Почитание Девы Марии и святых

Почитание Девы Марии и святых в качестве посредников и объектов молитвы также противоречит Писанию. Между тем, из двенадцати великих двунадесятых праздников в православии Марии посвящены пять, только два из которых основаны на библейских событиях. По убеждению некоторых православных теологов Мария является единственным человеком, достигшим обожения или полного единения с Богом-Сыном еще до своей кончины и наступления Царства Божьего. Между тем Писание не выделяет ее из общего числа других верующих в Иисуса Христа людей (Деян. 1:13-14).

Дональд Ферберн, описывав особое отношение к почитанию Девы Марии Сергеем Булгаковым, добавляет: «Подобное утверждает и Лосский, говоря, что почитание Марии, несмотря на отсутствие в Писании указаний на него, является одним из самых широко распространенных и ценных аспектов жизни Церкви. (Следует напомнить, что в понимании подавляющего большинства православных, Писание есть одна из форм выражения жизни Церкви; поэтому действенная истина может исходить и из других выражений Предания)» (с. 153). Конечно, если одного Писания мало для утверждения Божественной истины, нужно прибегать к чему-то другому, чтобы эта истина все же выразила себя более могущественно!

В оправдание культа Девы Марии, православные богословы обращают внимание на слова ангела Гавриила, обращенные к Марии: «благословенна ты между женами» (Лк. 1:28), однако упускают из виду тот факт, что подобное было сказано и об Иаиль: «Да будет благословенна между женами Иаиль, жена Хевера Кенеянина...» (Суд. 5:24). До Пятидесятницы Мария вместе с другими учениками ждала обещанного Святого Духа, поскольку апостолы: «единодушно пребывали в молитве и молении, с некоторыми женами и Мариею, матерью Иисуса и с братьями Его» (Деян. 1:14). Почему Мария не выделяется из числа первых последователей Христа? Как видим, никто не превозносил Марию даже тогда, когда Сам Христос уже вознесся и следовало бы подумать о Его преемниках.

Соответствующим образом следует понимать и слова Марии: «Отныне меня будут ублажать все роды» (Лк. 1:48). Данное выражение нужно сопоставить с другими из того же контекста, чтобы понять: имеет оно абсолютное или относительное значение. Такого рода анализ позволяет нам сделать следующие заключения.

Мария была «благословенной», потому что с нею был Бог, помогавший ей осуществить конкретное поручение (ст. 28).

Бог избрал Марию не за ее заслуги, а за веру (ст. 45) и смирение (ст. 48).

Сама Мария называет Бога «Спасителем», значит она – спасаемая (ст. 47).

Мария названа «благословенной между женами» (ст. 28, 42), значит она была лишь каналом передачи Божьего Дара людям – Иисуса Христа.

Это ее личное мнение нигде в Писании не абсолютизируется.

Как видим, причина «ублажения» или «почитания» (в греч. «считать счастливой») Марии не равнозначна той славе, которой достоин Бог. Следовательно почитание Марии не может быть равным почитанию Бога или ангелов.

Каким же образом должны почитать Марию христиане? Марию мы должны почитать как использованное исключительно Богом орудие в Его руках, а не как дополнительное средство спасения. Ее слава не в том, что она получила от Бога благодать для собственного усмотрения в ее раздаче другим. Она названа «Благодатной» (ст. 28) в том смысле, что явилась лишь проводником этой благодати, а не полноправным распорядителем или посредником. Благодать является собственностью Бога, а не Марии. Ею распоряжается только Бог.

В этом смысле все христиане – проводники Божьей воли, поскольку Бог иногда использует людей в целях достижения Своей воли. Так Он избрал Павла быть апостолом язычников, но от этого Павел не стал посредником в передаче Божьей благодати. Благодать дарует Бог, а не избранный Им служитель. Таким образом, мы можем почитать Марию в значении, которое придаем в почитании апостола Павла. Это были избранники Божьи для определенного служения, которое значило больше, чем сами его исполнители (Гал. 1:8).

