Глава2 Возвращение

Два месяца спустя, отель «Солнечный Людовик»

Телевизор всё ещё работал. На маленькой громкости он показывал некий репортаж с места военных событий: корреспондент что-то говорил о новом поражении, о безнадёжной ситуации на Уренгойской пустоши, где уже месяц войска осаждают одноимённый город. Он брал интервью у некоторых солдат, откровенно поведавшие ему, что находится здесь им уже надоело.

“И всё же, наша армия до конца будет пытаться добиться желаемого результата; в конце концов, на линию фронта возвращается главнокомандующий Белоцерковский, после того, как он находился длительное время в столице, утешая родственников погибших от того ужасного взрыва в спальном районе Никеевки. Теракт это был или нет, мы пока не знаем; об этом наш следующий репортаж, Вам расскажет мой коллега… Нам пора: вот уже нам говорят, что наше время пребывания в зоне окончено… Алексей”.

“Спасибо, это был наш специальный корреспондент из военного лагеря на Уренгойской пустоши, Михаил. А я продолжаю. Траур в Турханске. Вот уже месяц граждане не могут отойти от этого печального происшествия…”

Вдруг, где-то в темноте гостиничного номера прозвучал пронзительный, резкий и надоедливый звонок. Человек, лежавший на кровати, не сразу открыл глаза, с трудом привстал и нашёл на тумбочке мобильный телефон, который непрерывно вибрировал и издевательски мигал.

– Слушаю, – усталым и тихим голосом сказал он, потерев лицо.

– Николай Алексеевич, не хочу прерывать Ваш ангельский сон, но Вас внизу уже ждёт автомобиль, – раздалось на другом конце линии.

– А, Саша. Ты? Прости, да, сейчас спущусь.

Невыспавшийся положил трубку. Сев на кровать, он включил настольную ювелирную лампу и, щурясь, разглядел обстановку апартамента.

Красивейший номер отеля, созданный в стиле классицизма, с мебелью, имитирующий интерьер времён Людовика XIV. Фризы, виниловые обои, кровать из красного дерева, два длинных журнальных стола из дуба с резьбой и фальшивой позолотой на дереве. Только кожаное кресло реклайнер в углу и шкаф, казалось, в таком же изящном старинном стиле, с инкрустацией ценной древесины и резными узорами, не совпадал с интерьером тем, что в него была встроен, посредине книг и ваз с графинами… телевизор, по которому и предавались новости.

Николай нашёл, спрятанный под покрывалом, пульт и выключил «ящик», яркая картинка которого больно резала глаза.

Он посмотрел в широкое, почти на всю стену, окно – ещё было темно, большие хлопья белого “жирного” снега разбивались о стекло и прилипали к нему. Была жуткая метель. Точно такая же, как тогда, на границе, но более сильная.

Электронные часы (кстати, то же не вписывающиеся в этот антикварный стиль) показывали шесть двадцать восемь утра (06:28). Через каких-то полчаса уже взойдёт солнце... По этой чёртовой кромешной темноте не скажешь.

Отвернувшись назад, его взор приковался к узорчатому трюмо, стоящее напротив кровати. Он увидел отражение в нём. Это КТО? Взлохмаченные волосы, синяки под глазами, мутное лицо. В последнее время выглядел он не важно. Постарел раньше времени, шутливо заметил парень. Волнения, стресс, недосыпание. Сколько я спал? Наверное, не больше четырёх часов.

Лёг он достаточно поздно. Приехал в номер где-то в час ночи. Затем незаметно одолела жестокая усталость, он упал на кровать, в одежде, и уснул, приобняв подушку.

Наконец, окончательно проснувшись, герой встал с постели (заправлять, естественно, не стал), по-быстрому оделся и, уже хотев выбежать из номера... Забыл!

Он подбежал к столу и, пошарив по нему, наткнулся на длинную мягкую ВЕЩЬ. Накинув на себя тёплое пальто, он взял вещь в руку, выскочил из номера и пробежал по лестнице вниз, в холл.

– Любовь Александровна! Уберёте и закроете номер, пожалуйста! Ключи я оставил на столе. Всего хорошего, – быстро проговорил он, направляясь к выходу.

– Да, конечно, – послышался старый голос из холла, не догнавший убегающего. Он уже вышел из отеля, а сильная вьюга на улице мешала что-либо услышать.

Николайраспахнул двойные двери отеля и направился по ступеням вниз, к ждущей его машине. Навстречу ему поднимался человек. В нём можно было сразу узнать Анатолия Пляшкевича, электрика. Николай однажды уже встречался с ним, когда в прошлый раз останавливался здесь. Он небрежно поприветствовал его.

– Привет.

– И Вам доброго утра, – по-доброму ответил ему Анатолий, спеша внутрь.

Какое же сей час утро? Это летом оно утро, а зимой – настоящая ночь.

«Лада 2112-Купе» ждала Белоцерковского двадцать минут. Замёрзший водитель грелся и прогревал машину для пассажира. Метель всё ещё стояла, дворники не успевали смести с переднего стекла, слипшийся в груду, снег. Все стёкла машины промёрзли и покрылись тонким слоем льда. Увидев размытого через них Николая, водитель выбежал и рукой снёс с лобового большой накопившийся слой снега.

– Здравствуйте, Николай Алексеевич, – с дурацкой улыбкой на лице сказал он.

– Ну сколько можно говорить – Николай, просто, Николай, – его бесило, когда его называли по имени, отчеству.

– Хорошо… Только, вы бы ещё полчаса ходили, чтоб меня полностью мороз доконал – я ведь тоже человек.

– Да, извини меня, ничего не говори, заводи и поехали быстрее. Тут же всё-таки не теплеет! Чего стоишь, залезай...

Оба сели в салон Александра. Его он обустроил себе «по-королевски», как сам говорил владелец. Николай уже знал немало об этой машине и каждый новый раз, как он ездил на ней вместе с Александром, узнавал что-то новое. Вот общий список достоинств, каких Саша, на протяжении долгих лет, пытался уместить в таком автомобиле. Всё дословно взято из речей водителя.

“Машина мне очень нравится: двигатель 1.6 л., мозги – январь

стоят, прошитые на два режима: спорт. и эконом. Вот хочется конечно немного доработать. Ещё имеются у нас: резина кордиант комфорт, литые диски 14 скат, салон покрыт флоком ярко синего цвета, крыша и багажник покрыты золотым металлизированным карбоном «hexis Франция», передние фары тонированы желтой тонировкой, пленка очень хорошая да и свет ни чуть не теряется, а даже наоборот в туман не заменимы, а простой обычной ночью видны все ямки и выбоины. Так же в машине стоит неплохая акустическая система, усилитель Пауэр Акустик четырёхканальный, сабвуфер тоже Пауэр Акустикс, звук не плохой. Всё старался устанавливать своими силами, но очень много недоработок. Но на все нужно время и деньги, которых, как всегда, мало и вечно не хватает. В планах, конечно, поставить обвес "Я робот" и установить LSD, или, по-другому, ламбо-двери. Думаю, если всё это собрать в один комплект, то смотрелось бы не плохо, или, даже, если точнее сказать, великолепно”

Кроме всего прочего, Саша забывал, или же просто не хотел, рассказать про иконы, висящие в салоне. Прикреплены они были к лобовому стеклу, скорее, для декора, нежели для того, что Александр будет молиться им, попадая в жестокую аварию.

Белоцерковский поторопил его.

Шофёр нажал на газ. Машина дрогнула и через минуту отель скрылся из виду, его уже нельзя было разглядеть из-за пурги.

В холле стояла довольно пожилая горничная в униформе гостиницы. Любовь Панич протирала мраморный пол вестибюля. Она нагнулась, взяла тряпку, лицо её скривилось и уборщица что-то цыкнула себе под нос.

