Ритмы этнических полей

Концепция роли этнического поля изложена здесь так подробно потому, что,
будучи перенесена в этнологию, она решает наиболее сложные проблемы.

Необходимо условиться о значении используемых нами терминов. Эти термины,
даже если они в деталях не совпадут с принятыми в смежных науках, пояснят
читателю мысль автора, поскольку такое понимание необходимо для дальнейшего
разбора сюжета. Скажем так: поле организма - это продолжение организма за
видимые его пределы, следовательно, тело - та часть поля, гlе частота
силовых линий такова, что они воспринимаются нашими органами чувств. Ныне
установлено, что поля находятся в постоянном колебательном движении, с той
или иной частотой колебаний[3]. Эти колебания, т.е. "вибрационные
раздражители, имеют ту особенность, что беспрепятственно передаются из
одной среды в другую и имеют общий характер распространения в твердой,
жидкой и газообразной средах. Вибрации воздушной среды в полосе от 16 до
20000 Гц воспринимаются человеком как звуковые раздражители. Для восприятия
собственно вибрации в организме нет специального рецепторного органа", -
пишет Г. И. Акинщикова и далее приводит данные о режиме нормальных вибраций
для внутренних органов и неврологических и физиологических нарушениях,
возникающих при продолжительном воздействии вибраций на организм. К кругу
вибраций, влияющих на человека, относятся колебания активности органов,
суточные, месячные, годовые и многолетние, обусловленные влиянием Солнца,
Луны, изменениями геомагнитного поля и другими воздействиями внешней
среды[4]. Одного этого наблюдения достаточно для интерпретации всего
собранного этнологического материала. Только за эталон исследования нужно
будет принять этническую систему, т.е. перейти с организменного уровня на
популяционный.

Исходя из приведенных данных, ясно, что определенная частота колебаний, к
которой система (в нашем случае - этническая) успела приспособиться,
является для нее, с одной стороны, оптимальной, а с другой
-бесперспективной, так как развиваться ей некуда и незачем. Однако ритмы
эти время от времени нарушаются толчками (в нашем случае - пассионарными),
и система, перестроенная заново, стремится к блаженному равновесию, удаляя
элементы, мешающие данному процессу. Таким образом, на уровне этноса
наблюдается причудливое сочетание ритмов и эксцессов, блаженства и
творчества, причем последнее всегда мучительно.

И еще. Говоря о вспышках этногенезов в разных регионах, мы отвергли
ритмичность этих явлений не из общефилософских соображений, а просто
потому, что гипотеза ритмичности противоречила наблюдениям. Но колебания
этнического (так мы его будем называть для удобства изложения) поля с той
или иной частотой можно приравнять к ритму, интенсивность которого меняется
в течение процесса этногенеза. Попробуем пояснить это: струна (или
камертон) начинает звучать после щипка, но колебания ее постепенно слабеют,
и звук смолкает; а если ее щипнуть снова, с другой силой, то она снова
зазвучит, но сильнее или слабее. А так как буквальных совпадений не бывает,
и в натуре-то звучит не одна струна, а громадный оркестр с акустикой зала,
то все этнические поля не похожи друг на друга, хотя и подчиняются одной
закономерности: затуханию первоначального импульса, возникшего вследствие
эксцесса (микромутации). Это объяснение, даже если считать его не
доказанным (индуктивно), подтверждается тем, что объясняет все известные
факты, а это в естественных науках признается необходимым и достаточным.

Описанное этническое поле (или феномен, ему равноценный) мы воспринимаем
как этническую близость или, наоборот, чуждость. Принцип, характерный для
всех этносов - противопоставление себя всем прочим ("мы" и "не мы"),
находящийся в непосредственном ощущении, с предложенной точки зрения может
быть истолкован просто. Когда носители одного ритма сталкиваются с
носителями другого, то воспринимают новый ритм как нечто чуждое, в той или
иной степени дисгармонирующее с тем ритмом, который присущ им органически.
Новый ритм может иногда нравиться, но несходство фиксируется сознанием как
факт, не имеющий объяснения, но и не вызывающий сомнения. А проявляются
ритмы этнического поля в стереотипе поведения, как уже было сказано,
неповторимом.

Видимо, именно благодаря наличию этнического поля не рассыпаются на части
этносы, разорванные исторической судьбой и подвергшиеся воздействию разных
культур. Они даже могут регенерировать, если устранить причины, нарушившие
первоначально заданный ритм этнического поля. Отсюда же, между прочим,
вытекает объяснение явления ностальгии. Человек, заброшенный в среду чужих,
пусть даже симпатичных людей, ощущает странную неловкость и тоску. Но эти
чувства ослабевают, когда он находит соплеменников, и исчезают при
возвращении домой. При этом не имеют значения ни климатические условия, ни
наличие комфорта.

Предложенная интерпретация снимает сомнения по поводу первичности
восприятия этноса. Поскольку в основе этнической общности лежит
биофизическое явление, то считать его производным от социальных,
экологических, лингвистических, идеологических и т.п. факторов нелепо.

И теперь мы можем ответить на вопрос: почему "безнациональны", т.е.
внеэтичны, новорожденные дети? Этническое поле, т.е. феномен этноса как
таковой, не сосредоточивается в телах ребенка и матери, а проявляется между
ними. Ребенок, установивший связь с матерью первым криком и первым глотком
молока, входит в ее этническое поле. Пребывание в нем формирует его
собственное этническое поле, которое потом лишь модифицируется вследствие
общения с отцом, родными, другими детьми и всем народом. Но поле в начале
жизни слабо, и если ребенка поместить в иную этническую среду, перестроится
именно поле, а не темперамент, способности и возможности. Это будет
воспринято как смена этнической принадлежности, а детстве происходящая
относительно безболезненно.

Личность человека формируется на протяжении первых трех-пяти лет жизни. По
утверждению А. С. Макаренко, ребенок, неправильно воспитанный до пяти лет,
требует перевоспитания. Л. А. Орбели создал "экспериментально обоснованную
теорию о дозревании безусловных рефлексов уже после рождения ребенка под
влиянием внешней среды"[5]. И очень опасно отчуждение ребенка младше трех
лет от матери - точнее, от человека не столько кормящего, сколько
ласкового, внимательного, доброго. Такая разлука часто ведет к снижению
интеллекта, аномалиям социального поведения, повышенной уязвимости и
агрессивности[6].

Ясно, что здесь действуют не генный аппарат, а биополя "ребенка и
взрослого, взаимодействующие при общении. Сказанное справедливо не только
для персон, но и для систем высшего порядка - этносов.

Дата добавления: 2015-07-20