Октября 42 г.

Дорогие мои!

Ну конечно же, получила ваши карточки. Вид у вас обоих уж больно плохой на них. Особенно у Варюши.

...Ты просишь описывать случаи. А я боюсь их начать описывать, так как очень увлекусь, а потом ты по­лучишь письмо, наполовину перечеркнутое.

В один из солнечных дней июля прибыли мы в деревню Н. На рассвете забрались в большую конюшню — и повозки, и люди. Легла я рядом со старшиной, заснули. Сколько спали, не знаю, проснулись от воя сирены и взрыва бомб. Стекла сыпятся, штукатурка летит. Весь сарай ходуном ходит. Я толкаю старшину и говорю: «Ты хоть перед смертью закурить дай». — «Уйди ты, не до этого»... Но все-таки закурили. Прошла волна налета. Выскочила, собрала раненых, перевязала, кого — в подвалы, кого — в щели. И вот он как начал нас прочесывать с пяти утра, мы пошли в наступление.

Я пошла с батальоном. Только вышли на наблюдательный пункт — немцы летят. А наш НП как раз на высотке да еще плохо замаскирован. Не успели, залезли это мы в щель. Самолеты его развернулись и давай чесать! Смотрим: один на нас пикирует. Да они еще, гады, для морального воздействия сирены включают. Воют препротивно. Шмякнул одну — пыль столбом, засыпало нас.. Слышим: только воет над нами, да звенят при полете бомбы. Как бомба разорвется! Смеемся: «Мимо». Кончилось. Смеркается. Пошли дальше. Пули визжат. Мины при разрыве жалобно воют: тю-ю-ю. И получилось у нас ночью такое положение, что со всеми связь прервалась. Приходят с правого фланга, говорят: группа автоматчиков прорвалась, к вам в тыл заходит. С левого фланга тоже не благополучно. Связных всех разослали. Никого не осталось. Послали всех связь восстанавливать. «Дойду», — говорю. Пошла. Над головой сетка из трассирующих пуль — красивое зрелище! По дороге подобрала раненого с ружьем. Его тащу да ружье тяжелое, да еще у меня на боку автомат. Но дотащила. Связь восстановлена. А ночь темная — хоть глаз выколи. Местность незнакомая. Пришла обратно в батальон. Взяли пленного. Отвела и его.

Много, много за эту ночь дел было. А днем я еще ребенка перевязывала — шесть месяцев мальчонке. Мать убило, а ему спинку осколком перебило. Я его перевязываю, а он на меня такими большими страдальческими глазами смотрит и не плачет, а только тяжело-тяжело вздыхает. Я его перевязываю, а у самой слезы градом льются.

Да всего не расскажешь. Эх, если бы сесть да подробно эту ночь и день рассказать, так часа 4—5 займет. Задание командования в ту ночь выполнили, и деревня была взята.

Подружка у меня есть, но в другом полку. Часто бываем друг у друга.

Посылаю тебе карточку. В середине — майор Монапов, заместитель командира полка.

...Если удастся, попрошу нашего комиссара послать меня на курсы политруков.

...Пишите мне по новому адресу: «Действующая армия» добавлять не надо, а то доходить не будут. 1682 полевая почта, часть 6. М. В. Королевой.

Дата добавления: 2015-07-26