Глава 13. – Лучше бы и я не сказал

– Проклятие...

– Лучше бы и я не сказал. То, на что подписывает девчонку Амаре...

(Белюм и Мортем)

Лирен проснулся задолго до того, как Адея открыла глаза. Стараясь не разбудить спящую на постели девушку, он поднялся и, собрав с пола одежду, вышел из комнаты. Он бы мог начать размышлять о том, что случилось между ним и Аделайей в эту ночь, но строго-настрого запретил себе анализировать ситуацию. Никогда он этим не занимался и сейчас не собирается. Ничего из ряда вон выходящего не произошло.

Обувшись на первом этаже, Рэн вышел из дома. Даже без выхода в боевой транс он понял, что в лесу кроме него и Адеи нет посторонних: ни Одиночек, ни теней.

Птичий ор на все лады закладывал уши и вынуждал Лирена хмуриться. В землю пытался зарыться какой-то мелкий зверёк. Рассмотреть его не представлялось возможным, ибо сверху его укрывало одеяло из опавших листьев. Спустя несколько минут это копошение начало раздражать и Лирен поймал себя на мысли, что ещё секунда, и он сам поможет этому недоразумению зарыться с головой под землю. Зверь, видимо почувствовав угрозу, мгновенно успокоился и вообще не подавал признаков жизни или своего присутствия.

Сорвавшись с места, Рэн направился в сторону, где вчера оставил лошадей. Как он и ожидал парнокопытная скотина, почуяв опасность, сбежала. Наблюдая из своего укрытия за Одиночками, он слышал ржание и уже тогда не смел надеяться, что привязанные поводья выдержат мощные рывки.

Лирен не хотел оставлять Адею одну без присмотра и все же принял тяжелое решение снова наведаться в Лимес и прикупить ещё парочку лошадей. Он обещал Маркусу Грильо, что привезёт ему дочь до захода солнца, а если они пойдут пешком, то к границе, где ждёт их ректор, прибудут не раньше следующего утра.

Рэну повезло. На подходе к городу он увидел, выезжающую из ворот гружёную различным барахлом повозку, что прямо говорило о кипучей деятельности на торговой площади. Не задерживаясь на пропускном пункте, он быстро нашел вчерашнего продавца и, игнорируя его изумлённый взгляд, купил ещё двух лошадей. Обратно к сторожке лесника Лирен возвращался значительно дольше, и это не добавляло ему радужного настроения. Он хотел быстрее вернуться к Адее и удостовериться, что она жива и невредима. Внутри бушевал ураган различных эмоций, но внешне, Лирен Иро Аскальф, оставался совершенно спокоен. Признаваться даже самому себе, что он чересчур сильно переживает за конкретную человечку, оказалось неимоверно трудно. Он не должен чувствовать ничего из того, что терзало его изнутри. Это не правильно. Это лишнее. Это делает его морально слабее перед миловидным юным лицом.

Аделайю Рэн увидел сидящей на крыльце. Она ковыряла палкой в земле и ни на что не обращала внимания. Колоссальная беспечность. Видимо услышав фырканье лошадей, она подняла голову и радостно улыбнулась. Демоны! Как можно быть настолько открытой? Не обязательно быть магом-менталистом, чтобы понять, что чувствует малышка. Это его заботить не должно. Рэн ничего не обещал и всегда говорил ей только правду. То, что она сама додумала и во что поверила – не его проблемы. Попрощавшись с Адеей, он заставит себя стать прежним – это его выбор. От его решений и поступков зависит благополучие всей расы. Он триста лет воспитывался с одной этой мыслью и ничто не сможет заставить его думать как-то иначе. Возможно, кто-то скажет, что на него взвалили слишком большой груз ответственности, но Рэн привык жить с этим. Цель всей его жизни – исполнить долг перед народом.

– Зачем ты вышла из дома? – грубо спросил он. Аделайя моментально перестала улыбаться и нахмурилась. Привязывая лошадей, Лирен периферийным зрением видел, как внимательно на него смотрит уже не девочка, а женщина. Вспомнить об этом, оказалось, его ошибкой. Тело мгновенно отозвалось на воспоминания прошлой ночи. – Я жду ответа.

Адея спрятала руки за спиной и вздернула подбородок.

– Захотелось.

Молодец, малышка, приняла его правила и ничем не выдает своей обиды на его грубость и безразличие. Лирен никогда не получал удовольствия от любовных разборок, которые ему пытались устроить, забывшие своё место фаворитки.

– Иди завтракай и выезжаем.

– Где лошади, которые были вчера? – Адея с опаской подошла к белой кобыле, что однажды пыталась приласкать её копытами. Лирен промолчал. Он следил за строптивой кобылой готовый в любой момент оттащить Аделайю в сторону. – Хорошо, – сквозь зубы проговорила человечка, видимо поняв, что ответом её не удостоят. – Ты будешь есть?

– Нет.

Рэн видел, как Адея сжала кулаки, и слышал, как шумно втянула в себя воздух.

– Ну и ладно, – совершенно спокойно, но с толикой грусти выдала она и, развернувшись, пошла в дом. Её прямая спина и нервные шаги выдавали малышку с головой. Обиделась... Расстроилась... Плевать! Но разве он должен испытывать дискомфорт от всего этого?..

Во время пути Лирен постарался отгородиться от Аделайи. На многочисленные попытки завязать с ним разговор, он отмалчивался. Все его силы уходили на то, чтобы удержать выстроенную в голове стену и не пустить постороннего в свои мысли. Чего доброго лишнего там прочитает. От сильной головной боли начало темнеть в глазах, но Рэн запрещал себе хоть на секунду расслабиться. Он догадывался, что ментальная атака закончится ровно в тот момент, как Адея окажется под защитой отца. Даже после всего того, что он сделал, люди не доверяли ему. И, наверное, это правильно.

Подойдя к нейтральной территории, Адея поравнялась с Лиреном. Если она хотела что-то сказать, то не торопилась этого делать. А ведь время поджимало. Вдали уже виднелся силуэт, облачённый в чёрную мантию. Маркус Грильо нервно расхаживал вперед-назад и периодически всматривался вдаль. Заметил. В нетерпении замер, спрятав руки за спиной.

– Вот и всё? – тихо спросила Адея, склоняясь к лошади и гладя её по шее. – Будем прощаться?

Однозначно, она обращалась к нему, к Лирену, потому что вряд ли её голос бы дрожал при прощании с кобылой.

– Да, – только и ответил Рэн и пришпорил коня, переходя на галоп. Где то облегчение, на которое он так рассчитывал? Почему не становится легче от осознания того, что ещё несколько минут и он свободен? Как заставить сердце биться спокойно?

Ветер в лицо не смог выветрить все эти вопросы из головы Рэна.

Остановившись напротив Маркуса Грильо, он резво спрыгнул с лошади и чуть склонил голову, приветствуя мужчину. Получив в ответ рассеянный кивок, Лирен отступил в сторону, не мешая ректору Академии высматривать не спешащую к нему дочь.

