при других, не выпускал на волю своего лирика. Он придерживался строгого принципа оставлять все мысли и чувства в себе, чтобы не разрушить тот стереотип, тот образ, что он создавал годами: простого деревенского парня. Нужно всегда осторожно выбирать выражения, свойственные именно для тебя, и говорить так, чтобы люди не подумали, что ты изменился.

Через каких-то пять минут машина выехала на горбатый снежный утёс. В это время часть солнца поднялась над горизонтом и осветила великие и неповторимые края Западносибирской равнины.

Николай прислонился к окну Лады и узрел прекрасный вид.

Здесь снежное тайги раздолье, здесь кедр с сосною говорит, здесь, среди этого приволья, остановившись, время спит.

А как бы хотелось подольше задержаться на этом месте и просто любоваться красивым пейзажем. Но нет. Посмотрев по сторонам, Саша нашёл единственный пологий спуск с оборванного и крутого утёса и «Лада» рванула вниз, быстро спускаясь по неровной каменистой дороге. Неплохая тряска затронула пассажиров.

Вскоре автомобиль остановилась у блокпоста КПП, у которого стоял наряд из трёх людей. Рядом с ними топтался ещё один человек, а рядом загородил путь длинный бронированный зелёный фургон.

Лейтенант и два рядовых разговаривали с его водителем, тот им что-то объяснял.

– Кто это? – спросил Демидов, имея в виду приезжего.

– Да это же Василий, интендант. Его наняли недавно, поэтому ещё здешние не знают, – Князь внимательно всмотрелся в его лицо и понял, что это действительно Вася. Белоцерковский сильно удивился, увидя, что он приехал намного раньше своего времени и что его, видимо, не пускают.

– Я же предупреждал Николая Алексеевича, что пропуск понадобиться, а он… – старенький, на вид никак не меньше пятидесяти, Василий Бабенко, интендант первого ранга, одетый в серую шапку-ушанку, не менее серое и заляпанное пальто, с маленькими круглыми очёчками, натянутые на горбатый нос, пытался разъяснить ситуацию.

– Вам нужен пропуск, чтобы пройти в форт, ещё раз говорю, – злой и, явно, сонный офицер не слушал его бредни.

– Господи, господи, – он взнёс руки к небу и картавым южным акцентом сказал: – Я же предупреждал, а он не выписал. Ну, я же уже пояснил Вам, тут всё для армии, – указал на фуру, – одежда, оружие. Да вы что? Какой пропуск? Это Вам что ли не пропуск?

– Мне надоело с ним возиться. Попробуй ты? – он кипел от злости. Чтобы не выпустить весь пар на бедного старикашку, решил дать попытку увести его отсюда другому, – я пока поговорю с водителем… э-э… «Лады».

Он медленным шагом подошёл к автомобилю, Саша опустил стекло, лейтенант просунул голову в окно и сказал, видно заучив эту фразу и использовав её для всех:

– А Вам что нужно? Ясно ведь было сказано, что на время военных действий ни единого постороннего в форту не должно быть. У Вас, наверное, тоже пропуска нет?

– Извини, а кто это посторонний? – с заднего сидения высунулась голова Князя.

Он оторопел и, заикаясь, извинился:

– Николай Алексеевич, здравствуйте. Извините меня, пожалуйста… не знал, что это Вы… сею же секунду пропущу, – подхалимство резало уши и окружающий воздух.

– А что же Вы интенданта нашего не впускаете? Он, бедняга, ехал к Вам, чёрти знаете, откуда, а тут его гонят!

– Так ведь, пропуска нет, – офицер произвёл Николаю впечатление недалёкого человека. Тебе сам главнокомандующий говорит, нужно сразу пропустить.

Белоцерковский оценил, что с таким говорить без толку, вышел из автомобиля и направился к Василию. Заметя самого правителя, интендант хлопнул в ладоши и улыбнулся. Другие просто отпустили рот до ключицы.

– Ну, привет, Василий. – Пожал ему руку, – Что тут у Вас?

– Какая радость вновь встретить Вас, Николай! Да вот, не пропускают меня люди дорогие. Я уже им и так и этак. Не хотят. Слава Богу – Вы приехали, скажите им что-нибудь.

– Мы то с ними разберёмся, не переживай. А вот мне больше интересно, что тут ты привёз. Показывай, посмотрим, какие услуги нам вновь могут предложить оружейники.

Бабенко вдруг перестал выделять светящийся оптимизм и сделал бетонное лицо. Перечить не хотелось, поэтому он решил сразу снять защёлку и открыть фургон.

– Вот, автоматы – пятьсот штук. Русские – качество отменное!… – начал втирать Бабенко и заслонил своим телом открытый кузов, пытаясь отвлечь Белоцерковского от взгляда внутрь.

– Ты что, вёз без охраны? – прервал его счёт Князь.

– Ну что вы? Охрану нанимать в такую долгую поездку, всё равно, что купить то же оружие, но у Сургутских головорезов! Зачем нам лишние траты? Кхе-кхе…

– Так, – Николай, всё же, легонько оттолкнул интенданта от фуры и посмотрел на ассортимент оружия, как бы Василий не умудрялся этому противодействовать, – автоматы вижу…, – он залез внутрь, – у тебя это «АК-12»? Действительно вызывает слова «отменное качество»… Так, пистолеты, ручные гранаты, форма, так… патроны не вижу. Оружие есть, а патронов к нему – нет. Как так?

