Необходимость руководящего слоя для государства

Тот, кто заговорит сегодня в Европе о руководящем слое, слое руководящих и способных руководить родов, т.е. не только о группе руководителей как об ограниченном во времени явлении, встретит непонимание и даже хулу во всех сословиях. Это объясняется тем, что наше западное мышление после 1789 года отказалось от благородных воззрений прежних времен. Я умышленно не говорю «аристократических», чтобы этому слову не придавали сословный смысл и не связывали его только с исторической знатью. Я понимаю под «благородными» все воззрения, которые делают упор на наследственной, «Врожденной» сути человека, а не на том, что он может приобрести, т.е. не на богатстве, знаниях, рангах и титулах. При этом указывается идеал для отбора: талантливый, благородный и красивый человек. Благородный образ мыслей несовместим с «индивидуализмом», который рассматривает отдельную личность как самоцель. Перед человеком ставится задача, чтобы он воплотил в своей собственной жизни все ценности и посредством правильного выбора супружеской пары по возможности передал их своим потомкам.

От такого благородного образа мыслей почти весь Запад отказался после 1789 года. Ему на смену пришло массовое мышление, которое ненавидит и преследует все ценности, которые возвышаются над средним уровнем. Наследственное, «врожденное» не должно больше иметь никакой ценности, чтобы никто не выделялся перед другими и не вызывал зависть. Все различия между людьми приписывались среде и благо для человечества искали в улучшении среды, а не в улучшении самого человека. До небес превозносили воспитание, обучение и здравоохранение и тешились иллюзией, что если всех людей одинаково обучать, кормить и одевать, начнется неслыханный прогресс и все еще остающиеся различия между людьми исчезнут.

Многие из знаменитых апостолов равенства XIX века могут служить примером того, как люди, делая особый упор на благоприобретенном, стараются скрыть какие-то собственные врожденные черты. На это указывал Шопенгауэр.

После того, как стали отрицать все, что можно было объяснить хорошими наследственными задатками, людям XIX века не оставалось ничего другого, кроме стремления к накоплению богатств или знаний или, если это не удавалось, – зависти к тем, у кого есть богатства и знания, и объединения в массы с целью поровну поделить отобранную добычу. Результатом была пролетаризация сознания всех сословий западных народов. Под этим следует понимать распространение такого образа мыслей, при котором отрицается ценность и решающе значение «врожденного», отрицаются все ценности, ориентированные на идеал, и признаются лишь массовые «ценности», ориентированные на посредственность.

Исходя из этих пролетарских представлений (здесь опять-таки не имеется в виду сословие), распространившихся по всей Европе в XIX веке, их сторонники боролись против любого воззрения, которое требовало признания образцовой человеческой сути. Образцовость казалась людям, когда речь не шла о стадных чувствах, чем-то затрагивающим их пролетарское сознание и «стремление к счастью».

Отказ от образцов, возвышающихся над стадными ценностями унифицированной посредственности, настолько въелся в сознание людей в прошлом и в нашем веке, что потребуется еще много времени, прежде чем большое число людей сможет воспринимать «благородные» цели жизни и государства без внутреннего сопротивления.

Сегодня этот образ мыслей еще совершенно чужд «широким массам», он ими не воспринимается. Но национальное государство не должно пугаться этого сопротивления, оно должно решительно идти по пути своего укрепления и повышения качественного уровня народа. Одно тесно связано с другим и немыслимо без другого, так как государство укрепится лишь в том случае, если ему удастся воплотить свои основные идеи в облике многочисленных руководящих или способных к руководству семей. Я говорю «семей, а не «отдельных людей», потому что только надежное хранение народных ценностей в наследственных задатках целых семей, из которых государство всегда сможет с достаточной долей уверенности выбрать руководителей среднего и высшего уровня, обеспечивает прочность государства.

Любое государство, особенно государство германского типа, когда ему нужно после чрезвычайных ситуаций вернуть жизнь народа в нормальное русло, должно подумать о том, как обрести стабильность и одновременно стимулировать развитие. У всех индоевропейских народов, пока их жизнь была здоровой, стабильность и развитие были высшими государственными ценностями. Но нет лучшего способа соединить развитие и стабильность рациональным для германского государства образом, чем создание слоя способных к руководству семей, постоянно вбирающих в себя все новые таланты. Рим достиг своего величия именно благодаря существованию такого слоя, нобилитета, в состав которого включались хорошо зарекомендовавшие себя на государственных должностях «новые люди». Успехи Британской империи до начала XX века объясняются тем, что существовал слой избранных семей, от браков между представителями которых рождались способные к управлению государством люди преимущественно нордического типа. В состав этого слоя включались и новые семьи из других слоев, если они соответствовали тому образу, который отождествлялся с понятиями «джентльмен» и «леди».