– Уберёте номер!.. – с насмешкой перекривляла фразу гостя. – Сколько можно? Приезжают на одну ночь, устраивают бедлам... в номере оставил мне всё разбросанным и ушёл, как ни в чём не бывало. Если бы он сам бы всё делал; нет, ему уходить срочно надо. – Люба увидела длинный след от мокрых и грязных ботинок человека, ведущий к двери; разочаровалось, что не уйдёт сегодня пораньше и, снова буркнувши себе под нос, вышла из сгорбленного вида, – всё, пора уходить в отпуск. Надоело здесь корячится…

Сзади неё послышался немного хрипловатый голос неизвестного.

– Любаш! Уборщицы ещё тоже куда-то нужны. А в отпуск тебе и в правду нужно, отдохнёшь…

– Кто это ещё тут стоит, – она обернулась, – о… снова ты!

Такой же пожилой, но ещё и лысеющий, электрик Анатолий Пляшкевичвсегда, только, исключением, некоторыми субботами, чинит электрику в районе поселения, куда входит отель. Сегодня, вновь, судьба закинула его в ту самую гостиницу, где повстречался он год назад с Панич. Только у них это не совсем хорошо получилось – хорошо встретится. Толик, в основном пьяница, тогда нахамил Любе и послал её туда, где оказывается большинство жителей этого поселения, когда кому-то не нравятся. С тех пор они больше ничего общего не имеют. А ведь любит он её, любит, засранец, а не может никак добиться прощения. Сегодня вновь, второй раз за этот месяц, он явился сюда.

– Да так – говорил он, – вызвали меня, говорят у Вас тут свет перегорает…

– Нет у нас ничего, пока, – равнодушно повернулась обратно к ведру с водой.

– Значит балуется кто-то… а раз зашёл, заодно хотел кое-что сказать. Ты меня прости, это, давно хотел уже извиниться. Извини, Любань, прости старого лысого. Как мог обозвать такую женщину!

– А я то думала, что ты, бездушная скотина, вообще не извинишься! Целый год мозолил мне глаза, нервы трепал своими частыми походами в гостиницу, ни разу не соизволил извиниться за это время.

– Понимаю, был неправ. Поэтому сейчас от чистого сердца говорю тебе: ну не простишь ли ты меня? Как же я могу уйти без твоего прощения?

– Не буду я тебя прощать. Не много ли тебе чести?

Анатолий печально вздохнул и нахмурился.

– Значит, зря я тебе эти ромашки тащил! Эх… зря, – из-за спины он достал обшарпанный букет ромашек, купленный на базаре позавчера, завёрнутый в газету.

– Боже, – Люба подбежал к нему, – ты знал? Ромашки, мои любимые. Ах ты ж старый хрыч, – шутливо обозвала его, – что же ты сразу так не подошёл и не извинился?

– Никак не мог слова подобрать. Влюблённый дурак… Простила, значит?

– Простила, ну что тут сказать, – она взяла букет и вся заулыбалась.

– А ты тоже хороша, – вдруг начал Пляшкевич, – Лысый хрыч, недотёпистый алкаш; хотя сама же карга бурчащая, с которой нельзя выстоять и одной минуты! Не замолкаешь не на миг, орёшь, орёшь… – тут он понял, что это было лишнее. Хотя он просто хотел подшутить над ней, как она весь год обзывала его, но строгий взгляд Панич устрашил его.

– Что? Ты ещё смеешь меня назвать как-то. Пошутить решил? Иди от сюда, пьяница недотёпистый…о, – она понюхала его, – так от тебя же на полкилометра несёт алкоголем. Решил хряпнуть для храбрости? Нажрался, припёрся, веник тут мне подсовываешь! Пошёл бы ты уже от сюда, Сергеич, пока шваброй не получил по своему больному месту!

Он конечно немного взболтнул лишнего, но всего лишь ради того, чтобы поквитаться. Немного хмельной Анатолий рассердился и высказал.

– Война, значит – война! Слова доброго не услышишь от меня теперь! Как ты ко мне, так…

– Я говорю, иди от сюда. Иди к себе, в свою однушку. Джентльменом себя возомнил, подумал извиниться. Таким, как тебе, не прощают! – она выгнала его, а сама, расстроенная и чуть не плача, пошла из вестибюля. Всё, пора на отпуск…

Толик вышел из отеля, весь нервный и удивлённый, достал сигарету из пачки и зажигалку. Закурив, посмотрел на дорогу. Вдали он увидел свет от фар «Лады».

Название этого придорожного отеля в глуши морозных земель было довольно-таки “солнечное” – «Солнечный Людовик», в честь короля-солнца Франции, Людовика XIV. Гостиница была построена в этих трущобах, рядом со старым посёлком, для непредвиденных остановок (или для пережидания таких метелей) и, судя по всему, по таким обстановкам номеров, – отель дорогой. Он обустроен под старинный французский стиль восемнадцатого века. С имитацией некоторых удобств. В отеле из современного было лишь телевизор с DVD, музыкальный центр, часы-будильник, ну и, конечно, электричество. Хотя кресло или стол ЛюдовикаXIV из Версаля было всё-таки дефицитом, не правда ли?

В таком отеле остановился на ночь наш герой – Белоцерковский Николай Алексеевич. Тот самый, о котором говорили в утренних новостях, тот самый, кто сей час едет в автомобиле, минуя непригодные для езды, засыпанные снегом дороги Туруханской области.

Его прозвище – «Князь», хотя он не очень любит, когда его так называют. Можно сказать, вообще не любит. Относится к этой кличке даже хуже, чем когда его называют по имени, отчеству. Тем более, что монархом быть не собирается.

Он, всего лишь, а может и даже к лучшему, правитель, одного из маленьких государств, что сей час существуют на территории Сибири, каких множество. Такие люди, как он, добивались власти в своих кругах отнюдь не законными делами. Тёмное прошлое «Князя» не известно большинству народу и вряд ли он собирается раскрывать его. Единственные, кто знают по-настоящему о нём и его прошлом, так это его верные старые друзья, с которыми он вместе прошёл все опасности новой жизни и добился такого успеха, какой есть на сегодняшний день.

За рулём «Лады» сидел Александр. Александр Демидов.

Этот парень двадцати лет (всего на восемь лет младше «Князя») был по себе высоким, хорошего телосложения; причёска короткая, с вырезанными зигзагами на висках. Характер у него был дурацкий. Ему так все говорили. Уж более безбашен и вспыльчив. Однако же, весёлый и компанейский. Довольно странное соединение личности, но и в то же время довольно удачное.

Три года назад, после быстрого прохождения курсантского училища, зачислен в разведроту и через два года был всё-таки назначен её командиром. А после неудачной операции, где полегло его полкоманды и сам он получил жестокое ранение (правда, что первое), его роту расформировали, самого лишили звания и он был назначен, после госпиталя, ефрейтором, старшим военным водителем. Кроме фургона, где он возил солдат, любил свою Ладу и всё время её тюнинговал. Получался снежный внедорожник, который ему был и нужен. На нём он либо сам разъезжал, либо использовал в форме такси, когда его вызывали офицеры доставить их в нужное место. С Белоцерковским он познакомился лично, еще, когда служил в разведке. Вместе они разговаривали, но видели друг друга только на некоторых заданиях. А далее стал видеться чаще. По сути, он стал для Князя его постоянным водителем.

Демидов – целеустремленный и решительный парень, только дури в башке многовато.

Николай пробегал по мыслям, какие дальнейшие действия? Месяц назад он выехал из военного лагеря на Уренгойской пустоши, по особым делам в Туруханске. А именно, неизвестная группа террористов-смертников (по не официальной версии, это ещё выясняют) устроила теракт, подорвав жилой комплекс в северной окраине Туруханска. Убыток колоссальный, «Князь» сразу же явился на место бедствия, в столицу, поговорил со свидетелями и семьями погибших. Ему пришлось немало постараться, чтобы утихомирить буйные массы и сказать, что боятся больше нечего.

Люди были в панике. Истерия по-поводу случившегося закончилась через месяц, но траур по погибшим продолжается и по сей день.

