Чарли Чаплин

Высшая добродетель

«Одно убийство делает человека преступником, миллионы убийств - героем».

Чарли Чаплин

Восточный район нижних «Коробок»[1] встретил их вонью сжигаемого полиэтилена и верещанием крыс, шныряющих от одного заброшенного здания к другому. Когда члены «Братства» покинули выкрашенные в черный и красный цвета броневики, припарковав их у обшарпанного двухэтажного строения, которое, судя по скрипевшей на ветру вывеске, ранее было мастерской «Лафко Стас. Реставрируем подушки», зверьки даже не кинулись врассыпную. Увидев, как его новый денщик Май Шкурин пинком тяжелого ботинка отправил любопытного грызуна в полет, Старший побратим[2] Сайфо Хирт усмехнулся. Он и сам бы сейчас с удовольствием причинил боль какой - нибудь твари, но не хотел, чтобы с трудом контролируемая ярость, переполняющая его, пропала. Ее он сможет выплеснуть сполна, когда отряд доберется до общежитий корпорации «Фронт Бита» в двух кварталах отсюда. Предвкушая долгожданную расправу, Хирт сжал ладони в кулаки. Брезгливая полуусмешка, обычно игравшая на лице мужчины, теперь сменилась злобной гримасой.

- У вас ничего часом не болит, мастер? - с деланным беспокойством осведомился стоящий рядом оружейник Шулако Хост. - А то, мало ли, простатит вдруг обострился … - он чуть скривил свои тонкие губы, и в этом Хирт разглядел столько неприкрытого отвращения к своей персоне, что ощерился.

- Ты за собой смотри лучше, понял?! - брызгая слюной, прошипел Сайфо, весь собираясь подобно пружине. - Пасть твоя слишком много умных слов рожает в последнее время! - словно выплюнув вторую фразу, Хирт вызывающе вздернул подбородок. На его скулах заиграли желваки.

Прослужив под началом ликтора[3] неполные два года, Шулако успел хорошо изучить такой жест. Он означал «еще одна шуточка, и будешь наказан». С этим Шулако действительно ничего не мог поделать, да и вступать с Хиртом в открытое противостояние было, по меньшей мере, неразумно. Солидный возраст, физическая сила и исключительная злопамятность Старшего побратима были тому хорошими причинами. И пусть оружейник зачастую позволял себе колкости и насмешки в разговорах с начальником (за что неоднократно ночевал в скарифике[4]), некоторые моменты обойти было просто нельзя.

Поняв намек, Хост незаметно сделал три быстрых глубоких вдоха, успокаивая мысли согласно древней фонтес - методике[5] в, затем коротко кивнул, давая понять, что не станет пререкаться со старшим по званию. Хирт же в ответ на это круто развернулся на каблуках и быстрыми шагами направился ко входу в мастерскую. Напоследок он пробурчал что - то о «получении места в отряде через задницу» или что - то в этом роде, но слова «задница» и «лизать» в ней определенно прозвучали.

- Иди ты на кек[6], - бросил Шулако, когда командир оказался от него на достаточном расстоянии. - Нет, реально ведь вывихнутый…

Он фыркнул, заметив, что Сайфо теперь обзавелся вышитым на комбиплаще[7] изображением жуткого вида костяной пасти с потиром[8] в зубах. Еще одной новой деталью гардероба ликтора стали перчатки с длинными кривыми лезвиями на костяшках и кончиках пальцев, и массивные голты[9], изобилующие ремешками и застежками.

- А ты, гриф, приодеться любишь, как я посмотрю, - пробормотал оружейник. - Есть тебе что подчеркнуть…

Внешность Старшего побратима словно кричала о силе своего обладателя: широкие, выдающиеся вперед скулы, квадрат нижней челюсти, покрытой седой щетиной, густой ежик волос стального цвета без единого намека на облысение, треугольником сходящийся на высоком морщинистом лбе, и мускулистый, широкоплечий торс, чью мощь не могла замаскировать даже «фирменная» сутулость Сайфо. Именно из - за привычки горбиться и ходить, вытянув шею вперед, Хирт и получил среди членов Сегмента негласную кличку «гриф».

Но он был вовсе не грифом, а волком. Сгорбленным, старым, но все еще свирепым и опасным волчарой. Стоило только взглянуть в его тусклые серые глаза с почти выцветшей радужкой и крохотными точками зрачков, чтобы понять, что в этом человеке обитает зверь.

«Убивец», «Каратель», «Чистильщик». Жестокость, с которой Сайфо расправлялся с врагами «Братства», помогла ему заслужить именно такие прозвища.

Три дня назад Шулако узнал от другого побратима Тайкса Плека, с какой миссией отряд Хирта «Питон» направится в трущобы «Коробок». Они с Хостом тогда присутствовали на очередном таинстве, проходившем в соборе имени Пресвятого Варнавского полка, при котором Тайкс состоял в чине капеллана - исповедника. Как только четырехчасовая утренняя служба подошла к концу, и сотни воинов «Братства» покинули зал, Шуулако, сняв рясу, подошел к кафедре и преклонил колени перед священнослужителем. Этот жест был лишь данностью Кодексу Себастора[10], которую Хост и Плек, будучи друзьями еще до вступления в ряды «Братства», соблюдали, что называется, «для галки». Ведь мало кому из вышестоящих чинов в организации со строгой иерархией понравилось бы афиширование неформальных отношений обер - капеллана[11] и простого оружейника. Тем более что в этот ранний час в храме еще суетились молодые смотрители, убиравшие огарки свечей в мешки и натиравшие иконы и витражи специальным составом, предохранявшим их от оседания пыли. Кто - нибудь из них вполне мог донести, увидев такое откровенное панибратство.

Именно тогда Тайкс, отведя Хоста в небольшой альков за кафедрой, скрытый от посторонних глаз пепельного цвета гобеленом, рассказал о грядущей чистке в одном из районов сектора Эн - Ковул. По его словам, все должно было выглядеть как банальное выселение нелегально проживающих там семей псиоников[12], но если командовать операцией назначили Хирта, то не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, во что это может вылиться. Сам Тайкс не питал особой любви к псайкерам[13], но и зла им так же не желал. На собраниях Сегмента[14] он и еще несколько побратимов, занимающих высокие посты, нередко выступали с предложениями прекратить «охоту на ведьм» и хотя бы создать для псиоников несколько резерваций, где они могли бы жить без опасения быть убитыми.

И сейчас, стоя на промозглом ноябрьском ветру, развевающего полы плаща и лохматящего длинные темные волосы мастера оружия, Шуулако с все возрастающим беспокойством наблюдал за членами своей команды, которые, возглавляемые Хиртом, один за другим входили в здание и возвращались, неся на плечах длинные металлические контейнеры. Глядя на то, с какой маниакальной улыбкой Хирт проверяет содержимое каждого ящика, Шуулако ощутил страх.

