Формирование уровня притязаний зависит не только от оценки экспериментатора, но и от отношения испытуемого к экспериментатору и эксперименту в целом. 4 страница

Между тем прослеживание жизни ребенка, у которого вследствиеорганического поражения мозга появились припадки, прослеживание реакций другихдетей на эти припадки, прослеживание реакции учителя на трудности в учебе,которые возникают у подобного ребенка в школе, могли бы объяснить многое. Такойребенок пытается компенсировать свою неполноценность, вызвать хорошее отношениек себе со стороны сверстников не всегда удачным способом: угодливостью,приспособлением к другим детям. Из-за инертности, присущей таким больным,данные способы фиксируются в дальнейшем, становятся методом поведения.

В этой связи интересно рассмотреть становление еще однойхарактерной черты эпилептика — его педантичности и аккуратности.

В начальной стадии болезни названные качества появляются какспособ компенсации первичных дефектов. Экспериментально показано, что толькопри помощи тщательного, последовательного выполнения всех элементов стоящегоперед ним задания больной может правильно его выполнить [34; 65; 122].

Тщательное выполнение отдельных звеньев задания требует отбольного эпилепсией в ходе болезни все большего внимания, пока, наконец, нестановится главным в его работе.

Происходит перенесение мотива из широкой деятельности наисполнение вспомогательного действия. Это было показано экспериментально Н. К.Калитой [79], которая исследовала уровень притязаний больныхэпилепсией с помощью оригинальной методики: больным предъявлялись картинки,которые различались друг от друга количеством элементов изображения.Требовалось за определенное время найти эти различия. В данном исследованииуровень притязаний не вырабатывался у большинства больных эпилепсией. Онизастревали на каждом конкретном задании и с удовольствием начинали искатьразличия в картинках, находя при этом самые малозначительные, которые неотмечали здоровые испытуемые.

Полученные результаты не означают, что у данных больныхвообще нет уровня притязаний, но если данный набор заданий был для здоровыхлишь предлогом для выявления уровня их притязаний, то у больных само исполнениезаданий становится смыслом работы.

Таким образом, при эпилепсии происходит компенсацияпервичных дефектов, приводящая нередко к нарушению опосредованности.

Известно, что, для того чтобы компенсировать дефект, надопрежде всего выработать адекватные способы и средства его преодоления. Малотого, надо не только найти способы преодоления дефекта, но и овладеть ими доизвестной степени свернутости и автоматизации. Навык освобождает субъекта отконтроля за исполнением действия и тем самым дает возможность перенесенияориентировки в более широкое поле деятельности [54].

Вследствие нарастания инертности способы компенсации убольных эпилепсией не становятся свернутыми и автоматизированными, а, наоборот,больной "застревает" на стадии контроля за исполнениемвспомогательного действия, и мотив из широкой деятельности все более смещаетсяна выполнение узкой.

Вместе со смещением мотива соответственно смещается и смыслдеятельности. Сложная опосредованная деятельность теряет смысл для больного,главным становится исполнение отдельных операций, которые в норме выполняютроль технического средства.

Особо присущая эпилептику аффективность насыщает этот смысл,делая его не просто отношением, а отношением активным. Больные не терпятмалейших нарушений заведенного порядка. В ходе болезни аккуратность,педантичность становятся не просто неудачной компенсацией, а привычным способомдействия, определенным отношением к окружающему миру, определенной социальнойпозицией, т.е. чертой характера.

С некоторыми вариациями, но в общем по тем же механизмамобразуются и другие патологические черты характера эпилептика. В основе ихформирования также лежит неудачная компенсация, переход от широкой к узкойдеятельности, сокращение смысловых, единиц деятельности.

Во многих исследованиях делается попытка проводить анализхарактера здорового субъекта через анализ вариантов патологии. Так, например,видный советский психолог А. Е. Личко пишет, что "...значительно чащеформирование приобретенной психопатии происходит, когда в преморбиде личностьпринадлежит к крайним вариантам нормы" [116, 164]. Существует иной подход к проблеме формированияхарактера. Так, С. Л. Рубинштейн отмечает, что "узловой вопрос... о том,как мотивы (побуждения), характеризующие не столько личность, сколькообстоятельства, в которых она оказалась по ходу жизни, превращаются в тоустойчивое, что характеризует данную личность... Исследование характера и егоформирование, до сих пор мало продвинутое, должно было бы сосредоточиться впервую очередь на этой проблеме — проблеме перехода (курсив мой. — Б. 3.) ситуационно, с течением обстоятельств, порожденныхмотивов (побуждений) в устойчивые личностные побуждения" [160, 134-135]. С. Л. Рубинштейн дальше указывает, что в силуисторической обусловленности в психологии личности обнаруживаются компонентыразной меры общности и устойчивости, которые изменяются различными темпами.Поэтому с полным правом С. Я. Рубинштейн указывает, что в этом положенииследует искать путь к анализу формирования характера людей как здоровых, так ибольных [165].