Сей час Николай вновь возвращается, но теперь уже в форт. Форт «Амут», стоящей на болотистой местности с десятками мелких озёр, посреди бескрайней тайги. Возвращается туда, так как видит, что дела в осаде очень плохи. Придется вызывать подкрепление. Армия генерала Смирнова сей час стоит там и бездельничает, поэтому Князь решил их взбудоражить своим визитом.

Хотя он ещё вчера мог доехать до форта – от отеля до него, всего пятьдесят километров. Но ужасная метель, которая до сих пор продолжается, застала его в одиннадцатый час ночи и ему пришлось остаться где-нибудь переночевать (В этой метели нельзя было двигаться автомобилю, хорошо, что она уже уменьшилась). Интересно, что рядом оказался этот самый отель. В нём он и переночевал.

Тот автомобиль, что отвозил Николая в форт, но уступил метели, к поздней ночи, часам к четырём, выехал из отеля по вызову. Тогда-то метель и приутихла. Шофёр первого такси позвонил Демидову и тот заменил его, приехав за два часа из Форковского поселения в эту глушь, чтобы довести пассажира.

Двести метров Лада проехала, сметая снег и ища нормальную дорогу. Наконец, вырвавшись из сугробов, выехала на неровную каменистую “автомагистраль”. Метель мало-помалу утихала. Где-то вдалеке, над горизонтом, виднелась еле белая полоска.

Скоро рассвет.

Саша включил магнитолу, где уже был вставлен диск. Через секунду

раздались ирландские мотивы, которые так он любил, на всю машину из колонок, встроенных на заднем сидении. Он уменьшил звук, увидел – не понравилось пассажиру на всю громкость. Вскоре, проехав ещё сто метров, Демидов неожиданно начал:

– Да... холод сегодня жуткий!

– Не поспоришь, – равнодушно зевая, ответил Белоцерковский.

– Это же не самая заверюха. Вы, наверное, ещё сладко спали, в то время, как я в четыре часа в ТАКОЙ буран выехал!… Ну, он-то уже закончился

Князю на этот счёт сразу вспомнилась многозначащая для сегодняшнего утра цитата из «Станционного смотрителя»:

«Ветер завыл; сделалась метель. В одно мгновение тёмное небо смешалось со снежным морем. Всё исчезло. – Ну, барин, беда: буран!»

Далее этих слов Николай “извозчика” не слушал. Он взял, лежавшую на сидении рядом, свою ВЕЩЬ, чуть не забытую в номере.

Это было не что иное, как ножны шпаги. Но они ему были вовсе не нужны, ведь главное то, что он вынимал из них. Новая рапира, сделанная специально по заказу, дополнит его коллекцию и добавит большей воинственности.

Основные её качества, вот за что Николай её заказал.

Клинок: рессорная сталь, с добавлением магния для пружинных качеств, один дол. Рукоять: ясень, обмотана витой латунной проволокой. Прекрасное травление и гравировка. Ножны: кожа. Общая длина: 160 см, длина клинка: 130 см, ширина клинка: 50 мм, толщина обуха: 6 мм. Клинок уверенно работает при температуре минус 25 градусов. Князь назвал её «invictis lamina» («непобеждённый»).

Остается лишь надеяться, чтобы это название его не подвело.

Вновь и вновь обсматривая шпагу, Николай не замечал голос Саши, который рассказывал увлекательную историю из жизни, явно попахивавшей идиотизмом.

– Вот и получается… Николай Алексеевич, Аго-о... – направил взгляд в зеркало заднего вида, а затем обернулся назад. Его не слушали.

– Да, да!.. – Белоцерковский вдруг опомнился и быстро вернулся из мира шпаг в мир салона «Лады» таксиста-разведчика Александра. Николай отложил подарок и куда-то посмотрел.

– Вы же меня не слушали!

– Я? Слушал! Просто…

– А... не впервой. Обычно люди меня не слушают, когда я их подвожу... Но мне это и не надо: просто себя чем-то занять, да и о холоде быстро забываешь.

Тут машина резко свернула направо, Князь быстро устремился в обратную сторону и припал на сидение.

– Да, уж, – сказал Саша, – повороты здесь бывают такие! Да и дороги... как бы тут ещё колесо не проколоть.

– Ты поаккуратнее! Колесо проколоть. Потом проблем.… А помнишь, когда вместе твою “малышку” толкали, в прошлый раз? Тогда ещё шину порвало.

– Ну, извините! Тогда же мы машину с парнями, Слава Богу, до ближайшего СТО допихали.

– Не забывай – среди этих, так сказать, парней был и я! – добавил Князь.

– Ах да!.. Тогда я за это огрёб!

– Ну, ты говори правильнее... – поправил его Николай, – не огрёб, а проводил ремонтные работы. Я ж тебе говорил тогда, что ты получишь за то, что я километр толкал твою Ладу. Кстати, ты уверял, что шины новые и безупречные поставил. Быстро ж у тебя всё портится. И почему-то у тебя внезапно отключился телефон и мы никому позвонить так и не смогли, чтобы за нами приехали.

– Да у меня разрядился он... а на счёт шин – здесь решил сэкономить. Взял самые дешёвые, денег не было, а поставить зимнюю резину нужно. Соглашусь, оплошал я.

Немного помолчав, и проехав ещё некоторое расстояние, он снова начал разговор:

– А, что сей час происходит у нас вообще? Ведь, знаете, я с водительским статусом толком так и не узнаю ничего нового. Обычно, когда ты за рулём, тебе рассказывают новости, общаются с тобой, а мой случай – даже «привет» мои пассажиры не обронят. Только Вы единственный, кто может мне что-то рассказать…

– Эх, тебе ещё и рассказывать, – Князь не хотел сей час ни о чём говорить, но раз Саша поинтересовался, то решил ввести его в курс дела.

Подобрав правильные слова, он поведал ему всё с самого начала.

– Во-первых, ты знаешь, что произошло на нашей границе 13 ноября?

– Да, слышал, будто бы НАШИ пограничники напали на британский склад.

– А теперь забудь это. Неужели можно считать, что тогда мы напали первые?

– Конечно, нет. Это же реальная подстава.

– Вот и я так считаю. Знаешь, что случилось с капитаном Лобановым, начальником той самой шестой заставы?

– Без понятия, – мелодично пропел Александр.

– Я его засудил на 15 лет. За то, что он во время дежурства покинул территорию погранокруга и допустил такое на заставе.

– Правильно, с такими хмырями только так и надо. – Саша сказал это голосом, как-будто он этого капитана бил по лицу и спрашивал грубым тоном Больно, да? –

А что за склад?

– Продовольственный склад на реке Худусей. Видеокамера, на крыше склада, записала, как люди в форме наших пограничников расстреляли охранников британского ангара и подожгли его … Бред полный, нелепость. … Если и смотреть правде в глаза, то на нас самих тогда напали на заставе. – Белоцерковский ненадолго перестал говорить. – Ну а про взрыв в Туруханске, слышал?

– По телику показывали месяц назад, что-то такое краем уха слышал. Но я не особо заморачивался.

– А надо бы.

– Думаете, теракт?

– Тут думать нечего. Всё перед глазами. Теракт, направленный на то, чтобы нарушить общественную безопасность, устрашить население, после и так плохих новостей для него в последнее время.

– А может, всё это как-то связано?

– Инсценированная диверсия на границе, которая привела к военному конфликту, взрыв в столице, наделавший столько шума, и несколько недавних неудачных операций, по обнаруживанию баз противника? Скорее всего. Одним словом – измена.

– А как обстоят дела с осадой? И почему на нас вообще напали, не пойму? – Александр мало интересовался политикой и внешними экспансиями страны, но пока есть такая возможность, решил спросить. Надо же быть в курсе событий мира.

