Шаг, рысь, галоп и перемена ног на галопе

Рысь есть ускоренный ход, которым, если не форсировать, лошадь может идти относительно долго, не чувствуя усталости и не задыхаясь. Вот почему аллюром этим следует всегда пользоваться при требующих быстроты длинных переходах, тем более, что твердость грунта при рыси имеет лишь второстепенное значение. Так как на рыси лошадь поднимает одновременно две ноги по диагонали, то при этом ходе слышно только два удара копыт, и потому рысь есть аллюр „двухтемпный", производимый совершенно иначе, чем шаг. Рысь бывает короткая, средняя и растянутая, отсюда и быстрота получается совершенно различная. Для нашей строевой лошади в среднем полагается в час пройти 12 верст; в германской же кавалерии считают 14 верст, во Франции и Австрии установлено 300 шагов в минуту.

Перестановка ног лошади производится крайне просто: обе пары, лежащие по диагонали, чередуются правильно, от чего получается троякая деятельность, передвигающая, захватывающая и поддерживающая, между которыми есть еще момент, так называемого. свободного подъема, продолжительность которого весьма различна. В этот момент все четыре ноги находятся на воздухе. Пока переднее копыто стоит на земле, заднее, долженствующее, при средней рыси, покрыть след переднего, разумеется, не может на него ступить. Переднее копыто, таким образом, должно покинуть занимаемое место и находиться на воздухе, по направлению вперед, когда заднее копыто намеревается ступить, находясь в это мгновение точно так же на воздухе, Следовательно, обе ноги той же стороны находятся на воздухе, но так как задняя нога находится в соответственном движении с диагональной ей передней ногой, то потому и на воздухе они находятся одновременно. Передняя же нога имеет соответственное движение с диагональной ей задней ногой, и в то время, когда эта последняя приготовляется ступить, но еще находится на воздухе, передняя тоже только собирается опуститься.

Следовательно, бывает момент, когда все четыре ноги лошади находятся на воздухе.

Во время рыси находятся преимущественно в действии спинные мускулы, которые во время движения шагом почти совсем бездействуют; отсюда понятно, почему для хорошей рыси необходимы длинный круп и сильные бедра.

Чтобы ближе уразуметь сказанное, обратимся к хронофотографии и увидим, что рысь распадается на четыре главнейших момента, к описанию которых и обратимся.

Первый момент, когда лошадь начинает описываемый аллюр, она упирается на левую переднюю и правую заднюю ноги, вся масса ее при этом чуть заметно качается на этих двух ногах (см. рис. 99). Всадник в этот момент сидит прочно в седле. Второй момент лошадь ступает на правую диагональ, то есть на правую переднюю и левую заднюю ноги. Всадник вследствие удара копыт о землю несколько отделяется от седла (см. рис. 100).

Третий момент изображает лошадь, находящуюся в последней фазe того самого диагонального упирания, первую часть которого мы видели в предыдущий момент (см. рис. 101). После этого следует перемена диагонали, во время которой животное будет находиться на воздухе, что видим на следующем рисунке, изображающем четвертый, момент, момент свободного подъема или подвисания (см. рис. 102).

Рис. 101. Рысь. Рис. 102. Рысь.

Если бы г. Марэ заставил лошадь идти более быстрой, растянутой рысью, то момент подвисания вышел бы на рисунки значительно нагляднее, а расстояние между копытами и землею было бы значительно большим.

Итак, при нормальной рыси перестановка ног производится следующим порядком: передняя правая, задняя левая, передняя левая, задняя правая.

Когда же на рыси слышен двойной удар копыт, это значит, лошадь ступила обеими ногами одной стороны, а затем обеими ногами другой. Если такая рысь наблюдается у здоровой ногами лошади и не как результат нарушенного равновесия, то называется иноходью (см. рис. 103)

Изображение рыси проще и потому в живописи и ваянии погрешности встречаются реже; так известны многие памятники, прекрасно передающие это движение.

Рис. 103. Иноходь. Рис 104. Галоп справа.

Галоп есть быстрое движение, требующее от лошади maximum'a мышечных усилий, при котором слышно три удара копыт.

Как бы велика ни была обнаруженная лошадью энергия, как бы правильно она сложена ни была, ей никогда не удастся хорошо галопировать, если ноги её не в безукоризненном состоянии. Отсюда само собою понятно, что заставлять долго галопировать можно лишь вполне здоровую и хорошо подготовленную лошадь. Быстрота галопа настолько различна, что нельзя вывести средней цифры. В нашей кавалерии обыкновенный полевой галоп считается 400 шагов в минуту. В Германии считают для галопа 500 шагов в минуту; в Австрии 450 шагов. Скаковые лошади развивают, разумеется, значительно большую быстроту, доходящую до 1 м. 5 с. на версту.

Рис. 105. Галоп справа. Рис. 106. Галоп справа.

Галоп определяется тремя характерно выражаемыми ударами копыт, а потому есть аллюр „трех-темпный", и бывает с правой или левой ноги, в зависимости от стороны, с которой лошадь начинает это движение.

При галопе справа, как это видно на рисунке (см. рис. 104), лошадь упирается левой задней ногой на землю, три остальные ноги находятся на воздухе. Бабка, вынужденная принять на себя всю тяжесть животного, характерно выгибается, что ясно доказывает, каких напряжений требует этот аллюр.

В этот первый момент всадник, под влиянием удара копыт о землю и полученного вследствие этого толчка, приподнимается в седле. Следующий рисунок (см. рис. 105) показываешь второй темп начатого галопа, обусловливаемый упиранием всего корпуса на левую диагональ. Задняя левая нога, только что отделившаяся от земли, еще слегка до нее дотрогивается. Всадник глубже опускается в седло.

Tpeтий темп галопа с правой ноги показывает нам любопытное упирание одной правой передней ноги (см. рис. 106). Весьма распространено мнение, что при галопе справа, правая нога всегда идет впереди левой, но мнение это совершенно ошибочно и чтобы в этом убедиться достаточно рассмотреть всю серию (9) рисунков, изображающих постепенно все фазы голопа. В серии этой найдем тририсунка, на которых увидим правую переднюю ногу позади левой, один рисунок, где обе ноги рядом, и шесть остальных, где левая передняя нога будет. сзади правой передней.

Нам остается сказать о моментe подвисания, чтобы совершенно закончить с галопом справа.

Прилагаемый рисунок (см. рис. 107) показывает нам этот момент, следует только заметить, что вертикальное расстояние от земли до копыт достигает тут своего maximum'a, хоти все же оно значительно меньше, чем обыкновенно принято думать.

Рис. 107. Галоп справа. Рис. 108. Галоп слева.

При галопе слева, ноги чередуются одна за другой в той - же постепенности, но, разумеется, в обратном порядке.

Первый темп (см. рис. 108) показывает упирание задней правой ноги, причем ездок, как и при первом темпe галопа с правой ноги, отделяется от седла.

