Розыск и суд по тяжким преступлениям

Следствие - "розыск" по терминологии той эпохи и суд осуществлялся одними и теми же органами и должностными лицами. Розыск по государственным преступлениям - "слову и делу государеву" находился в ведении воевод и велся под строгим контролем центра. По сути, воеводы выступали лишь в роли простых исполнителей. На каждом этапе розыска они отправляли подробные донесения в Москву, и ждали дальнейших указаний. Из Москвы присылали и приговор, который воевода должен был привести в исполнение.

Промежуточное положение между местными властями и центральными органами занимали временные следственные комиссии, создававшиеся для следствия о массовых народных выступлениях. Они состояли из нескольких человек, обычно боярина или окольничего с "товарищами" из стольников. Такие комиссии самостоятельно выносили приговоры.

Важных государственных преступников доставляли в Москву, где их дело "вершили" царь и Боярская дума.

Розыск по тяжким уголовным преступлениям - "разбойным и татиным делам", совершенным на территории Москвы, производился на Земском дворе. В провинциальных городах и уездах следствие по уголовным делам находилось в руках губных старост, которые выбирались из местных дворян и детей боярских и утверждались Разбойным приказом. В помощь губным старостам выбирались целовальники. В администрацию "губной избы" входили также "дьячки" - писцы. На губную администрацию возлагалась борьба с разбоями: "А то губным старостам приказывать накрепко и в наказех писати им с великим подкреплением, чтобы они по татей и про разбойников сыскивали, и того смотрели, чтобы однолично нигде татей и разбойников и разбойничьих станов и проездов нигде не было". Воеводы не имели права вмешиваться в розыск и суд по уголовным делам и занимались ими только в том случае, если в уездах по каким-либо причинам не было выборных лиц из дворян.

Пытки

Розыску по государственным и тяжким уголовным преступлениям в обязательном порядке сопутствовали пытки. Статьи Соборного Уложения пестрят выражениями "пытать", "потому же пытать", "пытать накрепко", "говорить с пытки", "того человека по язычной молке пытать" и тому подобными. Тот факт, что под пытками у обвиняемого могут быть вырваны признания в преступлениях, которые он не совершал, не принимался во внимание составителями Соборного Уложения. Между тем такое случалось сплошь и рядом. Например, в 1674 году в Тотьме сожжена была в срубе при многих людях женщина Федосья по оговору в порче; при казни она объявила, что никого не портила, но что перед воеводою поклепала себя, не вынеся пыток. Впрочем, это было нормой для средневекового судебного процесса, и Россия не являлась исключением. В ту эпоху не было страны в Европе, где бы во время следствия не применялись жестокие пытки.

Пытки происходили в застенке, месте, огороженном палисадником и накрытом навесом. В Москве застенки были устроены в Разбойном и некоторых других приказах, а в провинциальных городах - в воеводских съезжих избах и в губных избах.

А.М. Васнецов Московский застенок

В провинции не хватало охотников браться за это дело, и поэтому воеводы иногда принуждали быть палачами стрельцов и других служилых людей. Например, воротники Оскольского города жаловались:"воеводы заставляют нас сильно винных людей кнутом бить и пытать, а мы преж сего кнутом не бивали и не пытывали...и нынеча нам от того насильства розбресться розно". Иногда жители прятали палачей, как это было в 1639 г. в Шуе: "Палача Еремку с женой и детьми из Шуи вывели в деревню и хоронили его беззвестно многое время, чтобы лихованных и оговоренных людей пытать было некому".