В православии считается, что у Марии после рождения Христа больше не было детей. При этом указывается на раннюю смерть Иосифа как на свидетельство о том, что он был значительно старше Марии, а значит являлся ее опекуном. Еще одно свидетельство опирается на предсмертные слова Христа, передавшие обязанность заботиться о дальнейшей судьбе Марии Его ученику Иоанну. Из этого поручения делается вывод о том, что никаких родных братьев у Христа не было, а упомянутые в Евангелиях «братья» были в действительности двоюродными братьями Иисуса.

Об Иосифе периода выхода Христа на служение Евангелия не говорят. Поскольку в тексте Мк. 6:3 о Христе говорили как о «Сыне Марии», Иосифа, вероятнее всего, уже не было в живых. В апокрифическом Евангелии от евреев упоминается о том, что Иосиф умер, когда Иисусу было 19 лет. Если эта информация верна, тогда просьба Христа к Иоанну взять на свое попечение Его матерь понятна. Поскольку Его родные браться не верили в Него (Ин. 7:5), Он не хотел доверять Марию им. Причина ранней смерти Иосифа нам неизвестна. Поскольку о ней евангелисты умалчивают, нужно полагать, что он умер от какой-то болезни. По крайней мере, они находятся в равном положении с православными христианами, которые вынуждены предполагать, что отец Марии, Илий, также умер рано, чтобы «позволить» Иосифу стать ее попечителем.

Протестантское мнение о младшем возрасте родных братьев Иисуса Христа доказывают как внутренние, так и внешний данные. К внутренним фактам, относится посещение двенадцатилетним Иисусом Иерусалимского храма на Пасху (Лк. 2:41-50). В жизни каждого еврея в возрасте двенадцати (в другие времена тринадцати) лет наступало знаменательное событие (также и поэтому оно было упомянуто в Евангелии от Луки). В этом возрасте еврейские мальчики проходили специальный обряд принятия в общество правоверных иудеев. Только после этого они могли считаться полноправными евреями и посещать Иерусалимский храм три раза в году: на празднование Пасхи, Пятидесятницы и Кущей. Невероятно, чтобы во время посещения двенадцатилетним Иисусом храма на Пасху в первый раз, никто из Его более старших братьев не был бы также упомянут. А коль это так, неизбежен вывод, что они остались дома как малолетние. Следовательно, братья Иисуса не были старше Его. Сказанное показывает, что Иисус нес бремя ответственности за всю Свою семью, почему и не мог выйти на служение раньше тридцатилетнего возраста. В этом также проявилось Его совершенное послушание ветхозаветному закону, согласно которому Он должен был вначале выполнить попечение о Своей семье как старший сын при отсутствии отца, а затем приступить к независимому служению.

К внешним исторически данным относится обнаруженный в Иерусалиме в 2002 году погребальный склеп, датируемый первым веком. Надпись на арамейском языке гласит „Иаков, сын Иосифа, брат Иисуса“. Он представляет собой первое небиблейское доказательство, представляющее Иисуса как реального человека и Иакова как его брата. Вероятно, имелась особая причина для упоминания брата Иисуса, собственно ею было то, что Иаков был тоже известной личностью. Статистический анализ также предполагает, что вероятность случайного совпадения этих трех имен, представленных отношениями «Иаков, сын Иосифа, брат Иисуса» очень мала.

Восточные православные, как и римокатолики, учат о пожизненной девственности Марии, подразумевая, что у Марии и Иосифа после рождения Иисуса никогда не было супружеских отношений. Среди самих православных большая путаница о родственниках Иисуса Христа. Некоторые из них даже признают католическое (правда, оно и у католиков признается не всеми) мнение о том, что Иаков - брат Господень – в был сыном Марии, жены Клеопы (или Алфея), которая доводилась сестрой Марии - Матери Иисуса (сестрой не родной, а, так сказать, сестрой в браке). Иосиф-обручник был, как предполагают сторонники этой теории, братом Клеопы, соответственно их жены считались сестрами. Таким образом, Господь доводился двоюродным братом Иакову. В перечне двенадцати он так и назван Иаковом Алфеевым (Мк. 4:18), а о матери его говорится у Мк. 15:40.

