Глава 16. Мэтт ринулся к двери и попытался открыть ее, но она не поддалась

Мэтт ринулся к двери и попытался открыть ее, но она не поддалась. Он заколотил в дверь кулаком.

— Люси! Немедленно открой!

Молчание.

— Люси, предупреждаю…

Теперь в комнате царил абсолютный мрак, если не считать тусклого света уличного фонаря. Нили поспешила к окну и увидела, как Люси бежит к фургону и поднимается по ступенькам.

Мэтт шагнул к окну, встал рядом и посмотрел вниз.

— Зря тратишь время.

— На этот раз ей так не сойдет.

Нили все никак не могла успокоиться. С ней обращались как с вещью, унизили, а если начать перечислять его грехи, ночи не хватит! Ей хотелось обрушить на голову Мэтта поток обвинений. И он еще имеет наглость выглядеть неотразимым в поношенной белой футболке и спортивных трусах!

Она выпрямилась, опустила занавеску, включила ночник и смерила Мэтта уничтожающим взглядом.

— Это ты во всем виноват.

Мэтт отошел от окна и вздохнул:

— Знаю.

Честное признание сразу выбило почву из‑под ног Нили. Хотя ей было стыдно признаться, она втайне наслаждалась скандалом. Подумать только — кто‑то смеет орать на нее! И разве можно представить, что первая леди способна вопить, не скрывая эмоций и не выбирая выражений? Должно быть, ее предки Личфилды в гробах переворачиваются!

И хотя Мэтт распускал руки, Нили ничуть не боялась! Пусть он уверен, что способен колотить женщин, имевших смелость не покориться ему. Ей лучше знать!

Она обиженно шмыгнула носом.

— Ты до смерти меня перепугал.

— Прости. Честное слово, мне очень жаль.

У него был такой покаянный вид, что ей захотелось его пожалеть, но она быстро передумала. Сначала она отыграется.

Отойдя на середину комнаты, Нили скрестила руки на груди и задрала нос.

— Ты перешел все пределы.

— Понимаю. Я…

— Позволил себе рукоприкладство! Запугивал меня!

— Я не хотел… очень сожалею…

— А тебе известно, что подобное обращение с членами семьи президента приравнивается к государственному преступлению? За это в тюрьму сажают!

К несчастью, она не сумела скрыть злорадства, и он искоса взглянул на нее.

— Надолго?

— На целую вечность.

— Неужели?

— Боюсь, именно так, — фыркнула она, уничтожающе глядя на него. — Но тут есть и свои положительные стороны. В камере твоего существования не омрачит ни одна женщина.

Мэтт шагнул к кровати.

— Так это же совсем другое дело!

— Одни татуированные уголовники. Бьюсь об заклад, многие найдут тебя весьма привлекательным.

Мэтт приподнял брови. Нили посмотрела на закрытую дверь.

— Я рада, что успела в ванную до того, как мы поссорились. Похоже, пройдет немало времени, прежде чем я получу возможность снова там оказаться.

Он ничего не ответил, но она еще не израсходовала все снаряды.

— А ты?

— Что?

— Сходил в ванную?

— Зачем?

Опять он изводит ее!

— Не важно.

— Так я и думал.

— Интересно, когда она нас выпустит?

— Когда в голову взбредет, — едва заметно ухмыльнулся Мэтт.

Нили, заметив это, предупредила:

— Только посмей спустить ей эту выходку с рук!

— Не волнуйся, шкуру с нее спущу, дай только освободиться.

— Спустишь? — Нили недоверчиво подняла брови. — Да неужели? Так я и поверила!

Мэтт снова улыбнулся:

— Согласись, храбрости ей не занимать. Знает, что ей не поздоровится, когда я выйду, но это ее не остановило.

Нили грустно кивнула.

— Она в отчаянии. Страшно подумать, что она теперь испытывает.

— Жизнь — штука нелегкая.

Нет, он вовсе не такой черствый, каким хочет казаться. Нили молча наблюдала, как он заметался по комнате, медленно, но верно закипая.

— Я сломаю дверь.

— Вот это настоящий мужчина!

— Что ты этим хочешь сказать?!

— Мужчины обожают что‑нибудь разбивать, уничтожать, громить. Бомбить города, например.

