И РЕМЕСЛЕ

Прекрасна и многообразна творческая жизнь руко­водителя агитбригады! Трудна? Еще бы! Не просто трудна — невообразимо! Это только говорится так легко — творческая жизнь, и слышится в этих словах шум оваций, музыка, восторг.

Конечно, все это случается в творчестве, но как ред­ки эти минуты, нет, мгновенья в череде нелегких, неред­ко изнуряющих дней, порой требующих крепости духа, стойкости, дней, полных смятения, неудач, счастливых озарений и новых сомнений...

И сколько разного заключено в одном этом слове — творчество! Здесь и педагогика, и социология, и жур­налистика, и исследовательская работа, и анализ произ­водственных ситуаций...

А куда отнести способность слушать (и слышать!) время, чутко реагируя на запросы и требования жизни, чтобы по велению долга, активно вмешиваться в нее, утверждать передовое, вскрывать противоречия, под­нимать наболевшие социально-духовные проблемы и даже предвосхищать новые задачи общества. Да и сами художественно-творческие задачи не столь про­сты и однозначны в нашем агитационно-художествен­ном деле.

В греческой мифологии музы, дочери Зевса и Мнемозины, были богинями — покровительницами наук, поэзии и искусства. Евтерпа покровительствовала лири­ческой поэзии, Клио — истории, Талия — комедии, Мельпомена — трагедии, Терпсихора — танцам, Эрато — любовной поэзии, Полигимния — гимнам, Урания —

Стр. 243

астрономии, Каллиопа — эпосу. Считалось, что музы вдох­новляют поэтов и художников. А какая из этих муз должна вдохновлять руководителя агитбригады, если он волею судьбы, продиктованной самой природой этого вида художественного самодеятельного творчества, должен исследовать жизнь, отбирать нужное, находить реальным житейским фактам и событиям образное дра­матургическое решение, реализовать это решение ца сцене через актеров (самодеятельных, не обладающих, как правило, мастерством), с помощью выразительных средств различных видов искусств (изобразительного, хореографического, музыкального и т. д.), и тоже, как правило, не имея рядом людей, профессионально осна­щенных в этих областях творческой деятельности?!

Да еще все это в кратчайшие сроки! Да еще в от­сутствие одного, другого, третьего, пятого, десятого! Да еще в свободное от основной работы (в цехе, на поле, в шахте) время! Да еще — чего уж тут скромни­чать — нередко на общественных началах! Да еще — не будем скрывать — нередко своей деятельностью ос­ложняя себе жизнь на этой самой основной работе и получая вместо оваций отпуск только зимой, а кварти­ру— в последнюю очередь!

Так какая же муза покровительствует нам?

И ведь обязательно надо все сделать так, чтобы увлечь людей, повести их за собой! А зрительская пси­хология— вещь туманная, малоисследованная, полная неожиданностей и парадоксов.

Посмотрите, сколь неожиданны и забавны результа­ты одного эксперимента, приведенного в телевизион­ном фильме В. Викторова и Л. Николаева «Жгучие тайны века».

«Мы оказываемся в... институтской лаборатории. Психолог зачитывает студентам два газетных сообще­ния о феноменальных фактах.

Первое — о том, что в одном из институтов Акаде­мии наук СССР учеными был обнаружен и зафиксирован в эксперименте механизм ядерного деления.

Второе — про то, что в районе озера Лох-Несс ви­дели, как из летающей тарелки высадили существо, по описанию напоминающее снежного человека.

Тех, на кого большее впечатление произвело второе сообщение, психолог просит встать, остальных — остать­ся сидеть.

Стр. 244

Пусть со смехом, пусть понимая всю нелепость услышанного, но подавляющее большинство встает».

Вторит этому парадоксальному эксперименту и одна из популярных притч о Диогене: однажды философ, по­кинув бочку, собрал вокруг себя народ и стал втолко­вывать ему мудрые истины. Народ вскоре заскучал и разошелся. Стоило Диогену взять дудочку и заиграть на ней веселые мелодии, люди собрались снова — и с явным удовольствием. Философ был раздосадован: не желая выслушивать умные речи, люди готовы польстить­ся на веселую ерунду...

Откуда было знать Диогену, что многие века спустя эту проблему будет каждый раз по-новому решать для себя агитационно-художественное искусство, на деле реализуя известный тезис Бертольда Брехта: развлекая— поучать! Знал бы об этом Диоген, он положил бы свои мудрые мысли на музыку и увлек людей музыкой и — мыслями...

Теперь мы об этом знаем. Но это ведь надо еще уметь делать! Впрочем, как говорят на Востоке, «не бывает неразрешимых дел, надо только, чтобы люди были с головой». И это тоже обязательное для нас ус­ловие. Не многовато ли?