Рис. 109. Галоп слева. Рис. 110. Галоп слева.

Второй темп (см. рис. 109) указывает нам на оригинальное положение ног, почти совершенно однородное с положением того - же темпа, но справа.

Задняя правая нога стоит на земле только кончиком копыта и в этом, пожалуй, вся разница этого темпа галопа с различных ног.

Третий темп (см. рис. 110) точно так жемало отличается от такового - же, при галопе справа.

Момент подвисания показывает нам совершенно то - же положение, которое мы видели на рис. 110, тут все движeния подлежат тем - же законам.Продолжительность подвисания зависит всецело от быстроты галопа.

Весьма возможно, что многие найдут положения лошади на галопе и в особенности при третьем темпе (рис. 106 и 110) мало вероятными и даже быть может невозможными, но рисунки эти сделаны не от руки, они получились, как результат усиленных трудов доктора Марэ, как торжество им придуманного прибора — хронофотографа.

Все эти положeния вполне естественны, хотя действительно не представляются таковыми на первый взгляд.

Для изучения движений безусловно необходимо ознакомиться со всеми положениями лошади, свойственными ей при различных аллюрах, и не для того, чтобы изображать на полотне такие моменты, которые обыкновенному глазу недоступны, это всегда будет публике казаться неестественным и в целесообразности этого мы позволим себе усомниться, а для того, чтобы кавалеристу знать, что делается его лошадью и как не помешать ей, не быть причиной нарушенного равновесия и не очутиться вследствие этого под ней.

Из сказанного, однако - же, еще не следует, что, изображая движущуюся лошадь, можно ей придавать такие положения, которые прямо невозможны. Когда мы видим скачущую лошадь, мы не можем запечатлеть в своей памяти положение её ног, тогда как традиционное изображение, видимое на рисунке, надолго сохраняется в нашей памяти и потому часто естественное нам представляется неестественным.

Галоп — аллюр сложный и чем он производится быстрее, тем становится сложнее и потому далеко не всегда удается художникам.

Чтобы ближе ознакомиться с механизмом движений и не наскучить читателю сухим, изложением, мы предлагаем ему после всего вышеизложенного осмотреть небольшую галерею избранных картин. Осматривая положение ног, придаваемое художником, мы ясно увидим, какие движения возможны и какие являются продуктом фантазии.

Кому из нас неизвестна знаменитая картина бессмертного Рафаэля „Святой Георгий, поражающий дракона". Французский романист Paul Bourget говорит, что в картине этой „все полно наивного прелестного идеализма". Действительно, картина поражает зрителя. Мощная фигура героя, пришпоривающего своего белого коня, с розовыми удилами и нагрудником, зеленая и свежая, как молодость, трава и отталкивающая, как порок, внешность дракона, все это оставляет неизгладимое впечатление. Каждый блик в этой картине говорит о гении Рафаэля, но сама лошадь и, главное, её поза, невозможны. Оставляя в сторонe физиологические особенности сложения этой лошади, мы не можем забыть попирание всех законов механики, бросающихся в глаза в движениях белого коня.

Лавры Рафаэля разумеется, не давали покоя многим художникам, и лошадь, с широко расставленными: четырьмя ногами, двумя на земле, двумя на воздухе, эта летающая или плавающая лошадь сделалась прототипом множества изображений; мы узнаем ее на картинах Рубенса, Сальватор - Роза, Жален, Удри, Вернэ и до Жерико включительно.

О перемене ног на галопе мистер Андерсон в „Modern Horsemanship" говорит, что перемена может начинаться как с передних, так и с задних ног.

Что лошадь может начинать перемену с передних ног, доказывает то обстоятельство, что она очень часто меняет передние ноги, между тем как задние ноги сохраняют прежний порядок.

Что перемена может начаться и с задних ног, следует из того, что хорошо выезженная лошадь в состоянии их менять при каждом прыжке, что было - бы невозможно, если - бы перемена должна была начинаться с передних ног, так как в тот момент, когда передние ноги готовятся произвести перемену, задние должны готовиться воспринять тяжесть тела. Лошадь не может менять ног, находясь на воздухе, так как это положение продолжается слишком короткое время, и задние ноги должны принять тяжесть тела, прежде чем лошадь поднимается с начинающей передней ноги. Прилагаемые копии двух моментальных фотографий, снятых Андерсоном в Штутгарте (см. рис. 111 и 112), доказывают справедливость его теории.

Рис. 111. Перемена ноги на галопе. Налево.

На рис. 111 лошадь переменила передними ногами; задние ноги переменяются, как только перед принял тяжестьтела. На рисунке 112 лошадь шла манежным галопом с правой ноги; правая передняя нога только что поднялась, затем сначала опустилась правая, а потом и левая задняя нога.

Передние ноги еще не исполнили перемену, но правая передняя нога намеревается, прежде чем опуститься, передвинуться вперед к левой, а эта последняя затем захватывает вперед и опускается, и таким образом лошадь совершила перемену ноги одним прыжком.

На этих рисунках лошадь изображена в сильно собранном галопе в 4 темпа, но перемена производится во всех видах галопа совершенно одинаково, только в ускоренном галопе перемена в очереди ног должна производиться быстрее.

Следует еще заметить что манежные лошади предпочитают перемену с задней ноги, потому что эту перемену лошадь может сделать при любом галопе.

Карьер есть в высшей степени форсированный галоп, при котором слышны двойной удар задних ног и такой же удар передних.

Рис. 112. Перемена ноги на галопе. Направо.

Неправильным называется такой галоп, в котором, при повороте, наружная пара ногвыносится вместо внутренней, так напр., если при повороте вправо лошадь идет галопом с левой ноги, или если всадник едет по,,правой стороне" дороги, а лошадь идет галопом с левой ноги.

Лошадь идет галопом на крест, если передними ногами она галопирует иначе, чем задними, а именно идет передними ногами с правой ноги, а задними с левой.

Длина прыжка во время галопа составляет на скачках около 24 футов, а в обыкновенном галопе около 12 футов.

Из искусственных аллюров назовем испанский шаг и „пиаф".

Испанский шаг, называемый также „пассажем", представляет укороченный темп рыси, при котором сбор и вынос ног достигают высшего совершенства.

„Пиаф" есть ничто иное, как рысь на месте, причем без выноса, производится только подъем и опускание ног.

Возвратимся вновь к художественным изображениям движений лошади.

Только в последнее время даровитый Gericault стал изучать механизм движений и подарил свету свою чудную картину „Эпсомкие скачки". Картина оставляет впечатление живых скачущих лошадей, полных жизни и энергии. Однако, и эта картина не чужда недостатков.

Лошадь идет галопом на крест, если передними ногами она галопирует иначе, чем задними, а именно идет передними ногами с правой ноги, а задними с левой.