— Это твои друзья приказывают бомбить города. Мои приятели пошумят‑пошумят, пнут диван и заснут в кресле перед телевизором. — Он снова подергал ручку.

— Успокойся. Утром она откроет.

— Не думай, что я собираюсь провести ночь в одной комнате с тобой!

— Если боишься, что я накинусь на тебя и попытаюсь изнасиловать, не тревожься, — огрызнулась Нили. — Ты сильнее меня и, разумеется, способен защититься.

— Брось, Нелл, все эти дни мы едва сдерживались, чтобы не наброситься друг на друга.

— У меня такой проблемы не возникало, — возразила Нили.

— Наглая ложь. Ты хочешь меня так сильно, что не можешь этого скрыть.

— Просто играла с тобой. Кокетничала, вот и все.

— Кокетничала?

— Забавлялась. Неужели, Мэтт, ты действительно поверил, что я это всерьез? Ах, на что только не готовы мужчины, лишь бы защитить свое чувствительное, хрупкое самолюбие!

— Единственное, что во мне осталось хрупкого, — так это способность к самоконтролю. Боюсь, долго она не протянет. И ты прекрасно знаешь, что случится, если мы останемся здесь на всю ночь.

Нили мысленно поздравила себя с тем, что вновь сумела довести его до белого каления.

— Естественно, знаю. Будешь шипеть на меня, как змея, и сыпать оскорблениями. Правда, потом вспомнишь, кого именно посмел оскорбить, и подожмешь хвост.

— Не понимаю, о чем ты.

— Я Корнилия Кейс, моим мужем был президент Соединенных Штатов, а ты никак не можешь это переварить.

— Что это ты мелешь?! — снова заорал Мэтт, и она приободрилась, потому что с самого начала преследовала одну цель — снова окунуться в водоворот грубых, откровенных эмоций, далеких от ее мира учтивых, сдержанных масок.

— Все шло прекрасно, пока в твоих глазах я была несчастной, брошенной малышкой Нелл Келли, верно?!

— Поговорим позже, когда к тебе вернется разум.

— Ты имел полное право относиться снисходительно к бедняжке Нелл. Чувствовать свое превосходство. Но теперь, узнав, кто я, струсил. Ты просто не обладаешь достаточным мужеством, чтобы справиться с ситуацией.

Чаша терпения Мэтта переполнилась. Она, кажется, доигралась! Никому еще не удавалось бросить вызов Мэтту Джорику и остаться безнаказанным! Подобное оскорбление ей с рук не сойдет!

Серые глаза зловеще сверкнули. Он бросился к Нили, и она, не успев оглянуться, ударилась спиной о матрас. Кровать затряслась и прогнулась под весом его огромного тела. Лицо Мэтта озарилось торжеством.

Нили наконец‑то добилась желаемого, но победа оставила привкус горечи. Она воспользовалась запрещенным оружием, пошла на хитрость. А ей так хотелось, чтобы за ней ухаживали. Говорили нежные слова. Осыпали поцелуями.

Он смотрел на нее, сконфуженный, смущенный, растерянный. Взволнованный. Разъяренный. Мириады противоположных чувств обуревали его.

— Я честно пытался быть джентльменом…

— Скорее, слизняком и тряпкой…

Мэтт просунул руку под блузку, развязал шнурки и отбросил подушку.

— Старался проявить уважение…

— Ну да. Проверь, не осталось ли ссадин на коленях от ползанья по полу передо мной.

Глаза Мэтта сузились.

— Пробовал указать на очевидный факт…

— Тот факт, что я угрожаю твоей спокойной жизни?

Он на мгновение замер, потом преспокойно накрыл ладонью ее грудь и потеребил сосок.

— Похоже, тебе нравится ходить по краю пропасти.

Нили отвернулась.

— Слезай с меня и катись!

— Ни за какие коврижки.

— Я передумала.

— Поздно, дорогая. Скажи ты об этом минут на пять раньше, я бы послушался.

Нили тяжело вздохнула:

— Собираешься изнасиловать меня?

— Как ты догадалась?

— Тогда действуй поскорее и покончим с этим.

Мэтт ухмыльнулся и медленно обвел большим пальцем ее сосок.

— Целая армия агентов Секретной службы не спасет тебя теперь.

Ей все труднее становилось притворяться равнодушной.