Его худшие опасения подтвердились когда, Хирт резким движением вынул сверкающий меч - полотник[15] из контейнера и, описав им круг, расхохотался. Двуручник ревел и чадил в руках Сайфо, а тот, окруженный своими солдатами, продолжал смеяться так зло и жутко, что Шуулако мороз продрал по коже. Теперь у него не осталось никаких сомнений насчет цели операции, и осознание того, что ему придется стать невольным участником грядущей расправы над невинными людьми, заставил молодого человека чуть ли не вскрикнуть.

Что за оружие! Чудовищный инструмент палачей, запрещенный более тридцати лет назад во многих секторах Гелии ввиду своей бесчеловечности.

- Чтоб тебе башку перековыряло, Хирт - прошептал Шуулако. - Неужели ты никогда не остановишься?

Стоя перед грязным, облепленным мотыльками окном своей комнатушки, Люси Фрам Дрезнор наблюдала за длинной вереницей рабочих, возвращавшихся с фабрик в общежития. Большинство людей выглядело подавленно, ведь очередная четырнадцатичасовая смена, проведенная среди громыхающих станков и доменных печей, отняла у них много сил. Но некоторые шагали вполне бодро, чтобы затем, собравшись в небольшие группы, отколоться от общего потока и исчезнуть в узких переулках жилой зоны. Там люди оседали в барах, пабах и борделях, тратя свои немногочисленные кредиты на горькую кварцевую водку[16], стимуляторы и проституток, которыми зачастую становились те женщины, которые были больше не в силах вкалывать дни напролет в закопченных заводских цехах.

Несмотря на полную невзгод жизнь, стрессы и расшатанное здоровье, Люси даже как - то завидовала трудягам. У них, отдавших производству многие годы жизни, хотя бы было постоянное жилье и некоторые льготы, предоставленные руководством корпорации. А у ее семьи? Фальк, муж девушки, только недавно смог попасть в литейный цех «Фронт Бита», почти пять месяцев ожидая очереди на трудоустройство. То был самый трудный период за все время, что молодая семья жила здесь. После переезда из Дановара денег катастрофически не хватало, и если бы Люси не нашла себе подработку машинисткой упаковочного конвейера, пришлось бы голодать. Труд на заводе был изнуряющим, но каждый вечер, идя домой по вымощенному железными плитами транспортному шоссе, Люси радовалась, что кое - кто с нетерпением ждет ее возвращения.

Ее четырехлетний сын Харвон всегда дежурил у подъезда, и стоило только Люси показаться из - за поворота, как он срывался с места и бежал к ней, чтобы поцеловать в щеку и забрать из ее рук пакеты со скудным рабочим пайком. Мальчик был не по годам развит и уже довольно хорошо разговаривал на общеимперском, в то время как его сверстники только делали неуклюжие попытки изъясняться. Харвон был для Люси чуть ли не единственной радостью в жизни, ведь с Фальком, за которого она вышла замуж семь лет назад, ее больше не связывали теплые чувства. Единственной причиной, по которой супруги еще были вместе, являлся Харвон. Отец любил мальчика, но в последнее время Люси стала замечать, что Фальк стал предпочитать общению с сыном вечерние посиделки с товарищами по цеху в баре. Его взгляд все более становился каким - то мутным, отрешенным, что говорило о злоупотреблении толайфой[17]. Но Люси не винила Фалька за это. Жизнь мужа, целиком состоявшая из тяжелой работы, психологического напряжения и несбывшихся надежд была действительно далека от понятия «счастливая». Однажды, находясь в подпитии, он сказал ей, что сын заразился от нее «чудачеством», и Фальку теперь сложно с ним общаться. Мужчина так же намекнул, что связав свою жизнь с «фокусницей», сильно пожалел. Впрочем, в этих словах была и некая доля правды.

Девушка прекрасно понимала, что ей, как незарегистрированному псионику вряд ли удастся стать в будущем полноценным членом общества. Поэтому все ее силы были брошены на обеспечение достойной жизни сына. Она даже начала собирать деньги на «Обязательную регистрацию потенциальных источников»[18], и хотя та стоила немало, Люси поклялась себе, что когда Харвону исполнится шестнадцать, он не будет скрываться от служителей «Братства».

Харвон Дрезнор родился с даром, как и она. При этом, его способность была действующим гальваническим умением, в отличие от пассивной рефлекты[19] Люси. Это выражалось в том, что, зачастую, испытывая страх или радость, ребенок мог самопроизвольно создать вокруг себя электрическое поле, которое, ввиду малого возраста Харвона, не могло причинить никому вреда. Единственными обитателями общежития, которым дар Харвона доставлял неудобства, были крысы. Они являлись одни из немногих видов животных, чувствительных к человеческой ауре, и стоило только Харвону поддаться эмоциям, зверьки начинали сходить с ума. Стремглав выскакивая из щелей в полу и стенах, они с визгом принимались носиться по комнате, описывая круги и нападая друг на друга, лишь только настроение Харвона менялось. Впрочем, Люси старалась, чтобы соседи не становились свидетелями таланта сына. В секторе Эн - Корвул, куда отовсюду стекались люди, побитые жизнью, псайкеров не чурались, но «светиться» лишний раз было бы глупо. Даже ей, несмотря на собственную псионическую слабость.

Она относилась к тому типу уникумов, которые, будучи латентными носителями дара, не смогли раскрыть свой потенциал в той или иной области. Обычно, чтобы это произошло, необходимо было переступить некий порог чувствительности, который у каждого человека был свой собственный. Одни, например, рождались с большими способностями к пирокинезу[20], и власть над температурой собственного тела давалась им уже в семилетнем возрасте, другие же обнаруживали у себя навыки телепатии[21] когда наступало половое созревание. Третьи же могли всю свою жизнь долго и упорно пытаться пробудить скрытый талант, но так ничего и не добиться. Именно такие люди носили обидное клеймо «бревна» или «тупичка», получив свое прозвище только из - за одного доступного им навыка - чувствовать отголоски ментальной активности носителей и тех, кто был «пуст». Постоянно тренируясь, Люси пыталась сделать все, чтобы пробудить свой дар, но этого не случилось ни в период ее юности, ни позже. Единственным, на что она могла рассчитывать, была возможность улавливать мощное эхо Харвона, которое день ото дня становилось все громче и красочнее.

Девушка оторвала взгляд от мрачной индустриальной панорамы за окном и развернулась к сыну, игравшему с пластиковыми солдатиками на полу. Люси невольно улыбнулась увиденному - Харвон опять устроил игрушкам чаепитие. Вооруженные до зубов коммандос играли в нем роль гостей, сидящих за столом - большой серой пластиной от конструктора, а танк и две модели бронетранспортера «Фручера[22]» были своего рода стульями. Люси в который раз изумилась, что ее ребенок, в отличие от сверстников, не испытывал тяги к разного рода «войнушкам». Постоянно окруженный материнской заботой и любовью, Харвон рос добрым и послушным мальчиком, у которого даже игрушки - солдаты не участвовали в сражениях, а пили чай.