Длина прыжка во время галопа составляет на скачках около 24 футов, а в обыкновенном галопе около 12 футов.

Из искусственных аллюров назовем испанский шаг и „пиаф".

Испанский шаг, называемый также „пассажем", представляет укороченный темп рыси, при котором сбор и вынос ног достигают высшего совершенства.

„Пиаф" есть ничто иное, как рысь на месте, причем без выноса, производится только подъем и опускание ног.

Возвратимся вновь к художественным изображениям движений лошади.

Только в последнее время даровитый Gericault стал изучать механизм движений и подарил свету свою чудную картину „Эпсомкие скачки". Картина оставляет впечатление живых скачущих лошадей, полных жизни и энергии. Однако, и эта картина не чужда недостатков.

Рис. 113. {С картины Жерико).

Передние ноги слишком вытянуты.

На прилагаемых рисунках (см. рис. 113А.) мы видим, насколько передние ноги излишне удлинены; действительно, в природе, копыта передних ног скачущей лошади не могут выходить за линию морды (см. рис. 114А.). И задние ноги черезчур широко расставлены, чего на большом аллюре и быть не может. Это подтверждается следами подков при скаковом галопе.

После Жерико, Орас Вернэ и в особенности Мэссонье стали избегать рутины, подходя все ближе и ближе к природe.

В своей картине „Фридланд" или,,1807 г." Мэссонье нам дает яркий пример своей артистической добросовестности.

Рис. 114. Как - бы следовало изобразить.

Когда, в 1866 г., он ее писал, данные, добытые моментальной фотографией, были еще неизвестны и потому, изображая лошадей проходящих перед Наполеоном кирасир, ему пришлось руководствоваться рутиной и нарисовать прыгающих, а не скачущих лошадей; когда же, в 1880 году впервые появились снимки моментальной фотографии Мейбриджа — Мэссонье был глубоко поражен результатом своих сравнений и решился переделать свою картину. На прилагаемых рисунках (см. рис. 115, 116 и 117) мы видим его исправления.

При рассмотрении этих эскизов нельзя не обратить внимания на сходство лошадей полковника (см. рис. 115) и трубача (см. рис. 116).

В обновленном виде (см. рис. 117) картина фигурировала на парижской выставке 1889 г. и художники внимательно вглядывались в движения лошадей, изучая их механизм.

Эме Моро дает нам вполне правильные положение в картине своей, остроумно названной „Пленник", изображающей скачущих — немецкого кирасира и французского драгуна, держащих один другого. Лошадям приданы вполне аналогичные движения с лошадьми полковника и трубача из картины Мэссонье; но чтобы показать публике, что они не скачут, а прыгают, Эме Моро изобразил под ними препятствие — ров. Лошадь кирасира уже перенеслась через препятствие, готовясь ступить на землю, тогда как лошадь драгуна находится над препятствием в момент подвисания.

В другой своей картине „Атака кирасир при Рейхсгофене", Эме Моро блестяще воспользовался своими знаниями движений. Лошади эскадронного командира и потерявшая всадника, равно как и все лошади вообще, исполнены безусловно верно; особенного внимания заслуживает лошадь, с которой падает убитый кирасир (см. рис. 118); движения её так полны жизненной правды, что, глядя на картину, получается впечатление двигающихся лошадей. „Атака кирасир под Резонвилем", большое полотно работы того же художника — совершенно сбивает с толку поклонников старой школы, до того движения лошадей смелы. Новейшие французские баталисты Aime Morot и Е. Detaille являются убежденными поклонниками строго правдивых положений и есть полное основание предполагать, что фотография сделает решительный переворот в искусстве, как сделала его уже в астрономии, балистике и медицине.

Рис. 115.

Рис. 116.

Предлагая читателю все эти картины, с целью ознакомления с механизмом движений лошади, мы не можем не отметить, что двадцать веков назад „бесподобному" Фидиасу удалось гениальным вдохновением изобразить на великолепной фризе Пароснона галоп в том именно видe, в каком теперь, две тысячи лет спустя, мы его видим на моментальной фотографы.

Рис. 117.

Гений Фидиаса разложил при первом же взгляде все движения галопа, невидимые глазу, на главные моменты, и лошади его кажутся прямо скопированными с фотографического снимка. Справа лошадь находится в момент очень замедленного первого темпа галопа: правая задняя нога её указывает на этот именно момент; второй темп составляется правой диагональю, а третий — передней левой ногой, и в общем лошадь совершенно правильно галопирует. Левая лошадь изображена на третьем темпе галопа с левой ноги; тут не достает только второго темпа для полной картины галопа.

Сравнивая фризы Пареенона с множеством произведений настоящего времени, нельзя не дивиться гению Фидиаса и в то же время не удивляться, что в современных картинах, при бесконечном разнообразии положений лошади, взятых с натуры, столь многие грешат против правды.

И к чему, в погонe за этой жизненной правдой, художники пытаются искать ее в своем воображении, к чему эта иллюзия правды, когда её столько в природе.

Побуждаемые желанием дать читателю образцы правильных положений лошади на самом сложном из аллюров, мы увлеклись и не заметно для самих себя вторгнулись в такую сферу искусства, в которой компетенция наша кончается, и мы благоразумно спешим вернуться к нашей тем.

Разложение механизма движений при галопе на части дает нам возможность схватить разницу между галопом справа и слева; оно точно также поясняет нам, почему необходимо начинать галоп справа, когда нужно повернуть лошадь в эту же сторону. Нога, которою лошадь галопирует, и дает ей именно возможность захватить большее пространство с этой стороны.

При круговых движениях, чем быстрее они производятся, тем лошадь сильнее должна наклоняться во внутрь круга.

Рис. 118.

В цирке, при круге сравнительно небольшого радиуса, ясно видно, до какого положения доходит корпус лошади, идущей большим аллюром. Такое наклоненное положение лошади необходимо, чтобы избежать влияния центробежной силы, а ездок, который не желает очутиться на земле, должен следовать движениям своей лошади, наклоняясь во внутрь круга. Художник Эме Моро первый решился правдиво написать такое положение лошадей и всадников взамен всегда изображаемого вертикального положения.

В картине, на которую мы ссылаемся, второй взвод заскакивающих полукругом кирасир весь наклонен художником на правую сторону.

Вот собственно и все, о чем мы хотели побеседовать с читателем отсылая его к книге нашей „Механизм движений лошади".

Чтобы закончить с вопросом о механизме движений лошади, нам остается поговорить еще о прыжке, представляющем, совершенно самостоятельное движение.

Leland Stanford, автор,,The horse in motion" дает нам несколько весьма поучительных снимков прыжка, но наибольшая заслуга в разъяснении механизма прыжка принадлежала профессору Мейбриджу, хотя и его работа отличалась голословностью и не исчерпывала вопроса. Несколько лет назад появившаяся работа французского ученого Морэ дает нам все разъяснения о прыжке, как движении. Прыжок есть однократное движение и не может называться аллюром.

