Контора

Контора г-на Феррана походила на все конторы, клерки — на всех клерков. В контору проходили через прихожую, где стояли четыре старых стула. В самой конторе, обставленной со всех сторон этажерками с папками, где содержались дела всевозможных клиентов г-на Феррана, сидели пять молодых людей, склоняясь над столиками черного дерева, то хохоча, то болтая между собой; то старательно что-то записывая.

Приемная, также обставленная полками с разными бумагами в папках, всецело принадлежала господину главному клерку. За нею была совершенно пустая комната, которая для большей секретности отделяла приемную от кабинета нотариуса. Таково было расположение всей этой юридической кухни, где стряпались всевозможные завещания, договоры, акты и прочие документы.

На старых часах, стоявших между двумя окнами конторы, кукушка прокуковала два раза. Среди клерков чувствовались нервозность и беспокойство. Обрывки разговоров позволят понять причину их волнения.

— Если бы кто-нибудь посмел сказать мне, что Франсуа Жермен — вор, — горячился один из молодых людей, – я бы ответил: вы лжете!

— И я тоже!

— И я...

— Меня так потрясло, когда я увидел, как полицейские схватили его и увели, что я за столом не проглотил и куска... Впрочем, оно и к лучшему, это спасло меня от ужасной похлебки, которой нас потчует каждый день мамаша Серафен.

— Семнадцать тысяч франков — немалая сумма!

— Еще бы!

— И подумать только, почти полтора года Жермен прослужил кассиром, и за все это время из кассы не пропало ни одного сантима!

— Я считаю, наш патрон был неправ, когда потребовал арестовать Жермена. Ведь бедняга клялся всеми богами, что взял всего тысячу триста франков в золотых монетах. И к тому же сегодня утром принес эти деньги, чтобы вернуть их в кассу, но патрон все равно послал за полицией.

— Да, нелегко иметь дело с такими безупречными людьми: они безжалостны к нашим слабостям.

— И все равно, он обязан был дважды подумать, прежде чем губить молодого человека, который до сих пор вел себя безупречно.

— Ферран сказал: «Пусть это послужит примером!»

— Примером кому? Честным он не нужен, а бесчестные и так знают, что, сколько ни воруй, когда-нибудь да попадешься.

— Но, похоже, этот дом весьма заинтересовал комиссара полиции...

— Как это?

— Да ты что, не знаешь, черт побери? Утром эта несчастная Луиза, а потом — Жермен...

— С Жерменом тут что-то непонятное...

— Но ведь он признался!

— Да, признался, что взял тысячу триста франков, но клянется, что не брал пятнадцати тысяч франков в ассигнациях и семисот франков золотом, которых недосчитали в кассе.

— В самом деле, зачем признаваться в одном и отрицать другое?

— Да, ты прав, за тысячу пятьсот франков дают столько же, как за пятнадцать тысяч.

— С той лишь разницей, что хитрец себе думает: когда я выйду из тюрьмы, эти пятнадцать тысяч франков помогут мне очень прилично устроиться.

— Да, не глупо!

— Но что ни говорите, за этим что-то кроется.

— И подумать только: Жермен всегда защищал патрона, когда мы называли его иезуитом!

— Да, это правда. «Почему наш патрон не имеет права ходить к мессе? — говорил он. — Ведь вы имеете право не появляться в церкви!..»

— Смотри-ка, Шаламель возвращается, вот кто сейчас удивится!

— Чему это, друзья? Что еще стряслось? Есть какие-нибудь новости о несчастной Луизе?

— Ты бы уже знал об этом, лентяй, если бы не ходил по поручениям столько времени!

— Послушайте, может, вы думаете, что отсюда до дворца Шайо один куриный шаг!

— Ну ловкач! Ну хитрюга!

— Так что с этим знаменитым виконтом де Сен-Реми?

— Разве он еще не приходил?

— Нет.

— Удивительно! Карета была готова, и он передал через слугу, что тотчас приедет. Правда, сказал слуга, он, кажется, чем-то недоволен... Ах, друзья, если бы видели его прелестный маленький дом! Какая роскошь! Можно сказать, один из тех дворянских особняков, о которых сказано в Фобласе... О, этот Фоблас! Он мой герой, он мне служит примером, — продолжал Шаламель, ставя в угол свой зонтик и стаскивая калоши.