- Может, поужинаешь, кролик мой? - ласково спросила Люси Харвона. - Ты целый день играешься, а кушал - то что?

Она подошла к сыну и, присев рядом с ним на корточки, обняла его. Харвон в ответ застенчиво улыбнулся и продолжил возиться с солдатиками. Одного из них он посадил во главе «стола» и вложил в пластмассовую руку со сросшимися пальцами маленькую черную деталь. Видимо, это была чашечка.

- Не хосю, мамуль, - слегка картавя, произнес Харвон. - давай папу доземся? Папа пийдет, и мы кушать сяим? - он посмотрел на мать своими серыми, как пелена осеннего дождя глазами и вновь заулыбался. Хотя мальчишке было всего четыре года от роду, многие из его зубов, как это ни парадоксально, были постоянными, а фельдшер и стоматолог, работавшие в фабричном медпункте, только руками разводили. То, что Харвон Дрезнор взрослел крайне быстро, можно было заметить невооруженным глазом.

Люси поцеловала сынишку в щеку и, встав, направилась к окну. Про себя она отметила, что глаза Харвона прекрасно гармонируют с его волосами цвета меди. Волосы девушки были темно - каштановыми, а Фальк являлся гордым обладателем пышных черных кудрей, поэтому наличие у Харвона рыжей шевелюры, да еще и такого необычного оттенка, всегда вызывало недоумение обоих родителей и их немногочисленных друзей с фабрики.

Люси не сделала и пятнадцати шагов по направлению к окну, как вдруг заметила странную вялость своих движений. Даже воздух в освещенном парой тусклых лампочек помещении, казалось, загустел. Затем Харвон зашелся в крике. То был страшный, нечеловеческий вопль, в котором было столько отчаянья, страха и боли, что он был почти физически ощущаем, словно вибрация от работающего ступенчатого генератора[23] в машинном отделении. Пытаясь сбросить с себя оцепенение, Люси, вне себя от шока, круто развернулась и увидела картину, которая чуть не заставила ее саму закричать.

Харвон, из носа у которого в два ручья текла кровь, не переставая вопить, показывал дрожащей рукой на входную дверь. Его красивое личико исказилось, став маской страдания. Старенькая клетчатая рубашка мальчика, с вышитыми на ней улыбающимися солнцем, луной и паровозиком с вагончиками, уже вся пошла бурыми пятнами. Все еще находясь в смятении, Люси видела, как крупные капли крови будто бы в замедленной съемке падают на пол и, разбиваясь, покрывают игрушки Харвона алой росой.

Крысы же, теперь словно одно огромное животное, вторили рыдающему малышу громким верещанием, беснуясь и скребясь в пустых гипсокартонных стенах.

Повозившись немного с двойным ремнем безопасности, Сайфо ударом ноги распахнул створчатые двери десантного отделения боевой машины. Бешенство клокотало в нем, и он уже с трудом отдавал себе отчет в том, что делает. Часом ранее он сломал нос одному из своих подчиненных только за то, что тот уронил свой осколочный пистолет, не в силах справиться со сложной застежкой на кобуре. Хирт прекрасно понимал, что после того, как чистка закончится, ему придется держать ответ за такую «воспитательную работу» перед магистром Сегмента, но сейчас это не имело для него значения. Пусть парень пока повоет, окруженный сочувствующими боевыми братьями. Впредь щенок будет более аккуратен по отношению к имуществу «Братства».

Покину транспорт, ликтор, едва ступив на землю, сразу же дал команду распаковать оружие. Получив приказ, команда стала открывать многочисленные боковые панели на бортах транспортеров и извлекать из них ящики с амуницией. Подходя к каждому из побратимов и проверяя состояние и внешний вид мечей - полотников, пистолетов марки «Шпора - О12[24]» и автоматических винтовок «Сибирь»[25], Сайфо щедро раздавал затрещины и тумаки. Он уже не скрывал злости. Ощущение близившейся расправы с ненавистными ведьминскими ублюдками ввергало Хирта в почти религиозное неистовство. Увидев крупные пятна от топлива на эфесе палаша одного из юношей, он, взревев, вырвал меч у того из рук, а потом с такой силой ударил последнего кулаком в скулу, что несчастный, совершив нелепый кувырок, грохнулся на спину. Раздался треск ломаемой кости, когда парень всем своим весом упал на правую руку. Последовавший за падением вопль мучительной боли являлся следствием не только открытого перелома ключицы у побратима - перчатки Сайфо, снабженные кривыми лезвиями, глубоко вспороли кожу на лице солдата, вдобавок, разорвав тому ноздрю и угол рта.

Отбросив оружие подчиненного в сторону с таким видом, будто это был кусок падали, Хирт, громыхая голтами, зашагал к остальным с целью продолжить осмотр, как вдруг его остановил громкий окрик. Старый побратим, взбешенный такой наглостью, обернулся и увидел Шулако, силящегося поднять пострадавшего от удара ликтора юнца. Позади Хоста стояло еще трое побратимов, чьи лица не выражали ничего кроме ненависти.

- Ты, шавка! Что, бунт на корабле устроить решил?! - зарычал Сайфо, по привычке принимая высокую боевую стойку. - Разговорился ты, как я посмотрю, сегодня!

- Если ты сейчас же не прекратишь насилие, я подам прошение в Синод, чтобы тебя судили, а потом разжаловали до карнифекса[26], - ровным голосом произнес Хост, глядя пышущему гневом Сайфо прямо в его блеклые глаза. - Тебя лишат звания за издевательство над подчиненными и превышение полномочий по миссии. Смею тебя уверить, Сайфо, что каждый из нашего сегмента проголосует за это, - с этими словами, Хост передал раненого стоявшим позади солдатам и сделал несколько шагов в направлении ликтора. - Ты переступил черту.

Сайфо опешил от такого выпада. Мало кто вообще имел смелость обращаться к нему по имени, без всякого уважения. Слова Шулако, обычно слегка подтрунивающего над грозным палачом, а теперь позволившего себе откровенное хамство, заставили ликтора на несколько секунд потерять дар речи. Теперь он шумно и часто дышал, действительно походя на крупное разъяренное животное. Внезапно Хирта поразил приступ гомерического хохота:

- Да что ты говоришь?! Щенок, харя молокососная! - его руки рефлекторно потянулись к рукояти кортика, висящего на поясе. - Может, тебе просто покомандовать захотелось?! - проорав это, Хирт отрывисто и хрипло засмеялся, точно залаял. - Давай, вот это у меня отбери сначала! - он вытащил из - под воротника плаща знак особых полномочий - красную звезду из сплава драгоценных металлов в оправе из темного серебра, висящую на цепочке с толстыми звеньями. Занятый осмотром раненого, Хост никак не ответил на провокацию. Сайфо же, все еще желая вывести оппонента из себя, осклабился и принялся размахивать инсигнией[27] вперед - назад, будто дразнясь.