Другие православные богословы верят, что Иаков родился от первой жены Иосифа после того, как она умерла. И уже после смерти своей первой жены он женился на Марии. Сделав Иакова сводным братом Иисуса, они считают, что Иаков и братья и сестры Господа — дети Иосифа от предыдущего брака. Этой же точки зрения придерживается меньшинство католиков. Большинство же православных придерживаются промежуточной точки зрения, считая, что у Алфея было только два сына, а не четверо, а остальные двое, упомянутые в Мк. 6:3 — это сыновья от первого брака Иосифа. Согласно этой трактовки, Иаков снова получается двоюродным братом Иисуса.

Какая же из этих теорий наиболее правдоподобна? Всего Иаковов в Новом Завете было четыре: Иаков, брат Иоанна (Мк. 1:19), Иаков, один из апостолов (Мк. 3:18), Иаков, отец одного из апостолов (Лк. 6:16) и Иаков, брат Господень (Гал. 1:19). Первый Иаков умер от меча, согласно Деян. 12:2, где-то в 44 году, о третьем нам ничего не известно, а смерть второго (четвертого) была в 62 году и описана Иосифом Флавием. Если его также смогли как Стефана похоронить "благоговейные", это открытие может быть аутентичным.

Как мы уже отметили, большинство католиков отождествляют второго с четвертым, ссылаясь на то, что якобы Алфей был мужем сестры Марии, Матери Иисуса, которую они выдают за Марию Клеопову, однако две Марии в одном роду явление необычное. Важно также отметить, что в тексте Мк. 6:3 все «братья» Иисуса названы сынами Марии, а не Иосифа. Это странно, даже если Иосиф к тому времени и умер. В любом случае надпись уравнивает "сына Иосифа" с "братом Иисуса", что в целом рушит теорию католиков, принятую частью православных.

Важно отметить тот факт, что до начала несторианского спора никто из отцов церкви не поклонялся Марии. Это подтверждает и православный модернист Юрий Еловиков: «Известно, что первые 400 лет христианская церковь не имела богословского догмата «мать Бога». Это понятие появилось после Третьего Вселенского собора в результате христологических споров». Далее тот же автор обсуждает богословские аспекты проблемы православной доктрины о Богородице:

«Если Сын Божий был Божественной ипостасью еще до своего воплощения на Земле, то как можно утверждать, что Дева Мария родила Божественную ипостась?
Ведь с присоединением к Своей божественной природе еще природы человеческой ипостась Сына Божия просто изменила свои свойства: вместо одной божественной природы стало две природы: божественная и человеческая. Как же можно называть «присоединение» человеческой природы Иисуса к божественной природе ипостаси Сына Божия «рождением» Бога? Если называть вещи своими именами, без «воипостазирования человеческой природы», то Дух Святой совершил зачатие во чреве Марии, после чего во чреве пошёл естественный процесс формирования плоти. Потом Сын Божий осенил её, соединившись с рождённым ею младенцем. Спрашивается, зачем ему соединяться с плотью во чреве матери, когда можно соединиться с плотью после этого?» Еловиков убежден в том, что воплощение Бога произошло в момент зачатия младенца, чтобы в родившемся Иисусе не получилось двух личностей. Как бы автор не трактовал христологию, его окончательный вывод о служебной роли Марии в деле Воплощения Христа верен: «Дева Мария могла естественным образом родить младенца мужского пола, но не могла сама сверхъестественным образом присоединить родившееся к ипостаси Сына Божия».

Примечательно, что один из интернетных оппонентов Еловикова, по убеждениям католик, признал, что термин Богородица нужно понимать в значении рождения Христа не по Его природе, а по Его Личности (Ипостаси). Действительно, как может Мария быть Богородицей, если Богоотцом Его является Бог-Отец? Другой исследователь этого вопроса подытожил дискуссию Юрия Еловикова и его сторонников с православными теологами так: «Сам термин "Богородица" в значении "матерь Божия" оказывается двусмысленным и способным ввести в заблуждение, результаты которого, собственно, можно и наблюдать. Я прочитал всё содержимое сайта www.enoch.ru и частично www.itheology.ru, во многих материалах этих сайтов Юрий уделяет большое внимание вопросу "матери Бога". И лично я не могу сказать, что его претензия к вопросу "матери Бога" совершенно безосновательна. Похоже, кроме как тебе и ещё небольшому количеству людей нет никакого дела до точности формулировок. Слова, вроде бы одни и те же, а понимание в них вкладываемое – весьма различно. Епископы эпохи вселенских соборов были отнюдь не глупее нынешних людей, и если они так много и так долго спорили о формулировках догматов и часто не могли договориться, то, значит, там имеются трудности выражения смысла». Здесь мы снова сталкиваемся с проблемой ошибок в учении отцов Церкви, в частности времени осуждения «ереси» Нестория, на поверку оказавшейся вовсе не ересью.