— Наверное, у него долги, за которые могут арестовать. У этого виконта?

— Вексель на тридцать четыре тысячи франков; судебный пристав передал его сюда, потому что кредитор предпочел, чтобы он был оплачен у нас в конторе. А почему — этого я не знаю.

— Лучше ему сразу все оплатить, этому красавцу виконту, потому что он и так просрочил три дня, прятался от судебных приставов в деревне и вернулся только вчера вечером.

— Но почему до сих пор не описали его дом?

— Не так уж он глуп. Дом не принадлежит ему, обстановка — его камердинера, который якобы от чьего-то имени сдает его виконту внаем со всей мебелью; точно так же лошади и кареты записаны на его кучера, и тот утверждает, будто сдает виконту напрокат эти великолепные выезды за столько-то в месяц. Хитер этот Сен-Реми. Но о чем это вы тут говорили? Что еще случилось?

— Представь себе, часа два назад влетает наш патрон вне себя от ярости. «Где Жермен?» — кричит он. «Не знаем, сударь». — «Так вот, он вчера украл семнадцать тысяч франков!»

— Жермен? Украл? Да полно вам.

— Лучше послушай!..

— «Как, сударь, вы уверены? Это невозможно», — говорим мы ему наперебой.

— А я говорю: вчера я оставил в ящике кассы пятнадцать ассигнаций по тысяче франков и еще две тысячи франков золотом в маленькой шкатулке, и все похищено». В этот момент вбегает папаша Марритон, швейцар, и кричит: «Хозяин, полицейские сейчас придут!»

— А что Жермен?

— Подожди немного. Патрон говорит швейцару: «Когда появится господин Жермен, пошли его сюда, в контору, но ничего не говори...» Так приказал патрон. «Я хочу уличить его перед вами всеми, господа...» Примерно через четверть часа приходит бедняга Жермен как ни в чем не бывало; мамаша Серафен только что принесла нам свою похлебку; он спокойно здоровается с патроном и со всеми. «Жермен, вы хотите с нами позавтракать?» — спрашивает Ферран. «Нет, сударь, я не голоден». — «Вы сегодня опоздали». — «Да, сударь, мне пришлось сегодня утром отправиться в Бельвиль». — «Наверняка, чтобы спрятать деньги, которые вы у меня украли!» — закричал господин Ферран страшным голосом.

— И что Жермен?

— Несчастный побледнел как смерть и тут же забормотал: «Сударь, умоляю, не губите меня...»

— Он в самом деле украл?

— Да подождите вы, Шаламель! «Не губите меня», — говорит он патрону. «Значит, ты признаешься, негодяй?» — «Да, сударь... Но вот деньги, которых недостает. Я надеялся вернуть их рано утром, пока вы не встали, но, к несчастью, той дамы, которая была мне должна эту маленькую сумму, не оказалось вчера дома; она уже два дня находилась в Бельвиле, и мне пришлось отправиться туда с утра. И этим и объясняется мое опоздание... Сжальтесь, сударь, не погубите меня! Когда я брал эти деньги, я знал, что смогу вернуть их утром. Вот тысяча триста франков золотом». — «Какие тысяча триста? — закричал Ферран. — При чем здесь тысяча триста франков? Вы украли у меня из ящика стола на втором этаже пятнадцать ассигнаций по тысяче франков в зеленой папке и еще две тысячи франков золотом!» — «Я? Да ничего подобного! — воскликнул ошеломленный Жермен. — Я взял у вас тысячу триста франков золотом... и ни сантима больше. Никакой зеленой папки я не видел, там было только две тысячи франков золотом в шкатулке». — «О, какая гнусная ложь! — закричал патрон. — Вы украли тысячу триста франков, значит, могли украсть и больше. Суд решит... О, я буду беспощаден!.. Так злоупотреблять моим доверием!.. Пусть это будет уроком для всех». И тогда, мой бедный Шаламель, явились полицейские с секретарем полиции, чтобы составить протокол, и нашего Жермена схватили и увели. Вот так-то!