Свойства характера формируются прижизненно, как в норме, так и в патологии. Важны условия, приводящие каномалии мотивов. Болезнь же создает условия для этой аномалии. Это показанопри исследовании больных разных нозологий (эпилепсии, болезни Паркинсона идр.).

Это означает, что характерологические особенности ненаследуются, что биологические потребности превращаются в социальные. Об этомпишет и генетик Н. П. Дубинин: "Есть ли законы для социальногонаследования? Несомненно. Они описаны теорией исторического материализма. Сутьих — в объективных общих устойчивых необходимых отношениях передачи отпоколения к поколению положительного опыта, приобретенного обществом в процессеисторического творчества — всей материальной и духовной культуры, воплощающейсяв человеке как существе родовом" [58, 67].

Глава V

НАРУШЕНИЯВОСПРИЯТИЯ

Нарушения восприятия принимают при психических заболеванияхразличные формы. Как известно, еще И. М. Сеченов указывал на то, что актвосприятия включает в себя афферентные и эфферентные механизмы. Останавливаясьна зрительном восприятии, он писал, что глаз "ощупывает" предметымира и что эти "ощупывания" входят в состав зрительного восприятия,соединяясь с проприоцептивными сигналами от глазодвигательных мышц.

Это положение И. М. Сеченова оказалось исходным для работмногих современных физиологов и психологов (Р. Гранит, Е. Н. Соколов, В. П.Зинченко, А. В. Запорожец, Л. А. Венгер). Было показано, что восприятиесоставляет основу ориентировки человека в мире.

Из теоретических положений А. Н. Леонтьева, А. В. Запорожца,Л. А. Венгера, В. П. Зинченко, Ю. Б. Гиппенрейтер следует, что развитиевосприятия детерминируется задачами, возникающими перед человеком в егожизнедеятельности. Для исследований в общей психологии характерен подход квосприятию как деятельности, включающей в себя основную специфику человеческойпсихики — активность и пристрастность.

С. Л. Рубинштейн [158] указывает, что человеческое восприятие является всегдаобобщенным и зависит от направленности личности. Следовательно, восприятие следуетрассматривать как перцептивную деятельность, характеризующуюся обобщенностью имотивированностью. За последние годы ряд зарубежных авторов также пытаютсяпоказать, что продукт процесса восприятия зависит от эмоциональных и личностныхособенностей человека [206; 226].

Поэтому следовало ожидать, что восприятие может оказатьсянарушенным в разных характеристиках деятельности — в нарушении обобщения,личностной обусловленности. Эти нарушения проявляются в затрудненностиузнавания, в искажениях воспринимаемого материала, в обманах чувств, ложныхузнаваниях, в перестройках мотивационной стороны перцептивной деятельности.Остановимся на некоторых из них.

1. АГНОЗИИ

Агнозиями называется затрудненность узнавания предметов,звуков. Проблеме агнозии, особенно зрительной, посвящено множество работ.Начиная с А. Петцля (1928), зрительные агнозии разделялись на: а) агнозиипредметов, так называемая лиссауэровская "душевная объективная агнозия",когда больные не узнавали предметов и их изображений. К этой группе примыкает и"симультанная агнозия" Вольперта (больные узнавали отдельныепредметы, их изображения, но не узнавали изображения ситуации); б) агнозии нацвета и шрифты; в) пространственные агнозии.

Делались попытки увязать нарушение гнозиса с речевымирасстройствами (К. Гольдштейн, А. Р. Лурия, Е. П. Кок). Ставился вопрос отопическом значении синдромов агнозии (А. Р. Лурия, Е. П. Кок, Дж. Миллер), освязи различных форм агнозии с доминантностью полушарий (М. С. Лебединский, Е.П. Кок).

История учения об агнозиях и их механизмах глубокопрослежена А. Р. Лурия в его монографии "Высшие корковые функции" [124], в которой анализ этого явления проводился в основном всвязи с проблемой локализации функций и поисками их нейрофизиологическихмеханизмов.