– Вот, теперь подобрались к самому главному, – Князь уже начал заинтересовано рассказывать водителю, что происходит в государстве, и нагнулся к его креслу, – может ты знаешь, после того, как нам объявили войну, они взяли в осаду несколько наших городов. В качестве отмщения за внезапное, якобы, наше нападение на них. Мы ведь тоже не дураки. Как говорили древние, Si vis pacem – para bellum (Хочешь мира – готовься к войне). Сей час мы держим в окружении их город, Уренгой. Так он назывался до появления там англичан. Теперь Уренгой – это Новый Абердин.

Проклятые иностранцы. Как только они сюда перебрались, переименовали чуть ли не все города западной Сибири.

Демидов всё время кивал Николаю, будто зная, о чём он говорит или соглашаясь с ним, на счёт чего он на самом деле и не слышал.

Князь немного передохнув от долгого рассказа, попросил Сашу стакан воды. Отвлёкшись от дороги, водитель достал из бардачка бутыль с газировкой. Правда, газа там вообще не осталось. Нашёл пластиковый стаканчик и вместе с литровой бутылкой дал Николаю. Сначала сам хотел налить, но Белоцерковский настоял на том, что он сделает всё без его помощи

– Ты лучше за дорогой следи, любознательный, – улыбнулся ему и выпил стакан немного тёплой воды. Пересохшее горло вновь оживилось. Последний раз Князь мочил рот живительной влагой только, когда приехал в номер. Выпив апельсиновый фрэш из мини бара (как назло, там не оказалось никакого алкоголя или даже просто воды, одни соки), понял, что во рту сухость ни только не пропала, но ещё и появился сладкий привкус. Теперь он исчез, слава Богу.

Отдав стаканчик Саше, облокотился обратно на кресло салона и, помассировав глаза, тут же продолжил.

– Мы поставили им ультиматум. Либо они снимают осаду с наших городов и мы мирно расходимся, либо они игнорируют наши требования и мы берём их город штурмом. Скорее всего, второе. Только вот с осадой у нас ничего не получается! – раздосадовано сказал он, – не знаю, даже. Может, для врага то же не особо хорошо, но для нас – намного хуже.

– А, что именно?

– Узнаешь! Мы едем туда, где ты всё узнаешь…

– А если подробнее?.. – он обернулся, ему не терпелось узнать.

– Этот чёртов Уренгой не поддаётся нам, артиллерия была уничтожена! Так что, мы пока лишь отбиваемся и пускаем в ответ на них нашу верную конницу! – эта фраза прозвучала от Князя с небольшим оттенком иронии. – Артиллерии бы не помешало, но пока достать её нет возможности. А так, ещё выдержим, если Шунский выполнит обещание и завтра подоспеют его отряды. А если – нет, то нам, голубчик, полная… Ты понял.

– Это верно, – сказал Саша, – стрёмный этот Ваш союзничек. Видел я один раз его, пересеклись как-то. Сразу он не понравился. Уж более подозрительный…

– С ним всё нормально, он наш друг, а то, что он тебе не нравится, это твои проблемы. Он чист и предан нам. Такого союзника ещё поискать надо. А тебя, вообще, не должно волновать, какой он: подозрительный или же опасный. Давай лучше сегодня поживи, а завтра уже будем разбираться, какой он.

– Думаете? Как бы всё для нас завтра и не закончилось.

– Ошибаешься, Демидов, ошибаешься... Всё только начинается... – куда-то в сторону сказал Князь.

А рассвет уже начинался. Хоть солнца ещё не было видно, но яркая белая полоса над горизонтом уже засветила каменистые промёрзшие дороги, еле присыпанные снегом, по которым ещё разъезжала Лада. Метель закончилась!

У Демидова в голове было лишь: «В пути шофёр-дальнобойщик». Старая песня про дальнобойщика заклеилась в его голове и он напевал её еле слышимым голосом. Видно, устал уже от езды и дальнего пути. Конечно, в четыре часа ночи выехать из Форково и переться в неизведанную глушь «Солнечного Людовика», а потом ещё в форт, на морозе.

Саша пропел отрывок вслух, что Николай подорвался и открыл глаза. Он успел задремать за это время.

– Спать охота! – прозевал дальнобойщик. – Быть водителем – хуже, чем разведчиком. Тут вообще никакого отбоя... Мне переться, только, обратно – километров сто с лишним. Ещё три часа. Мог бы быстрее, да дороги эти, опять же!

Князь тщательно обдумал одну идею и решил, что так будет лучше.

– Вот что, – прозвучало, вдруг, от Белоцерковского, – Возвращайся из тыла обратно в действующую армию. И я не шучу. Ты, конечно, тогда совершил промах и потерял многих людей, но все могли допустить такое. А смотреть, как такой некогда лучший командир разведроты батальона Кодрула пропадает в чине старшего водителя, нельзя. Я тебя возвращаю.

– Что?!.. Ты... Вы... Ну... хотите сказать – меня в армию, опять?

– Ну, да. Не опять, а снова…

– Снова меня, в родную разведку?! Ну, спасибо тебе, Вам... э, Николай Алексеевич...

– Давай уже на «ты», и чтобы никаких «Николай Алексеевич»! Просто Коля-Николай, запомни это, –­­­­­ манера каждого обращаться к «Князю» на имя, отчество ­­­­­ему хоть и добавляла какой-то важности и давала понять, что он уважаем, но всё же слышать «Николай Алексеевич» от Александра, его давнего знакомого, чересчур.

– Ещё раз прости. Я от такой новости просто перепугался весь.

– Так вот, рассказчик, можешь доехать до Амута и остановиться в форту. Я тебя вновь зачислю к Кодрулу. В одну из его рот.

–­­­­­ Эх… а больше нет МОЕЙ роты… – опечалился он, – после того, как её расформировали, оставшиеся мои ребята разбрелись по новым. Думаю, помнят они меня ещё. Как бы их встретить вновь.

– Встреча давних знакомых? Увидятся они со своим бывшим капитаном – в роли обычного ефрейтора. Но ты не думай, что сможешь так же легко добиться успеха, как в прошлый раз… Сколько там ещё осталось?

– Да вот, километр с небольшим, может больше, – Александр поднял руку, указывая пальцем вперёд.

И правда. Открылась панорама крепости, стоящей на высоком плато, как бы осажденной со всех сторон бескрайними лесами. Можно было уже увидеть высокий зубчатый бастион, на котором всё ещё мерцали огни. Людей внутри форта нельзя было разглядеть, только сторожевых, которые по боевому ходу патрулировали стены. Совсем немного и мы доедем.

Хоть Саша и знал, что шансов на возвращение почти нет, но всё равно его мысли горели желанием и он мечтал, что рано или поздно окажется там вновь. И его самая сокровенная мечта таки свершилась.

Год относительно тяжкого (для Демидова, можно сказать, очень тяжкого, ведь у него отобрали главное дело его жизни) наказания дал наконец-то свои плоды. Наконец-то заметили, что, пропадая в тылу, пропадает такой хороший разведчик. Ну как, хороший? Был бы лучшим, если не та операция. Великодушие Николая Алексеевича, то что он сжалился надо мной и дал шанс исправиться и стереть то непоправимое пятно на моей службе, меня очень обрадовало и воодушевило, но и в тоже время поразило, да так, что я в себя прийти до сих пор не могу. Ну всё, отставить глупые размышления, знать я должен одно: водитель в прошлом, теперь – я снова на коне. Жди меня, главный форт страны!

Вообще, на словах Демидов совсем не отличался от многих деревенских парней каких он знал, а был он родом из уральской деревни, и обычно в речь от него шли всякие разговорные сленги и нелитературные выражения. Но в мыслях в нём просыпался лирик, искромётно соединяющий художественные обороты.

А если подумать, то в каждом из нас хоть раз, но просыпался лирик. Засевший в глубине души, пытающийся выбраться на волю, философ. Но выбраться на всё время ему не удастся, так как всё равно рано или поздно истинное лицо и воспитание человека вернётся к нему, а этот самый лирик, плохо спародированный или вовсе фальшивый, уйдёт обратно в Вас.