— Мерзавец!

Его тон смягчился, рука, лежавшая на ее груди, налилась жаром.

— Перестань, Нелл. Забудь обо всем, будем эту ночь вместе. Ведь мы так хотим друг друга, верно?

— Меня зовут Нили.

Она хотела услышать свое имя из его уст. Хотела убедиться, что он сознает, с кем собирается заняться любовью. Мэтт глубоко вздохнул и повторил:

— Нили.

— Трудно выговорить, правда? — с плохо разыгранной небрежностью бросила Нили.

— Если не заткнешься, — мягко предупредил он, — я суну тебе в рот кляп.

— Наверное, мне лучше встать.

— И не говори потом, что тебя не предупредили.

Его губы коснулись ее рта и с силой прижались, заглушая протесты. Поцелуй уничтожил ее упрямство и дерзость. Тяжелое тело вдавило ее в матрас. Нили забыла обо всем. Но внезапно он отпрянул и с приглушенным проклятием откатился на другой край кровати.

— Поверить не могу!

Глаза Нили широко распахнулись. Он снова вспомнил, кто перед ним! А может, просто не находит ее слишком привлекательной?

— Что плохого в поцелуе?!

Мэтт растянул губы в деланной улыбке:

— Дело не в нем. А в том, к чему все это ведет. — Он нежно провел пальцем по ее щеке. — Милая, у меня целая пачка презервативов, но, к несчастью, она осталась по другую сторону двери.

Нили гордо усмехнулась:

— К счастью, я человек запасливый. Посмотри в моей сумке.

Слава Богу, она оставила сумку здесь, когда переодевала Баттон!

— Милость Господня безгранична.

Мэтт рванулся с кровати, а через несколько секунд вернулся с коробочкой и продолжил то, с чего начал.

Их губы жадно соединились, и Нили подумала, что никогда не сможет насытиться его поцелуями. Он поднял ее на себя. Она сжала ладонями его лицо, нагнула голову, наслаждаясь своей властью. Поцелуй стал другим… немного более неловким, неуклюжим, робким, но сладким… таким сладким!

Она отстранилась, не в силах насмотреться на жаркие стальные глаза, жесткий рот, сейчас смягченный желанием… Потом шевельнулась, потерлась грудью о его торс, игриво приникла к большому теплому телу.

Мэтт застонал:

— Надеюсь, тебе хорошо, потому что меня ты просто убиваешь.

— Прекрасно! — улыбнулась Нили. — И ты меня тоже.

— Не представляешь, как я рад это слышать.

Рука Мэтта легла на внутреннюю сторону ее бедра.

— Господи, как чудесно! Мечты все‑таки сбываются. Сколько дней я только об этом и думал!

Нили улыбнулась и сжала мочку его уха.

— А я мечтала о том, чтобы увидеть тебя обнаженным. Совсем.

— Ты действительно этого хочешь?

— Ужасно. — Она проворно соскользнула с него и встала на колени. — Поднимись, чтобы я смогла как следует насладиться зрелищем.

— Уверена, что готова к этому?

— Вполне.

Он медленно сел, и она стащила его футболку, коснулась резинки трусов. Мэтт наблюдал из‑под полуопущенных век, как она неспешно, дюйм за дюймом, стягивает их. Глаза ее раскрывались все шире.

Она обвела пальцем его пупок, великолепно разыгрывая роль опытной кокетки, привыкшей дразнить мужчин, хотя на самом деле просто пыталась выиграть время, чтобы привыкнуть. Наконец она набралась смелости стащить трусы и открыть взору нечто поистине великолепное. Зрелище было ошеломляющим, но не успела она как следует насмотреться, как вновь оказалась на спине.

— Эй! Я еще не налюбовалась!

— В другой раз. У нас впереди вся ночь.

— Тем более к чему такая спешка?

— Только женщина способна задать такой вопрос. Опытная, очень сексуальная…

Он куснул ее шею, лизнул уголок рта и снова завладел губами в головокружительном поцелуе. Взялся за подол блузки, и вскоре на Нили не осталось одежды.

