Социальный состав рядового казачества

Говоря о выполнении повинностей черноморскими казаками, следу­ет еще раз подчеркнуть, что в основном все повинности выполнялись казачьей беднотой. К ней следует отнести сирому, то есть казаков, не имеющих семьи и своего хозяйства,, а также бедноту, жившую в ку­ренях. Они являлись основной массой, почти постоянно находящейся на кордонной службе. Не имея своего хозяйства, такие казаки на время льготного отпуска обыкновенно нанимались на рыболовные заво­ды в пределах войска Черноморского или работали на хуторах зажи­точных казаков и старшин. В 1818 г. казаков, которые не имели се­мей и домов насчитывалось в войске 2042 человека [157].

7 февраля 1821 г. генерал-майор Власов – 3-й в рапорте генералу Ермолову писал: "В сословии казаков есть довольное число так назы­ваемых бурлак. Это суть люди, которые разновременно и из разных мест земли зашли в Черноморию по билетам, а потом поступили в ка­зачье звание. Они не имеют ни собственных донов, ниже никакого об­заведения и ведут жизнь холостую, а особливо на рыбных заводах" [158]. Таких бездомовных казаков в Черномории в то время было 2536 человек.

По ведомости войсковой канцелярии за 1812 г. 4062 казака не имели своей семьи и дона [159]. По-видимому, эта цифра является на­иболее достоверной.

Большую часть сиромы в Черномории составляли переселенцы из Украины. Царское правительство, заинтересованное в сохранении и увеличении численного состава черноморского казачества, несколько раз переселяло на войсковую территорию украинских крестьян. Дав им три года на обзаведение хозяйством на новой территории, записывало их в казаки. Большинство переселенцев попадало в кабальную зависи­мость к зажиточным казакам, а поступив на службу, испытывало угне­тение со стороны своих полковых командиров.

В письме атаману Черноморского казачьего войска подполковнику Матвееву от 11 декабря 1818 г. генерал граф Ланжерон писал о необ­ходимости помощи переселенцам, "скитавшимся по всему крав и предс­тавляющих собою бедных и достойных сострадания людей. Они обреме­нены тяжкими работами своих командиров, кои вовсе не пекутся об их благосостоянии, наблюдая собственную пользу, употребляя их на рыб­ные ловли, хлебопашество, стеречь свой скот, ломать соль". Он пи­сал о необходимости обратить внимание на 2042 казаков, которые не имеют ни дома, ни семей, служат всю жизнь и живут в бедности. "Они принуждены бывают наниматься за хозяев на службу, а по смене с оной работать у чиновников за незначительную плату, а ежели еще полковые командиры и обмундируют или сделают какое малейшее посо­бие, то они остаются вечно их должниками и работниками" [160].

В ответном рапорте 9 января 1819 г. атаман Матвеев утверждал, что "среди этих 2042 человек казаков есть такие, которые сами не хотят вступать ни в супружеское житие, ни в домостроительство, они не из переселенцев, а есть в числе их и старожилые, из них то есть самые преисправные воины, потому что они помышляют только улучшить свою к службе способность, они не есть бедные, потому что они, посвятив себя на одну только службу, по смене с оной работают по своей воле и заработанные деньги употребляют на исправное себя в службе содержание, и на лошадь и они никакой от войска ссуды не требуют, бедными же себя представляют такие только, которые имеют пристрастие к пьянству, но и за таковыми со стороны гг. полковых командиров о том, чтобы они старались зарабатывать деньги и иметь всю к службе исправность, делается неослабное наблюдение" [161].

Однако многочисленные документы показывают, что из себя предс­тавляло в действительности это "неослабное наблюдение и забота" старшины. Так, по свидетельству Котляревского, "кошевой Чепега и судья Головатый казаков употребляли в партикулярные работы сами и другим старшинам не возбраняли в таковые употреблять. Генерал-май­ор Бескровный использовал казаков для кошения сена, строительства и починки мельниц, рубки леса в своих владениях и других работ" [162]. За свою работу казаки чаще всего не получали никаких денег и вынуждены были работать бесплатно иногда не один день или одну неделю, а целые годы.

В отчете войсковой канцелярии за 1811 г, числится не имеющих ни домов, ни семейств своих в Черномории 3018 человек [163], а в 1812 г.- 4062 [164], что составляло 10,5% от населения Черномории.

