Демографические этюды. Заочная полемика с баронессой Тэтчер

Ладно, я соглашусь с автором, - скажет иной мой единомышленник. Но сколько же нас? Может нас так мало, что не стоит начинать наше национальное объединение? Может все же прослойка русских европейцев это нечто верхушечное?

Нет, дорогой друг. Как раз не верхушечное. И я сейчас тебе это разъясню.

Итак, вернемся к нашему примеру с ремонтом квартиры. Работы окончены. Расчет произведен. Бригада собирает инструменты. Хозяин говорит, что непременно будет рекомендовать всем знакомым этих мастеров.

Завязывается разговор.

- Да у меня дед раскулаченный, - вдруг бросает реплику старший

- Вот это да! – говорит младший. – А я и не знал. Ведь у меня тоже раскулаченный.

- Ни х…я себе мужики, - ошеломленно говорит хозяин, забыв про свою интеллигентность. – Но у меня тоже дед раскулаченный.

Вот они русские европейцы! Вот они, русские хорваты! Вот она, наследственность! И эта наследственность никуда не делась.

И мы сейчас рассмотрим, сколько же нас было.

Кулаки и зажиточные середняки составляли 35%-40% крестьянского населения России до 1917 года. Которое, в свою очередь, составляло 85% населения империи.

Вот она массовая народная база русских хорватов. Ибо кулак – это европеец. Пусть он и сморкается в два пальца и матерится через каждое второе слово. Европейцы это не те, кто говорят «по-европейски», а те, кто «по-европейски» работают.

А кулаки работали по-европейски. Причем не только, надрывая пупок себе, членам своей семьи, и наемным работникам. Но и с умом.

Мой дед Илларион Хомяков, имел 2 класса церковно-приходской школы. Но выписывал агрономические журналы. И получал в Тульской области по 40 центнеров пшеницы с гектара. Сейчас на этих землях с машинами и минеральными удобрениями получают примерно 16 центнеров.

Почувствуйте разницу, господа! И представьте, как бы мы жили, если бы Россия состояла только из таких, как мой дед.

И еще будем жить, ублюдки! Мы еще закатаем вас в асфальт, красная сволочь!

Ладно, оставим эмоции.

Рассмотрим оставшиеся 15% населения империи до 1917 года. Это население городское. На первый взгляд можно подумать, что все это население – «русские европейцы».Тем более, что именно в этих кругах и возник данный термин. Однако все не так просто. Ибо большинство «служивых» люди пустые, не умеющие работать, а умеющие делать бюрократическую карьеру. Это не европейцы, не западники. Они могут знать про протестантскую этику, но этой этике в жизни не следуют.

Повторим наш слоган. Эти люди говорят «по-европейски», да и то, далеко не всегда. Но не могут работать «по-европейски». Именно поэтому, кстати, и подались на непыльную государеву службу. К которой относятся «со священным трепетом». Еще бы. Где еще эти никчемные в производительной работе людишки получили бы возможность так жить, не отягощенные протестантской ответственностью, один на один с вызовами внешней среды. Без прикрытия своими мундирами, чинами и погонами.

Так что все это дворянство, чиновничество, офицерство, священство оставим русским азиатам.

И большую часть пролетариев тоже.

Что у нас осталось?

Купечество, предпринимательство, верхушка рабочего класса, интеллигенция.

Ах, эта интеллигенция! Великий Менделеев говорил, что он не интеллигент. Так что оставим в покое всяческих властителей дум. Для нас важны не интеллигенты, а интеллектуалы. Инженеры, врачи, преподаватели.

При этом, не зараженные излишней гуманитарной культурой, которая тогда была на 90% отнюдь не протестантская. Так что, оставим русским хорватам инженеров, врачей, преподавателей, но только в первом поколении. Из народа. В основном из все тех же кулаков, купцов, верхушки рабочего класса.

Итак, что у нас осталось после этого анализа структуры городского населения? Кто здесь потенциальный «русский хорват»? Купечество, предпринимательство, верхушка рабочего класса, часть интеллигенции (от трети до половины).

Так что и в городе нас не большинство. А все те же 35%-40%.

В итоге получаем, что к 1917 году русских европейцев было чуть больше трети. И в городе и в деревне.

В Гражданской войне «европейцы» и «азиаты» были во всех лагерях. Более того, не было европейского лагеря общероссийского масштаба. Кулацкие восстания, повстанческие армии и командиры были. Но не было у них лидера, идеологии и стратегии общероссийского масштаба. И воевали они то за тех, то за этих «азиатов». Гораздо реже сами за себя.

Так что в целом это была война разных «азиатов» друг с другом. В которой в итоге европейцы и азиаты понесли примерно равный урон. Равный, подчеркнем мы. Ибо и пресловутая эмиграция это отнюдь не «европейцы» в своей массе. Это в основном «образованные азиаты», мечтающие о «единой и неделимой» евразийской империи.

Для нас, русских хорватов, потомков кулаков, они ничуть не лучше большевиков.

На первый взгляд можно подумать, что здоровая часть деревни в большей степени пострадала от Гражданской войны. В некоторой степени это верно. Но баланс восстановило … раскулачивание.

Ты удивлен, читатель? Напрасно.

Ибо в раскулачивании действительно пострадала и погибла значительная часть кулаков. Но оставшиеся в живых, как это ни странно, сохранились в гораздо большей степени, чем колхозное быдло. Практически под корень вымершее к нашему времени.

А потомки кулаков уже к началу войны в основном осели в городах. И снова, вопреки воле красных, стали в некотором роде привилегированной частью населения. Составив большинство советского среднего класса.

Так что и сейчас, нас, русских хорватов, чуть больше трети. То есть, около 50 миллионов человек.

Маргарет Тэтчер как-то сказала, что в России достаточно оставить 15 миллионов человек. Так видится ситуация на взгляд Запада.

Миледи, Вы не правы. 15 все же будет маловато. Нам тут виднее.

50, миледи. 50.

Дата добавления: 2015-07-26