Сегодня этот слой в Британской империи почти истощен. Он играл решающую роль в английской истории в период с 1689 по 1832 год. 73% министров в период с 1801 года по 1831 г. принадлежали к этому слою. После первой реформы, с 1832 по 1866 г. их было 64%, после второй, с 1867 по 1884 г. 60%, после третьей с 1885 по 1905 г. 58%. Разрыв с этой традицией произошел только в 1906 г. когда усилилась лейбористская партия. В результате число министров из прежнего руководящего слоя сократилось в период с 1917 по 1924 г. до 27%.

В XIX веке способности английского руководящего слоя снижались вследствие браков по расчету, из-за денег. Антонии Троллоп (1815-82) написал об этом в 1875 г. роман «Как мы теперь живем», а Артур Понсонби выпустил в 1912 г. книгу о вырождении английской аристократии. В высшем слое распространился низкий дух торгашества… История английского высшего слоя, руководившего страной благодаря своим наследственным способностям, кончается в 1905, самое позднее – в 1916 году. Этот слой понес большие потери на Мировой войне, а после войны Ллойд Джордж так придавил его налогами, что многим пришлось продавать свои имения…

… Удивительная стабильность правления в Англии основывалась на том, что единый по своему типу правящий слой избранных семей переносил одинаковый расовый стиль своих восприятий и действий в сферу управлении государством, тот расовый стиль, который в творческие периоды английской истории всегда оставался постоянным. Борьба за власть разных группировок внутри этого слоя ничуть не затрагивала убеждение в праве англичан претендовать на первое место среди народов земного шара. Обе враждовавшие группировки считали свою роль господ само собой разумеющейся. Благодаря этому обеспечивалась стабильность государства, которое могло положиться на свои правящие семьи, хотя отнюдь не всегда они давали государству выдающихся руководителей. Сохранение отборных наследственных задатков в целом слое не только обеспечивало стабильность государства, но и позволяло хорошо руководить им даже в те времена, когда лучшее было невозможно из-за отсутствия выдающихся вождей.

В немецкой истории эта стабильность отсутствует; отсутствует она и в истории отдельных немецких государств прошлого. Для немецкой истории характерен общий крах после смерти выдающихся государственных деятелей. Примеры – Фридрих II и Бисмарк. Одна из причин этой нестабильности заключается в том, что не удалось создать слой избранных семей, как в Британской Империи. Такой слой мог бы предотвратить упадок после смерти выдающегося государственного деятеля, унаследовать его основные идеи, расовый стиль его действий и, благодаря таким же, как у него, расовым психическим качествам, хотя бы использовать его методы, даже если на протяжении нескольких поколений не появляются выдающиеся люди, способные к новому государственному мышлению.

Каждое государство должно создать слой таких семей, от которого оно, в соответствии с законами наследственности и отбора. Всегда может ожидать, что он выдвинет людей со способностями руководителей, а нередко и выдающихся людей. Лучшим является руководящий слой такого качества, что собрание глав его семей может показаться, как некогда римский Сенат царю Пирру, «собранием царей». Это закон истории народов и учения о душе народов, что народы испытывают наибольшее доверие и даже любовь к своим руководящим слоям, если они производят впечатление уже одним своим расовым поведением.

Из всего сказанного следует, что государство, особенно опирающееся на законы жизни национальное государство не может довольствоваться привлечением к решению своих задач все новых групп руководителей, т.е. формировать руководство из отдельных людей. Стабильность в этом случае сохраняется лишь до тех пор, пока эти люди могут работать.

Почему успехи и достижения одного человека недостаточны для отбора?

Прежде всего, потому что мы, люди, как правило, не можем ясно осознать внутренние побуждения к действию. Это удается лишь немногим знатокам человеческих душ. В истории всех государств много случаев, когда эти побуждения были весьма сомнительными. Опытные государственные деятели говорят, что политика портит характер. Это возможно лишь в том случае, если в характере, т.е. в наследственных задатках человека можно что-то испортить. Политика издавна привлекала к себе талантливых людей с «плохим» характером. Часто это выяснялось только после их смерти. Во многих случаях это не умаляло заслуги данного человека перед государством. Но я не знаю ни одного примера, чтобы такие люди оставили достойных потомков. Обычно такие люди даже жену себе выбирают плохую еще чаще у талантливого отца с сомнительными задатками рождаются бездарные дети с еще более сомнительными задатками.