В напряженном молчании Рэн и Маркус ждали, пока подъедет Адея. Она же, за несколько десятков метров вообще остановила кобылу. Не торопясь слезла на землю и прогулочным шагом направилась к ожидающим её мужчинам.

Ещё бы природу вокруг начала рассматривать! Это бы стало последней каплей. Грильо не мог ступить на нейтральную территорию, видимо не получил должного разрешения от Короля.

– Дочка...

Аделайя все-таки соизволила дойти. Не успела она отпустить поводья как оказалась в крепких отеческих объятиях. Грильо беглым взглядом осмотрел дочь, пощупал её и только после этого обратил всё своё внимание на Лирена.

– Спасибо Вам! – сдержанно поблагодарил он, не отпуская от себя Аделайю. – Я не знаю, что бы я...

– Уверен, Вы бы поступили так же, окажись кто-то из наших детей у вас, – перебил Рэн и с ухмылкой посмотрел на Адею.

Маркус Грильо смолчал: не стал клятвенно заверять, что поступил бы благосклонно по отношению к скэду.

– Вы хотя бы не врёте. – Рэн оценил честность Архимага.

Со священным ужасом в глазах Аделайя выпуталась из объятий отца и неосознанно отступила в сторону Лирена.

– Папа...

– Адея. – Маркус Грильо опустил глаза и покачал головой, призывая не развивать эту тему. – Моё почтение, но нам пора, – быстро нашёлся он и, схватив дочь за руку, потянул к ожидающим их в отдалении лошадям.

Оставаясь стоять на месте, Рэн с холодным спокойствием взирал за противостоянием Аделайи. На то, как она упиралась ногами в землю, громко требовала отпустить, а затем что-то тихо шипела отцу. Архимаг был непреклонен и продолжал уводить дочь дальше от наследника трона. Чего она добивалась? Ну, отпустили бы её и что? Её прощание Лирену даром не нужно.

Меньшее, что Рэн должен был сделать, так это отвернуться, а не стоять столбом и смотреть, как Аделайю насильно усаживают в седло. Ему не нравилась та вынужденная грубость, проявленная Грильо по отношению к дочери. Да, он сам не являлся образчиком нежности и хороших манер, но он скэд – хоть немного, но это должно его оправдывать.

Архимаг усадил дочь и сам без труда, – с его-то комплекцией, – запрыгнул на лошадь. По его хмурому лицу стало понятно, что вся ситуация нравится ему ещё меньше чем Адее. Он бросил пару отрывистых фраз, после чего пришпорил коня. Аделайя с минуту сидела, опустив голову, потом в последний раз посмотрела на Лирена, слабо улыбнулась и одними губами сказала: «Спасибо».

Две фигуры на лошадях уже давно исчезли из поля зрения, а Рэн всё не мог найти в себе силы, чтобы хоть просто пошевелиться. Его изначальный план заехать на обратном пути в Лимес претерпел некоторые изменения. Сдав малышку Адею отцу, вся прелесть последней вылазки потеряла свою эйфорию. Осталось чувство опустошённости и дикой усталости.

– Пора домой. – Там ему предстояла найти Нирана и подготовиться к ещё одной, последней, встрече с адепткой Академии Магии, магом-бытовиком, Аделайей Маркус Грильо. Интуиция подсказывала Рэну, что его подозрения касательно перемещений Адеи в его покои – верны. Оставалось только в этом удостовериться и прекратить бессмысленные встречи. Он должен думать о вступлении на трон и предстоящей свадьбе, а не о человечке. Одна только мысль о ней терзала его тело и душу. С этим нужно было срочно заканчивать.

Лирен достал из кармана один из кристаллов и, не мешкая ни секунды, активировал его. Сиреневого цвета дымка развеялась в лучах заходящего солнца. На границе остались стоять две бесхозные лошади: строптивая белая кобыла и черный величавый жеребец с гривой цвета серебра.

***

Адея догадывалась, что молчание между ней и отцом долго не продлится. И если она готова была до самой Академии провести время за собственными размышлениями, то родитель в нетерпении ёрзал в седле и видимо подбирал подходящие слова для начала разговора. Игнорировать это, оказалось, тяжело и морально муторно.

– Пап, – начала Адея, – а Альс... вернулся?

– Вернулся, – облегченно выдохнул Маркус Грильо, однозначно обрадованный, что не ему пришлось первому заговаривать. – Отлежался и ушёл.

– Как ушёл? – Адея потянула на себя поводья, останавливая лошадь.

– А вот так! – Грильо подробно рассказал о том, как вампир оказался в стенах учебного заведения и о чём успел поведать. – А когда его оставили отлёживаться после сильного выброса силы, он сбежал. Глупец. Ведь прекрасно знал, чем ему это грозит и всё равно сбежал. Да ещё и девчонку эту за собой потянул.

– Ты сейчас про Нелли говоришь? – уточнила Адея.

Родитель вздохнул и отвёл взгляд.

– Твои друзья исключены из Академии Магии за нарушение правил внутреннего распорядка. Отменить исполнение решения я не смогу, – предвидя следующий вопрос, сразу предупредил он.

– Почему? – возмущенно воскликнула она. – Ты ректор или кто?

– Аделайя Маркус Грильо, – недовольный тоном дочери, Маркус повысил голос, – выбирай выражения.

– Но папа...

– Разговор на эту тему мы продолжим по прибытии в Академию, так что давай уже поедем дальше. Сейчас не самое спокойное время, чтобы путешествовать.

– Кстати об этом, – тронув лошадь, уже более спокойно заговорила Адея, – что происходит? Почему в Лимесе нет магов? Лирен намекнул, что это всё из-за меня. Это так?

– В какой-то мере.

Заморачиваться на том, что отец юлит Аделайя не стала, потому что и без того было тошно. Думать о чём недоговаривает отец, не хотелось. Всё равно узнает, а сейчас или потом – не принципиально.

Все мысли в голове занимал Рэн и его поведение утром. Его холодность и отчуждённость – в этом нет ничего нового и всё же, однозначно, что-то изменилось в его отношении. Он казался ещё более далеким, даже чем при первой встрече. Боги! Ну как так можно? В мире демон что творится, а она думает о мужчине, с которым провела волшебную ночь. Мир сошёл с ума и она вместе с ним.

Как сквозь вату Адея услышала голос отца. Он просил её немного притормозить.

– Зачем? Ты же сам говоришь, что сейчас не лучшее время путешествовать.

– Да что с тобой произошло за эту неделю? – ворчливо спросил Грильо, нервно проведя ладонью по шее. – Ты сильно изменилась.

Аделайя не стала спорить. Да, она сильно изменилась. И виной всему этому стал наследник трона скэдов. Но не скажешь же этого отцу. Всем придётся смириться с новой Адеей, так же как и ей, нужно начинать учиться жить с тупой болью в груди. Безответная любовь – мерзкое чувство. Лучше уж умереть, чтобы ничего не чувствовать. И чихать, насколько эгоистичны эти желания, зато должно стать легче. Но, увы и ах, думать обо всём этом – не значит сделать. У Адеи никогда не хватит смелости совершить что-то с собой. Как же родители, друзья, все те, кому она не безразлична?.. Да и глупо это, если говорить совсем серьёзно. Не она первая, не она последняя.