Тут Бабенко сдавил губы, как будто съел не качественный лимон. Он не ожидал, что его выкроят. Вернее, ожидал, но… история была следующая: отправившись в опасное путешествие за получением оружия у дилеров оружейных баронов, он решил сэкономить и купить патроны в другом месте – дешёвые и, соответственно, худшего качества от местного производителя. Причина того, что он не нанял охрану, была та же. Жадность его погубила; как и то, что Белоцерковский приехал внезапно и сразу же на него и наткнулся.

– Будут, но не сразу. Не переживайте Вы, – поёжился интендант. В голове у него метались только такие мысли: Что будет? Что будет?

– Что значит, не сразу? Как патронов нет?

– Возьмёте из прошлого заезда. Там ещё осталось…

– Нет, Вася, ты мне ответь. Вот что ты за человек? Тебя назначили нашим обозным для чего? Чтобы сегодня же вернулся с патронами. Я лично прикажу твоему начальству, чтобы они проследили за тобой, и ты вернулся вечером с теми же патронами, какие ты должен был купить у ТЕХ ЖЕ поставщиков.

Бабенко не стал спорить. Даже смирился и, ничего не сказав, кивнул.

– Так, а Вы, – Князь нервно зарычал на других, – пропустили его и меня!

Ошарашенные внезапным появлением Николая опомнились, подбежали к стойке и открыли шлагбаум. Василий сел в бронированный фургон, Николай сел в Ладу. Саша, будучи сидящим в автомобиле и прямо не участвовавшем в действиях у КПП, так и не смог ничего расслышать, о чём они там говорили, но спрашивать Князя об этом не стал. И так много лишних вопросов за утро.

Обе машины двинулись и въехали на территорию форта. Только одна поехала в сторону штаба, а вторая – свернула на первом же повороте налево и исчезла в своём направлении, не дав понять Саше куда.

– Вы, что? Не могли предупредить, что к нам Белоцерковский едет?! – хватившись за голову, сказал тот, кто уже хотел не пропускать Князя в форт.

– Да мы то откуда знали? – почти в унисон проторохтели рядовые.

«Лада» ближайшее время проезжала мимо зданий крепости, покуда не остановилась у самого штаба. А пока она ехала, Александр мог вновь наблюдать знакомые до боли локации. Что-то ёкнуло в груди у старшего водителя, Боже мой, будто всего лишь день я отсутствовал здесь. Помню всё, от начала и до конца.

Вот уже промелькнул «парк». Это совсем не тот парк, где Вы обычно выгуливаете своих собак или где своими брызгами детей забавляет фонтан. Нет, здесь хранится и чинится всякая техника. Вероятно, именно сюда интендант повёз новое оружие. Похожие на гаражи, здания «парка» остались позади, и вот справа показалось «подсобное хозяйство». Эдакий воинский огород, где выращиваются овощи и фрукты для столовой, а так же разводят домашнюю птицу.

Всё глубже и глубже продвигался автомобиль в крепости. Проносились медицинский пункт, сама столовая и начинались блоки казармы. Над ними, где-то ещё дальше, высовывалась длинная труба котельни, откуда шёл пар, образуя в небе лёгкий тянущийся белый туман.

Дорога была пряма, не извивалась и не уходила куда-то вбок. Она пересекала форт полностью, начиная от самого КПП и кончая плацом, что находился в самом конце, раскинувшись на сотню с небольшим квадратных метров, прямо перед штабом, и величался посередине флагштоком со знаменем Туруханской КТ. Но до плаца оставалось ещё большое расстояние, которое им нужно было проехать по этой широкой, вымощенной булыжником, дороге.

Они проезжали и смотрели не только на мелькающие здания, но и на людей. Вот на том углу стоял прапорщик и сурово следил за солдатами, что с усилием таскали из склада новые батареи в казармы. Вон там, пихая друг друга руками, ругались два сержанта, не поделившие место под этим зимним солнцем; а может, причина их ссоры более глубока, чем мы можем себе представить? Но не суть. С левой от дороги стороны пробегала лёгким строевым бегом группа «болотных» бойцов. Кто-то выносил в близлежащий контейнер полиэтиленовый мешок с мусором, наполненный всяким хламом, что накопился в кубриках за эту неделю.

Саша не закрывал окно автомобиля с той поры, когда ещё к ним подошёл лейтенант, и через него в салон пробился неприятный перегар. Это рядом нервно курил парень. Он продолжил курить позади мчащейся «Лады», а вот запах курева остался в машине. Демидов быстро закрыл окно и попытался не дышать.

Это был настоящий город. Город, со своей собственной инфраструктурой и жизнью. Только вот в городе обычно снуют гражданские, а тут – обратный случай.

Время, за которое они проехали форт, пролетело моментально. Саша опомниться не успел, как уже подъезжал к плацу. Остановившись у штаба, он заглушил мотор, спеша, выбежал из машины, не стал закрывать её и осмотрелся. Николай вышел спокойно и, захлопнув дверь, обратил внимание на фигуру, стоящую у входа.

Никак помолодел, зараза.

---

Дата добавления: 2015-07-26