- Ха, да тебе даже и ответить - то нечего, - изрек ликтор. - Кишка у тебя тонка со мной тягаться и…

- Больной ты, Сайфо, - отвернувшись от плачущего парня, громко и четко произнес Хост. Ни один мускул на его лице при этом не дрогнул, словно лицо оружейника было театральной маской. - Тебе только крови и нужно.

Первые несколько секунд ликтор думал, что ослышался. Но затем, когда смысл сказанного Шулако дошел до него, Старший побратим не сдержался. В пять шагов он оказался рядом с мастером оружия, и уже собирался раздробить наглецу челюсть ударом бронированного кулака, как вдруг его рука была перехвачена Хостом. Оружейник спокойно смотрел прямо в налитые кровью буркалы[28] палача «Братства», и от этого пристального немигающего взгляда Сайфо утратил часть своей спеси. Он попробовал вырваться, но хватка сухопарого Шулако была железной.

- Успокойся, придурошный, - процедил сквозь стиснутые зубы Хост, сжимая запястье Сайфо еще сильнее. - А иначе я тебя прямо здесь положу, усек?

Секундой позже Хирт сделал попытку атаковать противника свободной рукой, но Хост среагировал мгновенно и, увернувшись, сильно крутанул правую руку палача в пазе сустава, заставив того податься вперед и совершить нелепый кувырок через голову.

Ударившись о бетонное покрытие, побратим охнул, ощутив, как его затылок крепко приложился о разбросанные вокруг кирпичи. Но после двухсекундной задержки он уже стоял на ногах, применив старый трюк с прыжком из положения лежа. Бледное лицо ликтора исказило выражение лютой злобы, с виска тоненьким ручейком бежала кровь, огромные кулаки были сжаты так сильно, что один из ремней на перчатках не выдержал и лопнул. А дышал Сайфо так, словно только что пробежал марафон, соревнуясь с лучшими бегунами Одо - Пельсской школы легкоатлетов[29].

Смотря на своего командира, Шуулако не испытывал и тени страха. Он более не собирался терпеть ни жажду крови ликтора, ни его жестокое обращение с вверенными ему воинами. Часть этих молодых людей, только - только переставших быть послушниками и брить головы, находилась в косвенном подчинении оружейника, поэтому, увидев, как Сайфо обошелся с одним из младших, чаша терпения Хоста переполнилась.

Вокруг шептались. Подняв с земли пыльную инсигнию, вылетевшую из его руки при падении, ликтор очистил ее и водрузил на шею. Рука в черной перчатке стиснула багряную звезду.

- Мастер оружия Шулако Майюс Хост, - громко отчеканил палач. - С сего момента ты лишаешься возможности участвовать в любой из операций «Братства». Кроме того, я, как владеющий знаком ликтора, лишаю тебя воинского звания и всех полномочий, которое оно тебе предоставляет.

Твои оружие, броня и транспорт будут конфискованы по возвращению в собор Велианских апостолов[30]. Я лично позабочусь о том, чтобы твое имя больше не упоминалось ни в одной хронике «Братства», - Хирт стал даже задыхаться от радости, вынося приговор. - Завтра утром ты покинешь наши ряды навсегда, а пока будешь содержаться под стражей до окончания операции, - закончив свою речь, Сайфо подозвал к себе своего денщика Шкурина с еще одним дюжим побратимом, и приказал им отвести Шулако к машинам.

Когда эти двое подошли к Хосту, он покорно сдал конвоирам кортик и осколочный пистолет, после чего неспешно направился с ними по направлению к стоянке. Проходя мимо ухмыляющегося Хирта, он остановился и произнес:

- Знаешь, Сайфо… Есть такая старая шутка про Смерть, которая ходит с палачом рука об руку, шепчет ему на ухо нежности и каждый раз вкладывает в руки топор, а потом, когда ей наскучит вся эта романтика, садится на шею к бедолаге и впивается зубами в горло, - оружейник постучал двумя пальцами по своему шершавому кадыку. - Однажды она и в тебя вцепится, будь уверен. Вот тогда ты захрюкаешь, да поздно буд…- получив мощный толчок в спину от Шкурина, Шуулако упал в пыль. Среди солдат раздались громкие вздохи.

Поднявшись, Хост лишь улыбнулся Маю.

- А ты тоже не особо расслабляйся, Шкурин, - в голосе молодого человека был сарказм. - Думаешь, хорошо устроился? Настанет день, мастер ликтор и по тебе пройдется, будь уверен.

- Да уведите его уже! - рявкнул Хирт, затем, поймав за руку проходящего мимо Шкурина, негромко сказал тому:

- Если чудить начнет, то ты знаешь, что делать. Даже если слово вякнет, можешь его…того…

Неприятно улыбнувшись, Май кивнул и поспешил к своему пленнику.

Когда опальный побратим исчез из виду, Сайфо прошествовал к своему броневику и, открыв багажник, извлек оттуда полотник в богато украшенных ножнах. Это старое оружие было на порядок длиннее и шире стандартного палаша, а инкрустация эфеса голубой орихалковой пылью и вкраплениями крупного янтаря выдавало в нем реликтовую вещь. И, кроме того, у нее было собственное имя, на фимпесте[31] означающее «Ворон, крылья распростерший».

«Нагис» являлся постоянным атрибутом Сайфо. Хирта не смущали ни его внушительные габариты, ни вес, ни даже тот факт, что такое оружие ему приходилось держать за спиной, подобно колчану стрел. Любовно погладив навершие рукояти, Хирт медленно, словно боясь сломать, извлек полутораметровое оружие из чехла и, приложив клинок к губам, поцеловал холодный сплав, по прочности превосходящий димикрит[32] в несколько раз. Он обожал свой меч, тщательно следил за его состоянием, а самая ничтожная царапина на матовой поверхности артефакта причиняла Сайфо почти физический дискомфорт. Часто мучаясь от бессонницы, он разговаривал с «Нагисом», закрывшись ночью в своей келье в базилике Равноденствия. Устрашающего вида палаш был свидетелем психозов и вспышек ярости ликтора, его угроз в адрес «ведьм и колдунов» и сцен абсурда, когда Сайфо, отдавшись своему гневу, рвал на куски манекены в тренировочном зале. Набитые войлоком куклы играли роли обнаглевших псайкеров, разгуливающих по Гелии без его, Хирта, разрешения.