У каждого, наверное, есть такое двуликое положение: с одной стороны – Саша из посёлка «Северного», этим всё и сказано, с другой – лирик, глубоко вдумчивый. У Демидова эти два человека редко встречались в его реальном лице. Он пытался скрывать свою «интересную личность» в себе и никогда не выделывался при других, не выпускал на волю своего лирика. Он придерживался строгого принципа оставлять все мысли и чувства в себе, чтобы не разрушить тот стереотип, тот образ, что он создавал годами: простого деревенского парня. Нужно всегда осторожно выбирать выражения, свойственные для тебя, и говорить так, чтобы люди не подумали, что ты изменился.

Через каких-то пять минут машина выехала на горбатый снежный утёс. В это время уже поднялась часть солнца над горизонтом и осветила великие края Западносибирской равнины.

Николай прислонился к окну Лады и узрел прекрасный вид.

“Здесь снежное тайги раздолье, здесь кедр с сосною говорит, здесь, среди этого приволья, остановившись, время спит”

А как бы хотелось подольше задержаться на этом месте и просто любоваться красивым пейзажем. Но нет. Посмотрев по сторонам, Саша нашёл единственный пологий спуск с оборванного и крутого утёса и «Лада» рванула вниз, быстро спускаясь по неровной каменистой дороге. Неплохая тряска затронула сидящих в автомобиле.

Вскоре машина остановилась у блокпоста КПП, у которого стоял наряд из трёх солдат. Рядом с ними топтался ещё один человек и загородил путь длинный бронированный зелёный фургон.

Лейтенант и два рядовых разговаривали с его водителем, тот им что-то объяснял.

– Кто это? – спросил Демидов про приехавшего.

– Да это же Василий, интендант. Я нанял его недавно, поэтому ещё здешние не знают, – Князь внимательно всмотрелся в его лицо и понял, что это действительно Вася. Белоцерковский сильно удивился, увидя, что он приехал намного раньше своего времени и что его, видимо, не пускают.

– Я же предупреждал Николая Алексеевича, что пропуск понадобиться, а он… – старенький Василий Бабенко, интендант первого ранга, пытался разъяснить ситуацию.

– Вам нужен пропуск, чтобы пройти в форт, ещё раз говорю, – злой и явно сонный офицер не слушал его.

– Господи, господи, – слышался одесский акцент, – Я же предупреждал, а он не выписал. Ну я же уже пояснил Вам, тут всё для армии, – указал на фуру, – одежда, оружие. Да вы что? Какой пропуск? Это Вам что ли не пропуск?

– Мне надоело с ним возиться. Попробуй ты? – он кипел от злости. Чтобы не выпустить весь пар на бедного старикашку, решил дать попытку увести его отсюда другому, – я пока поговорю с водителем… э-э… Лады.

Он медленным шагом подошёл к автомобилю, Саша опустил стекло, лейтенант просунул голову в окно и сказал, видно заучив эту фразу и использовав её для всех:

– А Вам что нужно? Ясно ведь было сказано, что на время военных действий ни единого постороннего в форту не должно быть. У Вас, наверное, тоже пропуска нет?

– Извини, а кто это посторонний? – с заднего сидения высунулась голова Князя.

Он оторопел и, заикаясь, извинился.

– Николай Алексеевич, здравствуйте. Извините меня, пожалуйста… не знал, что это Вы… сей час пропущу.

– А что же Вы интенданта моего не впускаете? Он, бедняга, ехал к Вам чёрти знаете откуда, а тут его гонят.

– Так ведь, пропуска нет, – офицер произвёл Николаю впечатление недалёкого человека. Тебе сам главнокомандующий говорит, нужно сразу пропустить.

Белоцерковский, поняв, что с таким говорить бес толку, вышел из автомобиля и направился к Василию. Заметя самого правителя, интендант хлопнул в ладоши и улыбнулся, а другие разинули рот.

– Ну, привет, Василий. – Пожал ему руку, – Что тут у Вас?

– Да вот, не пропускают меня люди дорогие. Я уже им и так и этак. Не хотят.

Слава Богу – Вы приехали, скажите им что-нибудь.

– Мы то с ними разберёмся, ты не переживай. Показывай, что привёз?

– Да вот, автоматы – пятьсот штук, – начал Бабенко.

– Ты что, вёз без охраны? – прервал его счёт.

– Ну что вы? Охрану нанимать в такую долгую поездку, всё равно что купить билет на поезд Харьков-Одесса. По ценам, какие были ещё в мои времена. А поверьте, цены были ещё ой-ой-ой какие, – акцент интенданта придавал этому разговору, скорее, юморной колорит, нежели деловой.

– Так, – Николай посмотрел внутрь, – автоматы вижу, так, одежда, боеприпасы, прочее, так, так… а патроны не вижу. Оружие есть, а патронов к нему – нет. Как так?

– Будут, но не сразу. Не переживайте Вы.

– Что значит, не сразу? Как патронов нет?

– Возьмёте из пошлого заезда. Там ещё осталось…

– Нет, Вася, ты мне ответь. Вот что ты за человек? Тебя назначили нашим обозным для чего? Чтобы сегодня же вернулся с патронами. Вечером, но вернулся.

Бабенко не стал спорить. Даже смирился и, ничего не сказав, кивнул.

– Так, а Вы, – посмотрев на других, – пропустили его и меня.

Ошарашенные, внезапным появлением Николая, опомнились, подбежали к стойке и открыли шлагбаум. Василий сел в бронированный фургон, Николай сел в Ладу. Саша ничего не понял, о чём они там говорили, но спрашивать не стал. Итак много вопросов за утро.

Обе машины двинулись и въехали на территорию форта. Только одна поехала в сторону штаба, а вторая – свернула на первом же повороте налево и исчезла в своём направлении.

– Вы, что? Не могли предупредить, что к нам Белоцерковский едет?! – хватившись за голову, сказал тот, кто хотел уже не пропускать Князя в форт.

– Да мы то откуда знали? – почти в унисон проторохтели рядовые.

«Лада» некоторое время проезжала мимо зданий крепости, покуда не остановилась у самого штаба.

Вот уже промелькнул «парк». Это совсем не тот парк, где Вы обычно выгуливаете своих собак или же где своими брызгами забавляет детвору фонтан. Нет, здесь хранится и чинится всякая техника. Вероятно, именно сюда интендант повёз новое оружие. Похожие на гаражи, здания «парка» остались позади и вот справа показалось «подсобное хозяйство». Эдакий воинский огород, где выращиваются овощи и фрукты для столовой, а так же разводят домашнюю птицу.

Всё глубже и глубже продвигался автомобиль в крепости. Проносились медицинский пункт, сама столовая и начинались блоки казармы. Над ними, где-то ещё дальше, высовывалась длинная труба котельни, откуда шёл пар, образуя в небе лёгкий тянущийся белый туман.

Дорога была пряма, не извивалась и не уходила куда-то вбок. Она пересекала форт полностью, начиная от самого КПП и кончая плацом, что находился в самом конце, раскинувшись на сотню с небольшим квадратных метров, прямо перед штабом, и величался посередине флагштоком со знаменем Туруханской КТ. Но до плаца оставалось ещё большое расстояние, которое им нужно было проехать по этой широкой, вымощенной булыжником, дороге.

Они проезжали и смотрели не только на мелькающие здания, но и на людей. Вот на том углу стоял прапорщик и сурово следил за солдатами, что с усилием таскали из склада новые батареи в казармы. Вон там, пихая друг друга руками, ругались два сержанта, не поделившие место под этим зимним солнцем; а может, причина ссоры более глубока, чем мы можем себе представить? С левой от дороги стороны пробегала лёгким строевым бегом группа бойцов в зелёной, с болотными пятнами, форме. Кто-то выносил в близлежащий контейнер полиэтиленовый мешок с мусором, немного порватый, из-за острого угла предмета, что торчал из него через проделанную дыру.

