ГЛАВА 17. Став свидетелем примирения Лидии и Дрейка, я поняла еще одну вещь: как легко потерять

Став свидетелем примирения Лидии и Дрейка, я поняла еще одну вещь: как легко потерять время! Сколько лет они потратили зря, провели в одиночестве из-за отсутствия взаимопонимания?

Не мне, конечно, судить их. Посмотрите на меня: я ведь потратила почти столько же времени. Идиотка! Я так гордилась своим интеллектом – как же я могла быть такой тупой?!

А теперь, возможно, уже слишком поздно восстанавливать наши с Люком отношения. Каковы шансы, что он вновь захочет считать меня своим другом (я не смею надеяться на нечто большее, учитывая, как вела себя с ним)? Они почти равны нулю. Но я все же должна попытаться.

Я поймала такси и дала водителю двадцатку сверху, чтобы он поскорее домчал меня до дома Люка. Я почувствовала угрызения совести – мне не следует так сорить деньгами, учитывая, что я сейчас почти безработная. Но дело не терпело отлагательства.

Это была самая страшная поездка в моей жизни. И хотя я старалась убедить себя, что мне страшно от того, как такси зигзагами то вливается в непрерывный поток машин, то резко выруливает из него, но думаю, дело тут в том, что я сильно нервничала.

Мы добрались до места в рекордные сроки. Я бежала всю дорогу от машины к его мансарде, поскальзываясь на гладком бетоне лестничных площадок. Добежала невредимой, только запыхалась – и тут же стала барабанить в дверь.

Ой! Мне следовало помнить, что так стучать неприлично.

Никто не ответил.

Может, он меня не слышит?

– Люк! – На сей раз я принялась стучать ногой, нимало не заботясь о том, что могу сломать каблук. Несколько царапин на коже – чепуха по сравнению с остальными проблемами.

По-прежнему молчание.

Я посмотрела на часы. Люк никогда не назначал встречи с пациентами на такое раннее время, поэтому он вряд ли находится в кабинете. Значит, его нет дома. Или он меня избегает.

Я поджала губы. В отчаянии я полезла в сумочку и стала рыться в поисках своего ключа.

Нашла. Я как раз вставляла ключ в замочную скважину, когда дверь вдруг распахнулась настежь. Я потеряла равновесие и налетела прямо на обнаженный влажный торс Люка.

Я вскрикнула, выставила руки вперед, чтобы не упасть. И конечно, вцепилась в грудь Люка.

Ух ты! Какая твердая! Я не удержалась и прижалась к ней, не глядя вверх.

А потом подняла глаза.

Это было ошибкой. Серьезной ошибкой.

Во-первых, в глаза бросилась его одежда – точнее, ее отсутствие. Единственное, что на нем было, – полотенце, небрежно обернутое вокруг бедер. Должно быть, он не слышал моего стука, потому что был в душе.

Ой! Если бы я так здорово смотрелась в полотенце, я бы всю жизнь только его и носила бы!

Потом я увидела его глаза – он холодно смотрел на меня. Безразлично. Ни капли тепла и привязанности во взгляде.

Меня охватила паника.

В мозгу стучала одна фраза: «слишком поздно».

Я непроизвольно еще крепче прижалась к нему.

– Я думала, тебя нет дома. Я так рада, что ты тут! – и попыталась улыбнуться.

Он поднял бровь и высвободился из моих объятий. Я ждала, что он пригласит меня войти, скажет что-нибудь – хоть что-то! Его молчание выбивало меня из колеи – Люк отнюдь не из породы молчунов.

Наконец до меня дошло, что он не собирается ничего предпринимать. Действовать он предоставил мне. Я постаралась не насупиться.

– Можно войти?

Он пожал плечами и шагнул в сторону, пропуская меня. Стараясь не отвлекаться на то, как свежо и вкусно от него пахнет, – и на его обнаженное тело, – целеустремленно направилась в гостиную. Бросив сумочку на пол, принялась вышагивать туда-сюда.

С чего начать? Молчание затянулось, поэтому он не выдержал и произнес:

– Странно видеть тебя здесь. Я думал, ты очень... занята... сегодня утром.

– На работе все в порядке, – сморщилась я.

– Я имею в виду не работу.

– А! – «Занята»! Я вспыхнула, представив себя «занятой» Дрейком. – Нет. Я уже целую вечность не была «занята».

Его взгляд свидетельствовал о том, что он мне не верит.

Ну, в конце концов Люк и правда видел, как я лежала в кровати Дрейка. Но, если у него есть хоть капля ума, он должен понять, что все это – дьявольский план Дрейка для того, чтобы вернуть Лидию. И как, по его мнению, я могла спать с Дрейком – и при этом целоваться с ним самим?

Я уперлась руками в бока.

– Ты такой идиот!