И теперь он ощущал связь с клинком. Меч словно требовал отдать ему часть разрушительных эмоций ликтора, толику его ярости.

Хирт почувствовал на себе множественные взгляды побратимов, но сейчас ему было плевать, считают они его сумасшедшим или нет. Издав механический стрекот, «Нагис» скрылся в ножнах, а Сайфо, повесив его за спину, быстрым шагом устремился к подъезду общежития. Солдаты «Питона» последовали за ним.

- Что случилось, кролик?! - голос Люси звенел. - Ну, давай, скажи маме! Кролик мой…

Харвон продолжал истерически рыдать. Лицо малыша посерело, а кровь из ноздрей теперь текла так сильно, что Люси стремглав кинулась на крохотную кухню за аптечкой.

Ворвавшись туда, девушка с силой дернула на себя дверцы одного из верхних пластиковых шкафчиков. Оттуда на нее посыпались полотенца и салфетки, но маленькой красной коробочки с медицинскими препаратами там не оказалось. Люси тут же бросилась к другому настенному стеллажу, как вдруг услышала громкий визг какого - то механизма этажом ниже. Потом воцарившуюся на несколько секунд тишину прорезали еще два страшных звука: лязг зубьев бензинового меча[33], вгрызающегося в плоть и кости и пронзительный женский крик.

Напрягшись, Хирт вытащил рабочую часть «Нагиса» из развороченной грудной клетки молодой женщины. Когда он с четырьмя своими воинами вошел на первый этаж здания, она, неся в руках корзину с бельем, вскрикнув, попыталась скрыться в одной из комнат. Активировав пусковой механизм меча, ликтор быстро настиг ее и схватил за волосы. Она заорала, за что была награждена ударом кулака в лицо. Судя по влажному хрусту, Сайфо сломал ей скуловую кость вместе с переносицей. Женщина попыталась вырваться, но мужчина держал ее крепко. Грязно выругавшись, он ударил жертву коленом в живот.

Несчастную обильно стошнило. Хирт повернул жертву к себе лицом и начал допрос:

- Имя и фамилия? Номер регистрации? - ему было жалко тратить на это убожество слова, потому он спрашивал коротко и ясно. - Разрешение на проживание?

- М - мариса Ленова, - прохрипела женщина, силясь остановить рукавом свитера кровь из сломанного носа. - Ре - регистрацию муж должен получить на д - днях, В - все у нас е - есть… кроме ре - регистрации… - она заплакала.

В этот момент Хирт ощутил себя квинтэссенцией справедливого правосудия. Он самодовольно улыбнулся и еще ближе притянул женщину к себе.

- Псайкер? - в его голосе была смерть.

Услышав вопрос, Мариса моментально затихла. Ее била крупная дрожь, лицо опухло от слез и полученных травм, а увидев, как резко потемнел низ ее серых джинсов, Сайфо не удержался от издевки:

- Ой, у нас тут маленький конфуз приключился! - елейным голосом пропел он, чуть ли не упираясь своим орлиным носом девице в глаз. - Я еще раз спрашиваю…

- Н - нет…Койл, муж…Его должны были забрать на днях в Центр тестов[34], ведь он…Он… - она умоляюще посмотрела на Хирта. - С ним все в порядке, к - клянусь Вам!

- Он здесь?

Женщина молчала. Хлесткая пощечина заставила ее вскрикнуть.

- Я третий раз повторять вопрос не буду, - Сайфо боролся с искушением вцепиться этой бабе пальцами в глаза. - Где твой колдун?

- Здесь он…- прошептала Мариса, окровавленной рукой показывая на ближайшую к ней деревянную дверь с железной табличкой - номером. - Только, пожалуйста…

В следующую секунду она уже лежала на истоптанном ковровом покрытии, а Хирт заносил над ней меч.

Все произошло очень быстро. Семисантиметровые зубья «Нагиса» превратили верхнюю часть тела обитательницы общежития в месиво. Ее предсмертный вопль сыграл роль языка - ударника в колоколе ярости Сайфо, и теперь он жаждал расправы как никогда в жизни. Глаза Старшего побратима застилала пелена, рот не мог произнести хоть одно членораздельное слово, поэтому он просто жестом приказал своим спутникам ворваться в ближайшую комнату.

Жгучее желание расправиться с отребьем, преступившим закон, вытеснило последние капли здравомыслия из сознания ликтора. Внезапно он понял, что если не накажет их всех, не заставит раскаяться в содеянном, то цену ему как члену «Братства» - грош.

По рации он уже получил подтверждение о результатах проверки в другой части здания. Шестеро побратимов, получивших четкий приказ казнить всех, у кого не будет бумаг, отрапортовали о двенадцати убитых ими нелегалах: шестеро детей разных возрастов и взрослые мужчины и женщины, двое из числа которых оказались пирокинетиками. Один выродок даже попытался сопротивляться, окружив себя кольцом пламени, пока его не угомонили мечом.

До слуха Сайфо долетели звуки борьбы. Не удосужившись даже очистить скрежещущий «Нагис» от крови и фрагментов внутренностей, ликтор вошел в комнату, где его свита уже пленила троих.

- Пойдем, пойдем, сынок! Нам идти надо! - пытаясь надеть на хнычущего Харвона куртку - пуховик, Люси выронила из рук коммуникатор и ключи от комнаты. - Папа нас потом найдет, пойдем…

Дверь в их комнату с треском вылетела от мощного удара. В пустом проеме показался сверкающий сполохами фиолетовой энергии каваркул[35] с длинными суставчатыми пальцами, оканчивающимися когтями. Следом за этим в помещение ворвались шестеро рослых мужчин в плащах. В руках они сжимали длинные жужжащие механизмы, разбрасывающие вокруг искры. Увидев прибывших, Харвон опять закричал, а Люси встала как вкопанная, узнав в прибывших служителей «Братства». Один из них носил шлем в виде оскалившейся волчьей пасти и массивную сегментную броню поверх одежды, что указывало на его статус гевара’са[36] отряда.

- Мастер Хирт, мы нашли еще двоих - пробубнил он в маленькое мигающее устройство на манжете плаща. - Какие будут указания?

Спустя пару секунд Люси услышала размеренный, спокойный голос убийцы, от которого ее охватило отчаяние.

- Ждите меня, - прошелестело в динамики рации. - Будут фокусы выкидывать - убить на месте.