Говоря о казачьей бедноте, необходимо учитывать не только си­рому, но и казачью бедноту, живущую в куренях. Даже склонный к идеализации жизни и быта Черноморского казачества Ф.А. Щербина от­мечал поразительную бедность казаков в Черномории: "если не целая треть, то во всяком случае не менее четвертой доли казачьих хо­зяйств была без скота и хлеба" [165].

64,75% хозяйств оказались относительно устойчивыми в экономи­ческом отношении, остальные - слабосильными. По щербиновскому ку­реню сильных хозяйств считалось 132, слабых - 20; Кущевскому соот­ветственно 42-10; Батуринскому - 12-27; Ирклиевскому - 12-24; Ле-ушковскому - 14-81 и т.д. [166].

Статистические отчеты войсковой канцелярии Черноморского ка­зачьего войска царскому правительству позволяют охарактеризовать общее состояние хозяйства войска в целом (табл. 12).

Таблица 12

Данные о хозяйствах Черномории за 1829 год *

Сословные группы, чел.	Крупного рогатого скота	Лошадей	Овец	Свиней
	всего	на одного чел.	всего	на одного чел.	всего	на одного чел.	всего	на одного чел.
Войсковые чиновники
Духовенство
Казаки		1396832,5						0,6
Итого		1599092,8		1,4		4.9		0,66

Войсковые чиновники и духовенство в своих хозяйствах имели больше крупного рогатого скота, лошадей, овец и свиней, чем рядовые казаки.

Однако рядовое казачество отнюдь не было однородным в имущественном отношении и делилось на три группы, о чем свидетельствуют оценочные описи хозяйств черноморских казаков, составляемые после смерти казака и отправляемые для отчета и утверждения опекунов гражданским судом Черноморского казачьего войска в Кавказское областного правление.

Приведем примеры хозяйств различных групп: казачьей бедноты, среднего и зажиточного казачества.

Имущество казак Данилы Явтушенко жившего в курене Старонижестеблиевском после смерти было оценено в 59 р. 20 к. Его жене и сыну остались ветхий дом и корова [167]. Не лучше жилось казачьей бедноте в г. Екатеринодаре. Ветхий дом, покрытый соломой, да старая домашняя утварь - вот все что осталось семье казака Гаврилы Мотуза. Его имущество оценено в 42 р. 50 к. [168].

В своем большинстве казачья беднота не имела даже коня для не­сения воинской службы.

Среднее казачество, живущее в куренных селениях имело неволь­ное количество крупного рогатого скота, иногда лошадь и занималось хлебопашеством для удовлетворения нужд своей семьи. Так, в хозяйс­тве Ивана Лютняка, живущего в курене Старонижестеблиевском было два рабочих вола, три быка и две коровы на сумму 161 р. и 166 р. наличных денег [169].

Зажиточное казачество, имевшее большое количество рогатого скота, иногда жило в куренях, но чаще всего стремилось завести свой хутор. Те, кто еще не имел средств для переселения из станицы и ведения хуторского хозяйства, ставили в степи временные построй­ки-зимовники, для содержания в них скота.

Хутора в Черномории являлись скотоводческими хозяйствами. В статистических сведениях за 1840 год отмечается, что жители Черно­морского войска "занимаются разными незначительными торговыми промыслами, ремесленным изделием, хлебопашеством, пчеловодством и рыбной ловлею, но главную отрасль богатства и дохода вообще ките­лей Черномории составляет скотоводство" [170].

Типичен хутор Григория Бурноса на р. Кирпили в ведении Рогивского куреня: три пары рабочих волов, 6 быков и 13 коров на сумму 433 р..; пасека с 26 ульями пчел на сумму 130 р. Все его хуторское хозяйство было оценено в 783 р. 13 к. [171].

Существование в Черномории различных по своему имущественному положению хуторов отмечала войсковая администрация. Обеспокоенное ростом количества хуторов рядового казачества, войсковое прави­тельство приняло в 1833 г. решение об уничтожении хуторов "с незначительным обзаведением" и переселении их хозяев в куренные селе­ния [1721. В 1839 г. было отдано распоряжение оставить лишь те ху­тора, которые к моменту переселения "обзавели себя прочно" и име­ли, "кроме хорошего хуторского устройства 40 штук и больше рогато­го скота, от 200 штук и более овец и в соразмерности лошадей" и не мешали куренным селениям [172]. Проводя мероприятия по ликвидации мелких хуторов, войсковое правительство требовало от куренных правлений составлений списков с разделением их на рязряды.