Рис. 119. Порядок следования ног при прыжках через препятствия.

Сообразно тому, требуется ли перескочить препятствие или нет, различают: „прыжок через препятствия" и „воздушные прыжки".

По роду препятствий они разделяются на:

1) Высокий прыжок (прыжок через барьер).

2) Широкий прыжок (прыжок через ров, канаву).

3) Широкий и высокий прыжок (прыжок одновременно через канаву и через барьер).

4) Прыжок с остановкой (ирландский банкет).

Воздушные прыжки суть частью учебные, частью естественные.

О порядке следования ног при прыжках через препятствия дают некоторое объяснение приложенные снимки электрической моментальной фотографии из книги г. Леланда Станфорда (Leland Stanford) „The horse in motion" (рис. 119). Отдельные моменты каждого подобного прыжка имеют значение, безразлично какой бы он ни был скорости, делает ли его опытный скакун (steeple-chaser) или лошадь-новичок.

Сомневаться в необходимости изучения механизма движений для всякого всадника вообще, а кавалериста в особенности, нельзя *).

Сидя на коне, необходимо, хотя-бы приблизительно, знать, что совершается им во время прыжка, и не для того, чтобы помочь животному, чтобы заставить его сделать то или иное движение, наиболee соответствующее данному моменту, но чтобы не помешать ему, чтобы не требовать от него того движения или аллюра, при котором не может быть в полной мере сохранено равновесие, чтобы преждевременно не истощить себя и лошадь, напрасно насилуя, напрягая, а стало быть и расточая её силы и энергию.

Рис. 120. 1-й темп галопа направо.

Повторяем, прыжок есть совершенно специальное гимнастическое упражнение, требующее сохранения наивысшего равновесия, без чего помешать лошади очень легко и тем всегда рисковать преждевременно ее утомить, а нередко, при неправильном повороте на скаку, уронить и самому очутиться под ней.

Любопытно, что, несмотря на всю очевидность необходимости подробного изучения движений лошади, находятся еще люди, высказывающее сомнете в этом и утверждающее, что добытые с таким трудом теоретически данные не имеют будто-бы практического значения. Чтобы казаться убедительными, господа эти вооружаются примерами, утверждая, что офицеры доброго старого времени понятия не имели о новейших теориях, а между тем ездили не хуже современных офицеров...

Такая аргументация слишком слаба, чтобы требовалось ее опровергнуть.

Прыгать может всякая хорошо сложенная лошадь, способная галопировать, так как прыжок и галоп, как движения, весьма схожи.

Чтобы понять, что собственно должно делать животное при перескакивании через препятствия, какие движения ног и положения всего корпуса наиболее соответствуют правильному прыжку, то есть такому, при котором лошадь не рискует упасть и возможно менее расходует силы — обратимся к рисункам, составленным по хронофотографическим оттискам д-ра Морэ.

На рисунке (см. рис. 120)*) мы видим опытного скакуна, уверенно подходящего к препятствию классическим галопом в три темпа, с правой ноги.

Рис. 121. 3-й темп галопа направо.

Первый темп легко определить упиранием на землю задней левой ногой; этот момент и передает рисунок. Второй темп обусловливается тем, что передняя левая нога и задняя правая стоят на земле, и, наконец, третий темп (см. рис, 121) определяется упиранием на одну правую переднюю ногу, непосредственно после чего наступает момент, когда одна левая задняя опускается к землe. Таким образом, при так называемом классическом галопе, броски состоят из трех темпов, при чем до начала каждого из них все четыре ноги (см. рис. 122) лошади находятся на воздухе.

Рис. 122. Момент „подвисанния".

При галопе с левой ноги удары копыт о землю происходят, разумеется, в обратном порядке.

Сравнивая два рисунка галопа с левой ноги при положении второго темпа (см. рис. 123 и 124), мы видим, как в виду препятствия сильно напрягается бабка, как левая передняя нога помогает прыжку, тогда как правая задняя быстро отталкивается от земли, чтобы подогнуться под корпус и предоставить левой задней оттолкнуться в свою очередь, чтобы решительным толчком подбросить на воздух весь корпус.

С этого момента прекращается галоп и начинается первая подготовительная фаза прыжка.

Следующий рисунок (см. рис. 125) дает нам изображение нормального положения ног при галопе в три темпа с левой ноги, когда все тело животного лежит на одной левой передней ноге.

Но в самый момент прыжка лошадь иначе чем на галопе распределяет положение своих ног. Подойдя к самому препятствию, она стремится подняться при посредстве переда, то есть, упирается на переднюю левую ногу, которая, поднимаясь, значительно напрягается. Передняя правая, чтобы облегчить поднятие корпуса и этим благоприятствовать прыжку, высоко подгибается. Левая задняя отделяется от своей диагональной ноги, соединяется с правой задней, чтобы вместе с ней подняться к брюху и затем одновременно решительно ударить о землю.

Этот момент дает нам любая фотография.

Рис. 123.

Итак, перед лошади поднимается на той ноге, на которой лошадь галопировала, и весь процесс прыжка всегда одинаков; разница лишь в силe выполнения, зависящей от темперамента животного и степени его опытности.

Рис 124. 2-й темп галопа налево в пилу препятствия.

Опытная лошадь (см. рис. 126) развивает больше энергии и увлечения, в особенности при той фазе прыжка, когда перед отделяется от земли, чтобы растянуться над препятствием, причем шея её вытягивается, с целью облегчить подъем переда. Одновременно с этим лошадь поднимает задние ноги под себя, чтобы приготовиться к энергичному толчку о землю.

Рис. 125. Положение ног при трехтемпном галопе налево в виду препятствия.

Менее - же опытная лошадь не совсем уверена, что следует сделать со своей шеей, поднимает голову не так высоко, равно как и задние ноги; отсюда мускулы, долженствующие перебросить весь корпус через препятствие, не так напрягаются.

На рисунке 127 изображаются две лошади: налево неопытная, пододвинувшая задние ноги лишь к началу следов передних, а направо опытная, поставившая задние ноги значительно ближе к следам передних, и благодаря подъему корпуса они стали даже впереди этих следов. Положение левой задней ноги дает лошади возможность захватить большее пространство. В следующий момент (см. рис. 128) неопытная (левая), прыгая с подхода, одновременно с толчком вперед поднимается кверху. И в этом движении замечается разница в поднятии передних ног. Перед одной значительно поднят и свободно проходит над препятствием, тогда как другая дотрагивается до изгороди.

Рис. 126. „Подвисание" перед прыжком.

Как это вполне доказано, корпус лошади в этом случае качается вокруг центра тяжести, после чего животное вступает в период, если можно так выразиться — подвисания, во время которого (см. рис. 129) корпус обеих лошадей вытянут горизонтально над препятствием, но однако, угол, образуемый задними ногами опытной лошади, больше, чем у неопытной.