Спустя пятнадцать минут ликтор стоял на пороге комнаты, откуда ему сообщили о девчонке и ее ребенке. На его взгляд, это была чуть ли не самая жалкая дыра во всем здании. С момента начала операции Сайфо побывал почти в десятке комнат, которые были хоть как - то обставлены скудными предметами интерьера. Эта же представляла собой эталон подлинной бедности. Из мебели в ней были только широкая тахта и небольшая раскладушка в самом углу. Судя по игрушкам и красочным книжкам, лежащим на полу рядом с ней, там спал ребенок. Штор или занавесок на окнах не было, что позволяло видеть с улицы происходящее в комнате. В одной из стен был сделан прямоугольный альков, в котором располагалось некое подобие кухни: несколько висящих на креплениях шкафчиков, ржавая раковина с уходящей в дыру в мозачной плитке трубой и колченогая газовая плита. Здесь явно жили люди, перебивающиеся с сеты на рисовый паек. А это, в свою очередь говорило лишь о том, что они нигде не работают. Соответственно, документов, разрешающих проживание в заводском общежитии у них тоже не имеется.

Взвесив в руке громаду «Нагиса», Сайфо подумал о том, что ему сегодня просто несказанно везет.

- Подумать только, целый дом нелегалов! Таак.. - протянул он, разглядывая бедное окружение. - И что у нас тут имеется?

Побратимы при появлении своего командира встали по стойке смирно, вытолкнув вперед своих пленников: девушку лет двадцати шести и перепачканного кровью мальчишку, который громко плакал и держался за рукав материнской кофты. Что - то в этом ребенке вызвало мгновенную вспышку ярости у Сайфо. Наверно, его раззадорила та беспомощность и ужас, читавшиеся в глазах малыша. Вдобавок, у недоноска было сильное носовое кровотечение, что еще больше взбесило Хирта. Женщина тоже выглядела крайне напуганной, но, тем не менее, сделал попытку что - то объяснить:

- Уважаемые братья, я прошу прощения…

- Молчать! - рявкнул на нее Хирт. - Вопросы здесь задает только ликтор, то бишь я, - он заложил руки за спину и стал прохаживаться перед пленниками взад - вперед. - Значит, тоже проживаем тут без разрешения, да?

Ему специально хотелось растянуть экзекуцию, чтобы, для начала унизить эту бабу, заставив ее сознаться во всех смертных грехах, а потом до полусмерти избить. А если выяснится, что она чертов телепат или еще что…

- Мы сюда совсем недавно переехали, уважаемый брат, - произнесла девушка. - Но мой супруг уже заполнил все формы. И теперь вот ждем…- нелегалка попыталась неловко улыбнуться.

Она подсознательно знала, что он ударит ее. Это на секунду напомнило ей поведение отца, когда тот возвращался домой подвыпивши после трехсуточной смены на монорельсовой дороге. Упав, Люси сильно ударилась головой о ребристую батарею, но стиснула зубы, чтобы не закричать. Харвон же, напротив, истошно завопил и кинулся к ней с жалобным криком «Мама, мамоська - а - а!». В одно мгновение оказавшись рядом с ребенком, Хирт сгреб его в охапку и кинул, словно тряпичную куклу, в руки одному из стоящему поодаль побратимов. Тот поймал орущего мальчика и, заломив тому руки, заставил упасть на колени. Заверещав от боли, Харвон дернулся в попытке освободиться от хватки закованных в железо ладоней, но воин лишь сильнее вывернул ему предплечья.

Проглотив кровь из рассеченной губы, Люси взглянула на своего мучителя. Он стоял, склонившись над ней и, казалось, внимательно изучал глубокий порез, пересекающий ее губы и подбородок. Его лицо не выражало ровным счетом никаких эмоций, но глаза…Тускло - серые, постоянно бегающие, они буквально кричали о душевной болезни своего обладателя. Побратим еще несколько секунд с интересом разглядывал Люси, затем отошел и опять принялся мерить комнату шагами.

- Документов, значит, не имеем. Что же нам делать - то? - изобразив искреннее недоумение, спросил он.

Собираясь оправдаться, Люси открыла было рот и тут же пожалела об этом. Еще один мощный удар обрушился на ее лицо, теперь уже заставив закричать. Из глаз девушки брызнули слезы.

Харвон визжал и плакал, извиваясь в руках побратима точно хорек.

Уперев руки в бока, лидер боевой группы навис над девушкой, и в ее голове родилась ассоциация этого человека с хищной птицей.

- Я очень, очень расстроен, - подвел итог мужчина. - И почему же творится такое безобразие?

Снова удар, на этот раз в область груди. Шипы боевой перчатки ликтора порвали Люси блузку и страшно рассекли кожу.

Закричав от нестерпимой боли, она невольно подалась назад, но мужчина моментально оказался рядом и крепко схватил ее за шею.

- Кто из вас чертов колдун? - серьезно спросил он у Люси. - Ты или твой выродок? - побратим выдержал паузу. - Ну?

Лгать не имело смысла. У них команде наверняка есть «ищейка» - человек с кучей имплантов, натасканный на обнаружение псионического эха. Если так, то она уже обречена. Но вот Харвон…Может, его не учуют в силу малого возраста? Хоть бы это было так, пожалуйста!

- Эй, Карловец! Что там с детектором? - палач «Братства» повернул голову к одному из своих подчиненных, который стоял в нескольких метрах от остальных и совершал замысловатые движения руками в воздухе, словно силясь нащупать некий невидимый предмет.

- Текра - волны[37]наличествуют, мастер Сайфо Хирт, - последовал незамедлительный ответ. - Совпадение верхней и нижней кривых примерно семьдесят процентов, а…

- Я «зеркальная», - тихо произнесла Люси, не дав специалисту закончить фразу. - Нигде не зарегистрирована. Муж и сын - пустышки, - она употребила сленговое слово, обозначающее тех, кто не имел дара. Псайкер же на этом жаргоне именовался как «псих» или «чудик».

- Вот оно что! - рассмеялся тот, которого «ищейка» назвал Хиртом. - И как же долго мы к этому шли, дорогая моя! - хорошенько размахнувшись, он впечатал кулак в ухо Люси, опять заставив ее упасть навзничь.

В голове девушки зашумело, глаза в одночасье застелил туман. Она с каким - то отрешенным спокойствием вдруг осознала, что ее левое ухо не слышит. От шока она даже не почувствовала боли лопнувшей барабанной перепонки. Дрожа всем телом, Люси оторвала от пола гудящую голову и посмотрела на стоящее рядом с ней чудовище в человеческом обличье. Оно ухмыльнулось и приподняло ее подбородок пальцами, усеянными паутиной шрамов.

Удар. Зашедшись в кашле, Люси проглотила два зуба. Следующий тумак заставил ее отключиться. Когда она пришла в себя, все звуки долетали до нее словно через толщу воды.

- …чить эту тварь, как следует проучить! Проучить так, чтоб на всю жизнь запомнила! - судя по глухому басу, это был побратим - командир, высадивший дверь. - Но нас потом того… К ответу призовут!

Ублюдок, избивавший ее, отвечал солдату что - то про еще одну глобальную чистку и про то, что потом их никто не осудит.