– К нам должна присоединиться Тииль Кордата.

Аделайя внутренне сжалась, услышав о преподавателе Академии. Маг-менталист запросто прочтёт у неё в голове всё то, что Адея хочет оставить при себе. Делиться хоть с кем-то впечатлениями прошлой ночи – желания не возникало. Это только её эмоции и боль после всего произошедшего. Это личное.

Постаравшись полностью собраться, Адея отодвинула на задворки сознания свои воспоминания, мысли и эмоции. Представив перед внутренним взором дубовую дверь, она плотно закрыла её. Всё, теперь она, кажется, готова к встрече с Магистром Кордата. Оная не заставила себя долго ждать и уже очень скоро появилась на горизонте. Её стремительное приближение невольно заставляло Аделайю нервничать. Ладони вспотели, и сбилось дыхание, но дверь в сознание она удерживала закрытой.

Тииль поздоровалась с ректором и перевела проникающий в душу взгляд на Адею.

Горячая капелька пота скатилась по её виску. Сглотнув, Аделайя поприветствовала Магистра слабым кивком. Тииль нахмурилась и немного подалась вперёд, усиливая давление в голове своей адептки. Тысячи маленьких молоточков застучали в висках, причиняя боль. Адея поморщилась. Отрицательно покачав головой, она прямо посмотрела на Тииль и заметила, как та усмехнулась.

– У вас даже привычки изъясняться одинаковые.

– Пожалуйста, прекратите, – простонала Аделайя стараясь удержаться в седле, а не упасть на землю.

– Ты сама спровоцировала меня проявить интерес. Не могу дать гарантии, что не полезла бы к тебе в голову, но изначально я этого делать не собиралась. И кстати, я в щепки разнесу твой барьер, если захочу.

– О чём вы говорите? – Грильо встал между дочерью и Магистром. Адея моментально почувствовала, как тиски, сжимающие её голову, слабнут, а потом и вовсе исчезают.

– Не давеча, чем вчера я и Викельрия имели честь повстречаться с Лиреном Иро Аскальфом в лесах Лимеса. Я пыталась до него достучаться, но его щит оказался в разы сильнее, чем твой, – Тииль наклонилась вправо и посмотрела на Адею. – Я думаю, он понял, с какой целью мы пришли и всё же отказался отдать нам вашу дочь, решив, что сам приведёт её к вам, – закончила она, возвращая всё своё внимание ректору Грильо.

– И Викельрия так просто смирилась с этим? – скептицизма Маркусу было не занимать.

– Думаю, она опасалась за Адею и решила не вступать в прямую конфронтацию. Да и Ваше сообщение с просьбой прибыть в Академию она не могла и дальше игнорировать.

– То есть она уже в Таализе? – дотошно уточнил Грильо и, получив утвердительный кивок, немного просиял. Обернувшись к Аделайе, он скомандовал далеко не ласковым голосом: – Едем!

Адея недовольно фыркнула и пустила лошадь медленным галопом. Она не стала вслушиваться в разговор отца и Тииль, хоть там и говорили что-то об Одиночках. Хватит. Устала. Вымоталась. Адея просто хотела домой, где можно обнять подушку и вдоволь поплакать. Где родная мама не станет лезть со своей опекой, а молча принесёт успокаивающий нервы отвар, тихонечко поставит его на прикроватный столик и, погладив по голове, уйдёт. Но кажется, с домом придётся повременить – сначала Академия Магии и встреча с родственниками в лице бабушки. Лучше бы уж допрос с пристрастием, чем головомойка и тотальный контроль. Хотя, собственно говоря, её вины-то во всём произошедшем нет, но ведь Верховной Ведьме нужно будет выплеснуть на кого-то свои переживания. Пусть лучше уж это будет отец, а она, Адея, в сторонке постоит до поры до времени. Что-то как-то вся жизнь катится в преисподнюю к Мортему.

– Это всё ты виноват, – пробубнила себе под нос Адея. Ничего лучше как свалить свои беды на голову скэда, она не придумала. Почему бы и нет: с его появлением начали происходить странные вещи. Только в его присутствии она становится неуклюжим магнитом, притягивающим все несчастья. Нет, это, конечно же, не правда, но всё равно пусть Рэн и в этом будет виноват. Если винить, так во всём подряд. Пусть у него уши горят. Ему вон, сколько лет, а ведет себя как человеческий подросток восемнадцати лет. Даже она готова была поговорить о проведенной вместе ночи, а Лирен сделал вид, будто ничего и не произошло. Разве это нормально?

А если для него это в порядке вещей? Что если только она делает из этого событие? Может и правда для него всё случившееся не более чем эпизод... случайный, не запоминающийся...

– У-у-у, – застонала она в голос и припустила лошадь ещё быстрее.

– Помедленнее, – услышала Адея голос отца, но не притормозила.

На полном ходу миновав ворота города, она неслась по узким улочкам Таализа, ныряя в переулки, чтобы не затоптать снующих везде горожан и надеясь, что эта прогулка сможет её успокоить.

Дважды объехав периметр Академии, Аделайя направила лошадь внутрь на территорию. Во внутреннем дворе она спешилась и отдала поводья подбежавшему мальчишке-конюху.

– Привет! – радостно прокричал он.

Адея всегда любовно относилась к двенадцатилетнему пареньку. Какое бы у него не было настроение, он всегда улыбался и заряжал своим позитивом всех вокруг. Однако сегодня это не сработало. Она так и не смогла выжать из себя хоть, что-то отдаленно напоминающее улыбку, а не оскал. Махнув рукой, Адея, прямой наводкой пошла в кабинет отца, где, по всей видимости, её уже заждались.

Если раньше Аделайя чувствовала себя неуютно в стенах Академии, то сейчас стала вообще задыхаться. Не было отвлекающего от всей этой мрачной обстановки фактора, а именно – адептов снующих туда-сюда по коридорам и магичащих в тёмных подсобных помещениях. Академия будто вымерла. Звук шагов эхом отдавался под потолком, а холод, исходивший от каменных стен, пробирал до костей. Портреты великих Архимагов и членов ковена, казалось, ожили и следят за каждым шагом. Одну из главных ролей во всей этой демовщине сыграло мрачное освещение. Жуть – одним словом.

Ещё на подходе к кабинету Аделайя услышала голос бабули. Сбавив шаг и остановившись недалеко от двери, она прислушалась. Разговор касался адептов Алистера Кендрика Найта и Аннель Олгуд Мун и их исключения. Упоминание имён друзей погнало Адею внутрь. Ворвавшись в просторную комнату, что занимал отец, она с радостным визгом бросилась на шеи Альса и Нелли. В этот момент Аделайя поняла, как сильно соскучилась и переживала за них. Ребята обняли её в ответ. Нелли прослезилась, а Альс сжал челюсть и одним только взглядом передал весь спектр эмоций, что его переполнял.

– Ладно, – взял слово ректор, – исключение вопрос решенный. – Он встал из своего кресла. – Викельрия, сними с девочки браслеты, только ради всех Богов, подожди пока я её изолирую, иначе она разнесет мне всю Академию.