Саша не закрывал окно автомобиля с той поры, когда к ним подошёл лейтенант, и через него в салон пробился неприятный перегар. Это рядом нервно курил парнишка, вероятно натворивший дело и не знающий, как ему теперь быть. Парень этот продолжил курить позади мчащейся Лады, а вот запах курева остался в машине. Демидов быстро закрыл окно и попытался не дышать.

Настоящий город! Со своей собственной инфрастуктурой и жизнью. Только вот в городе обычно снуют гражданские, а здесь – другой случай.

Время, за которое они проехали весь форт, пролетело моментально. Саша опомнится не успел, как уже подъезжал к плацу. Остановившись у штаба, он заглушил мотор, спеша, выбежал из машины, не стал закрывать её, и осмотрелся. Николай вышел спокойно и, захлопнув дверь, сказал про себя убеждающим тоном:

– Всё только начинается…

глава3 Закат в «Амуте»

весь тот же день, форт «Амут»

Николай посмотрел в сторону штаба.

У ступеней, ведущих в него, по обоим бокам стояли каменные жёлтые, как и стены, львы, вытянувшиеся и, немного раскрывшие пасть, готовившиеся напасть. Рядом со львами стоял некий человек, в форме, высокий, с крупным подбородком, почти не имеющий волос на голове.

Это был генерал-полковник Смирнов Олег.

– Коля! – прозвучало оттуда громким радостным возгласом и Смирнов, тот час заметя приехавшего Князя, пошёл ему навстречу.

– Олень! – сказал тот и так же направился к нему.

– Ты… сколько раз просил не называть меня так: Оленем!

– Сколько раз просил, ни одного не исполнил… Здорово.

Оба пожали друг другу руки и обнялись.

– Ты куда исчез? Говорил на две недели – тебя два месяца, если не больше, не было! – прозвучало от, недовольного долгим отсутствия друга, Олега.

– Непредвиденные обстоятельства… извини. Но ты не думай, что я не имел понятия о том, что происходило у Вас… мягко говоря сказано. Особенно мне понравился недавний случай с одним взводом. Кто это у тебя такой умный?

– А… прослышал! – немного разочаровано сказал Смирнов.

– Конечно, прослышал. У меня тут свои уши, они мне ежедневно докладывали всё о “подвигах” твоих солдат.

– Да уж. Они решили развеяться, устроили гулянку посреди ночи в казарме. Вот же сволочи! Что самое наглое, так это пробрались в магазин и украли несколько ящиков с пивом. Ты уже меня прости, я не знал.

– Ты не знал? Вот как? А я думал, что ты здесь, как раз для того, чтобы знать. У тебя дисциплины тут никакой.

– Я их наказал, честно. Они у меня драили полы неделю и территорию чистили от снега ежедневно. Им физический труд не навредит, ты поверь.

– Правильно. Только ты не думай, что я сюда приехал лишь для проверки. – Николай, сделав паузу, посмотрел ему в глаза. – Пора выводить войска.

– Я, конечно, ждал такого поворота, но что – прямо сей час?

– Прямо завтра. Медлить уже просто некогда. Надеюсь, бойцы у тебя готовы? Или так все месяцы и гуляли? – Князь пошутил и обратной стороной ладони легонько побил его по животу, – Ладно, я не в серьёз.

– Уже так и понял. Поговорим о военных делах позже. Лучше рассказывай, как ты сам? Что нового?

– У меня самого хорошего мало. Ты слышал, что произошло в Туруханске?

– Да, ужасная история, ничего не скажешь. Сколько жертв? – кивнул Олег, сложив руки у груди.

– Точно, не знаю. Приблизительно, две сотни погибших и ещё триста раненых.

Столько шума и ещё непонятно, кто это сделал. Настоящий теракт. – Белоцерковский вообще не хотел вновь вспоминать о нём. Он ему и так доставил немало неприятностей.

– А ты почему стоишь у входа? Ждёшь кого-то?

– Да, можно и так сказать.

– Придётся тебе сойти с места ожидания. Созови совет в главной аудитории. Нужно о многом поговорить. Я приду к Вам, как только разберусь с одним человеком.

Князь показал взглядом на Демидова, который о чём-то расспрашивал проходящего солдата.

– Кто такой? – спросил Смирнов.

– Военный водитель один, мой знакомый. Александром зовут… а ты ведь помнишь его, он в разведке служил.

– Да ну? Неужто тот Александр, который пришёл к поражению под «Лебедем»? – Он самый, – подтвердил его слова.

– А… капитан грёбаный. Интересно, и зачем ты его сюда пропустил?

– Я решил вернуть его обратно. На испытательный срок, простым солдатом. Посмотреть, как он вновь будет действовать. Потом, может, повысим его до звания младшего сержанта и назначим командиром отделения, если хорошо ему всё удастся.

– Если только он доживёт до этого времени. Не хватало тебе своих забот, так ты решил МНЕ новых подкинуть? Так понимаю, вновь в Кодрула батальон? Ты хоть знаешь, как сложно уживаться с батальоном «Якутских разведчиков»? Там же одни головорезы!

– С чего бы ему боятся их? Он их знает давно.

– Да, но я не об этом. Ты думаешь, что они его примут обратно с распростёртыми объятьями? Из-за его ошибки погибла чуть ли не целая их рота. Такого они не забывают!

– Что ты хочешь предложить? – теперь и он скрестил руки на груди.

– Не порть парню жизнь – вот, что я хочу предложить. Но дело твоё.

Князь знал, что он делает. Вновь зачислив Сашу к этим же разведчикам, можно было бы посмотреть, как он сможет устоять в коллективе, где он уже отнюдь не главный и с очень подпортившейся репутацией. Это будет его настоящим испытанием.

Белоцерковский свистнул Демидову, он резко обернулся и увидел их. Николай помахал ему рукой. Иди сюда. Он договорил с солдатом, видимо, попрощался с ним, и пошёл к штабу уверенной походкой.

– Саша, – начал Князь, – познакомься, а в прочем, ты его то же знаешь, генерал Смирнов Олег.

Демидов уже хотел пожать ему руку, но тот не очень приветливо посмотрел на него и он сразу понял, что с ним ему это делать не стоит. Смирнов сказал:

– Ну, здравствуй, Александр. Не виделись с тобой давно. Знаешь, как говорится:

«Чем выше взлетел, тем больнее падать». Вот и с тобой такой же случай. Но теперь у тебя появился шанс из самых низов вновь взобраться на гору, вернув себе прежний статус. Хотя, учитывая, что ты водитель Белоцерковского, уже давно мог попросить его об услуге, вернуть тебя обратно в войска.

Олег и Николай немного посмеялись. Но Демидов, в прочем, не понял смысла этой шутки и не оценил её.

Быстро сменив тон и тему, прокашлявшись, Смирнов прямо сказал:

– А вообще, парень, – тебе крупно повезло. Потому что очень редко таких, как ТЫ, реабилитируют за прошлые провалы. Можно даже сказать, что ни разу. Надо было очень постараться, чтобы никчёмного командира возвратить в армию, даже солдатом, а не мойщиком полов. – Эту фразу он адресовал Белоцерковскому, который, немного удивившись, понял суть сказанного Олегом и утвердительно кивнул, улыбнувшись при этом. Александр счёл это за обиду и разозлился. – Ну ладно, не обижайся. Это лишь моё мнение, можешь на него не обращать внимания… Нам нужно ещё поговорить кое о чём с Николаем, так что, погуляй пока. Не мешай взрослым.

– Я так понял, мне здесь очень рады. Я о Вас тоже много слышал, помнится, Вы тот самый генерал, что по вечерам обычно устраивал инвентаризацию крепких напитков и слыл среди нас запущенным хроником, – острый, как нож, сарказм Демидова, с элементом хамства, поставил Смирнова на место и даже заставил его поникнуть в маленькую грусть. Но это была абсолютная правда, что Саша только что сказал.

Вообще, страстная тяга к алкоголю Олега убивала. Он не мог никак лишится этой зависимости и она поглощала его всё больше и больше.