Она с трудом разлепила ссохшиеся от крови веки и увидела Харвона. Мальчик больше не плакал, а лишь тихо поскуливал, закрыв голову руками, а державший его побратим теперь забавлялся, делая вид, что стреляет в ребенка из пистолета. Каждый раз, когда оружие вместо выстрела выдавало сухой щелчок, Харвон весь сжимался в комок.

- Отойди от моего сына, мразь! - прохрипела Люси и зашлась влажным кашлем - горло ее было полно крови. - Отойди от него! - неожиданно для себя самой заорала она, и ее вопль перешел в истерический визг. - Не смей, ты…Не смей его трогать, ты, скотина!

- О, наша красавица очнулась, - обладатель голоса, теперь видевшийся ей размытым черным пятном, бесцеремонно схватил ее за уложенные в конский хвост волосы и приподнял над полом на добрых полметра. - А ну на меня смотри, стерва!

Люси не могла сфокусировать зрение - саднящие от множества лопнувших капилляров глаза почти ничего не различали. Судя по всему, ее долго били, пока она находилась в обмороке.

- Я тебе что сказал?! - из кровавой дымки возникло ненавистное лицо монстра с бесцветными глазами. - Наш с тобой разговор еще не окончен!

-Не ш - шмей т - тогать Хавона…- язык девушки, посеченный осколками выбитых зубов, с большим трудом повиновался ей. - Не шмей, с - сышишь?!

- А то что? - издевательски осведомился ликтор, изобразив притворный испуг. - Заколдуешь меня? Давай, поворожи немного!

- Ч - чтоб ты издох…

- Чего? - он сильно сдавил шею Люси своей ручищей.

- Т - ты подохнешь за то, что ш - шделал…

Снова последовала тяжелая затрещина, но боли от нее Люси уже почти не ощутила. Все ее тело словно превратилось в бесчувственную массу.

- Вот что, сука: перед тем, как копыта отбросишь, я хочу тебя кое в чем просветить, - теперь побратим разговаривал с ней тоном учителя литератума, объясняющего непонятливому воспитаннику прописную истину. - Вы, псайкеры, как огромное бельмо на глазу людской расы. Раковая опухоль, бубон, полный дерьма и заразы, поганое наследие Синтеза[38]. Я вас ненавижу независимо от пола, возраста и проделываемых вами трюков. Вся ваша кодла - выродки и социально опасные дегенераты, которым в клетке сидеть положено,- палач смачно плюнул ей в лицо, затем противно осклабился, и Люси, пусть и нечетко, но смогла разглядеть его ровные белые зубы. - Но я лучше бы вас всех просто перестрелял, как собак бешеных.

Закончив свою тираду, Хирт разжал пальцы, и Люси с глухим стуком упала на истертый до дыр линолеум.

- Можете с ней развлекаться, уважаемые, - отойдя от окровавленного тела, направился к Харвону. - Ведь во время поста ни у кого из вас женщины не было, верно? - он оглянулся на солдат, и те согласно закивали.

Слова изувера нисколько не напугали Люси. В ее угасающем сознании пульсировала лишь одна мысль: «Только бы этого не видел Харвон».

Наблюдая за тем, как улюлюкающие солдаты стаскивают с беспомощной девушки одежду, Хирт не ощутил и тени возбуждения. Женщины, алкоголь и наркотические вещества перестали интересовать его уже очень давно. Удовольствия от всего вышеперечисленного с успехом заменила всеобъемлющая ненависть к псионикам.

Мужчины обступили лежащую в полубессознательном состоянии девушку. Едва слышимые ей пси - отклики большинства солдат несли животную похоть, смешанную с небольшой долей брезгливости. Каким - то непостижимым образом Люси вскользь уловила обрывки эха одного из побратимов - молодой паренек лихорадочно соображал, стоит ли ему это делать. Мысль «А не заразна ли она?» ярким пятном выделялась на фоне его серо - черного ментального фона.

- Ну, живее давайте, - подбодрил их монстр с огромным мечом. - А то когда еще представится возможность трахнуть настоящую колдунью? - его фраза вызвала взрыв хохота у побратимов, двое из которых уже стояли со спущенными до колен брюками.

- Чур, я первый буду - плотоядным тоном произнес верзила с редеющими рыжими волосами и изрытыми оспинами лицом. Насвистывая, он стянул с Люси трусики, а стоящий рядом с ним коренастый соотрядник принялся лихорадочно расстегивать верхние пуговицы на рубашке девушки. Ткань его штанов в районе паха стояла колом.

- Эй, мужики, да у меня на нее не станет - то, - пробасил через динамики шлема гесава’р - хозяин смертоносной рукавицы. - Ведь замарашка какая - то… Тьфу ты, черт! - он изрыгнул плевок. - А там у нее еще грязнее, наверное…

- Да ты успокойся! – заверил его рыжеволосый, с кряхтеньем поднимая Люси от пола и пристраиваясь к ней сзади. - У нас в Варлехтайн[39] аж два поста, когда еще успеем?

Поколебавшись, гесава’р кивнул и расстегнул ремень на своем плаще.

Побратимы насиловали ее по двое, потом менялись и кошмар продолжался. Люси чувствовала лишь сильные толчки и удары кулаков, когда мерзавцы понимали, что она начинает отключаться. На несколько секунд придя в себя от особо сильного толчка, девушка увидела как тот, к кому воины «Братства» обращались как «Мастер Хирт», стоит в метре от нее и держит бьющегося в истерике Харвона. Заскорузлая пятерня, на трех пальцах которой вместо ногтей были металлические рифленые пластинки, крепко зажимала ее сыну рот. Сквозь пыхтение и стоны она все - таки смогла расслышать, как этот Хирт что - то говорит ему на ухо:

-...ри, звереныш, смотри. Как тебе это нравится?- подонок засмеялся, а мальчик забился в его медвежьих объятиях еще сильнее. - Что ты так нервничаешь? Ей же хорошо, гляди! - теперь вместе с Хиртом заржали и насилующие Люси подонки.

- Отпуштите его, прошу ваш…- вместо слов с ее сухих губ сорвался болезненный стон, и девушка опять провалилась в спасительную темноту.

Возвращение в реальный мир было донельзя болезненным. Люси обнаружила себя стоящей на коленях и поддерживаемой за руки двумя высокими и широкоплечими побратимами, в то время как ликтор, неподвижно стоял поодаль, оперевшись на скрежещущий меч. Рядом с правым ботинком Хирта лежало несколько маленьких белых предметов, в которых мать Харвона опознала собственные зубы.

- А теперь послушай меня внимательно, ведьма, - произнес он, после чего щелкнул небольшим переключателем на рукояти меча, отчего тот загудел громче. - Тебе в литератуме объясняли про добро и зло?

Люси молчала. Даже если бы она и захотела ответить, отсутствие большинства зубов и распухший язык помешали бы ей это сделать.