Рис. 127. Постановка ног опытной и неопытной лошади перед прыжком.

Рис. 128.

Шея и голова у первой более вытянуты, передние ноги более подогнуты под туловище.

На следующем рисунке (см. рис. 130) мы видим, что корпус обеих лошадей продолжает проноситься над препятствием, и обе приготовляются ступить на землю, для чего обе вытягивают правые ноги, готовясь ступить на левые.

Рис. 129.

Особой разницы в положении ног и корпуса в этот момент не наблюдается, разве только неопытная, или левая лошадь излишне высоко поднимает зад.

Следующий момент (см. рис. 131) показывает нам, как обе лошади уже стоят передними ногами на земле, причем правые передние, коснувшиеся земли несколько позднee левых, широко расставлены, и корпус, упираясь на передние ноги, продолжает двигаться вперед.

Рис. 130.

В обоих случаях шея приподнята, чтобы предотвратить силу толчка, но удар все-таки чувствителен, особенно для левой передней ноги, первой воспринявшей его, так что бабка приняла почти горизонтальное положение, несомненно, что претерпеваемое связками напряжение в этот момент достигает апогея.

Рис. 131.

Сравнивая прыжок этих двух лошадей, мы видим, что опытная расставляет несколько шире передние ноги, поднимает выше зад, который плавно проносится над барьером, а левая проносит зад тяжелее, дотрагиваясь ногами до зеленого барьера.

То же замечаем и в дальнейшем (см. рис. 132); тут корпус обеих лошадей держится на передней правой ноге, а перед поднимается не одинаково: опытная лошадь держит шею и голову выше, левую ногу подгибает под себя, зад приподнимает выше, и все движения её производят впечатление уверенности, тогда как неопытное животное быстро опускает к земле свои задние ноги, который дотрагиваются до неё перед тем, как поднимает перед.

Рассматривая следующий момент (см. рис. 133), нельзя не обратить внимания на то обстоятельство, что между опусканием переда и зада, после прыжка у неопытной лошади проходит меньше времени; боясь потерять равновесие, она видимо спешит и её передняя правая нога дотрагивается до земли, а левая задняя уже упирается в нее.

Рис. 132.

Рис. 133.

Рис. 134.

Рисунок 134 передает момент дальнейшего движения лошади после прыжка и показывает, что правая передняя нога подымается с земли, чтобы начать вновь поступательное движение, а правая задняя упирается в землю. Положение всех четырех ног настолько характерно, что разницу легко определить одним взглядом на рисунок.

Таким образом, мы видим второй темп галопа справа, a следующий рисунок (см. рис. 135) показывает нам третий темп того - же галопа.

Рис. 135.

Описанный выше прием прыжка наиболее употребительный при прыгании через небольшие препятствия, не быстрым аллюром. Тут будет кстати заметить, что когда прыжок производится вышеописанным образом, то естественно, пройдя препятствие, лошадь галопирует с противоположной ноги.

Из помещенных выше рисунков видно, что обe лошади подошли к препятствию галопом с левой ноги, а пройдя его, продолжали галоп справа.

Факт этот, несмотря на всю свою практическую важность, еще никогда до настоящего времени констатирован не был, оставаясь невыясненным до появления хронофотографии.

Bсе те немногие писатели, которые трактовали до сих пор об этом предмете, впадали в грубую ошибку: одни относительно самого механизма прыжка, другие относительно аллюра после препятствия. Так весьма распространенным является заблуждение многих, даже авторитетных лиц, что галоп после прыжка продолжается всегда с той - же ноги, с которой он начался, а если происходит перемена ног, то причину надо искать в неправильной постановке ног или в переутомлении лошади. Мы говорили уже, что ничего подобного нет в действительности. Прыжок есть часть того аллюра, которым лошадь подходит к препятствию, при чем аллюр оканчивается, как только начинается самый прыжок. Мы видим, что хорошо уравновешенная лошадь, выучившись прыгать на свободе, проносится над препятствием почти горизонтально, распределяя передние ноги на одной линии с задними. В это мгновение аллюр, которым лошадь подходила к препятствию, приостанавливается и раз навсегда оканчивается; таким образом объяснение, что после препятствия тот-же аллюр продолжается, не серьезно, так как, повторяем — прыжок есть только часть предшествовавшего ему аллюра, а вовсе не его продолжение.

Кому неизвестно, что хорошо дрессированная лошадь может подойти к препятствие рысью, перескочить через него и продолжать далее галоп; и наоборот, подойдя к нему галопом, продолжать после прыжка рысью или даже совсем остановиться.

Рис. 136.

Рис. 137.

Аллюр после прыжка зависит от быстроты, при которой он сделан, и от порядка установки на землю ног, а ни в каком случай тут нет ничего загадочного, не обследованного.

Хронофотография, открывшая нам все эти истины, дает подтверждение при исследовании второго качества прыжка или процедуры, благодаря которой лошадь может продолжать галоп после препятствия с той - же ноги.

В настоящее время надо считать вполне доказанным, что лошадь, в момент подвисания над препятствием, может произвольно выставлять вперед любую из передних ног, не достигая, конечно, виртуозности кошки, могущей, по желанию, после всякого прыжка упасть прямо на все четыре ноги. Таким образом несомненно, что, пролетая через препятствие, лошадь может ступить на землю какой ей заблагорассудится ногой, совершенно независимо от того, с какой ноги она галопировала до прыжка.

Разсмотрим теперь прыгающую лошадь на свободе и под седоком и постараемся подметить разницу в её движениях (см. рис. 136).

Обe лошади подходят к препятствию хорошим аллюром, галопируя с правой ноги. Подчиненный все тому-же закону, перед поднимается с земли на той ноге, на которой галопировала лошадь (см. рис. 137), т. е. в данном случай с правой передней (см. рис. 138).

Рис. 138.

Не останавливаясь далее на знакомых уже читателю фазах поднят зада и подвисания лошади (см. рис. 139), обратим внимание наше на перед, который спускается на левую переднюю (рис. 140), то есть на противоположную галопу ногу. В момент подвисания обе лошади опускают левую переднюю, но затем пропускают вперед правую, на которую и становятся. Проход задних ног (рис. 141) производится в том - же порядке, как и передних: сначала задняя левая, потом задняя правая.

Рис. 139.

Такая нормальная последовательность в опускании ног на землю дает возможность уже в этот момент догадаться, что лошадь пойдет далее левой передней и правой задней, что действительно и видим на следующем рисунке (см. рис. 142), благодаря чему галоп возобновляется с правой ноги и продолжается как и до препятствия. Таково второе правило прыжка.

Понятно, что то же, проделанное обратно, дает возможность лошади, подошедшей к препятствию с левой ноги (см. рис. 143), начать после прыжка галоп с той-же ноги.

Рис. 140.