Запутались ли отцы Церкви в терминологии или выбрали ее не совсем удачной, православным христианам необходимо отказаться от выражения «Богоматерь» как еретического. Именно оно ввело в постконстантиновскую Церковь культ не просто почитания, но поклонения Марии. До несторианского спора такого поклонения Деве Марии не было. По этой причине в проповедях и трудах Иоанна Златоуста (IV в.), которые составляют двенадцать больших томов, мы не встретим никаких восхвалений Марии, а только несколько сдержанных упоминаний о Ней. Подобное относится и к другим отцам церкви. Этот факт красноречиво говорит о том, что современное православие ушло далеко от его собственных истоков, а его так называемые «предания» вовсе не являются подлинным Преданием, заслуживающим внимания.

Понимая это, некоторые священники придумывают различные объяснения этого неудобного для них факта. Например, Александр Борисов в своей книге «Побелевшие нивы» отмечает следующее: «Петр Иванов в своей книге "Тайна Святых" высказал очень интересную мысль о том, что столь пышный культ Богородицы является следствием младенческого состояния Церкви. Ранняя первохристианская Церковь была взрослее, мужественнее. С приходом огромных масс язычников, не прошедших, подобно иудеям, многовековой монотеистической школы Ветхого Завета, Церковь христианская - этот Новый Израиль - как бы возвращается ко времени странствования народа Израильского в пустыне. История откровения уже ушла далеко вперед, а души языческих народов все еще находились и в значительной мере находятся в XV в. до н. э. Этот болезненный разрыв, эта дистанция не преодолевается сразу. Младенческое сознание во многом и еще долго будет давать себя знать, и здесь важно уметь видеть и различать эти младенческие симптомы, а не гордиться ими, ошибочно почитая их за наиболее полную и адекватную реализацию христианства» (Борисов А. Побелевшие нивы. М. 1994. – с. 112).

Тем не менее данное объяснение лишь показывает отход от первохристианства, который должен быть преодолен в процессе реформирования православных доктрины, богослужения и практики.

Если вопрос почитания Бога и Девы Марии в значении Богородицы можно поставить под сомнение, то что говорить о почитании святых и молитвах к ним. На каких правах к ним обращаются в одном ряду с Богом: «Николае блаженне, припадающа мя ущедри, молюся тебе: и очи, премудре, просвети души моея, да чисте узрю Светодавца и Щедраго… Врагов ищущих злосотворити мне, святе, изми мя, дерзновение к Богу яко имея, иерарше Николае всеблаженне, и от мужей кровей спаси мя»? Чем обоснована эта уравниловка икон? Почему им приписаны права, которыми может обладать только Один Бог?

Если бы Бог Библии воспринимался как одна из многих эманаций Единого, наряду с Ним было бы естественно почитать иных святых, которые бы выражали какие-то Его отдельные характеристики. Тем не менее первые христиане верили не только в Единого Бога, но и в Бога нематериального, трансцендентного и не нуждающегося в материальных посредниках. По этой причине они теоретически не могли почитать икон с изображением святых. Почитание кого-либо наравне с Богом было для них верхом кощунства. Как же такое возможно в православии? Вдумайтесь в то, что писал противник первых христиан философ Цельс: "Кто почитает нескольких богов, тем самым делает приятное Богу, поскольку он почитает нечто от великого Бога. Поэтому, если кто почитает и боготворит всех (приближенных Бога), он не оскорбляет Бога, которому все они принадлежат... Право же, тот, кто, говоря о Боге, утверждает, что только одного можно назвать Господом, поступает нечестиво, так как он тем самым разделяет царство Божие, создает в нем раздор, как будто бы существовали (две) партии и имелся какой-то другой, противостоящий Богу" (Цит. по: Ориген. Против Цельса. 7.2 и 8.11). Могли ли первые христиане не видеть в почитании Божьих посредников, ходатаев и заступников этот языческий смысл – судите сами.