Более того: даже если определенный человек достиг многого с хорошими побуждениями, возможно, он представляет собой лишь удачное сочетание наследственных задатков в остальном бездарной семьи, т.е. исключение из правила, поэтому передавать по наследству он будет скорее не свои личные задатки, а задатки своей семьи. В подтверждение этого я могу привести две поговорки, арабскую: «Ты можешь выбрать некрасивую жену, если она единственная некрасивая в своей семье» и норвежскую: «Никогда не женись на девушке, если она единственная красивая в своей семье».

Индоевропейские народы в свои лучшие времена всегда уделяли особое внимание явлениям наследственности. Зная это, понимаешь, почему руководящие слои этих народов всегда сначала всячески препятствовали карьере «новых людей». Эти люди могли быть единичными талантами в своих бездарных семьях. Их могли принять в руководящую группу, но не в руководящий слой. Их лично могли уважать, но хорошего потомства от них не ожидали.

Поэтому при отборе руководящего слоя следует учитывать достижения отдельных людей и характер их семей. Дальнейшее, в случае положительной оценки в обоих случаях, зависит от правильного выбора супружеской пары.

Государство, которое формирует руководящие группы, может довольствоваться достижениями отдельных людей, а государство, которое ради своей стабильности хочет образовать руководящий слой, должно, кроме того, обращать внимание на характер семьи и выбор супружеских пар. Об этом писал и Дарре в своей книге «Новая аристократия из крови и почвы». Отдельные люди могут войти в руководящие группы, в руководящие слои могут войти только семьи. О наследственной сути человека его личные достижения еще мало говорят, о ней можно с достаточной уверенностью судить лишь зная характер его семьи. Отдельный человек может возвыситься в результате сомнительных махинаций, возвышение семьи основывается, как правило, на ценных задатках и правильном выборе супружеских пар. У преуспевших выскочек не бывает хорошего потомства.

Зададим еще раз вопрос, почему масса людей всех сословий настроена против подобных идей? Не будем обманывать себя: все эти представления совершенно чужды широким массам. Средний человек нашего времени относится к этим идеям враждебно и в нем сразу же просыпается чувство зависти, которое воспитывали на Западе с 1789 года, хотя и постоянно пытались замаскировать.

Но уже такие люди, как Отто Амон (1842-1910) и Александр Тиле (1866-1912) требовали, чтобы немецкое государство было «социал-аристократическим» и говорили, что «основная идея природы» – аристократическая; уже взгляды Эрнста Геккеля на теорию эволюции и наследственность были такими, что его зря считают своим сторонники либерализма и пролетарского социализма.

Может быть, вопрос о создании руководящего слоя не воспринимался бы в Германии так серьезно людьми, мыслящими по-государственному, если бы в немецкой жизни высший слой играл такую же роль, как в Англии, т.е. если бы его достижения, достижения семей, возвысившихся благодаря способностям выше средних, не принижались так несправедливо, по-хамски. Чувство зависти, которое разжигается пролетарским социализмом, может быть, не стало бы столь ядовитым и не проникло бы так глубоко в душу немецкого народа, если бы чаще вспоминали, что высших слоях было очень мало семей, издавна бывших наверху, что почти все семьи этих слоев когда-то поднялись снизу благодаря своим талантам… Если бы чувство зависти, которое особенно распространено среди нас, немцев, вызвалось бы не столько наследственными задатками, сколько вдалбливанием социалистических учений, то сегодня было бы больше надежды на исчезновение этого чувства.

Я подчеркиваю: при современном уровне знаний нельзя больше сомневаться в более высокой – в среднем! – наследственной ценности аристократии и высших, точнее, возвысившихся сословий всех западных народов, и настала пора дать справедливую оценку этой наследственной ценности, хотя нас с XVIII века учили, что талантливых, здоровых и добродетельных людей следует искать внизу, а наверху люди бездарные, больные и порочные. Вопреки этому социал-демократ евгеник Гротьян установил, что из-за малого количества детей в высших слоях и большого в низших народ теряет наследственные способности и силу воли.

Если это правило действительно и для Германии, то у нас какие-то особые обстоятельства должны были помешать образованию такого руководящего слоя, какой есть в Англии. К числу эти обстоятельств следует отнести несчастную историю немецкой государственности с середины XIII века, раздробленность, религиозный раскол, истребление многих родов в 30-летнюю войну, а также вымирание ужасающе большого числа лучших родов в Средние века и лучших католических родов после Реформации вследствие безбрачия духовенства. Лапуж отмечает тоже явление в дореволюционной Франции. Уцелевшие роды из-за религиозного раскола и раздробленности не смогли образовать вместе с возвысившимися буржуазными семьями такой слой семей со способностями к руководству, какой в иных, более благоприятных исторических условиях возник в Англии и Шотландии.