Ой! Я совсем не это хотела сказать!

Я откашлялась.

– Точнее, я идиотка, а ты был прав.

– Прав? – холодно поинтересовался Люк, скрестив руки на груди.

На этот раз я увидела не воинственного упрямца, а человека, который пытается себя защитить.

Я причинила ему боль.

Эта мысль, как кинжалом, пронзила сердце.

Я рухнула на диван, обхватив руками голову.

– Я такая стерва!

– Не стану с этим спорить.

Я решила пропустить это замечание мимо ушей.

– Прости, что я не понимала этого раньше. – Я подняла на него глаза.

Люк не проронил ни слова.

Мне ничего не оставалось, как продолжить.

– Ты же знаешь, как много и тяжело я работала – все потому, что я хотела купить дом.

– Да, – нахмурился он.

– Ты знаешь, что мне очень хотелось иметь свой дом, потому что у меня в детстве не было дома?

Люк закатил глаза.

– Может, я и не изучал психологию, но я же не совсем безмозглый!

Я кивнула, вставая.

– Я просто не понимала одной очевидной вещи.

Он поднял бровь.

– Дом – это не место. – Я шагнула к нему.

Смотрел он по-прежнему с подозрением, но руки немного расслабились.

Я решила, что это хороший знак, – и шагнула еще ближе. Теперь я стояла прямо перед ним.

– Мой дом – это ты!

Я ударила его по руке.

– Эй! – Он сердито глянул на меня, потирая место удара. – Какого черта!

– Это за то, что ты позволил мне работать как проклятой все эти годы и не объяснил, что я иду к своей мечте неправильной дорогой! – Я стала на цыпочки и ткнула пальцем прямо ему в лицо. – Почему ты не подсказал мне?

– А ты бы послушала? – мягко спросил он.

– Наверное, нет. Но я никогда не осознавала. – Я покачала головой. – Никогда не осознавала, как сильно я люблю тебя.

Люк, не отрываясь, смотрел на меня.

– Ну, ты понимаешь, – сглотнула я нервно, – это не просто детское платоническое чувство – я по-настоящему люблю тебя!

Он молчал.

И тут до меня окончательно дошло. Сердце сжалось от боли, глаза наполнились слезами, но я упрямо пыталась их сдержать. До самого последнего момента я никак не могла поверить, но теперь это было уже невозможно отрицать.

Слишком поздно!

Бесполезно плакать. И потом, чего я ожидала? Я отдала его другой, не обращая внимания на его чувства и не понимая, что все, что он делает, он делает потому, что любит меня. Я вполне заслуживаю то, что получила теперь.

– Ну ладно, – кивнула я, пытаясь улыбнуться. – Теперь, когда я сняла этот груз с плеч, мне стало легче. Может...

Я хотела сказать, что, может, он позвонит мне как-нибудь, но это было бы глупо. Я низко опустила голову и направилась мимо него к двери. Мне нужно выбраться отсюда прежде, чем я начну реветь. Потому что если я начну плакать, не думаю, что смогу успокоиться в ближайшие лет сто.

Но Люк схватил меня за руку.

Я изумленно уставилась на него. Его лицо было так близко, что я удивленно заморгала и поправила очки, чтобы лучше видеть.

– Ты это серьезно? – От волнения его голос был тихим и хриплым.

Я не совсем поняла, какую именно часть моего признания он имеет в виду, но поскольку была искренна в каждом слове, кивнула.

– Да!

– А что заставило тебя понять все это?

Я догадалась, что он спрашивает, как я поняла, что я люблю его.

– Когда все начало рушиться, я могла думать только о том, что ты больше никогда не назовешь меня «пипеткой».

Его губы медленно расплылись в улыбке.

– Да, это действительно любовь! – согласился он – и поцеловал меня.

Сначала как-то испытующе, несмело. Но потом что-то неуловимо изменилось – и мы, как сумасшедшие, стали покрывать друг друга слепыми поцелуями. Он был совершенно ненасытен – и я так же жадно ему отвечала.

– А ты знаешь, что язык – самая сильная мышца человека? – тяжело дыша, заявила я.

– Закрой рот, Кэт!

Но не успела я выполнить эту короткую команду, как он запустил пальцы в мои волосы и властно приник к моим губам.

Меня так прежде никогда не целовали, это было словно откровение – чувственный, влажный, поглощающий поцелуй. Будто он хотел оставить на мне свой отпечаток. Татуировка на моих ягодицах оказалась бы не столь эффективна, как этот поцелуй.

И хотя я ощущала только его губы, впивающиеся в мои, я все же почувствовала, как он вытащил шпильки из моих волос и стал массировать мне голову двумя руками. Блаженство! Меня разрывали пополам желания – то ли замурлыкать, то ли умолять его не останавливаться.