— Неужели это возможно? Жермен честнейший из честных!

— Нам это тоже показалось очень странным.

— Надо, впрочем, сказать, что Жермен был со странностями: он никому не говорил, где он живет.

— Да, это правда.

— У него всегда был такой таинственный вид...

— Но это не причина, чтобы он вдруг взял и украл семнадцать тысяч франков.

— Это конечно.

— Я об этом и говорю.

— Действительно, хорошенькая новость... Прямо как дубиной по голове... Жермен... Жермен такой с виду честный! Да ему бы любой доверился как на исповеди!

— Похоже, он предчувствовал, что его поджидает беда...

— Почему ты так думаешь?

— Последнее время что-то его грызло, беспокоило...

— Может быть, это из-за Луизы?

— Из-за Луизы?

— Я только повторяю слова мамаши Серафен. Она говорила утром...

— Что она говорила? О чем?

— О том, будто он любовник Луизы... и отец ее ребенка.

— Подумать только! Вот лицемер!

— Неужто правда? Вот это да!

— Да не верю!

— Не может этого быть!

— Откуда ты это знаешь, Шаламель?

— Недели две назад Жермен по секрету признался мне, что безумно влюблен, просто сходит с ума от одной маленькой портнишки. Он, познакомился с ней в доме, где недавно жил. Когда он говорил о ней, на глазах у него были слезы.

— Браво, Шаламель! Ура, Шаламель! Да из какой старой оперы ты явился?

— И еще говорил, что его герой — Фоблас! А сам, как малый ребенок, как невинная девица, как простак акционер, не понимает, что можно любить одну и быть любовником другой! Потеха!

— А я вас уверяю, что Жермен говорил вполне серьезно...

В этот момент в контору вошел старший клерк.

— Вы уже здесь, Шаламель? — спросил он. — Исполнили все поручения?

— Да, господин Дюбуа. Я был у виконта Сен-Реми, он сейчас должен приехать и все заплатить.

— А у графини Мак-Грегор?

— Да, вот ее ответ.

— А у графини д'Орбиньи?

— Она благодарит патрона, она только вчера утром приехала из Нормандии и не ждала так скоро нашего ответа: вот ее письмо. Я также посетил управляющего маркиза д'Арвиля, как он меня просил, чтобы оплатить расходы за договор, который я недавно составил у него дома.

— Вы сказали, что это не спешно?

— Сказал, но тем не менее управляющий пожелал рассчитаться немедля. Вот деньги. Ах, чуть не забыл, там внизу была визитная карточка у швейцара с надписью карандашом, — ну конечно, на карточке, а не на швейцаре, ха-ха! Какой-то господин спрашивал патрона и оставил ее.

— «Вальтер Мэрф», — прочитал старший клерк, и ниже — карандашную строчку: — «Вернусь через три часа по делу чрезвычайной важности». Я не знаю этого имени, — пробормотал старший клерк.

— Да, еще забыл! — воскликнул Шаламель. — Бадино сказал, что согласен, что господин Ферран может поступать по своему усмотрению, и он уверен, что все будет хорошо.

— Он не дал письменного ответа?

— Нет, он сказал, что очень торопится.

— Прекрасно.

— Днем зайдет Шарль Робер поговорить с патроном, кажется вчера он дрался на дуэли с герцогом де Люсене.

— Он ранен?

— Не думаю, мне об этом сказали бы слуги.

— Смотрите-ка! Подъехала карета.

— Ох, какие прекрасные кони! Так и рвутся из постромок! А этот толстый кучер-англичанин в белом парике, в коричневой ливрее с серебряными галунами и эполетами — ну просто настоящий полковник!

— Или какой-нибудь посол.

— А посмотрите на лакея на запятках! Сколько на нем серебряного шитья!

— И какие усищи!

— Да ведь это ж карета виконта де Сен-Реми, — сказал Шаламель.

— Значит, это его стиль? Ну, спасибо.

Через минуту виконт це Сен-Реми уже входил в контору.

Дата добавления: 2015-07-24