А началось всё с трагической вести.

Было это семь лет назад. Шла очередная война. Какая? уже и он сам не мог вспомнить.

В одной из битв Олегу не нанесли даже ни одной царапинки, но сделали такую рану, что и по сей день она не затягивается. Тогда перед, ещё молодым майором Смирновым, стоял парень и зачитывал из списка сводку имён погибших – дело то привычное. Хоть за стенами землянки постоянно были слышны звуки пуль, взрывающихся снарядов и крики, даже они уже не воспринимались слухом в темноватой комнатушке. По лицу читавшего список можно было спокойно понять: кто из его знакомых погиб в очередном сражении, но голос всё равно продолжал оставаться непоколебимым. Смирнов сидел на дряхлой табуретке и прикидывал, что делать дальше, как увидел, что к нему подошёл человек, держащий в руке телефон.

– Это Вас, – его лицо было бело, как полотно.

Смирнов взял трубку и буквально через несколько секунд его глаза наполнились безумием, а лицо окаменело. Солдат прекратил озвучивать список. Он был потрясён, никогда ещё он не видел Олега в таком состоянии – это сильнее всех атак напугало юношу в военной форме.

– Рита Смирнова… – звонили из морга. Работник назвал имя и ещё сказал пару слов, которые, словно жакан, через ухо проникли майору в сердце и разорвали его. – Несчастный случай, смерть…

Как это вообще могло случиться? Его сестра, одна из самых дорогих девушек жизни… погибла. Олег без всяких эмоций спросил его:

– Как?

– Автокатастрофа, – дрожа ответил тот, – пока что непонятно, из-за чего именно. Причины аварии выясняют. Она, как я помню, только что у Вас побывала, а потом её водитель повёз обратно домой. И вот… На обочине 42-ого километра. Водитель сей час находится в больнице, а Ваша сестра… это жуткое зрелище. Мне очень жаль...

Смирнову было всё равно на утешение этого человека. То, что ему было очень жаль, не приносило майору никакой радости.

Теперь Олег до такой степени стал ещё более агрессивен и безжалостен, что в пылу гнева ринулся на поле боя, воодушевив и подняв за собой своих солдат.

Битва эта, точно не помню, была тогда выиграна.

Он не мог вспомнить, как туда попал в момент, когда лицо исказила кровожадная улыбка от очередного убийства врага. Товарищи, поняв невменяемость собственного комбата, чуть не погибшего от шальной пули, пронёсшейся рядом с головой, притащили его назад в штаб, где Олег тратил время в пустую до окончания боя.

Точнее, перед Смирновым всплывал смутный образ любимой сестры, которую в детстве можно было спутать с мальчиком, если только не косички; после – школьницы, резко став девушкой, распустившей волосы и постригшей их коротко.

В раздумьях майор не заметил прихода постороннего – это был возлюбленный его сестры. Вошедший старший лейтенант, а именно в таком звании был её парень, был в грязи, в ссадинах со следами крови и с двумя бутылками виски.

– Смотри, что я принёс, – приподнял руки вверх, показывая свою находку.

Олег Удивлялся, потому что больше недели не видел нигде даже какой-нибудь бутылки из-под минералки.

– Лучше не спрашивай, – подал одну из ёмкостей собрату не только по битвам, но и по горю.

Смирнов посмотрел на точно такое же искажённое новостью лицо возлюбленного Риты и подумал: «А ведь он мог в ближайшем будущем стать мужем моей младшей сестры… И была бы свадьба – радость и утешение в наше кровавое время»

Олег получил бутылку виски, неторопливо её открыл, как в это время товарищ по несчастью уже давно жадно пил, и сделал первый глоток: перед ним появились живые серые глазки девочки с ушибленным коленом. А рядом стояли несколько мальчишек, ошарашено смотревших на него. Он, заправляя рукава рубахи, гневно крикнул:

– Посмейте ещё раз тронуть мою сестру и вам не видать собственной головы!

Мальчишки убежали при первом виде кулаков, успев на ходу показать языки Олегу, а он вслед кинул им слова угрозы.

Смирнов понимал, что, в действительности, здесь не было этих ребят, да, и плачущей девочки – это всего лишь воспоминание. Майор жадно вцепился в горлышко бутылки и сделал ещё один глоток. Теперь, пред глазами пристал более реалистичный образ счастливо улыбающейся девятиклашки с фотографии, с букетом цветов в руках. А на обороте рисунок с надписью: «Лови!», где Рита, ещё с двумя косичками и в школьной форме кидает эту же фотку своему единственному брату в военной форме.

После нескольких глотков Олег услышал родной голос прям рядом с ухом – это был телефонный звонок. Из трубки слышались всхлипы.

– Братик! Школу взорвали! Почти все одноклассники погибли! Только несколько остались в живых, я в том числе! – голос сильнее исказился плачем. – Что мне делать дальше?

Теперь же Рита Смирнова предстала в форме полевой медсестры с косичками, стоящей где-то в конце комнатушки. Выпив уже больше половины содержимого бутылки, Олег увидел свою родственницу прям перед собой, перевязывающей ему руки:

– Прилично тебе досталось, – при этом Рита подмигнула своим серым глазом и продолжила. – Ничего, что вот так всё случилось! Зато я с тобой: ничего большего мне и не надо!

Смирнов выпил всю бутылку и впал в глубокий сон, где младшая сестрёнка с короткими волосами идёт под руку с любимым, а, увидев Олега, подбежала к нему и взяла за руки. Он испытывал столько счастья, что на его опьяневшем лице появилась улыбка. Ему казалась: Рита реально прикасалась к нему.

В действительности же Смирнова схватил за руку парень погибшей, который точно так же был сильно пьян. Те хрупкие и изящные ручки уже больше никогда не смогут прикоснуться к брату или к любимому…

Единственное, что делало сестру Смирнова «настоящей» - был спирт. С каждым глотком Олег находил успокоение своей души в объятиях умершей Риты. Но со временем тот заветный образ исчез: наступило время, когда опьянение приводило к забвению. Олег в хмельном состоянии всё забывал и только трезвым вспоминал кто он, где находиться и, что Рита мертва…

Его депрессия продолжалась, а Белоцерковский, как его старый друг, не мог больше смотреть, как горе утопало в алкоголе. Прости меня… но её больше нет, пойми, нет! Её не вернуть, и тебе уже давно пора понять это. Конечно, полностью, ты её не забудешь – это выше твоих сил. Но попробовать вновь встать на ноги, избавиться от зависимости и ЖИТЬ – как когда-то. Сестры нет, но есть я. Я был с тобой всегда, в трудные минуты, и эта – не исключение!

И он подал ему руку. Помог вернуть прежнего Смирнова. Было тяжело, но всё стало в прежнее русло. Вот уже два года, как он кинул эту злосчастную привычку, кинул и не брал больше в рот ни капли, но тяжесть в сердце осталась. Остался и голос девочки, засевший ему в голову, который больше с тех пор из неё так и не уходил.

Белоцерковский посмотрел на Демидова. Саша понял этот намёк, данный его строгим взглядом, – ему нужно живо убраться с их глаз. То, что он сказал, было вовсе неуместно и неостроумно. Его слова только заставили вспомнить Смирнову тот ужасный период и он, не подавая признаков того, что они ранили, на самом деле, тонкую душу генерала, спокойно на это ответил, прежде стиснув зубы:

– Да ничего. Баловался одно время спиртным… Ты иди пока, осмотрись. Николай придёт за тобой, как мы закончим говорить.

Князь вновь глянул на новоиспечённого солдата, моргнул, и тот уже скрылся из поля зрения, быстрым шагом направляясь в сторону беседок. О! Зачем начал подкалывать? Сморозил чушь, теперь думай: не слишком ли сильно затронул?

– Ты прости его. Он не знал, что хотел этими словами сказать, – успокоил генерала Белоцерковский.