Зачем ждать? Я все-таки современная женщина! Сначала я случайно коснулась его сосков – и они напряглись, а сам Люк сдавленно охнул, и я поняла, что на правильном пути. Я снова тронула соски – кончиками пальцев, чтобы удостовериться.

Да, руки Люка и правда напряглись в моих волосах – он крепче прижал мою голову и, тяжело дыша, выдохнул чуть слышно:

– Кэт!

Я усмехнулась – и стала мять руками свое неожиданное открытие.

– Какие аккуратненькие!

– Это просто пытка! Ты знаешь, сколько я ждал этого момента? – Не успела я ответить, как Люк подхватил меня на руки и понес наверх, в спальню, все время нежно покусывая мою шею. Я совершенно растерялась – никто никогда не ласкал так мою шею. И что это за чудное щекочущее ощущение на коже – и странная дрожь вдоль позвоночника?

Люк уложил меня на кровать и встал в ногах, упираясь руками в бока, как воин-завоеватель. Я оглядела его тело.

Мамочки! Возбужденный воин-завоеватель! Полотенце потерялось где-то по дороге – и он возвышался передо мной полностью обнаженный. И с эрекцией. И нешуточной!

Когда мы с Кевином занимались сексом, у меня не было возможности взглянуть на его «хозяйство». Мы даже не раздевались полностью. Но у Кевина точно был не такой большой!

И казалось, чем дольше я на него смотрю, тем больше он становится!

У меня выступил пот на лбу. Глаза будто приклеились к нему.

– А ты знаешь, что средняя глубина влагалища – от трех до шести дюймов? – спросила я.

Люк усмехнулся, забрался на кровать, снял с меня туфли и откинул их далеко в сторону.

– Не беспокойся, Кэт. Мы справимся.

– Думаешь? – нахмурилась я.

– Обещаю. – Его руки скользнули мне за спину, и он умело расстегнул змейку на юбке и стянул ее вниз прежде, чем я успела глазом моргнуть.

Я вцепилась в его руки. Мне вдруг показалось, что это не очень хорошая идея. Я не понимала, что я делаю. А что, если он сочтет меня недостаточно опытной? А что, если секс с Люком разочарует меня так же, как это было с Кевином?

Я прокашлялась.

– Ты знаешь, каково определение нимфомании в современной психиатрии? Нимфоманка – это женщина, которая не может испытать сексуальное наслаждение, сколько бы партнеров у нее ни было.

Он улыбнулся и накрыл мой рот поцелуем.

– Об этом можешь не беспокоиться.

Ему легко говорить! Это же не он много лет не имел сексуальных контактов!

Люк снова принялся снимать с меня юбку.

– Люк! – Я крепко вцепилась в пояс.

В его глазах отражались любовь, страсть – и, кажется, веселье.

– Что, Кэтрин?

Здорово! Я никогда не слышала, чтобы мое имя так звучало! Внутри все растаяло от восторга. И это позволило Люку лишить меня не только юбки, но и колготок с трусиками – и я оказалась полностью обнаженной ниже талии.

Я быстро прикрылась обеими руками под его взглядом.

– Люк!

Его взгляд блуждал по моим ногам и вверх – к «нулевой точке». Я старалась не шевелиться – но это было трудно, в основном потому, что пиджак, блузка и бюстгальтер все еще были на мне.

Казалось, Люк не обращает внимания на оставшуюся на мне одежду. Он равнодушно скользнул по ней взглядом и уставился мне прямо в глаза.

– Кэт, я где-то слышал, что язык – самая сильная мышца в теле человека. – Он наклонился, отвел мои руки в стороны и продемонстрировал мне, насколько силен его язык.

– О Боже! – Я вцепилась в покрывало с обеих сторон и держалась изо всех сил.

Его язык медленно скользил по моему телу, изучая новую территорию. С каждым его движением я все больше вжималась в кровать.

Я приблизилась к вершине наслаждения гораздо быстрее, чем ожидала. Приблизилась, но не окончательно. Я ерзала, стараясь, чтобы его рот оказался в нужной точке.

– Ты слышал, что слово «оргазм» происходит от греческого «быть возбужденным или испытывать страсть»?

– А ты испытываешь страсть? – спросил он, снова проведя языком по телу.

– Да. – Я содрогнулась. Черт! Снова мимо! Он что, специально дразнит меня? – Немного. Но могу и больше.

Он снова лизнул меня.

– Ты предлагаешь мне продолжать?

Именно за это я и люблю его так сильно – он всегда понимает меня. Я сдержанно кивнула – точнее, отчаянно:

– Да, да, пожалуйста!

У Люка есть одно замечательное качество: если он берется за дело, то вкладывает в него всю душу. И сейчас тоже.