Мэтт отстранился, осматривая ее, и Нили пожалела, что не выключила лампу, вспомнив о своей худобе. Но в его глазах не было насмешки. Одно желание. На губах играла чувственная улыбка. На грудь Нили легла огромная ладонь. Нили, в свою очередь, нашла его обезумевшую плоть, и Мэтт прерывисто застонал. Она встала на колени, продолжая ласкать его, и вскоре их ноги переплелись, а губы распухли от безумных поцелуев.

Мэтт усилием воли оторвался от нее. Глаза их встретились, и она поняла, что Мэтт не намерен спешить. Он хочет видеть ее и молча требует покориться его ненасытному любопытству.

Нили чуть расслабилась, но ноги остались сомкнутыми. В эру свободного секса ее скромность могла показаться несколько старомодной, но ей хотелось принести себя в дар счастливому обладателю.

Наверное, он понял это, потому что сжал ее колени и легким нажимом начал разводить их.

Нили чувствовала себя юной девственной невестой. И не важно, что она уже не так молода. А если по‑прежнему почти девственница… что ж, в этом нет ее вины.

Его руки скользнули на ее бедра, раздвигая их все шире, и Нили покраснела.

Возбуждение Мэтта достигло предела. Он был готов к бою и преисполнен решимости.

Теплый ветерок раздувал занавески, овевая жаркое влажное местечко, открытое его взгляду, решительному и властному. Взгляду хозяина. Собственника.

Он пошевелился и чуть задел большим пальцем светло‑каштановые завитки. Нили вздохнула от наслаждения. Его палец коснулся ее, и она еще раз судорожно вздохнула. Для такого сильного человека он невероятно нежен. И с каждым его прикосновением она все сильнее чувствовала, что он словно метит свою территорию. Потом он наклонил голову и поставил клеймо обладания в самом интимном месте. Губами. Темные волнистые волосы щекотали ей бедра. Она ощущала каждое прикосновение его губ, каждый легкий укус и широко открытыми глазами смотрела в потолок, всеми силами противясь накатывающему экстазу, не желая, чтобы все кончилось слишком быстро.

— Не нужно, — простонала она. — Пока… пока ты не будешь во мне…

Глаза Мэтта потемнели от страсти. Смуглая кожа блестела от пота. Он медленно опустился на нее, и Нили впервые в жизни почувствовала себя защищенной, обожаемой, лелеемой… Едва этот человек вторгнется в нее, жизнь необратимо изменится. Навсегда.

Он погружался в нее неспешно, словно боясь причинить боль. И хотя Нили истекала влагой, принять его оказалось не так просто. Он целовал ее… ласкал… пронзая глубже… еще глубже…

Нили вцепилась ему в плечи, зажмурилась от боли и так сильно прижалась к его щеке своей, что не заметила, как ее царапнула щетина. Когда он наконец вошел в нее, она тихо всхлипнула.

Мэтт целовал ее губы, лицо, гладил груди. И лишь однажды с силой подался вперед.

Нили снова всхлипнула и выгнулась. Только тогда Мэтт стал двигаться. Мышцы плеч и шеи подрагивали под ее ладонями, глубокая, поначалу слабая, пульсация продолжала нарастать. В эту минуту для нее в мире ничего не существовало, кроме их слившихся тел и слепящего, буйствующего безумия.

Выпад. Другой.

Древние ритмы все увереннее вели их к вершине наслаждения.

Она просто излучала волны довольства, сонного и уютного, и от этого Мэтту стало так хорошо, что улыбка не сходила с его лица. Он потерся носом о ее плечо. Какая она мягкая! Мягкая, сладостная, неотразимая…

Если она пошевелится, то сразу поймет, что он снова возбужден, а это лучше пока от нее скрыть. Нужно дать ей время. Черт, да и ему тоже! Должен же он осознать в полной мере, что произошло.

Ее дыхание согревало его.

Настоящая сказка…

Ну почему все было так хорошо? И он совсем не испытывал почтительного трепета. И пусть даже он забыл об этом… еще недавно ему казалось, что это будет только роскошным сексом с милой женщиной. Но для этой женщины определение «милая» вряд ли подходит. Она воображала, надменная задира, готовая любого мужчину довести до белого каления. И все‑таки она необычайно волнует его. Как ни одна любовница в мире.