На рисунке 144 мы видим лошадь, галопирующую слева; она ступает на переднюю правую и будет продолжать галоп после прыжка с левой ноги, как это увидим ниже.

Следует заметить, что процесс вновь начатого галопа почти тождествен во всех нормальных случаях обоих правил; разница заключается лишь в том, что в первом правиле лошадь расставляет ноги во время подвисания с таким разсчетом, чтобы ступить на переднюю ногу, с которой начался галоп, а во втором правил она расставляет их так, чтобы опуститься на противоположную ногу.

Рис. 141.

Резюмируя сказанное, можно вывести такое, быть может несколько парадоксальное, правило, а именно: в первом случай лошадь, ступая после препятствия на переднюю ногу, на которой галопировала до этого, начинает снова галоп после препятствия с противоположной ноги; во втором - же случае лошадь после прыжка, ступившая на противоположную переднюю ногу, начинает галоп после препятствия на ту-же ногу. Парадоксальность тут только кажущаяся и является это естественным последствием того, что передняя нога — первая ступившая на землю в нормальных случаях, то есть когда задние ноги ступают на землю в том - же порядке, как и передние. В прыжке в ширину, как это показывает рисунок (см. рис. 145), некоторая потеря равновесия может изменить порядок, в котором ноги обыкновенно опускаются на землю; можно думать, что удивленная видом простыни, изображающей реку, лошадь немного пошатнулась и потеряла равновесие в тот момент, когда правая передняя нога ступила первой на землю.

Само собою разумеется, что болезненное состояние одной из ног или сухожилий может быть точно также причиной изменения порядка поступления ног на землю.

От неправильного опускания ног, когда правая передняя, ступившая на землю, при втором броске вызывает к деятельности и заднюю правую, которая последней опускается, происходит под влиянием перемены ног разъединенный галоп (см. рис. 146). Если-бы в этот момент лошадь должна была переменить направление, то положение ног могло-бы вызвать почти неизбежное падение.

Рис. 142.

Все это еще раз подтверждает, как существенно сохранение равновесия при прыжке и как легко оно может быть нарушено.

Рис. 143.

Галопируя справа, под седоком и перепрыгивая довольно высокое препятствие по второму правилу, лошадь проносит высоко над ним свои передние ноги, но чуть дотрагивается до него концами задних. Страх - ли наказания за неправильно взятое препятствие, или какое-либо иное ощущение от прикосновения к барьеру, но лошадь несколько пошатнулась и, разумеется, потеряла равновесие и, когда левая передняя нога ступила на землю раньше правой, задняя правая спешит ступить раньше левой задней. В результате разъединенный, неправильный галоп, ясно усматриваемый на снимке, несмотря на то, что лошадь успела выйти из фокуса объектива.

Рассматривая множество снимков прыгающей лошади под всадником, мы не можем не обратить внимания на то, как в известный момент прыжка всадник отделяется от седла. Невольно вспоминается легенда о знаменитых ездоках, сидящих так крепко в седле, что во время прыжка нисколько от последнего не отделяются или, как фигурально выражаются французы, ne se decollent pas.

Мы считаем не лишним заметить, что такая прочность сидения в седле должна быть всецело отнесена к области фантазии. Как - бы хорошо всадник ни ездил, но в момент, когда лошадь отталкивается задними ногами от земли, чтобы подбросить всю свою тяжесть вверх и подняться на воздух над препятствием, всадник не может не отделиться от седла, и степень высоты, на которую он отделяется, будет зависеть от „длины его ног и силы его лошади".

Такое перемещение в седле бывает весьма разнообразно, и ставить его в упрек всаднику безусловно ошибочно, — все, чего от него мы в праве требовать, это—удержать по возможности неподвижными свои колени и икры, но не более того.

Целая cepия моментальных фотографий с лучших ездоков вполне подтверждают сказанное. Таким образом, мнение это есть не более как заблуждение, такое - же, как и проповедуемое в некоторых учебниках берейторского искусства, что ездок может,,поднять" свою лошадь на препятствие. Dr. Лебон, несомненный авторитет в этом вопросе, подобные мысли называет,,ребяческими", хотя об этом приходится слышать повсюду. Достаточно взглянуть, какие телодвижения делают некоторые ездоки на наших ипподромах и в манежах, подводя своих лошадей к препятствию, чтобы убедиться, как они сами верят в возможность „поднять" своего скакуна, помочь ему.

Весьма любопытный и поучительный опыт рекомендуется одним австрийским берейтором:,,сядьте верхом на стул, говорит он, лицом к его спинке, ноги поставьте на нижние перекладины стула, которые в данной случае должны изображать стремена, и крепко потяните за спинку стула, который, разумеется, в этом случае поддастся вперед, хотя - бы лишь на одну линию, и тогда вы ясно увидите, насколько целесообразно будет положение вашего корпуса".

Рис. 144.

Рис. 145.

Единственным результатом тяги, производимой поводьями, будет лишь неудобство для лошади, которой необходима полнейшая свобода. У опытного ездока поводья скользят между ладонями рук, вытягиваясь настолько, насколько этого требует шея лошади во время прыжка и непосредственно после него.

Рис. 146.

Вглядываясь внимательно в хронофотографические изображения прыгающих лошадей, нельзя не удивляться, как различно он пользуются своей шеей при прыжках на свободе и под седоком. На свободе лошадь располагает всей своей массой по собственному усмотрению и сама отыскивает равновecиe, распределяя центр тяжести, тогда как под всадником она невольно подчиняется чужой воле. Обратим внимание на нижеследующие рисунки и тогда подметим разницу.

На свободе лошадь раньше всего округляет шею (см. рис. 147), вытягивает голову над препятствием значительно дальше передних ног, которые высоко подгибает под себя. При прыжке - же под всадником она задирает шею, приподнимает голову, притягивая ее к плечам настолько, что она находится на одной лиши с передними ногами (см. рис. 148), выбрасываемыми не вполне поднятыми. То же самое замечается при прыгании через двойное препятствие (см. рис. 149).

Рис. 147.

На свободе лошадь не поднимает переда выше, чем этого требует само препятствие, и если оно сквозное, то проводит ноги через него, затрачивая при этом, разумеется, меньше энергии. Шея её свободна, и качательным движением проходит зад (см. рис. 150).

Рис. 148

Рис. 149

Круп поднимается выше, чем под всадником (см. рис. 151).

Все эти рисунки так ясны, что не требуют пояснений, служа прекрасной иллюстрацией к словам известного авторитета г. Бирона „самое тяжелое бремя для лошади, берущей препятствие,— это рука её всадника".

Все, что тут говорится о езде во время прыжка, было бы может быть уместнее отнести в главу о езде верхом, но для полноты изложения мы предпочитаем в своем месте еще раз вернуться к этому вопросу.