Он нежно покусывал меня в той самой заветной точке. Я всхлипнула. Никогда такого не испытывала – в голове все завертелось, меня накрыла отчаянная горячая волна. Спина непроизвольно выгнулась, оторвавшись от кровати – настолько интенсивным было ощущение.

– А ты знаешь, что у свиней оргазм длится до тридцати минут? – выпалила я, тяжело дыша.

– Давай посмотрим, сможем ли мы соперничать с ними. – Он тут же принялся за дело, и ничто не могло отвлечь его.

Я испустила крик, потом еще один, а потом почувствовала, как его палец скользнул внутрь. Другой рукой он шарил под одеждой, которая все еще была на мне, и мял мои соски.

– Люк! – И тут я почувствовала это! Перед глазами вспыхнули яркие звезды, и на какое-то мгновение мне показалось, что я умираю.

Когда я пришла в себя, Люк стоял надо мной на коленях, пытаясь освободить меня от остатков одежды.

– Черт! Сколько на тебе всего! – прорычал он. Он изо всей силы дернул за рукав пиджака, пробурчал еще что-то – я плохо расслышала, кажется, будто бы я хоть и выгляжу беспомощным цыпленком, но на самом деле весьма коварна.

Я фыркнула. Он сам виноват, что я в таком виде. Хотя я ничего не имела против. Вполне могу привыкнуть.

Он снова чертыхнулся, схватил воротник моей блузочки – и рванул посередине.

– Это же был натуральный шелк! – слабо запротестовала я.

Его, похоже, не очень волновало, что для производства килограмма натурального шелка требуется пятьсот шелкопрядов. Он отбросил клочья кофточки в стороны, дернул бюстгальтер вверх – и уставился на мою грудь.

Потом усмехнулся и накрыл ее обеими руками.

– Ты себе не представляешь, сколько я ждал возможности увидеть ее.

Не знаю, откуда это во мне взялось, но я выгнулась дугой под его руками, готовая к намного большему.

– Я бы хотел долго натирать тебя маслами, но больше не в силах терпеть, Кэт! – Он опустил вниз одну руку и вошел в меня.

Ой, как туго! И немножко неловко. Но, кажется, кое-что можно подправить – я стала ерзать под ним, чтобы устроиться удобнее

– Подожди, – проговорил Люк, стиснув зубы.

Ему тоже больно? Я не хотела причинять ему боль, поэтому замерла.

– Может, прекратим, пока не приступили?

– Просто расслабься, Кэт.

Ну да, легко сказать!

И вдруг он просунул руку между нами и дотронулся до меня в какой-то нужной точке. И тут же все переменилось – совсем другое дело!

Неудобство исчезло, и каждая клеточка тела затрепетала восторгом. Я сжала ягодицы Люка (такие же упругие, как и его грудь – позже проверю еще раз) и задвигала бедрами, прижимаясь к нему плотнее.

– Кэт!

Я открыла глаза и посмотрела на него.

На лбу выступил пот, а в глазах было напряженное беспокойство.

– Тебе хорошо?

Слово «хорошо» даже близко не описывает моих ощущений. Я еще активнее задвигала бедрами, чтобы показать ему это.

Он застонал и прижался ко мне тазом.

– Я больше не могу сдерживаться! Ты меня убиваешь!

– Ты знаешь, что французы называют оргазм маленькой смертью?

Люк одновременно застонал, засмеялся и поцеловал меня, двигаясь во мне дикими, неудержимыми и мучительно-сладостными толчками. Мое тело отзывалось на его движения. Я даже не знала, что способна на такое.

Люк вскрикнул и замер, все еще содрогаясь. И меня снова накрыло волной. Будто серия крошечных землетрясений – первая волна просто катастрофическая, потом каждая следующая слабее, пока я не распласталась на матрасе без сил. Люк рухнул на меня сверху.

Наконец он откатился, притянул меня к себе и уложил сверху. Поцеловал в лоб.

– Думаю, мы благополучно ответили на вопрос о нимфомании.

Согласна.

– И все же это длилось не тридцать минут, – ухмыльнулась я.

Люк рассмеялся – и смех отозвался низким рокотом в его груди.

– Для этого придется потренироваться. Хорошо, что у нас впереди много лет.

– Правда? – Я подняла голову и, моргая, уставилась на него.

– Да, – ответил он решительно. Он убрал растрепанные волосы с моего лица и серьезно посмотрел на меня.

– Я люблю тебя, Кэтрин Мерфи Фиорелли!

Я насупилась.

– Я не Фиорелли!

– Пока нет. – Он поцеловал меня, нежно и многообещающе. – Но скоро станешь. Думаю, тебе пора возвращаться домой, как ты полагаешь?

Я улыбнулась и провела пальцем по любимому лицу.

– Я хочу этого больше всего на свете!

Дата добавления: 2015-07-20