Мы остановимся лишь на тех случаях агнозии, которыевыступали при психических заболеваниях. У ряда больных (с органическимипоражениями мозга различного генеза) явления агнозии проявлялись в том, чтобольные выделяли то один, то другой признак воспринимаемого объекта, но неосуществляли синтеза; так, изображение гвоздя один больной описывает как что-токругленькое, говоря: "наверху шапочка, внизу палочка, что это такое — незнаю"; другой больной описывает ключ, как "кольцо и стержень".При этом больные описывали точно конфигурации предмета, могли даже точноскопировать его. но это не облегчало их узнавание. Аналогичные факты, говорящиео невозможности осуществления синтеза, были описаны Е. П. Кок при исследованиибольных с поражениями теменно-затылочных систем, а также Е. Д. Хомской и Э. Г.Соркиной.

Прежде всего возник вопрос, что у больных нарушеновосприятие структуры, как это имело место у больного Ш. (описанного К.Гольдштейном), который, как известно, не воспринимал формы предметов: он не моготличить "с глаза" треугольника от круга и узнавал фигуры толькопосле того, как он "обводил их моторно", например движениями головы.

У других больных агнозия носила иной характер. Не узнаваяпредметов, они узнавали их форму, конфигурацию даже тогда, когда последниепредъявлялось тахистоскопически, они могли их описать. Так, например, притахистоскопическом предъявлении садовой лейки больная говорит:"бочкообразное тело, что-то круглое, посередине отходит вроде палочки содной стороны", другой больной при тахистоскопическом предъявлениирасчески говорит: "какая-то горизонтальная линия, от нее книзу отходятмаленькие, тоненькие палочки". Иногда больные могли нарисовать предмет, неузнавая его.

Приводим в качестве иллюстрации данные патопсихологическогоисследования и историю болезни больной В., которая была описана мной совместнос Г. В. Биренбаум в 1935 г. [62].

Больная В., 43 года, библиограф. Диагноз: эпидемическийэнцефалит (доктор Э. Г. Кагановская).

Заболела в 1932 г. Появилась резкая сонливость, котораяпродолжалась около недели и сменилась бессоницей. Отмечалось слюнотечение,левосторонний парез ноги и боль в области наружной части левого плеча,повышение температуры. Имели место иллюзии и галлюцинации. На стенке вокругвентилятора "бегали мыши", на полу прыгали фигуры, кружились"танцующие рожи".

С этими явлениями больная поступила в Боткинскую больницу.Через несколько дней появились кратковременные расстройства сознания, больнаяне могла найти своей палаты, постели. В 1933 г. была переведена впсихиатрическую клинику ВИЭМ.

Ко времени нашего исследования психический статус больнойизменился. Больная в ясном сознании, правильно ориентирована в окружающем.Несколько амимична. Тихий, мало модулирующий голос. Много лежит, жалуясь наутомляемость и головные боли.

С трудом и не сразу дает анамнестические сведения, при этомостанавливается на подробностях, не имеющих отношения к существу вопросов. Малочитает, "не хватает, — отмечает больная, — живого воображения".Внешне добродушна, эмоциональна. Это состояние, однако, быстро сменяетсяраздражительностью, злобностью, доходящими до аффективной взрывчатости. Вместес эмоциональной лабильностью отмечается, в общем, бедная и довольно однотипнаяаффективная жизнь с очень узким кругом привязанностей, безразличное отношение клюдям, к работе, к общественной жизни, к литературе, раньше очень любимой.

На этом фоне общего эмоционального однообразия имеетсязаинтересованность в выздоровлении.

Экспериментально-психологическое исследование не выявляеткаких-либо грубых изменений мыслительной деятельности больной. Больнаяправильно усваивала инструкцию, передавала хорошо содержание, подтекстпрочитанной книги, понимала условный смысл пословиц, метафор. Обнаружилась лишьнекоторая пассивность и отсутствие заинтересованности в экспериментальнойситуации.

Вместе с тем патопсихологическое исследование выявило грубыенарушения узнавания предметов. Больная часто не узнавала (40%) предъявленных ейизображений. Так, нарисованный гриб она называет "стог сена", спички— "кристаллами". Сюжет картины больная не улавливает сразу, а лишь последлительных фиксаций на отдельных деталях. Процесс восприятия носит характеротгадывания: "Чтобы это могло быть — расческа? На чем она сидит — накресле, стуле? Чтобы это могло быть — плита, корыто?" При показе известнойкартины "Смертница" больная говорит: "Что это за женщина, о чемона задумалась? На чем она сидит? На кровати? Что это за тени?"

Даже при правильном названии у больной всегда отмечалосьсомнение и неуверенность, она ищет опорные пункты в рисунке для того, чтобыподтвердить ими правильность своего вывода.

Так, больная узнавала изображение книги, но сразу наступилиобычные для больной сомнения: "разве книга, это какой-то квадрат. Нет, уквадрата нет выступов и тут что-то написано. Да, это книга". (Приведемданные протокола исследования).

Дата добавления: 2015-07-20