Да и само Слово Божье неужели не запретило изображение людей: «Твердо держите в душах ваших, что вы не видели никакого образа в тот день, когда говорил к вам Господь на Хориве из среды огня, дабы вы не развратились и не сделали себе изваяний, изображений какого-либо кумира, представляющих мужчину или женщину» (Втор. 4:15-16). Никаких оговорок этот текст не предполагает. Даже Моисей никогда не мог претендовать на ту роль, которую приписывает сегодня православие святым угодникам. Не случайно, Израиль никогда не поклонялся никаким изображениям своих священников, пророков или других выдающихся личностей. Оказывается, евреи в этом вопросе находятся ближе к Богу, чем православные и католики? Обращение к ситуациям, где библейские герои поклонялись другим людям (Быт. 23:7; 33:7; Деян. 16:29) или почитали их (Иак. 5:11), не может спасти православных, поскольку это были живые люди, а не их изображения. В тексте Нав. 5:14 речь идет о поклонении, скорее всего, Ангелу Господню, под которым можно усматривать Самого довоплощенного Христа.

Наконец, кто перевел заступничество из разряда способствующих спасению средств в разряд его неотъемлемых условий? Архиепископ Сан-Францисский Иоанн (Шаховской) в своем сочинение под названием «Сектантство в Православии и Православие в сектантстве» писал об этом следующее: «Возьмем для примера почитание святых, молитвы к ним. Сектант - неразумно, не по духу - отрицает эту ветвь жизни духа. Мы утверждаем ее духовную реальность во Христе. Может ли спастись человек, не признающий этой реальности? Страшный вопрос. То, что должно служить как помощь спасения, может ли быть как предлог осуждения, если не воспользоваться этой помощью?» Евангельские христиане считают вопрос архиепископа Иоанна не только православным, но и вообще вселенско христианским. На него они также хотят услышать ответ от своих православных братьев.

Примечательны и следующие слова архиепископа Иоанна: «Вот мы видим, что кто-то выучился быть учеником Христовым без нас. Что же? Будем ли мы против него восставать, как хотели апостолы восстать против тех, кто "не ходит с ними" (Лк. 9:49), но получили достойную отповедь Учителя, годную и для нас, православных пастырей. Мы радоваться должны, что человек силою Всемогущего Духа, который "дышет, где хочет", чудесно преобразил свою жизнь и приносит Богу плод. Hам не ясен путь Духа в этом человеке? Hо разве мы поставлены судить о путях Духа, если плоды Духа ясны нашим глазам? От плодов велено знавать. Плоды же ясно определены у апостола (1 Кор. 13:4-8). Hепрощаем грех один только - против Св. Духа, против любви к Hему... Если бы Господь ограничил Себя теми законами спасения, которые понятны нашему человеческому уму, нам бы всем пришлось погибнуть. К безмерному счастью человеческому - это не так. Законы спасения Божьего шире наших пониманий, вернее сказать - глубже».

Действительно, Дух Божий ищет и спасает людей вне зависимости от того, что путь спасения мы самым искусственным образом можем сделать чрезмерно узким. Признает ли Он эти рамки? Естественно, нет. По этой причине, и православным, и протестантам важно всегда помнить слова апостолов Петра о непосильном «иге» на выях учеников (Деян. 15:10) и Иакова о возможности «затруднять обращающихся к Богу» (Деян. 15:19). Все это нужно знать, чтобы проводить границу между ортодоксальностью и ересью лишь в месте, указанном в Священном Писании. На взгляд евангельских верующих, требование православных христиан соблюдать мелочные обрядовые установления в качестве условий спасения – будь это иконопочитание или почитание святых – является способом неоправданного «затруднения» пути спасения, определенного Богом.

Дата добавления: 2015-07-20