Верховная Ведьма сложила руки под грудью и отступила к Магистру истории магии. Его-то Адея и не заметила. Маджикай стоял у самой двери и наблюдал за всем происходящим из-под нахмуренных бровей. Точнее, он принюхивался к Аннель и рассматривал Альса. Время от времени он качал головой и цокал языком. Видимо, это никого не смущало, поэтому Аделайя тоже отвернулась от преподавателя.

Ребята отошли от Аннель на безопасное расстояние и зажмурились. Алистер знал, что сейчас случится, а Адея могла только догадываться, но подсмотреть не рискнула.

Через несколько секунд стены пустого учебного заведения сотряс мощный выплеск магической силы. Наверное, осыпалось пару окон, потому что хорошо был слышен звон разбитого стекла на улице.

Открыв глаза и увидев подругу, лежащую без сознания на полу, Аделайя бросилась к ней и, упав на колени, начала трясти за плечи, безостановочно выкрикивая её имя.

В кабинете стояла такая жара, что впору было раздеваться до нижнего белья.

– Это нормальная реакция. – Алистер положил руку подруге на плечо и бесшабашно улыбнулся. – Я так же валялся.

– Отнеси её в комнату, – попросила Адея и поднялась. На родственничков и Магистра истории магии она не обращала внимания. С ними она может поговорить в любое другое время, тогда как Альс и Нелли должны покинуть Академию в ближайшие часы – таковы правила. И демон знает, куда они потом подадутся.

Алистер взял Нелли на руки и покинул кабинет. Не прощаясь с оставшимися, Адея вышла следом.

Шли молча. С одной стороны – это напрягало, с другой – слишком многое надо рассказать. Мысли путались, горло сжималось. Так и дошли до комнаты, где жили девушки. Альс уложил Нелли на кровати и укрыл одеялом.

Адея стояла на пороге и переступала с ноги на ногу. Появилась неловкость и чувство вины, что не может поделиться всем, о чём думает и что тревожит. Раньше такого не наблюдалось. Видимо всё же в ней слишком много чего изменилось. И началось это в первый же день знакомства с наследником трона скэдов и его совета. Адея не думала, что под категорию «Остерегайся!» попадут и друзья. Может Лирен заразил её своей подозрительностью ко всем и вся?

Нет. Просто она подсознательно понимала, что не стоит взваливать на друзей груз своих проблем и переживаний. Им и без этого сейчас нелегко приходится, а тут ещё и она со своей безответной любовью. Как-нибудь потом расскажет, когда точно будет знать, что у ребят всё хорошо. Вот только будет ли это хорошо? Адея сомневалась, что Нелли рассказала Альсу о том, что он является её парой. А вампир... он недалёкий. Мужчина, что с него возьмёшь.

– Я рад, что с тобой всё хорошо, – сказал Альс и крепко обнял Аделайю.

– А я рада, что с тобой ничего не случилось.

– Присмотри за ней, я пока пойду вещи соберу. – Вампир отстранился и обернулся посмотреть на Нелли.

– Ты домой?

– Тебе Аннель всё расскажет. Все эти ваши девчачьи сплетни и перемывание костей мужскому полу меня не касаются, – рассмеялся он. – Я ушёл. – Запечатлев на лбу подруги звучный поцелуй, он вышел из комнаты.

Заинтригованная и ошарашенная Адея, присела на кровать рядом с Аннель и начала внимательно рассматривать девушку-оборотня, выискивая в ней хоть какие-то видимые изменения. Нашла. И не смогла сдержать радостного визга, чем и привела лучшую подругу в чувства.

– Тише, – заплетающимся языком попросила Нелли и попыталась сесть. Адея подложила ей под спину подушку и помогла привести корпус тела почти в вертикальное положение. – Перед глазами всё плывет, – она помассировала виски и надавила на веки.

– Так ты все-таки сказала ему? – вкрадчиво спросила Адея, наклонившись к уху Аннель. – И как он отреагировал?

– А то ты не видела!

– А если нет.

– Тогда чего кричала? Я начинаю переживать за твоё умственное здоровье...

– Ладно, ладно, – остановила поток мало разборчивой речи Адея, – видела я. Ты мне самые грязные подробности расскажи.

В этот момент Аделайя забыла обо всём, что её раздирало изнутри. Радуясь за друзей, она отодвинула свои переживания на задний план. Видимо она всё же не настолько эгоистичная натура, как думала о себе.

– Я жду-у-у, – пропела Адея, забираясь с ногами на кровать.

– Да рассказывать собственно нечего, – усмехнулась Нелли, разводя руки в стороны. – Всё как-то спонтанно получилось. – Видимо заметив, как поникли плечи Адеи, она выпалила: – Я уже познакомилась с его родителями.

Резко воспрянув духом, Аделайя вся обратилась в слух и придвинулась ближе.

– И как?

– Поистине страшно, – нервно рассмеялась Аннель. – Я прям на месте чуть лапы и не протянула.

– Ты ведь сейчас преувеличиваешь?

– Отнюдь. Ты хоть себе представляешь кто у Альса родители?

Аделайя отрицательно покачала головой.

– Я спрашивала у него, но он постоянно уходил от ответа.

– Мама у него – работник Министерства. Занимается снабжением живущих в Империи людей едой, одеждой, в общем, всем необходимым. А отец – Советник самого, – Нелли потыкала пальцем вверх и Адея подняла голову разглядывая потолок, – не помню как его там, – шёпотом закончила она и посмотрела на дверь, проверяя, не стоит ли на пороге Алистер.

– И как они отреагировали?

– Вежливо-прохладно.

– Это как?

– Они не в восторге от выбора сына, но сказать что-то против уже не могут. Альс уже как пятьдесят лет является совершеннолетним. А это как гарант того, что он сам может выбирать на ком жениться. Его родители осознанно пошли на это, надеясь, что у сына хватит ума найти себе достойную партию. Они мне это прямо в глаза сказали, – фыркнула Аннель. – Так же, как то, что, несомненно, они бы пытались переубедить Алистера от заключения брака, если бы не... – Нелли расплылась в лукавой улыбке. Она выдерживала паузу до тех пор, пока Аделайя не заёрзала на месте и не покраснела от съедающего её любопытства, –... если бы не печать пары, проявившаяся в его ауре, – на одном дыхании закончила она и рассмеялась.

– Обалдеть! – выдохнула Адея и упала спиной на кровать. – Вот это любовь.

Нелли кивнула и, смотря перед собой невидящим взглядом, видимо думала об Альсе. О ком ей ещё думать.

– Ты ведь была у скэдов?

Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Адея вздрогнула. Вернулись все воспоминания, обида и боль. Ответить оказалось тяжело, поэтому она просто кивнула.

– Мы так и думали, – закусив губу, проговорила Аннель. – Мы посылали за тобой наёмников, но видимо из нас вышли плохие заказчики, потому что нас тупо надули. Они взяли деньги, и ушли через телепорт. С тех пор от них нет никаких вестей.

