Про индейку с трюфелями

Дирижер человеческих страстей

Искусство кулинарии в чем-то сродни оперному. Ведь что выдвигает рецепт в ранг великих? Легкость приготовления, причудливые ингредиенты или небывалое их сочетание? Конечно, все это и одновременно ничего из названного. Куда важнее умение делать все с большим вкусом, привлекательность для широких масс и чувство приятного возбуждения. А это и есть музыка – великолепный микс ароматов, сенсаций, воспоминаний и будоражащих приключений. Значит, рецепт работает!

Многие великие композиторы любили изысканную кухню, а некоторые из них и сами были не чужды кулинарии. Паганини слыл таким же виртуозом венчика, как и скрипки, Гендель прославился обжорством, за что Берлиоз назвал его «бадьей, полной свинины и пива», а бедный старый Гайдн был вынужден прятать нотные рукописи от жены, которая норовила выстелить ими формы для выпечки.

Но последнее слово должно остаться за Джоаккино Россини, композитором, который любил свою стряпню так же сильно, как и свою музыку. Если бы он не был композитором, история, без сомнения, присудила бы ему звание величайшего гастронома XIX века. «Желудок – это дирижер, который управляет огромным оркестром наших страстей, – говорил он. – Пустой желудок для меня как фагот, который рычит от недовольства, или флейта-пикколо, которая выражает свое желание в визгливых тонах. Полный желудок – треугольник удовольствия или барабан радости. Есть, любить, петь, переваривать – по правде говоря, это и есть четыре действия комической оперы, которую мы называем жизнью. Тот, кто позволит ей пройти без наслаждения ими, – не более чем законченный дурак».

Про индейку с трюфелями

Биография отца оперной реформы XIX века – наполовину факты, наполовину легенда – полна гастрономических анекдотов. Говорят, однажды музыкант в спешке бежал с премьеры «Севильского цирюльника», чтобы погрузиться в детальное описание нового рецепта салата, ставшего, естественно, салатом «а-ля Россини». В написанной Стендалем биографии маэстро писатель утверждает, что ария Танкреда, Di Tanti Palpiti, была известна всей Европе не только как самая популярная оперная ария своего времени, но и как «рисовая ария», поскольку Россини написал ее во время приготовления ризотто. Примерно так же Россини черкнул арию Nacqui all’Affanno e al Pianto для «Золушки»: за час с небольшим, на уголке столика в одной из римских таверн, сидя в окружении пьющих и веселящихся друзей.
Биографы Россини расходятся во мнениях, сколько раз в жизни маэстро плакал. Некоторые утверждают, что дважды: от радости – когда впервые услышал Паганини, и от горя – когда уронил блюдо собственноручно приготовленных макарон. Большинство же склоняется к тому, что трижды: после прослушивания Паганини, после провала первой оперы, а также вслед за падением вожделенного кушанья. Что до самого кушанья, то это была либо приготовленная к праздничному обеду жареная утка с трюфелями, которую он уронил в фонтан, либо фаршированная опять же трюфелями индейка, которая выпала за борт лодки, где и проходил пикник. Ясно одно: за птицу с любимыми деликатесными грибами композитор был готов отдать если не душу, то любую из своих опер точно. Не говоря уже о чужих – ведь именно по поводу этих необычных грибов Россини заключил: «Я могу сравнить трюфели только с оперой Моцарта «Дон Жуан». Чем больше их вкушаешь, тем большая прелесть тебе открывается».

Композитор никогда не упускал возможности посмаковать индейку, фаршированную трюфелями, бывшую причиной массового помешательства гурманов того времени. Однажды Россини выиграл пари, ставкой в котором был его излюбленный деликатес. Вожделенный выигрыш, однако, Джоаккино никак не мог получить, и в ответ на настойчивые претензии маэстро проигравший оправдывался то неудачным сезоном, то тем, что первые хорошие трюфели еще не появились. «Чушь, чушь! – кричал Россини. – Это всего лишь ложные слухи, распускаемые индейками, которые не хотят быть нафаршированными!»

Дата добавления: 2015-07-20