Так, в Таманском округе в 1833 г. из 251 хутора признаны хуторами первого разряда - 69, второго - 182. Из 69 хуторов значитель­ного обзаведения только 10 хуторов принадлежали рядовым казакам, остальные - чиновной старшине. Из 182 хуторов малозначительного обзаведения рядовым казакам принадлежало 173, а старшинам только 9 [174]. Всего в Черномории в 1833 г. из "2404 хуторов решено было уничтожить 907 (38%) хуторов, из них 890 хуторов (98%) рядовых ка­заков и только 17 хуторов (2%) - чиновной старшины [175].

Простаршинская феодально-сословная направленность этих дейст­вий совершенно очевидна. Несмотря на усилия правительства, общее количество хуторов в Черномории за 58 лет (1802 - 1860) увеличи­лось в два раза (с 1760 до 3520) [176],

Появление в среде рядового казачества зажиточных казаков войс­ковое правительство пыталось использовать для развития торговли в Черномории. Для рядовых казаков войска, имеющих капитал не менее 1500 р. серебром, в 1842 г. было создано специальное торговое об­щество. Член торгового общества освобождался от войсковой службы. В 1842 г. общество насчитывало 13 человек, в 1844 г.- 47, в 1852 г. - 45, а в 1857 г. - 97 [172].

В 1872 г. торговое общество было упразднено. Оно не сыграло заметной роли в развитии торговли Черноморского казачьего войска. Большинство казаков - членов торгового общества, откупившись от службы, занимались своим хозяйством. В организации торговли "тор­говые казаки" почти не принимали участия. В основном вся внутренняя торговля в войске находилась в руках "иногородних", то есть не принадлежащих войску людей [178].

В казачьих областях, в отличие от центральных губерний страны, в силу сословной замкнутости казачества и низкого уровня произво­дительных сил, некоторые процессы, в том числе и процесс социаль­ного расслоения, существенно тормозились. В первой половине XIX в. хозяйство Черномории начинает вовлекаться в систему всероссийского рынка. Широкий спрос на продукты животноводства способствовал раз­витию товарно-денежных отношений. Черноморское казачество начинало испытывать на себе воздействие законов товарного производства. Применяя к казачеству схему о трех этапах расслоения, предложенную И.Д. Ковальченко [179], можно отметить, что черноморское казачество к 1850-м гг. находилось на стадии экономического или мелкотоварно­го расслоения. Лишь с конца 70-х годов XIX века в результате коло­низации края пришлым населением, освободившимся в результате на­чавшегося развития капиталистических отношений в крестьянской общине, в среде рядового казачества начинает быстро развиваться про­цесс капиталистического социального расслоения.

Бурный рост сельского хозяйства на Кубани и быстрое развитие здесь товарно-денежного хозяйства в конце XIX - начале XX веков заловили прочные основы для развития капиталистических отношений в станице не только в среде пришлого иногороднего населения, но и в среде казачества всей области [180].

Показателем экономического расслоения в казачьей среде в пер­вой половине XIX века может служить развитие хуторского хозяйства в Черномории. Занятие скотоводством приводило к тому, что в хутор­ских хозяйствах старшины и зажиточных казаков осуществлялось рас­ширенное воспроизводство, среднее казачество осуществляло простое воспроизводство, а казачья беднота, не имея возможности на заведе­ние хуторского хозяйства и занятие скотоводством, вила в станице, занималась в основном земледелием и не всегда могла в полном объ­еме осуществить и простого воспроизводства. Постепенно различия между этими социальными группами углублялись.

Часть казачества по своему экономическому положение сближалась с чиновной старшиной, а другая, лишившись средств производства и не имея материальной возможности для ведения собственного хозяйст­ва, вынуждена была наниматься для работы на хуторах и рыболовных заводах старшин и зажиточных казаков. Но применение наемного труда в хозяйствах старшин и зажиточных казаков в конце XVIII и в первой половине XIX в. не являлось показателем капиталистического рассло­ения казачества.

Сам по себе факт найма еще не показатель того, "что наемный труд создавал меновую стоимость, что в хозяйстве воспроизводилась прибавочная стоимость" [181].

Дата добавления: 2015-07-24