Глава XX. У сестры

Придворная карета остановилась у подъезда сестры, и она была очень удивлена, увидев меня в полном параде. Сестра не знала об аудиенции: я не успел предуведомить ее.

Рассказав об оказанном мне Ея Величеством приеме, я добавил:

«С высоты царского трона все министры кажутся лишь маленькими чиновниками, и неудивительно, что в глазах Императрицы я могу являться кандидатом на министерский пост. До 1905 года известный уровень познаний и личные качества были достаточны… Но теперь положение резко изменилось. Теперь играют роль не знания и служебный опыт, а умение ладить с Думой; теперь прогрессивная общественность уже не ограничивается советами и наставлениями, а предъявляет уже требования бессмысленные и преступные и опирается на Думу, где меня никто не знает и где сейчас же заклюют, когда узнают… Сейчас ведь каждого монархиста называют «распутинцем», и меня очень смущает, что пожелание Императрицы перейти на службу в Синод было высказано чуть ли не в форме повеления»…

«Царь есть посредник между Богом и людьми, и что Тебе прикажет Государь, то и делай, – сказала сестра. – Трудно служить Царю; но Богу еще труднее; а святых и теперь много… Значит, дело не только в наших силах, а и в помощи Божией. Теперь служение Царю больше, чем когда-либо, стало испытанием нравственных сил; а при этих условиях разве можно оглядываться на то, кто что скажет или подумает… Кому же Ты должен служить, Богу, Царю и России, или же Думе?.. Что означают эти крики о Распутине, как не желание понравиться Думе; о том же, чтобы понравиться Богу и Царю, мало кто думает. Иди смело вперед и благодари Бога и Святителя Иоасафа, приближающих Тебя к этому святому Семейству».

«Как злы люди! Не знаю даже, чего больше, злобы или слепоты, – ответил я сестре, – чего только не говорят об Императрице, а, право, я еще не видел большей искренности, простоты, более горячей любви к России, более сознательного служения ей… Кто мне поверит, если я скажу, что и Царь, и Царица даже не похожи на наших современных аристократов, что, если бы Они не были Царями, то наше великосветское общество даже не приняло бы Их в свою среду. Они слишком хороши, слишком просты и естественны, слишком искренни, и в гостиной Императрицы нет ничего, что бы напоминало специфический запах салонов, где, под личиною светскости и «такта», кроется так много лжи, лукавства, зависти, интриг и всякого рода нечисти»…

Простившись с сестрою, я уехал в Петербург, где меня, с великим нетерпением, ожидал протоиерей А.И.Маляревский.

«Спаси Ее Господи», – беспрестанно повторял о. Александр, слушая мой рассказ.

«А на каком языке говорила с вами Императрица?» – спросил он.

«На превосходном русском языке, без малейшего даже акцента иностранки, – ответил я. – Вы знаете, как неохотно я отзывался на всякого рода приглашения светских дам и уклонялся от посещения разных салонов… Это потому, что я всегда был чужим среди знати, чувствовал эту фальшь и неискренность, какие прикрывались такою нарядною внешностью, и задыхался в этой атмосфере лжи… Как ни высоко стоял человек, а ему хотелось казаться в моих глазах еще выше, и он старался задавить меня своим величием… И вот сегодня, в первый раз, я увидел коронованную Царицу… Там – одно смирение, одна чистота, какая-то святость даже… Ни малейшего намека на высоту положения, ничего деланного, искусственного… Всегда я защищал Императрицу от нападок, не зная, чувствовал Ее… А теперь буду громко говорить всем, что, если бы слушались Императрицу, то не было бы и того, что случилось… У Нее не только большой ум, но и ум облагодатствованный»…

«Сохрани и спаси Ее, страдалицу, Матерь Божья! – сказал протоиерей А.И.Маляревский, – привел-таки Святитель Иоасаф Вас и к Царице. Поведет и дальше: только не упирайтесь… Не будут Вас смущать больше мысли о поездке в Ставку?!. Теперь и сами увидели, что ехать туда нужно было Вам, а не полковнику, и что не даром Святитель посылал Вас туда»…

Так кончился день 10 октября 1915 года.

Дата добавления: 2015-07-24