Но были и другие причины. В принципах немецкой аристократии происходили изменения, неблагоприятные с точки зрения законов жизни. Соответствующий этим законам смысл утратил принцип «равенства по рождению». У индоевропейских народов это понятие первоначально обозначало одинаковый уровень наследственных способностей при одинаковой чистоте или одинаково сильном преобладании нордической расы. Я доказывал это в моей книге «Аристократия и раса» (1927г.), а сегодня мог был доказать еще лучше. При таком понимании равенства по рождению в Германии мог бы возникнуть руководящий слой, в ценности которого никто бы не сомневался.

Но немецкая аристократия постепенно стала понимать под этим лишь принадлежность к одному сословию. В результате стали считаться равными по рождению и те роды, которые возводили в дворянство Габсбурга, сами неблагородные и возвышавшие неблагородных людей. В число равных по рождению попадали путем заключения браков и семьи чужеродного происхождения.

Тому, что английская аристократия ранних эпох лучше понимала суть отбора руководящего слоя, способствовали не только благоприятные обстоятельства, но и то, что английская концепция равенства по рождению не стала узко-сословной, она сохранила свой древний смысл. Путь в ряды английской аристократии был открыт для всех семей, доказавших свою принадлежность к благородному нордическому типу.

Дарре показал, что отсутствие в Англии обычая давать приданое исключало материальный интерес при выборе супружеской пары… Браки заключались по любви, и это пошло на пользу нордическому типу…

…Если избранные семьи будут связаны с землей, с наследственными владениями, то государство вправе ожидать, что оно получит от таких семей столько людей со способностями к руководству, сколько ему нужно для решения всех его задач. А таких людей не хватает в Германии и сегодня.

Именно такой представляет «новую аристократию» и Дарре. Остается открытым вопрос о том, как связать существование исторической немецкой аристократии и создание новой аристократии по Дарре…

Государство, которое создает новую аристократию, должно обращать внимание на тип людей, если он ярко выражен, на способности выше средних и на правильный выбор супружеских пар. То, что может добавить историческая немецкая аристократия, как образец для этих семей, это примеры благородного образа жизни. Наследственные задатки физических и психических способностей – обязательное предварительное условие для любой группы, входящей в отборный слой, и наследственное, «врожденное» всегда будет важней благоприобретенного. Но наследственность это еще не все: нужно направлять хорошие задатки людей.

Ницше особенно болезненно воспринимал то, что в немецком народе под влиянием уравнительских учений исчезает чувство благородства и распространяется пролетарское сознание…

Для каждой отборной группы большое значение имеют благородные женщины. Дарре тоже подчеркивает их значение и ссылается на идеи, высказанные Ферреро в его книге «Жены цезарей» (1914г.). Для любой аристократии, и новой тоже, существование женин само по себе значит больше, чем множеств деяний мужчин. Речь идет, конечно, о благородных женщинах.

Испанский философ Ортега-и-Гассет написал небольшую статью «О влиянии женин на историю» (1929г). Написал он ее несколько манерно, для одной женщины, которая произвела на него большое впечатление, но это не умаляет ценность высказанных в этой статье основных идей.

Ортега-и-Гассет считает, что в сути благородной женщины есть нечто, действующее на человеческую среду медленно, как климат. «Два десятка женщин, занимающих прочное положение в обществе, женщин, которые воспитывают и совершенствуют себя сами, пока недостигнут безупречности произведений искусства, как своего рода камертон жизни, становится органом фантазии о более высоком будущем и делают для этого общества больше, чем все воспитатели и государственные деятели».

При выборе семей со способностями к руководству для создаваемого руководящего слоя должны оказать влияние не только государственные учреждения и группы представителей исторической аристократии, но также женщины из исторической и новой аристократии. Как уже говорилось, никогда нельзя ориентироваться на достижения одного человека, а всегда нужно также учитывать характер его семьи. А поскольку благородные женщины часто обладают хорошим чутьем характера людей, государство, знающее законы жизни, не должно отказываться от сотрудничества таких женщин, имеющих большой жизненный опыт, при принятии решений такого рода.

Время для мыслей, подобным высказанным здесь, еще не пришло, по той, в частности, причине, что воспитание, делающее упор на наследственных ценностях, должно сначала постепенно преодолеть чувство зависти, которое разжигали с XIX века либерализм и пролетарский социализм.

Дата добавления: 2015-07-24