Процедура пыток Соборным Уложением была регламентирована в самом общем виде, указывалось только обычное количество пыток - до трех раз, но по одному пыточному руководству, правда, датируемому уже XVIII в. и носившему название "Обряд како обвиняемый пытается", можно составить представление о том, что происходило в застенке. Для начала подозреваемого "брали к пытке", то есть производили над ним обряд устрашения, заключавшийся в том, что ему демонстрировали пыточные орудия, раздевали, клали руки в хомуты, а ноги в колодки. Если подозреваемый "запирался", то есть не признавал свою вину, палачи переходили к пытке.Сами пытки при всей их жестокости были менее изощренными, чем в западноевропейских и восточных странах. На Руси не знали ничего подобного "испанскому сапогу", "креслу иудея" и другим изобретениям святой инквизиции. Основными пыточными орудиями были дыба и кнут.

Дыба представляла собой сооружение из двух вертикально установленных столбов с перекладиной наверху. Палачи заводили руки жертвы за спину, связывали их длинной веревкой и тянули через перекладину. Связанные руки выходили из суставов и человек беспомощно повисал на дыбе. В таком положении ему наносили удары кнутом. "Если же из подлежащих к пытке такой случится, который изобличается во многом злодействе, а он запирается, и по делу обстоятельства доказывают его к подозрению, то для изыскания истины употребляется нарочно: 1-е - тиски, зделанные из железа в тех полосах с винтами, в которые кладутся злодея персты сверху большие два из рук, а внизу ножные два; и свинчиваются от палача до тех пор, пока или повинится, или не можно будет больше жать перстов и винт не будет действовать. 2-е - наложа на голову веревку и просунув кляп, вертят так, что оной изумленным бывает; потом простригают на голове волосы до тела, и на то место льют холодную воду только что почти по капле, от чего также в изумление приходит. 3-е - при пытке во время такого же запирательства и для изыскания истины пытанному, когда висит на дыбе, кладут между ног на ремень, которым он связан, бревно и на оное палач становится за тем. чтобы на виске потянуть ево, дабы более истязание чувствовать. Если же и потому истины показывать не будет, снимая пытанного з дыбы, правят руки, а потом опять на дыбу таким же образом поднимают для того, что и чрез то боли бывает больше". Кроме того, могла назначаться дополнительная пытка огнем: "зажегши веник с огнем водит по спине, на что употребляется веников три или болше, смотря по обстоятельству пытанного".

После первой пытки делался перерыв на несколько дней. Снятых с дыбы (чаще всего в бесчувственном состоянии) отдавали тюремным служителям с наказом тщательно беречь и ухаживать, чтобы обвиняемый был в состоянии выдержать следующую пытку. Как правило, пытки продолжались до трех раз. Однако требовалось, чтобы показания, данные с первой, второй и третьей пыток, совпадали буквально - "слово в слово", по терминологии того времени. Если же они расходились с "пыточными речами" других обвиняемых, пытки тех и других возобновлялись, пока не удавалось добиться полного совпадения. Как говорилось в том же пыточном руководстве, "И есть ли переговаривать (то есть менять показания) будет в трех пытках, то пытки употребляются до тех пор, пока с трех пыток одинаковое не скажет, ибо сколко б раз пытан ни был, а есть ли в чем-нибудь разнить в показаниях будет, то в утверждение должен еще три пытки вытерпеть, а потом и огонь".

Показания пытаемого заносились подьячим в так называемую "пыточную речь", которую судьи, не выходя из застенка, должны были скрепить своими подписями. Такими судьями, в зависимости от важности дела, могли быть и члены Боярской думы. Например, в 1674 г. в Москву был привезен самозванец, выдававший себя за царевича Симеона Алексеевича, "и указал великий государь вести его с товарищами на Земский двор к боярам для расспросу и им пытать их всякими жестокими пытками, а что они, воры, станут сказывать, и их расспросные и пыточные речи указал государь прислать к себе. государю, с боярином Матвеевым, а им, боярам, ждать покамест от великого государя указ будет; и бояре расспрашивали, пытали и с расспросными речами послали к великому государю боярина Артамона Сергеевича, а сами дожидались указа великого государя на земском дворе; и как приехал боярин Артамон Сергеевич, и бояре, по указу великого государя, велели того вора вершить, четвертовать на Красной площади"

Дата добавления: 2015-07-26