Еще кое‑что он никак не мог понять… странная вещь, которую он, как ни старался, не мог выбросить из головы. Назойливая мысль упорно возвращалась, хотя казалась невозможной. Все его инстинкты не просто подсказывали — кричали: она новичок в сексе. Совсем зеленый новичок.

Он упорно, но безуспешно отмахивался от этой мысли. Нили вела себя как человек, впервые попавший в Париж или купивший билет на «русские горки». Она не была близка ни с одним мужчиной. Включая своего покойного мужа, президента Соединенных Штатов.

Эту тайну он не откроет никому, и ничего тут не поделаешь. Но все‑таки Мэтт хотел подтверждения. Не для газетного репортажа. Для себя.

Нили медленно чертила круги у него на груди.

— Я знаю, что слишком худа. Спасибо, что не стал подшучивать.

Мэтт улыбнулся. Ох эти женщины! Сколько жалоб сестриц ему пришлось выслушать! Одна рыдала, что у нее слишком толстые большие пальцы, другая не вылезала из специальных антицеллюлитных штанишек.

— Женщины голодают, чтобы иметь такое тело, как у тебя.

— Все равно я ужасно костлявая.

Может, и так, но даже худоба ей шла, была частью ее характера.

— Может, ты не заметила, но живот у тебя не такой плоский, как в тот день, когда мы встретились.

Она оттолкнула его руку и положила ладонь на живот.

— Ничего подобного. Все как прежде.

Мэтт зарылся лицом в ее волосы и улыбнулся.

— Просто ты сейчас лежишь, а если встанешь, сама увидишь, что появилось брюшко.

— Вот и нет!

Мэтт засмеялся. Она бросилась на него и мгновенно открыла его тайну. Глаза восхищенно сверкнули:

— Черт побери!

Он мигом подмял ее под себя.

Люси пробралась в дом с Баттон на руках. Сзади плелся Сквид. Опять малышка проснулась ни свет ни заря. Хоть бы раз поспала часов до восьми!

Она с неприязнью посмотрела на Баттон.

— Попробуй только рот раскрыть — и ты у меня получишь, Я не тучу! Молчи как рыба!

— Так! — Баттон ткнула пальчиком в рот Люси.

Люси грозно нахмурилась и понесла малышку наверх. Если бы не Баттон, она бы собрала вещички, вышла на шоссе и добралась автостопом до Калифорнии или до какого‑нибудь другого места, где Мэтту нипочем ее не найти. Но пока судьба Баттон не ясна, она скована по рукам и ногам. Это, однако, не означает, что она не имеет права исчезнуть на часок‑другой. Мэтт по утрам всегда злой как черт, даже если ничего плохого не случилось. Страшно подумать, в каком настроении он проснется сегодня!

Малышка уткнулась носом в шею Люси. Сейчас обслюнявит! Но какая разница! Приятно сознавать, что хоть один человек на свете тебя любит!

К тому времени как они добрались до верхней площадки, ребенок совсем оттянул Люси руки. Посадив сестренку на пол, Люси осторожно сунула ключ в замочную скважину и поморщилась от громкого скрежета. Но из спальни не донеслось ни звука. Малышка поползла за Сквидом. Люси поспешила за ней и снова взяла на руки.

— Га!

Люси закрыла ей рот ладонью. Баттон тут же облизала ее. Господи!

Она отнесла сестру к двери и снова велела молчать. Потом отняла руку и медленно повернула ручку. Ручка со скрипом повернулась. Как Люси ни хотелось заглянуть в комнату и убедиться, что Нелл и Мэтт помирились, она стоически отказалась бросить взгляд в сторону кровати. Можно представить, какой поток ругательств выльется на ее голову, если Мэтт ее поймает!

Она впихнула Баттон в комнату и снова закрыла дверь. Не успел замок щелкнуть, как она и Сквмд оказались внизу и помчались к выходу. Закусочная «Данкин донатс», где подают пончики и кофе, почти рядом. Они поболтаются там до открытия магазинов, а потом погуляют по городу. Оставалось надеяться, что к ее возвращению Мэтт и Нелл немного остынут.

— Га!

Мэтт приоткрыл глаза и зажмурился от яркого света. Они занимались любовью ночь напролет, и, по его мнению, солнце взошло слишком рано. Нили уютно устроилась у него под боком, и Мэтт накрыл ладонью ее грудь. Веки его снова опустились. Он прижался к Нили.