– Я же говорю: ничего. Забудем это. – Смирнов вновь поник, – Но под твою ответственность, как он уживётся с «Якутами». Если они его “задавят”, это будет на твоей совести.

– Он парень вообще с характером, не даст себя загнать. Только вот, если обидят, в драку полезть может. Тогда – не знаю что.

– Вот и я о том же.

Бойцов разбудили где-то в пять, поэтому форт уже бодрствовал.

В маленькой деревянной беседке, каких тут было штук десять, ровной линией выстроившись вдоль плаца, столпилась группа людей, яро наблюдавшая за тем, как кто-то играл в шахматы. Почти что, вплотную прижавшись к игральному столу, десятка два зевак что-то говорили и обсуждали. Сконцентрированные игроки не обращали на них внимания и продолжали делать ходы.

Демидов вразвалку сел на скамью соседней беседки, напоминающую бельведер, и стал наблюдать за окружением. Людей вокруг ходило не много, у каждого были свои заботы и занятия и они, спеша куда-то, не останавливались. Поняв, что ничего интересного за лицезрением происходящего он не заметит, Саша решил собраться с мыслями. В этой альтанке, где ему не помешали бы шумные любители индийской забавы на доске, можно спокойно уединиться от посторонних и обо всём подумать.

Я возвращаюсь к своим. Я не был, можно сказать, “дома” уже больше года. Я не видел друзей больше года! Как же там всё у них поменялось. А не поменялось ли отношение ко мне? Может, я там уже не свой? Забытый капитан, позорно не выполнивший поставленную задачу. Обесчестие и потеря уважения гарантируется. Но, возможно, ровно, как и прощение и понимание. Не знаю, даже… Но пусть будет, что будет. Посмотрим.

А мне, что ли, звание так и не вернут прежнее? Ну, это правильно. Верно подметил Смирнов, «из самих низов». Как никак, я всё это проходил, пройду и заново.

Размышляя, Александр не заметил, как к нему подсел человек.

Это был рядовой, в руках он держал пачку с крекерами и, достав одну такую печенюшку, подал её Демидову.

– Будешь? – жуя своё, спросил незнакомец.

– Нет, спасибо, – он вежливо отказался и отвернулся, направив взгляд на шахматистов.

– Говорят, лабаз уже открывается. Может, по пивку?

– Пиво по утрам? – Демидов вновь посмотрел на человека и улыбнулся. – Давай.

– Вот и хорошо! Бабосы гони.

– Я недавно тут, денег с собой нет, – сказал он, а незнакомец поднял брови и расстроено нахмурил лицо.

– Ну ладно… Юрок, ходь сюда.

Незнакомец обратился к человеку, которого Демидов тоже заметил не сразу. Он стоял у беседки, облокотившись руками на деревянную стенку бельведера, и смотрел на них. Юрок, услышав своё имя, подошёл к вымогателю денег и, вынув из кармана несколько мятых купюр, вручил ему. Тот тоже достал свои десять рублей и, аккуратно сложив общую сумму в ровную пачку, сказал Александру:

– Слушай, раз не при деньгах ты – сгоняй по быстрому. Возьми три бомбы пива.

Демидов вспомнил, что он в форме ефрейтора и быстро парировал меткой словесной контратакой не выгодное ему предложение незнакомца:

– Сгоняй по быстрому?! Я вообще-то старше тебя…

– Когда это ефрейтор был старше кого-либо? – Юрец засмеялся и передал смех своему оппоненту, сидящему у Демидова, который подловил его и тоже, улыбнувшись во весь рот, как конь, выплеснул из себя поток жизнерадостной слюны.

Оплеванный от смеха, Александр понял, что не очень удачно было сказать, что ты старше, на примере ефрейтора. Отношение к “однолычковым” в армии было ясно и понятно выражено в словах: «Лучше иметь дочь проститутку – чем сына ефрейтора». Незнакомец ещё раз улыбнулся и сказал:

– Ну, будь ты хоть ефрейтором или даже полковником – трижды героем Советского Союза, всё равно ты не старше нас. Вот что я тебе скажу: в армии всё обнуляется, включая и твой армейский возраст. Я про чин и всё такое. Все равны.

– Не плохо сказано: всё обнуляется, включая личность, мечты… – Александр посмотрел на Юру с немного туповатым выражением лица, – и интеллект.

Два рядовых удивлённо переглянулись между собой. Незнакомец выразительно покосился на Демидова и, протянув руку для пожатия, представился.

– Андрей Мануйлов, четвёртая мотострелковая бригада.

– Александр Демидов, первый отдельный разведывательный батальон, – он повторил это же действие и большая ладонь Андрея крепко сдавила его.

– Так значит, новенький ты? Да нас тоже с Юрой только недельки полторы назад сюда привезли. – Сказал пехотинец, а Саша подумал, Уж не я ли подвозил Вас, ребятки, ещё когда военным водителем был? Да и какой я Вам “новенький”? Скорее, старенький обратно вернулся. – Вот что: будь другом, сгоняй, пожалуйста. Выпьем за наше новоселье в форту. А? Как тебе мысль?

– Ну ладно, так и быть. Но в следующий раз – Вы. – Демидов неохотно, но всё-таки, согласился, взял деньги, оторвался от скамьи и побежал.

– Ха, какой! Пойдём мы, конечно, – Юрок саркастически добавил ему вслед, а затем обратился к Мануйлову, – скажи, а он то хоть знает, где магаз находится?

– Найдёт, не бойся.

О том, что в форту работает магазин Саша даже не подозревал. Как же тут всё изменилось! открыли буфет, солдаты стали понаглее!

Узнав у прохожих местоположения тутошнего солдатского минимаркета, он направился туда и, пройдя по ещё неубранному снегу, оставленному утреней метелью, скоро оказался у входа. Маленькое с виду, но потом, как оказалось, довольно просторное внутри, квадратное бетонное здание с красной вывеской на крыше «Магазин «АМУТ», давало понять, что АМУТ это не только форт, но ещё и такой магазинчик. Какого же они высокого о себе мнения, если сравнивают гигантский многотысячный гарнизон с затхлым заведением, где в продуктовых рядах пахнет не свежим позавчерашним мясом или зачерствелой выпечкой? Ну, в любом случае, если Вам в кроссворде попадётся вопрос: «Форт и одноимённый магазин», то Вы с лёгкостью можете вписывать в клетки АМУТ, не задумываясь.

Саша вошёл внутрь. За прилавком стояла приятная симпатичная девушка его возраста, одетая в мятую бирюзовую блузку и чёрные махровые брюки. В воздухе чётко пахло потом и чем-то не свежим (как и ожидалось).

Продавщица строго попросила закрыть за собой дверь, мотивируя это тем, что Не выпускай тепло! И так батареи почти не греют! После этого она накинула на себя спортивную куртку, а Саша покорно прикрыл дверь. Поприветствовав её, он попросил три бутылочки пива, на что получил очень краткий ответ:

– Мне запретили.

– Что?.. Как? – Демидов не понял юмора молодой продавщицы.

Рядом оказалась ещё одна девушка, в форме, осматривавшая продукты.

– Вот так, запретили, – повторила вновь – пришёл генерал Смирнов и запретил продавать алкоголь солдатам.

В разговор вступила женщина в форме:

– После той вопиющей вечеринки в шестом блоке для Вас были установлены жёсткие правила: никаких алкогольных напитков, даже пива. Слово генерала – закон, – она странно посмотрела на Александра и закатила глаза. Видно, ей уже надоели многие

выкидоны бойцов, как например эта “наглая вечеринка”. А тут ещё Саша подошёл и начал просить запрещённый продукт, и этим разозлил девушку, – или ты не знал?

Демидов ничего не ответил. Он и правда не имел понятия, что на напитки наложили вето. Ему стало немного неловко от незнания и того, что лишний раз потревожил кассиршу и он попятился назад спиной к выходу, кивнув на прощание и тихо пробормотав им «извините».

Дата добавления: 2015-07-26