Нам остается только сказать несколько слов о происхождении этих рисунков, дабы читатель не подумал, что они изображают какую-нибудь известную лошадь. Прекрасный ездок г. Катлен пользовался множеством фотографий каждого движения, и на основании их, художник г. Лонэ с абсолютной точностью изобразил все эти моменты на прилагаемых рисунках.

Взгляните на фотографии (см. рис. 152) и всмотритесь в положение шеи лошади, прыгающей под всадником, но вовсе без поводьев; г-н Бирон утверждает, что, когда лошадь приучена прыгать на свободе чрез препятствие известной высоты, ей можно привязать на спину несколько пудов, и она все-таки прыгнет так же высоко, но только наклон её шеи и головы будет выражен несколько сильнее. Если же мертвый весь заменит живым, даже менее тяжелым, она уже не прыгнет так высоко.

При наличности множества доказательств, теперь, едва - ли возможно опровергнуть эти данные, добытые опытом, благодаря усовершенствованным аппаратам.

Голова и шея лошади при прыжкe играют ту-же роль, которая принадлежит рукам при прыжке человека.

Рис. 150.

Шея служит одновременно и рессорой и маятником: первой при начале, способствуя смягчению толчка, вторым — во время самого прыжка, давая возможность лошади уравновеситься при перемещении центра тяжести.

Чтобы проследить всю процедуру прыжка через два препятствия, поставленные одно за другим, без возможности производства обыкновенных галопных скачков между ними, следует обратиться к серии моментальных фотографий, на которой мы увидим лошадь, идущую хорошим аллюром на препятствие, состоящее из двух, поставленных на небольшом расстоянии одна от другой зеленых изгородей. Галопируя с левой ноги, лошадь легко опускается на переднюю левую ногу, затем на переднюю правую, как при обыкновенном прыжке, но опускание зада несколько иное, чем обыкновенно, и задние ноги опускаются обе одновременно и на одну и ту-же линию, чтобы, ступив на землю, приготовиться к началу следующего прыжка. В это время поднимается перед, подтягиваются передние ноги и шея и начинается второй прыжок.

Таким образом каждая нога ступает на землю по одному разу, и положительно кажется, что лошадь, подобно мячику, прямо подпрыгивает между двумя барьерами.

Второй прыжок производится с той-же легкостью обыкновенным способом, и лошадь, ничуть не потерявшая равновесия, при знакомой ей уже гимнастикe, быстро удаляется от барьера галопом с правой ноги. Эта удивительная ловкость опытной лошади еще рельефнee обнаруживается при перепрыгивали двойного барьера под всадником.

Что же касается до ездока во время прыжка, то роль его совершенно пассивная и всякое с его стороны вмешательство может лишь помешать лошади, тем более, что в таком вмешательстве нет надобности.

Рис. 151.

Рис. 152.

Помочь лошади перед препятствием или поднять ее в необходимый момент, сообразно размерам препятствия, значит за нее соразмерить расстояние и сообразить необходимое число скачков, — невозможность этого настолько очевидна, что нет надобности и распространяться.

Только практика может способствовать развитию в животных необходимого глазомеpa, и, разумеется, всадник бессилен указать лошади тот момент, когда ей надлежит начать прыжок. Единственной задачей всадника перед препятствием должно быть сознательное удержание лошади от нежелания прыгнуть вообще, но при этом ей отнюдь не следует мешать вполне свободно располагать своей головой и шеей, чтобы не лишить ее возможности рассчитать самой длину своих бросков, предварительно рассмотрев препятствие. Во время прыжка, средняя продолжительность которого равняется половине секунды, всаднику еще менее доступно облегчить положение лошади какими - бы то ни было манипуляциями или обдуманными телодвижениями. Во время этой полусекунды происходит по меньшей мере четыре перемещения веса корпуса зада на перед и обратно, не говоря уже про время нахождения лошади на воздухе. При двойных прыжках, о которых мы говорили выше, такое перемещение центра тяжести доходит обязательно до восьми раз, и возможно ли себе даже вообразить такого ездока, который мог - бы разделить такое ничтожное время на восемь частей и в каждой из них безошибочно помочь лошади найти и поддержать равновесие.

Невозможность этого настолько очевидна, что нет, казалось - бы, надобности добавлять, что корпус ездока должен оставаться неподвижным, чтобы предоставить животному возможность сохранить равновесие. Каждое малейшее колебание всадника влияет на равновесие, и лошади приходится отыскивать новый центр тяжести. Когда - же лошадь, преодолев препятствие, ступает на землю, всадник может и даже должен нагнуть корпус назад, чтобы не сесть, по законам инерции, лошади на шею во время движения её корпуса. Что-же касается дальнейшей помощи, то надо уменьшить силу прижатия коленей и икр, чтобы по возможности лошадь меньше ощущала это неудобство. Роль руки в этом случае определяется безусловной неподвижностью во время прыжка.

Рис. 153.

Можно высказать с полной уверенностью, что из десяти ездоков у девяти руки чересчур подвижны. Приводим интересную серию рисунков Аншютца.

В то время как лошадь оканчивает свой последний бросок перед препятствием (см. рис. 153), движения головы и шеи, способствующие поднятию переда, имеют громадное значение и, конечно, они неминуемо прекращаются под влиянием грубой руки, что, разумеется, не способствует сохранению лошади и благополучию всадника. Затруднения, оказываемые поводьями, точно так же очевидны, в особенности в то время, когда лошадь вытягивает шею над препятствием (см. рис. 154), что в значительной мере отягощает конечности, которые при свободном прыжке она облегчает вытягиванием, насколько возможно, головы и округлением шеи.

Рис. 154.

Рис. 155.

В момент подвисания, влияние рук еще пагубнее (см. рис. 155), лошадь прыгает труднее и не так высоко. Чтобы парализовать влияние удил, лошадь задирает голову, вследствие чего ноги с трудом проносятся над препятствием. Наконец, поднятие головы мешает ей рассмотреть место за препятствием, что в свою очередь лишает ее уверенности и может кончиться падением, тогда как на свободе лошадь может ступить по усмотрению на ту или другую ногу и тем избежать ямы, камня и т. п. Кто наблюдал, как прыгают лошади под молодыми солдатами, тот, наверное, согласится с нами, что прыгают они, как слепые, не видя куда ставят ноги.

Натягивание поводьев перед препятствием мешает собиранию шеи (см. рис. 156) и свободному движению головы, цель которого уменьшение удара и подготовление поднятия переда.

Помимо сказанного, натягивание поводьев затрудняет перемещение центра тяжести.

На этом рисунке лошадь под всадником ступает на землю передней левой ногой после правой, ставя ее очень близко к ней; задние ноги дотрагиваются до барьера, опускаясь в обратном порядке.

Рис. 156.