Многовато, но иначе нельзя. Надо стремиться к этой многогранности, к добровольному взваливанию на свои плечи нелегкого груза самых разных забот, из которых груз художественного творчества — лишь небольшая то­лика. Только тогда результатом нашей деятельности будет мгновенная реакция зала, общественный резо­нанс, приводящий в конце концов к реальным сдвигам в деле, в человеческом сознании, в обществе.

Если этого нет — уходят в песок бесполезно истра­ченные силы и время, летят мимо цели стрелы, холод­ным остается зритель в зале, недоумевая: «Отчего это? Оттого ли, что не умеют сказать? Или потому, что ска­зать нечего?» Как все сложно, противоречиво и недо­сягаемо в нашем деле!

Недосягаемо? Положим, досягаемых вершин в твор­честве не бывает... Изредка наиболее талантливым, тру­долюбивым и удачливым выпадет счастье увидеть и по­корить такую вершину, но тут же она уходит в исто­рию, и возникает новая, еще более недосягаемая, — и так всегда!

А вот учиться находить и завоевывать эти вершины нужно обязательно. Учиться постоянно! Иного в

Стр. 245

творчестве не дано. Учиться, чтобы работать лучше, точнее, профессиональнее. Чтобы быть профессионалом в евр­еем деле. Только договоримся сразу, что профессио­нал — это не тот, кто владеет соответствующим дипло­мом. Достоевский, Толстой, Чехов были дипломирован- ИЫМТГ"инженером, артиллерийским офицером, врачом, но не вызывает сомнения, что все они были по самому, высокому счету профессиональными писателями.

Не в дипломе дело, тем более что обучение в специальных учебных заведениях (кстати, ни в одном из них не выпускают пока профессиональных руководителей агитационно-художественных коллективов) нередко по­строено на незыблемости преподносимых постулатов (форм, методов и т. д.), и в жизнь вступает множество людей, склонивших голову перед творческими догмами.

А ведь это словосочетание — «творческие догмы» — противоестественно в своей первооснове.

Профессионал должен, безусловно, владеть всеми методами и приемами работы в своей области, знать все подводные камни, опасности и секреты своего ре­месла. Все это необходимое, но недостаточное условие. Нужны еще всплески озарения, счастливые прихоти творческой интуиции. И это обстоятельство — прерога­тива не только искусства!

Разве могло быть сделано хоть одно крупное науч­ное открытие без участия воображения, фантазии, твор­ческого горения? (А ведь именно эти качества и разви­вают занятия искусством.) Сколько высказываний вид­ных ученых о величайшей роли воображения, фантазии, образного мышления в науке можно было бы привести! Менделеев, Эйнштейн, Ковалевская, Луи де Бройль...

Великий Пушкин сказал: «Вдохновение не сыщешь, оно само должно найти поэта» — готовить себя к встрече с ним, чтобы увидеть его, распознать, пустить в дело, обязан каждый творческий человек, иначе оно пройдет рядом и останется незамеченным.

Не раз случалось, что даже ученые, бывало, не за­мечали того, что буквально находилось у них перед глазами. Когда было сделано одно из самых, пожалуй,

Стр. 246

сенсационных открытий последнего столетия (речь идет о лучах Рентгена), выяснилось, что, по крайней мере, двое или трое молодых физиков в той или иной форме наблюдали в экспериментах действие именно рентгенов­ских лучей и... не увидели, не заметили, не обратили внимания. Выходит, даже людям, приученным к точным и скрупулезным наблюдениям, недостает умения ви­деть.

Профессионал, владеющий теорией и методикой своего ремесла должен знать, видеть и уметь, а пото­му — всегда учиться.

Остается только договориться, что понимать под этим словом, тем более когда речь идет о творчестве, да еще столь специфичном, каковым является искусст­во художественной агитации и пропаганды. Наверное, следует разделять образование и самообразование, где первое оснащает главным образом теорией искусства, теорией ремесла (которая, отметим, значительно дина­мичней, чем в науках фундаментальных, а значит, тре­бует периодического переосмысления), а второе — практическими знаниями, навыками и умениями, причем в основном на собственном (и чужом) опыте, на своих (и чужих) творческих удачах, а более всего на ошибках, которые, увы, менее заметны у себя, но всегда — у других. И нет, пожалуй, смысла пространно доказывать, что важнее — образование или самообразование: они нерасторжимы. И еще заметим: как бы ни была раз­работана, убедительна и обширна теория, практика оп­ределяет конечный результат.