– И не будет. Они мертвы.

– Так тебя нашли? – Не рассчитав свои силы, Аннель подалась резко вперед и едва не свалилась с кровати из-за головокружения.

– Нашли.

Как же трудно скрывать что-то от друзей. Ведь они видят тебя насквозь. Им не надо быть магами-менталистами, они прочитают тебя по выражению лица, по глазам, по жестам.

– Поговорить не хочешь?

– Не хочу. – Адея чувствовала себя эхом подруги: та спрашивает, а она повторяет последнее слово.

– Всё так плохо?

– Очень плохо.

– Что будешь делать?

– Жить!..

Аннель перебралась поближе к подруге и, обняв ее, легла рядом. Это именно то, что было нужно Адее: дружеское плечо. Не вытирая скатывающиеся из глаз по вискам слёзы, она тихо всхлипывала и оглушительно громко кричала внутри себя.

Ох, сколько же в человеке слёз. Аделайя сама поразилась этому, рассматривая влажное пятно на одеяле, на котором имела счастье лежать. Горькие слёзы перешли сначала в истерический смех, а потом в икоту. Наверное, своим поведением она всерьёз перепугала Аннель, потому что подруга прибегла к радикальным мерам и пару раз хлестанула по щекам. Больно, неприятно, но отрезвляюще.

Помогая Нелли складывать вещи, Адея выяснила, что друзья уедут из города вместе с магами Лимеса. Они решили обосноваться у них. Пограничье – отличное место для смешанных пар. Там никто косо не посмотрит на союз вампира и оборотня. Это правильное решение. Кем бы ни являлись родители Алистера, но в Империи подобную пару не примет общество, так же как и в стае Аннель не смирятся с вампиром на территории оборотней.

Прощаясь с друзьями, Адея выплакала ещё литр слёз, но предостерегающий взгляд подруги заставил быстро успокоиться. Лицо ещё помнило мощные удары и горело огнём в местах, где приложила свою ладошку Нелли.

– Мы ещё увидимся, – одновременно проговорили Альс и Аннель, обнимая Аделайю. – Вот увидишь, ты даже соскучиться не успеешь, – закончил вампир и оставил поцелуй на горячей нежной щёчке.

Адея не могла больше оставаться во дворе Академии. Как бы не была зла на неё Нелли за «сырость», но жгучие слёзы душили изнутри. Опрометью бросившись в главный корпус, она оставила отца и некоторых преподавателей попрощаться с её друзьями. Через разбитое от выброса магии окно Аделайя наблюдала, как Нелли под руку с Алистером выходят за ворота Академии. Они не выглядели расстроенными. Возможно, их настоящая жизнь только начинается и, наверное, за них надо от души порадоваться, а не плакать. Адея обязательно сделает это, но завтра. За сегодняшний день она попрощалась с слишком многими дорогими людьми – это давало ей право немного похандрить.

Но... Хандра хандрой, а одно дело не терпит отлагательств.

Как и главное после чего появляются дети, Адея знала. В её планы не входило становиться одинокой матерью... пока. Как маг, она имеет право, не выходя замуж родить дитя. Но не в двадцать один год! Пальцем тыкать, конечно, никто не будет, потому что это не новое явление в магическом мире и все же... Ей всего двадцать один год!

Перепрыгивая через ступеньку, она побежала в лабораторию собираясь приготовить противозачаточный отвар и опробовать его на себе.

–... только бы ничего не перепутать, только бы ничего не перепутать... – приговаривала она, утирая пот со лба и смешивая в равных пропорциях необходимые травы...

***

– Нир, ты готов? – Лирен заглянул в комнату, где прятался брат. Ниран сидел на полу с книгой в руках и что-то увлечённо читал.

– Да. – Он закрыл фолиант и, отложив его в сторону, поднялся на ноги. – Если твоя теория верна, то «якорь» находится где-то на пороге твоих покоев. Но как он срабатывает? Как определяет, с какой целью пришли? Ведь на прислугу «якорь» никак не реагирует. Но стоит тебе привести сюда Миа или же другую фаворитку, как является Адея.

– Я не знаю. – Лирен взлохматил свои волосы и отступил к расстеленной кровати. Очень скоро на ней будет лежать его невеста, и стонать от страсти. Даже знание этого не помогло настроиться ему на нужный лад. Он не хотел Миа в том смысле, что требовалось для эксперимента.

– Получается, что кто-то постоянно ведёт наблюдение за твоей комнатой и вырывает девчонку из Академии, являя её пред тобой.

– Вероятно, так оно и есть. Но кому это надо?

Ниран покачал головой и развёл руки в стороны.

– Лучше задайся вопросом: для чего всё это делается? Ведь заметь, что в последний раз Адею не вернули обратно, она осталась с тобой, под твоей защитой. У меня складывается впечатление, что тебе дали время узнать её получше. Даже если сейчас всё получится, то у тебя нет твёрдой уверенности, что кто-то не поставит новый «якорь». Надо определять цель, а не методы её достижения.

– Если ты такой умный, вот и подумай. – Лирен начал злиться на ровном месте. Всё о чём говорил брат, он знал и без него. Но ни одна дельная мысль не посетила его голову. Он не знал и даже не догадывался, для чего его приручают. Как-то по-другому назвать всё происходящее у него язык не поворачивался.

– Подумаю, – кивнул Ниран и резко перевёл тему разговора: – Как ты избавишься от Миа, когда сюда перекинет Адею?

– Просто выгоню, – фыркнул Лирен. – Статус невесты наследника не делает из неё кого-то, кто может мне перечить. Мои приказы не обсуждаются, а беспрекословно выполняются.

– Но она твоя невеста, – тонко подметил Ниран, прислоняясь плечом к двери и складывая руки под грудью.

– Да будь она хоть женой... – фыркнул он.

– Скоро будет.

– Прав на мои покои у неё не будет никогда. После свадьбы, она переедет в комнату напротив, но никоим образом не в мою. А после того, как она забеременеет, я вообще забуду о её существовании. Для свершения пророчества нужен только ребёнок, большего от неё мне не нужно.

– Я думал, она тебе нравится, – задумчиво проговорил Ниран, потирая подбородок. – Неужели ошибся?

– Она мне нравилась ровно до тех пор, пока не стала навязанным решением.

Лирен посмотрел в окно. Предвечерние сумерки опустились на лес. Аделайя должна была быть уже в Академии, значит очень скоро можно приводить план в действие. Отчего же так тошно? В груди неприятно саднит от одной только мысли, что Миа будет лежать на кровати, где ещё пару дней назад крепко спала Адея. Бывшая фаворитка, ныне невеста, в скором будущем жена – представлялась черным пятном на белых простынях.

Ниран, будто прочитав первую часть размышлений брата, произнёс:

– Тебе пора найти Миа.

– Да, ты прав.