Что‑то острое и мокрое вонзилось ему в ухо. Мэтт повернул голову и уставился на сияющее детское личико.

— Па‑а‑а‑а…

— О Боже! — застонал Мэтт.

Баттон весело зашлепала ручонками по матрасу, потянулась к Мэтту. Тот бросил взгляд на закрытую дверь, но Люси не было видно.

— Па! Па! Па! — повторяла девочка, выбивая веселый ритм. Нили пошевелилась. Малышка завизжала громче, знакомая гримаска на лице лучше всяких слов говорила о том, что перед ним женщина, с которой необходимо считаться. Мэтт протянул руки и усадил девочку на грудь. Баттон просияла, и ему на подбородок капнула слюна.

— Пааааа…

Нили повернулась. Глаза ее медленно открылись.

Мэтт не успел оглянуться, как Баттон плюхнулась на Нили.

— Уф, — выдохнула та, досадливо морщась. — О, Мэтт!

Малышка поползла по ней, уселась на лицо и схватилась за медное изголовье кровати.

— Резвая штучка, верно?

Нили осторожно высвободилась.

— Какой ужас!

— Могло быть куда хуже. По крайней мере хотя бы памперс сухой!

— Я не про это. Мы голые!

Мэтт обхватил бедра Нили.

— Дьявол! Ты права!

— Только попробуй шутить на эту тему! Не знаю, что с тобой сделаю!

— А ты не заводи старую песенку насчет того, что мы травмируем детскую душу!

— На нас нитки нет. Спальня пропахла… сам понимаешь чем.

Мэтт непонимающе уставился на нее:

— Понятия не имею, о чем ты толкуешь.

— О всяких сомнительных штучках! Вот о чем!

— Сомнительные штучки! Вот чем ты считаешь лучший секс, какой только может быть на свете!

— Да ну?

Нежный беззащитный взгляд Нили заставил его пожалеть о вольных шуточках. Вечно у него мозги не поспевают за языком! Сначала скажет, потом подумает!

Баттон вцепилась Нили в волосы и просияла улыбкой. Нили снова встревожилась, но малышка продолжала улыбаться, что‑то болтая на своем трогательном языке, словно Нили понимала каждое слово. Лицо Нили озарилось поразительным внутренним светом, от которого у Мэтта сжалось сердце. Трудно совместить все сразу: ребенка в их постели, Нили, теплую и нежную, воспоминания о прошедшей ночи.

Он приподнялся, выскользнул из‑под одеяла и подхватил с пола трусы. Нили то смотрела на него, то старалась отвлечь девочку от возмутительного зрелища.

Баттон счастливо ворковала, с обожанием глядя на Нили. Очевидно, малышка уверилась, что успела завоевать своего мужчину, и теперь собиралась покорить следующую жертву.

Баттон опустила голову и прижалась мокрыми губами к подбородку Нили. Та несколько минут лежала спокойно, гладя малышку по голове. Губы упрямо сжались, и Мэтт понял: она вот‑вот заплачет.

Он мгновенно забыл об одежде.

— Что случилось?

— Она такая чудесная.

Мэтт взглянул на малышку. Та сунула кулачок в рот и растянулась на Нили. Он пробормотал было, что демоны чудесными не бывают, но слова застряли в горле, потому что он в жизни не видел ничего прекраснее, чем эти двое.

Перед глазами тут же замелькали банты, куклы Барби, тампоны, прокладки и тридцать шесть оттенков губной помады. Не этого он хотел! Нужно как можно скорее выбираться отсюда, иначе он просто задохнется от приступа клаустрофобии. Но разве он может уйти, когда Нили изо всех сил старается сдержать слезы!

Мэтт подхватил ребенка и сел на край кровати.

— Скажи, что с тобой.

Нили, очевидно, была слишком взволнована, чтобы говорить, и прошло несколько минут, прежде чем она справилась с собой. Потом слова полились потоком:

— Боюсь, что сделаю ей больно… Это… когда я была молодой… — Она пыталась успокоиться, но так и не смогла. — Когда‑то меня сфотографировали с голодающим мальчиком. В шестнадцать лет. Я приехала в Эфиопию.

— Помню.

— Ребенок умер, Мэтт. Сразу после того, как фотограф отошел. У меня на руках.