... И вот я уже слышу испуганный возглас некоторых, в основном, вероятнее всего, молодых, только начина­ющих свою агит бригадную деятельность читателей: «И все это обязан, должен я?! И эти слова — художник, творчество, синтез наук, искусств и ремесел, профес­сионализм и вдохновение, образование и самообразова­ние, теория и практика, актуальные задачи дня и раз­витие общества и т. д. и т. п. — это все про меня?! Не ошиблись ли вы адресом, уважаемый автор?! Ведь среди нас не так уж много людей с высшим специальным об­разованием, большинство — руководители-обществен­ники, а тут — такие слова!» Нет, не ошибся. Образова­ние— вещь великая, но оно не гарантирует факта рож­дения художника, как не гарантирует и опыта, умения работать с людьми, да и вообще работать! (Старая притча донесла до нас историю человека, который был

Стр. 247

так образован, что мог назвать лошадь на девяти язы­ках, но так невежествен, что под седло приобрел... ко­рову.)

Да и не след сегодняшнему молодому человеку принижать свои творческие возможности, ставить перед собой более чем скромные, порой примитивные задачи, намечать ориентиры на взгорках и холмиках вместо Эвеверестов и Монбланов!

Специалисты утверждают, что генетическая про­грамма дает каждому из нас возможность для много­гранного развития. И такие универсальные личности, как Леонардо да Винчи, Гете, Ломоносов, представля­ются недостижимым идеалом не потому, что они столь многогранны, а потому, что во всех своих занятиях до­бивались выдающихся результатов. К тому же, как не без юмора констатировал в своей книгб «Охота за мы­слью» Владимир Леви, многие гении в детстве и юности производили впечатление малоспособных и даже тупых. Джеймс Уатт, Свифт, Гаусс считались бездарными. Ньютону не давались в школе физика и математика. Карлу Линнею прочили карьеру сапожника. Гельмголь­ца учителя признавали чуть ли не слабоумным. Про Вальтера Скотта профессор университета сказал: «Он глуп и останется глупым». О Шеридане писали: «Тот, кому суждено было в двадцать пять лет от роду при­водить всю Англию в восторг своими комедиями и красноречием своим на трибуне потрясать сердца слу­шателей, в 1759 году (то есть в восьмилетием возрасте) получил название самого безнадежного дурака». — «...Ты будешь позором для себя и своей семьи», — го­ворил отец Чарльзу Дарвину, величайшему гению био­логии.

Бездарности нет, есть лишь незнание своего дара. Представление об одаренности основано на ограничен­ных узких стандартных мерках, на убеждении, будто су­ществует регламент талантов: поэт, художник, артист, спортсмен, организатор, оратор... кто там еще? Эда­кий прейскурант талантов с четкими параметрами и про­ставленной рядом ценой! А что есть цена художнику? Звания? Дипломы? Награды?.. Послушаем выдающегося советского кинорежиссера Г. Козинцева:

«Заслуги художника нельзя ни «высоко», ни «невы­соко» расценивать. В искусстве они вообще не «расцени­ваются».

Продвижение по службе здесь ни при чем. История

Стр. 248

наград и взысканий в историю культуры не входит». И далее — самое важное, что делает художника худож­ником: «... тяжелый труд, преодоление. Ничего не «сой­дет». Нечестно плохо работать».

Трудись, преодолевай, дерзай и стремись к верши­нам, ощущая себя художником, — не для пыхтящего от самолюбования тщеславия, а для установления подлин­ных критериев для своего творчества, высоких барье­ров, которые не преодолеешь с наскоку, не утруждая себя.

И еще: творческому человеку противопоказаны са­моуспокоенность, самодовольство, зазнайство. Чем богаче его опыт и обширнее знания, тем естественней для него постоянное ощущение неизведанности, не­преодолимости, тайны. «Как долго нужно трудиться, чтобы суметь себе сказать по поводу множества вопро­сов: «Не знаю». (Г. Козинцев).

Но (очередной кажущийся парадокс), борясь с «себя­любием в искусстве», бережно формируйте свою инди­видуальность, авторское лицо (ведь в искусстве глав­ное— авторский взгляд на предмет изображения). Оп­рокидывая стену собственного опыта и приобретенных знаний сократовским: «Я знаю, что я ничего не знаю» — не теряйте решительности характера, крепости духа, веры в победу! Уча, учись, пестуя свое творческое «я», ощущай себя одним из «мы», дерзая, будь мудр, от­крывая новое, чти опыт прошлого!

Идеологическая работа — работа творческая. Она не знает универсальных средств на все случаи жизни, требует постоянного поиска, умения поспевать за жи­знью. Сегодня особенно важно формировать глубокое понимание характера современных задач, прочное научное мировоззрение, принципиальность, высокую куль­туру, ответственное отношение к делу на любом участке.

Дата добавления: 2015-07-26