Не мешкая ни секунды, Лирен вышел из комнаты и направился в сад, где последний раз видел свою фаворитку. Время на нужный настрой имелось, чего не скажешь о желании. Рэн подстраховался со всех сторон: попросив брата спрятаться в комнате и проследить за появлением Адеи, он лишал себя всякой вероятности опозориться перед будущей женой. Любому мужчине будет неприятно признавать свою несостоятельность как любовника. Лирен был больше чем уверен, что у Миа не получится пробудить в нём той страсти, которая затмила бы воспоминания прошлой ночи. Главной задачей являлось удерживать шаловливые ручки Миа подальше от своего паха.

Без каких-либо предисловий Лирен подошёл к Миа и, резко подняв со скамьи, впился в её губы грубым поцелуем. Если в первые секунды она растерялась и никак не отвечала, то потом сообразила что к чему и, обняв Рэна за шею, сильнее прижалась к крепкому телу. К чему слова, всё можно показать действиями. Приказывая себе поубавить агрессию, одной ладонью он накрыл упругую грудь, а вторую – устроил у Миа на талии.

Его тело отреагировало на всё происходящее правильным соответствующим образом. Но должного желания утолить голод не появилось.

– Идём уже куда-нибудь, – простонала Миа, хватая ртом воздух.

– Ко мне, – выдохнул Рэн и, подхватив немного удивленную девушку на руки, понёс в дом.

Встречная прислуга старалась слиться со стенами и опустить глаза. Ничего нового они в этом не видели, и всё же это был наследник трона, и своё почтение в данной ситуации они могли выразить только таким способом.

Коридор до спальни показался Лирену слишком длинным. Изначальное возбуждение начало сходить на нет. Поцелуи Миа в шею ассоциировались просто с размазыванием слюны по коже. Борясь с собой и своим раздражением, Рэн с ноги открыл дверь, после чего так же её закрыл, зайдя в комнату. Не совсем нежно бросив свою ношу на расстеленное ложе, он навис над Миа, упираясь коленом в кровать.

Съедать девушку взглядом у него не получалось, поэтому он решил спрятать глаза, начав покрывать легкими поцелуями открытые лифом платья ключицы.

Время шло, а Адея всё не появлялась. Лирен начал переживать, что ошибся, что его предположения оказались не верны. Но это не самое страшное. Ужасно было то, что Миа уже начала его раздевать.

Краем глаза он заметил характерное появлению Адеи свечение и почувствовал облегчение, радость и в следующую секунду досаду и сильную злость. Не отвлекаясь на то, что творилось в углу его комнаты, он продолжал целовать стонущую в голос Миа. Она извивалась на кровати, гладила его спину, грудь и пыталась добраться да застежки брюк.

– Ой! – Именно это услышал Лирен. Замерев на мгновение, он зажмурился, набрал полные лёгкие воздуха и перевёл испепеляющий взгляд на Аделайю. Она стояла, вжавшись спиной в стену, и зажимала рот руками. Рэн видел, как сильно её трясёт и это заставило почувствовать его, насколько он ничтожен. Догадываясь о её чувствах, он нарочно причиняет ей боль. Почему его это так волнует? Ему должно быть всё равно.

– Миа, пошла вон, – поднявшись, пророкотал он, не спуская немигающих глаз с Аделайи.

– Ты, надо полагать, шутишь? – приподнявшись на локтях, спросила она, стараясь выровнять дыхание.

Лирен сжал кулаки. Видимо это стало для Миа своеобразным знаком, что он на грани, поэтому – она вскочила с кровати и, одёрнув на себе платье, направилась на выход из комнаты. Задержавшись на пороге, она заинтересованно посмотрела на перепуганную Адею, перевела взгляд на Рэна, усмехнулась и ушла, осторожно прикрыв за собой дверь.

Метнувшись к Аделайе, Лирен ещё сильнее вжал девушку в стену собственным телом.

– Какого демона ты тут делаешь? – Он провёл руками по её плечам и предплечьям, опускаясь к влажным прохладным ладошкам. Переплетя их пальцы, он завел безвольно висящие конечности Адее над головой. – Я не стану повторять свой вопрос.

Он говорил тихо, хотя и не надеялся, что Нир не услышит. И всё же...

– Я уповал на то, что больше тебя не увижу, – заговорил Рэн, так и не услышав хоть какого-то объяснения. Да и глупо было его ждать, если он сам сделал всё, чтобы выдернуть Адею сюда. – Почему ты дрожишь?

– Я ненавижу тебя!

Лирен дёрнулся от этих слов, как от удара плетью. Он не думал, что тридцать ударов полученных им когда-то в наказание покажутся ему благодатью по сравнению с тем, что он чувствовал и ощущал сейчас. Продолжая прятаться от прямого взгляда, он потёрся носом о шею Адеи.

– Почему? – не выходя из роли, поинтересовался Рэн и прикусил мочку уха всхлипывающей малышки. – Я оскорбил твои чувства? Я ведь тебя предупреждал, что не гожусь на роль романтического героя, так чего ты ждала? Что я изменюсь? Или что брошу всё и паду к твоим ногам? Адея, – хрипло протянул он, – это реальный мир, где нет места несбыточным мечтам. Ничто не властно изменить мою сущность и уж тем более какая-то ночь страсти. Надеюсь, у тебя хватило ума принять меры для того, чтобы не появились нежелательные последствия. Или мне лучше самому сейчас об этом позаботиться?

Рваный вдох и такой же выдох подсказали Лирену, что малышка Адея всё сделала, чтобы не забеременеть. По идее, его должно это радовать, но ничего кроме усиливающегося раздражения он не испытал. Отстранившись, он сразу отвернулся и спокойной походкой прошёл к кровати. Упав на смятые простыни, он заложил руки за голову и посмотрел на раздавленную его поведением Аделайю.

– Я скоро женюсь.

Адея моментально вскинула на него глаза.

– На Миа, – нанёс последний удар Рэн. – Она станет матерью моего ребёнка, а не кто-то другой.

Аделайя стиснула зубы и прикрыла глаза. Двух несильных ударов головой об стену ей хватило, чтобы усвоить полученную информацию и всё для себя решить. Когда она посмотрела на него в следующий момент, то Лирен готов был вслух признать, что его малышка очень сильна духом. В ней есть те качества, которые вызывают уважение: гордость и способность быстро брать себя в руки. Как он уже говорил: эмоции – это уязвимость. Выставляя напоказ свои слабости, ты подстёгиваешь противника быть ещё более беспощадным.

– Наверное, мне пора, – прокашлявшись, спокойно заявила она и начала таять в слабом свечении.

Рен резко сел в кровати и открыл рот, чтобы крикнуть «Постой!», но вовремя себя остановил. Он всё сделал правильно: вернул себе прежнюю жизнь, расставив все точки. А уж запомнить, что его комната не место для плотских утех – не составит труда. Он не желает больше видеть малышку Адею, потому что она заставляет его сомневаться в правильности избранного им пути.

– Ты немного перегнул, – посмеиваясь, сказал Нир. Он вышел сразу, как в воздухе рассеялась золотистая пыльца.

– Что? – переспросил Рэн, неуверенный, что правильно расслышал брата.

– Если она успела хорошо тебя изучить, то скоро поймет, что такое красноречие не свойственно наследнику трона.