— О, родная…

— И это еще не все. С тех пор столько всего было! Корчившиеся в страшных муках голодные дети. Пораженные всеми мыслимыми болезнями. Даже вирусом СПИДа. Представить не можешь…

Только сейчас Мэтт понял, какую цену она заплатила за снимки идеально причесанной, безупречно одетой первой леди, сострадающей несчастным детишкам. Неудивительно, что считала себя проклятой.

— Я не могла положить этому конец. В мире столько несчастных. Но я по‑прежнему думаю о себе как об… ангеле детской смерти.

Он поставил Демона на пол и привлек Нили к себе.

— Все хорошо, милая… все хорошо.

Он гладил ее спину, шептал нежные глупости, делая все, чтобы исцелить ее боль.

Баттон такое невнимание не понравилось, и она немедленно известила об этом надсадным воплем. Нили смущенно отстранилась.

— Как глупо. Мне не следовало…

— Замолчи, — нежно попросил он. — Ты имеешь право на пару заслуженных неврозов.

Нили шмыгнула носом и сквозь слезы улыбнулась.

— Считаешь, это невроз?

Мэтт кивнул. Вой Демона усилился. Нили нахмурилась и взволнованно прошептала:

— Она совсем расстроится.

Мэтт осторожно поймал ее подбородок и повернул лицом к разъяренному младенцу.

— Посмотри на нее внимательно, Нили. Она надрывается от крика, а в глазах — ни слезинки. Проверяет, как далеко может зайти.

— Да, но…

— Не все дети страдают. Надеюсь, головой ты это понимаешь. Почувствуй сердцем.

Он взял Демона и положил на руки Нили, хотя знал, что нет в мире средства, которое могло бы излечить ее душевные раны. Это может сделать только Баттон.

К тому времени как он и Нили нехотя поели, Люси еще не вернулась. Хотя девочка взяла собаку, вещи остались в фургоне, поэтому Мэтт был уверен: она вернется. Он попытался придумать, что сделает с ней, когда она покажется.

Они почти не разговаривали с Нили с тех пор, как вышли из спальни. Та продолжала находить себе какие‑то занятия, притворяясь, что чувствует себя прекрасно.

Мэтт сгорал от желания увести ее наверх и начать все сначала, но младенец все портил.

Наконец во дворе послышался лай. Оба как по команде встрепенулись. Нили схватила Демона и последовала за Мэттом.

К крыльцу приближалась Люси со Сквидом на новом поводке. Заметив взрослых, она остановилась.

— Ну ты и негодяйка, — прошипел Мэтт. Растрепанная головка вызывающе вскинулась, губы задрожали.

— Подумаешь! Ну и что тут такого?!

Мэтт величественно показал рукой на гараж:

— Иди туда и разыщи садовые орудия. Чтобы к обеду клумба на заднем дворе была очищена от сорняков. И поторопись.

Люси неверяще воззрилась на него:

— Хочешь, чтобы я прополола эту вонючую клумбу?

— У тебя проблемы со слухом?

— Нет! Нет!

Радуясь, что легко отделалась, девочка бросилась к гаражу. Нили, улыбаясь, покачала головой:

— Ну ты суров! Это займет у нее… не меньше часа.

— Она подарила мне одну из лучших ночей в моей жизни, — улыбнулся Мэтт. — Трудно теперь сердиться.

Нили кивнула и, к его величайшему удивлению, обронила:

— Спасибо.

Он стоял, улыбаясь, как последний идиот, вознесенный на седьмое небо, когда перед домом остановился грузовик с серебристым фургоном‑прицепом. Мэтт удивился. Он видел сотни таких фургонов, почему же именно этот кажется таким знакомым?

Дверца кабины открылась. Оттуда выбралась парочка пестро разряженных старичков.

Нет! Это невозможно!

— Йо‑хо‑о‑о! Мэтт! Нелл!

Нили, восторженно вскрикнув, бросилась к Бертис и Чарли, семенившим по тропинке.

Мэтт вздохнул. Как раз когда он думал, что хуже быть не может…

Сначала дети, потом жена и собака. Теперь дом в Айове… «Форд‑эксплорер»…

И наконец, бабушка с дедушкой. Только их ему и не хватало!

Дата добавления: 2015-07-26