Напротив, прыгающая на свободе лошадь ступает очень уверенно на широко расставленные, передние ноги, задние копыта, сильно приподнятые, хорошо, легко проносятся над препятствием, и правильно уравновешенная лошадь опускается на все четыре ноги (см. рис. 157), почему и может сейчас - же начать нормальный галоп с правой ноги.

Рис. 157.

Лошадь - же под всадником, лишенная возможности правильно прыгнуть, будет неминуемо галопировать неправильно (см. рис. 158), что ясно показывает положение её задних ног.

Для подтверждения того, что лошадь после прыжка может вновь продолжать прежний аллюр только после того, как все её четыре ноги уже стали на землю, обратимся к нижеследующим рисункам, которые все показывают, как, прыгая на свободе, лошадь сильно упирается на правую переднюю ногу при опускании зада (см. рис. 159).

Благодаря свободному распоряжению своими силами, лошадь всегда может избежатьпадения, сильно поднимая шею (см. рис. 160) и, таким образом, отбрасывая часть своего веса на заднюю часть.

Рис. 158.

Несмотря на видимую путаницу, задние ноги опускаются в нормальном порядке, но несколько ближе одна к другой, чем обыкновенно.

Рис. 159.

Затем устанавливается нормальный галоп с правой ноги, несмотря на толчок, претерпеваемый равновесием.

Рис. 160.

Не подлежит сомнению, что если - бы на лошади сидел человек, то он в этот момент поспешил - бы натянуть поводья, чем приподнял - бы голову.

Рис. 161.

Такое движение его обусловливалось - бы добрым намерением помочь животному, но на самом деле это ему только - бы помешало, могло - бы повлечь за собой падение или, в лучшем случае, нарушило - бы правильность галопа.

Рис. 162.

При рассматривании этого рисунка сам собою напрашивается вопрос: почему - же, прыгая на свободе, лошадь могла совершить ошибку и так запутаться? Но ответ получается сейчас - же при взгляде на нижеследующий рисунок (см. рис. 161).

Идя галопом слева, лошадь перед самым препятствием заметила, что плохо рассчитала расстояние, и потому решила быстро переменить ноги: отсюда и произошла ошибка как результат нарушенного равновесия.

Многие примеры дают нам право утверждать, что несвоевременная, запоздалая перемена ног есть причина потери равновесия, и отсюда после прыжка неправильное наступление ногой на землю (см. рис. 162).

Итак, перемена ног вблизи препятствия явление нежелательное и должно избегаться. На это нам несомненно возразят, что такой совет легче дать, чем его исполнить. Конечно, у всадника мало средств предотвратить перемену ног, но немало зато, чтобы ее вызвать, и, наконец, в дрессировке лошади надо искать ответ на этот вопрос.

Хотя, в данном случае, нас не должно интересовать исследование существующих способов подготовки лошади, но, однако же, мы считаем необходимым заметить, что всякое животное наделено известным умом, и дрессировка главным образом состоит в развитии врожденной способности и в приучении лошади исполнять с доверием и ловкостью акт, в сущности совершенно естественный. Ловкость и доверие лошади суть результаты известной практики и опытности обучающего. Что касается мускулов, то и они точно также развиваются тренировкой.

По моментальной фотографии, полученной недавно в Италии (см. рис. 163), можно судить, какой результат дает опыт лошади, её навык.

В кавалерийской школе офицеров итальянской кавалерии, лошади, тренированные особым способом в очень гористой местности, достигли поразительных результатов при спускании с самых крутых, отвесных гор.

Рис. 163.

Рис. 164.

Ловкость этих лошадей замечательна, и ей позавидовала бы любая дикая коза.

Рис. 165.

Нужно ли добавлять, что и для прыжка, как и для всякого другого упражнения мышечной системы, практика необходима, и только при ней возможно достигнуть наилучшего результата при наименьшей затрате энергии.

Беспрестанным упражнением в прыгании на свободе, быстро развивается понятливость животного и его хладнокровие; само собою понятно, лошадь должна упражняться в различных прыжках как в ширину, так и в высоту и с различных аллюров.

К высоким препятствиям обыкновенно должно подходить умеренным темпом, а к широким и глубоким, наоборот, быстрым. Объяснить это весьма просто: в ширину лошадь прыгает со скоростью, которая ей необходима, чтобы помощью инерции перенести ее на ту сторону препятствия, и отсюда ясно, что чем канава шире, тем резвее надо к ней подходить. При прыжке - же в высоту быстрота аллюра может лошади помешать верно расчитать как расстояние, так и высоту препятствия. Правило это, конечно, не безусловно, т. е. в виду вытягивания корпуса лошади над препятствием (см. рис. 164), она может перескочить сравнительно большую ширину, чтобы потребовался сильнее разбег (см. рис. 165). Точно так же лошадь может быстро подойти к высокому барьеру и уверенно, легко его перескочить (см. рис. 166); перенеся над ним все четыре ноги

Рис. 166.

Рис. 167.

Не следует по этому отчаиваться, если нам не удается успокоить лошадь и, помимо желания, подойти к высокому препятствию слишком резво, избыток ревностных усилий всегда менее опасен, чем излишнее хладнокровие и равнодушие.

Надо только хорошо обхватить лошадь ногами, дабы заставить ее идти прямой дорогой, не мотаться со стороны на сторону. Всякое колебание лошади в эту минуту, всякое желание уклониться от прыжка заставят нас потерять все те преимущества, которые дает быстрота (см. рис. 168).

Немцы справедливо говорить: „лошадь под седоком прыгает его ногами".

Рис. 168.

Необходимо точно так же глубоко сесть в седло и слиться, так сказать, с лошадью воедино, чтобы не двигаться, „не болтаться" в седле. Наконец, последним правилом и, пожалуй, самым главным надо считать совершенно свободное положение поводьев, чтобы голова и шея лошади могли пользоваться полнейшей свободой.

Большинство ездоков довольствуется правилом вытягивать вперед кисти рук, как можно больше на шею (см. рис. 169), так ездит вся французская кавалерия; другие советуют поднимать правую руку, что в то же время подвигает левое плечо и руку, держащую поводья и, наконец, третьи пропускают все четыре повода между пальцами, а руки при этом полуоткрыты; но г. Катлен считает лучшим правилом то, которое дает лошади большую свободу; точно того же мнения придерживаются и немецкие кавалеристы.

Мы говорим тут о езде потому, что думаем всаднику надлежит лишь заставить лошадь идти на препятствие, а как она прыгнет, ей, конечно, лучше известно.

Рис. 169.

Рис. 170. Гн. жер.,,Arago" лейтенанта французской службы г. Дютек (лошадь, доведенная в технике прыгания до виртуозности).

Закончим эту главу словами г. Катлен: „лучший способ преодолевать препятствия во всех случаях жизни, как в открытом поле, на скаковом кругу, так и на жизненном пути, это подходит к ним с уверенностью, смелостью и увлечением, а главное—с непреклонной решимостью их преодолеть.

Дата добавления: 2015-07-20