– Мне всё равно, что будет дальше, – отмахнулся Рэн, падая обратно на кровать и закрывая глаза рукой. – Она здесь больше не появится.

Ниран с усмешкой фыркнул. Дойдя до двери, он остановился и, не оборачиваясь к брату, серьёзно произнёс:

– Я бы не был в этом так уверен. Слишком многое так и осталось непонятным. Или ты не всё мне рассказал... В любом случае во всей этой истории ведущие роли у тебя и Аделайи Маркус Грильо, так что, думаю, это не последняя ваша встр...

– Оставь меня...

***

Глубокой ночью, выйдя из своей комнаты и проверив всё ли тихо, Амаре вернулась в свои покои и со спокойной совестью «вышла» из уже успевшего надоесть ей тела. Удерживать себя в хрупкой человеческой оболочке – тяжёлая работа даже для Богини. И ладно бы надо было прикладывать усилия, чтобы ненароком не выдать себя, так ещё и всячески отгораживаться от призывов Верховной Ведьмы. Видимо, старая карга заимела чересчур много вопросов и ей просто не терпелось получить на них ответы. Отчитываться перед кем-либо Амаре не собиралась, потому и игнорировала ритуал призыва. Всё, что могла – она уже сказала, остальное – Богиня оставит при себе, иначе всё над чем она так долго работала, может покатиться к братцу в преисподнюю.

Оставив тело лежать на кровати, Амаре переместилась в Академию Магии города Таализ, непосредственно, в комнату своей подопечной. А как иначе? Богиня Любви вложила в Аделайю Маркус Грильо часть своей магической силы и теперь несла за девочку ответственность. Пользоваться ею она, конечно, не могла, но это не означало, что девчонку можно оставлять без присмотра. Не приведи Боги, если с ней что-то случится. Ещё одного такого идеального по всем параметрам «сосуда» она просто не найдёт. Вернее найдёт, но это опять трата времени, отчего Амаре порядком устала. Ей уже было невмоготу наблюдать за всем тем, что творится в этом мире и не иметь возможность напрямую вмешаться. Хватит и того, что она приложила свою руку к частым встречам Аделайи и наследника трона скэдов. За это ей предстоит ответить перед отцом. Но пока об этом можно не переживать – время ещё есть.

Материализовавшись в комнате Адеи, но продолжая оставаться невидимой, Богиня Любви немного удивилась, не увидев девушку. Надсадный кашель из уборной подсказал ей, где можно найти свою подопечную и Амаре поспешила туда.

Склонившись над умывальником, стояла Аделайя. Её сильно рвало. Богиня почувствовала укол совести, что в такой тяжелый для человечки момент, она подольёт масла в огонь, практически вынуждая её играть по чужим правилам. Но иного выбора у Амаре не было. Это самое лучшее время для того, что она задумала. Эмоции Адеи сейчас как спутанный клубок ниток. Она не может разобраться – любит или ненавидит; хочет увидеть или же наоборот – не желает встречи. Пока Аделайя не занялась самоанализом, пока сердце и голова ещё борются за право главенства – надо переходить к делу.

Аделайя умыла бледное лицо и, тихо поскуливая, вернулась в комнату, пройдя сквозь невидимую Богиню Любви. Видимо она не почувствовала того дискомфорта, что должна была ощутить. Всё-таки сильно её подкосило увиденное в покоях Лирена.

Покачав головой, Амаре присела на краешек кровати, где уже лежала Аделайя и положила ладонь девочке на лоб.

– Поспи немного, – тихо сказала она и удовлетворенно улыбнулась, заметив, как веки подопечной будто наливаются свинцом. Дыхание стало ровным, успокоилось бешеное сердцебиение.

Чтобы хоть как-то убить время, Амаре направилась в библиотеку, точнее – в запретную её часть. Найти среди многотысячных свитков и фолиантов одну тоненькую книженцию с воспрещенными заклинаниями – дело непростое, особенно если учесть, что применять магию для поиска Богиня не могла, ибо вышеупомянутая книга содержала заклятья, применяемые исключительно Богами. Кто, когда и под какими пытками выболтал столь важную информацию, Богам выяснить не удалось. Но книгу, решением Творца, было определено оставить в магическом мире. Даже Боги несут ответственность за проявленную безалаберность.

Поднимая тучи пыли, Амаре с головой зарылась в сложенные стопками книги, выискивая ту, что перевернёт жизнь наследника трона и юной магички с ног на голову. Ну, это только в том случае, если скэд примет свои чувства по отношению к Адее. А если нет,... то Богиня Любви не завидует человечке.

Подавив в себе желание громогласно закричать, Амаре на четвереньках выползла из-под стола и, выпрямившись, огляделась. Она бы сгорела со стыда, если бы хоть кто-то её увидел. Хотя нет, она бы заставила гореть того, кто стал невольным свидетелем её якобы позора.

Перейдя в другую часть библиотеки, туда, где не клубилась в воздухе пыль, она взмахом руки привела себя в соответствующий вид. Тонкая книженция с парой десятков заклинаний обжигала руки. Хотелось уже начать действовать, но сначала...

Быстро пролистав все восемь страниц исписанных мелким почерком, Амаре вырвала последний листок. Скомкав клочок бумаги в кулаке, она в прямом смысле слова стёрла в порошок значительный кусок текста с разъяснениями последствий применения данного заклинания.

– Ну, всё, хватит спать! – Богиня Любви ментально потянулась к своей подопечной и, не особо церемонясь, растолкала Адею. – Так и что мы хотим видеть? – Амаре надеялась, что ей удастся внушить человечке, что она продолжает находиться в мире грёз. Создав вокруг Аделайи иллюзию живописной природы, Амаре мысленно направила девочку в нужную сторону.

Пока Аделайя добиралась до библиотеки, Богиня Любви сама принесла клятву, что на сегодня это последнее испытание для юной человеческой души. Ещё одного потрясения она может просто-напросто не пережить. Хватит с неё ударов Судьбы!

– Ох ты! – Колени Богини Любви резко подогнулись, что немного её напугало и на секунду разорвало связь с подопечной. Вернув себе самообладание и вновь настроившись на человечку, Амаре недовольно буркнула в темноту, обращаясь к сестре: – Ладно, ладно ты тут совершенно ни при чём, это всё мои происки.

– То-то же, – прошелестело рядом с ухом.

– Не мешай, – отмахнулась Амаре и поспешила создать в библиотеке очередной мираж для Адеи. В следующее мгновение она стояла на берегу озера, окруженного по периметру высокими скалистыми горами с буйной зеленой растительностью. Над ровной гладью воды летали неведомые этому миру насекомые. Громко стрекоча, они с большой скоростью перелетали с одного места на другое благодаря своим четырём прозрачным крылышкам. На вид, эти насекомые казались страшными, но очень интересными представителями животного мира.

Заблаговременно открыв для Адеи двери библиотеки, Амаре вернулась в центр комнаты и присела в глубокое кресло, которое сейчас имело вид большого валуна.

Человечка с настороженным выражением лица благополучно миновала порог комнаты, сделала ещё пару десятков шагов, чтобы резко остановиться и задать вполне логичный в этой ситуации вопрос:

– Эм,... простите, а Вы кто?

