Родители и потомство

Особенно тесные связи устанавливаются между ро-
дителями и их потомством. Здесь мы встречаемся с са-
мыми разнообразными релизерами. Известно, например,

Рис. 42. Схемы, показывающие воздействие цвета клюва
чайки на птенцов.

Длина горизонтальных полос пропорциональна интенсивности реакции,
Слева — влияние цвета пятна на кончике клюва (клюв окрашен оди-
наково) Справа—влияние цвета клюва; красный клюв представляет
собой более действенный раздражитель, чем желтый, т. е, чем
клюв естественной окраски (по Тинбергену).

что чайки кормят своих птенцов, отрыгивая полупере-
варенный-корм. Птенец, вылупившийся из яйца всего
несколько часов назад, ищет кончик клюва своих роди-
телей, хотя никто его этому не учил. Тинберген и Бе-
рендс нашли релизеры, направляющие клювы молодых
чаек; действительно, можно вызвать характерную ре-
акцию у только что вылупившегося птенца, показав
ему изображение птичьей головы, грубо вырезанное из
картона. Достаточно, чтобы «клюв» такой картонной
головы был желтым с красным пятном на конце, как у
настоящих чаек. Реакция на приманку, не имеющую
такого пятна, будет у птенца значительно слабее, и ча-
стота ее будет в среднем в три раза ниже по сравнению
с реакцией на клюв с красным пятном. Если пятно дру-
гого цвета, то по сравнению с приманкой без пятна чис-

P и c. 43. Ночная цапля, или кваква Nycticorax, приближаясь
к своему гнезду, наклоняет головку и показывает три стоящих
торчком перышка: птенцы узнают мать по этому признаку
(по Тинбергену).

ло реакций возрастает, но действенность такой при-
манки будет все же ниже, чем у типовой приманки.

Немало часов провели Типберген π Берендс на же-
стоком ветру в голландских ландах, одну за другой под-
нося птенцам чаек картонные приманки различной
окраски. Они убедились, что все зависит от контраста
между окраской пятна и цветом фона. Цвет клюва
(т. е. фон) сам по себе не играет роли. Исключение со-
ставляет сплошь красный клюв: он оказался самым дей-
ственным, супероптимальным, вызывая вдвое боль-
ше ответных реакций, чем клювы другой окраски, в
том числе и желтой, хотя клюв взрослой чайки-матери
именно желтого цвета (рис. 42). Ни форма головы, ни
окраска ее, будь она белой, зеленой или черной, не
имеют значения. Важен только клюв. А между тем
птенцы отлично видят головы родителей и даже ты-
чутся в них клювами, но, когда они голодны, их манит
к себе только удлиненный тонкий предмет с красным
пятнышком на конце, предмет, который придвигается
к ним вплотную.

Интересное наблюдение сделал Лоренц над кваквой
Nyctîcorax; верхняя часть головы у нее иссиня-черная,
с эгреткой из трех тонких белых перьев. Подходя к
гнезду, она низко приседает, так что из гнезда видны
только верхняя часть головы и белые перья. Тогда

птенцы охотно признают ее (рис. 43). Однажды, чтобы
лучше все видеть, Лоренц взобрался на дерево; взрос-
лая кваква заметила его и, обеспокоенная его присут-
ствием, забыла присесть: на нее тотчас напали ее соб-
ственные птенцы. Эти малыши узнают своих родителей
по тому, как они приближаются к гнезду, — здесь важ-
ны особая поза или обрядовые телодвижения, свойст-
венные только данному виду и отличающие его от всех

остальных.

Некоторое представление о том, как детеныши опоз-
нают родителей, дает поведение мальков рыб семейства
цихлпдовых. Они находят того из родителей, который
их охраняет, и неотступно следуют за ним, даже если
они отделены от него стеклом. Однако обездвиженная
рыба не привлекает их, разве только ее медленно пе-
ремещают; если, однако, передвигать ее слишком
быстро — мальки разбегаются: тот из родителей, ко-
торый несет охрану молоди, плавает всегда очень мед-
ленно, тогда как второй гораздо подвижнее. Следова-
тельно, здесь важен только один признак — движение
с определенной скоростью, а форма и детали окраски
не играют роли: мальки охотно последуют хоть за кар-
тонным кружком. Но чем больше модель, тем больше
расстояние, на котором плывут за ней мальки; они
должны видеть ее всегда под определенным углом.

Запечатленное (imprinting, Prägung)

Весьма любопытное открытие было сделано Хейнро-
том и Лоренцем; они доказали, что первый подвижный
предмет, который живое существо видит в течение пер-
вых нескольких часов после появления на свет, остав-
ляет в нем навсегда неизгладимый след. Хейнрот впер-
вые наблюдал это на гусятах, выращенных в инкуба-
торе. Когда их подвели к гусыне, они отказались следо-
вать за ней, но зато никак не отставали от самого Хейн-
рота¹. После этого Лоренц и его ученики на огромном
числе животных убедились, что имеет значение имен-

' Подробнее см. в книге Хейпрота «Из жизни птиц», ИЛ,
М-, 1947.

но впервые увиденный подвижный предмет, неважно,
человек это, животное или нечто неодушевленное,
скажем подушка. Лоренц и Тинберген, например, опи-
сали случай, когда птенец египетского гуся неотступно
следовал за подушкой, которую они перемещали.

Любой самый, казалось бы, неподходящий, но под-
вижный предмет для животного действеннее неподвиж-
ного чучела представителя его собственного вида.
Что касается парадоксальной привязанности к челове-
ку, то Лоренц открыл, что в ее возникновении играют
роль некоторые врожденные факторы: птенцы следо-
вали за ним так, чтобы постоянно видеть его под од-
ним и тем же углом; этот угол должен быть вполне оп-
ределенным, так что гусята, следуя за человеком, дер-
жатся от него на большем расстоянии, чем если бы они
шли за своей матерью, что вполне естественно, учиты-
вая относительные размеры. Когда Лоренц входил в
воду, гусята следовали за ним, и чем глубже он входил
в воду, тем ближе они подплывали. В конце концов,
когда вода была ему по шею, птенцы садились ему на
голову.

Такие привязанности длятся долго, возможно, всю
жизнь (недавно законченные исследования, впрочем,
показали, что они все же частично обратимы). Живот-
ное при этом может стать существом совершенно
ненормальным в том смысле, что оно утрачивает спо-
собность интересоваться своими соплеменниками. Одна
выращенная Лоренцем галка приносила ему мучных
червей, и когда профессор, как легко себе представить,
проявлял некоторое, впрочем, вполне простительное,
нежелание питаться ими, птица старалась засунуть чер-
вей ему в нос или в ухо.

Чего только не доводится испытать биологу!
В связи с описываемым явлением напомним груст-
ную историю ягненка, «не сходящего с места» (по-анг-
лийски placer sheep). Когда мать, отбившись от стада,
погибает, ягненок, еще сосущий матку, остается непо-
далеку от трупа, возле какого-нибудь камня или ствола
дерева, от которого он не отходит ни на шаг. Его не
увести отсюда, он неизменно возвращается в отчаянии
на то же место, даже когда труп совсем разложился.

Позднее этот ягненок откажется присоединиться к ста-
ду, не будет спариваться. Овцеводы Новой Зеландии,
хорошо знакомые с этим явлением, предпочитают в по-
добных случаях забить ягненка, так как он никогда
не сможет вести нормальный образ жизни,

Дата добавления: 2015-07-20