– Амаре.

– Богиня Любви? Мне что, всё это снится?

Амаре видела, как Аделайя ущипнула себя за запястье и скривилась от лёгкой боли. Поднявшись, она плавной походкой подплыла к девочке и склонила голову набок.

– Можно сказать и так. Я всегда прихожу к тем, у кого разбито сердце. Я вижу и знаю как тебе тяжело. Поплачь, дитя и тебе станет легче.

Богиня по-матерински улыбнулась и провела руками по поникшим плечам молодой девушки.

– Наплакалась уже. Да и толку от этого всё равно не будет.

Амаре приподняла лицо Адеи за подбородок и, заглянув в глаза, тихо спросила:

– Ты так сильно любишь?

Девушка отступила и потупила взгляд. Она сильно нервничала, но старалась это скрыть. Бесполезная трата сил и нервов. Слишком свежи нанесённые скэдом душевные раны. Это позже станет не так обидно от его слов, а сейчас всё внутри скручивает в один комок, состоящий из боли, обиды и унижения.

– Да... нет... не знаю. Он как наваждение... проклятие...

– Проклятие? – неподдельно удивилась Амаре, сбиваясь с мысли. Прося сестру связать судьбы Аделайи и Лирена, она никак не ожидала, что это воспримется как проклятие! Благословение – да, но проклятие... Это что-то новенькое. Она три тысячи лет готовилась к этому моменту, а эта маленькая нахалка имеет наглость называть всю проделанную работу проклятием. Уму непостижимо. Неблагодарная молодежь.

– Да. Я не могу заставить себя не думать о нём. Он будто часть меня. Я понимаю, что мы с ним по определению не можем быть вместе, но... но... – Адея тяжело вздохнула, – но рядом с ним я ощущаю себя завершенной. Это как художник пишет картину, сначала там какие-то зарисовки, наброски, а потом он берет масло и с каждым мазком кисти полотно окрашивается в различные оттенки красок, принимая уже четкие контуры и линии. И как завершающая стадия-подпись автора. Он ставит её и всё – картина готова. Я – полотно с рисунком, а Лирен – подпись.

– Если всё так, как ты говоришь, то борись за своё счастье.

– Я, по натуре, не боец. Да и Рэн всё чётко разъяснил. – Адея вскинула на Богиню любви прямой взгляд. – И знаете, я, наверное, его понимаю. То есть я могу понять его желание любым способом защитить свой народ. Они предостаточно настрадались по вине людей. И понять их маниакальное желание свершения пророчества вполне можно. Разве я вправе пытаться лишить их всех спокойной жизни?

Амаре понимала, что таким темпом уговорить Адею прочитать заклинание, которое навсегда свяжет жизни её и наследника трона – вряд ли удастся. Нужно было срочно придумывать другую тактику ведения беседы и кажется, она нашла решение.

– Ты считаешь, что ты ему не пара?

– Я это точно знаю, – усмехнулась Адея. – Так же как и то, что у нас разные цели. Я хочу – банального женского счастья, а ему навязано хотеть – благополучия расы.

– Тогда зачем ты так убиваешься? Он же грубый, жесткий, бесчувственный.

– Это неправда! – с жаром воскликнула Аделайя. – Я может, и согласилась бы по первым двум пунктам, но Рэн не бесчувственный. Вы не можете так говорить. Он внимательный, заботливый, благородный, ласковый... – она осеклась, а Амаре с кривой усмешкой на красивых губах вздернула идеальной формы брови и наклонила голову к плечу.

– Ласковый? – рассмеялась она.

– Д-да, – кивнула Адея и густо покраснела. Видимо вспомнилась первая и единственная ночь, проведенная ей в объятиях наследника трона.

– Прости, но позволь усомниться, – рассмеялась Богиня. – То, что произошло между вами это вполне закономерно и ожидаемо. Да, возможно, он был сдержан, но не нежен.

– Неправда! – снова закричала Адея, размазывая по лицу злые слёзы. – Я знаю, что и для него то, что произошло, было чем-то необычным. Он нервничал. Я чувствовала, как сильно и быстро билось его сердце. Ощущала, как подрагивают его пальцы, когда он прикасался ко мне. Да как мне Вам доказать, что Лирен лучше, чем кажется?

– А ты считаешь, что мне это нужно?

– Это нужно мне!

Амаре деланно задумчиво потёрла подбородок и нехотя проговорила:

– Есть одно заклинание, но... – она сморщила аккуратный носик, – нет, пожалуй, лучше не надо. Скажем, я тебе поверила на слово. – Амаре понимала, что должна быть великодушной – Богиня как-никак. – Давай не будем заходить настолько далеко, потому что я не уверена, что ты сможешь довершить дело до конца.

Если расчёт оказался верен, то малышка Аделайя не задумываясь, согласится на всё, что поможет ей обелить любимого.

– Смогу, – четко сказала она, шмыгнув носом. – Что мне нужно сделать?

– Для начала клятва, – тоном искусителя промурлыкала она и как только Аделайя Маркус Грильо произнесла заветное «Клянусь», продолжила: – Есть одно заклинание... – Амаре замолчала, с интересом смотря на Адею, – которое не требует умения владения магией. Его нужно просто прочитать.

– И что? Что это даст?

– Скажем так: это поможет мне увидеть настоящего Лирена, его чувства и эмоции, если таковые имеются. – Богиня Любви уловила на лице человечки сомнение. – Если вдруг ты сейчас откажешься, то я буду вынуждена взять плату, – наигранно печально предупредила она, отрезая пути к отступлению. – Клятва есть клятва, и даже я не вправе нарушать порядок.

Аделайя нервно кивнула и закусила губу.

Креатор! Как же просто играть с чувствами юных особ. Когда им говоришь «Борись», то они распускают слюни. Но стоит заикнуться, что избранник не так хорош, как они его представляют, так эти девочки готовы танцевать босиком по раскалённым углям, доказывая обратное. В силу своего возраста они не умеют быстро просчитывать ситуацию и как следствие не успевают понять, что попали в хитро расставленные сети. Скэд был прав, говоря, что эмоции – это слабость. Недаром он давно заглушил в себе всё человеческое.

– И что за плата? – настороженно поинтересовалась Адея и шумно сглотнула.

– Жертва, – безразлично пожала плечами Амаре, на секунду показывая своё истинное отношение к тому, на что подбила Аделайю. – Обычно это жертвоприношение, но в твоем случае я сделаю исключение. Тот, кого я возьму в уплату долга, ничего не почувствует – он умрёт быстро.

– Умрет?..

– Это уже детали, – успокаивающе похлопав шокированную человечку по плечу, Амаре ласково улыбнулась. – Ведь ты не собираешься нарушать клятву?

– Н-нет, – закачала головой Аделайя, а Богиня Любви не на шутку испугалась, что та оторвётся от столь энергичного мотания.

– Вот и отлично! – Амаре позволила себе довольный смешок и с пылающим огнём в глазах сказала: – Тогда слушай, что тебе нужно сделать...

Дата добавления: 2015-07-26