- Мне вот еще давным - давно про это рассказали, - словно задумавшись о чем - то своем, Хирт потеребил нижнюю губу. - Ах, да! В моем понимании «делать добро» - это людям помогать. Людям, смекаешь? - он сделал видимый акцент на первом слове.

Девушка что - то неразборчиво просипела в ответ. Ее лицо превратилось в один сплошной синяк, а тело было покрыто коркой запекшейся крови, обширными гематомами и сочащимися сукровицей порезами. Побратимы надругались над ней, превратили в свою игрушку, вещь, и теперь Люси было уже все равно, что с ней сделают.

- Ваша колдовская братия к людям, как ты понимаешь, не относится, - продолжал рассуждать Сайфо. - Ведьмы никогда не имели права называться «людьми», а уж существовать бок о бок с ними и подавно. Поэтому, то, что я сегодня сделал - высшее проявление добра. Высшая добродетель, если хочешь, - он выдержал торжественную паузу, словно катая слово «добродетель» на языке. - Я помогаю добропорядочным гражданам, искореняя таких как вы. Ты тоже можешь внести свой вклад в это святое дело…- широкая радостная улыбка Хирта была омерзительнее, чем все его гримасы злости вместе взятые. - Если в ящик сыграешь, разумеется! - с этими словами он кивнул держащим девушку здоровякам.

Побратимы сжали ее покрытые ссадинами локти, но пребывающая в прострации Люси и не собиралась сопротивляться. Выпрямив спину и расправив могучие плечи, Сайфо встал в церемониальную стойку, в которой он посвящал новичков в ряды братьев, объявлял о наказаниях, и сообщал важные новости, стоя за кафедрой. Глубоко вздохнув, огромный ликтор начал читать короткую литанию казни:

- Женщина, чьего имени не знаю и знать не желаю, дабы незапятнанным мне остаться! В день сей и час сей объявляю тебя мерзостью и пособником губительных сил. Обвиняешься ты в преступлениях против рода людского и нарекаешься мной трижды проклятой. Властью, данной мне Синодом «Братства», приговариваю я тебя к смерти. Гореть в огне тебе за все содеянное, - отчеканив последнее предложение, Хирт взмахнул ревущим мечом и провел горизонтальный ки ульсар[40] слева направо.

Голова Люси отделилась от тела в фонтане крови и отлетела в дальний конец комнаты, обдав всех присутствующих брызгами. Она лежала там, рядом с игрушками Харвона, и напоминала скорее нелепый шар для игры в лар - фо[41], чем часть тела человека. Человека, который еще несколько часов назад дышал, смеялся, радовался… В широко распахнутых остекленевших глазах не было ужаса. Они смотрели равнодушно и пусто, как буркалы рыбы.

Хирт окинул взглядом обезглавленный труп и хмыкнул. Хороший финал, однако, вышел, да еще и со всеми церемониями. Правда, остается еще этот маленький змееныш… Почему - то Сайфо пришел к мысли, что мальчишку нужно просто застрелить.

Решив не мешкать, он потянулся к висевшему на поясе осколочнику в кобуре, как вдруг ощутил «это».

Многими годами позже, сидя в кресле жизнеобеспечения, поддерживающем ту слабую искру жизни в его искалеченном теле, Хирт клял себя за то, что оказался так неосторожен. Кровь из носа проклятого мальчишки - вот за что щенка следовало убить сразу же! Еще в мрачных аудиториях проликтума[42] будущим палачам вбивалась в голову одна - единственная вещь: любая странность в поведении носителя является поводом для его немедленной нейтрализации. Опьяненный праведной яростью, Сайфо не обратил на это должного внимания, за что и поплатился. Ликтора, которого многие в Сегменте считали чуть ли не неуязвимым, погубила простая невнимательность.

А ведь никто не мог назвать его опрометчивым или неосмотрительным. Большинство заданий, данных Сайфо Синодом, он выполнил только благодаря своему вниманию к мельчайшим деталям. Так, например, семь лет тому назад Хирт вычислил и казнил лидера могущественной секты «Херувимы Черука» или, как их еще называли, «Сыновья Черука», поклонявшейся божеству - машине. Тогда, проведя две долгие недели в одном из мегаполисов ледяной Страции Кастр[43], он, прячась в канализационных коллекторах и кошкой прыгая с одного обледенелого шпиля на другой, смог опознать настоящего еретика из четырех копий - близнецов. Мерзавца выдал сущий пустяк - он не смог замаскировать свой легианский акцент. Жители Страции говорили на отрывистом лающем наречии, а патриарх Брахош М’роу, видимо, просто пожалел денег на изменение голосовых связок. Настигнув Брахоша в тайном капище, Сайфо без промедления казнил его, а затем уничтожил всю паству, корчившуюся в наркотической оргии на полу языческого храма.

Он бы никогда не позволил мелочи разрушить его жизнь…

Здание общежития разлетелось на куски в ослепительно - белом вихре энергии. Хирт не успел и полслова сказать, как вдруг оказался подброшен в воздух и моментально пронзен тысячами серебристых молний. Он в ужасе ощутил, как волосы по всему телу моментально вспыхнули и загорелись, а зубы, не выдержав чудовищной силы тока, треснули. Рядом с Сайфо в каком - то мерцающем поле, отрицающем гравитацию, висели тела его подчиненных, теперь напоминающие головешки. Все это произошло настолько быстро, что первые несколько секунд после выброса ликтор даже не чувствовал, что пылает. А затем он с головой окунулся в самую ужасную боль в своей жизни. Она накрыла его лавиной из раскаленных игл и заставила изогнуться так, что хрустнул позвоночник.

Последовавшая за первой разрушительной волной вторая выбросила Сайфо далеко за пределы рабочего городка. Он, вопя и дымясь, свалился на стеклянную крышу одного из заводов «Фронт Бита», разбив ее вдребезги и угодив в огромный чан с фаерволью[44]. В тот момент Хирт испытал такую сильную муку, что откусил себе добрую часть языка. Барахтаясь в едкой субстанции, Сайфо невнятно взывал о помощи, но еще не отошедшие от шока рабочие не спешили его вытаскивать. Старший побратим был спасен лишь после прибытия аварийной бригады. На момент извлечения из чана он был похож на гнилой фрукт: сморщенный, обгорелый, с облезающей лохмотьями кожей.

Шесть дней спустя бывший глава «Питона» подаст через своего денщика Шкурина прошение об эвтаназии, но Синод откажет ему. Сайфо Хирт, знаменитый ликтор шестнадцатого Сегмента «Аргентум»[45], ветеран войны с Синтезом и один из первых учеников основателя «Братства» Кхая Себастора останется жить безобразным глухонемым инвалидом, заключенным в капсулу медицинского модуля с постоянным полем нулевой энтропии[46].

Мир Харвона рушился. Он, пошатываясь, брел в неизвестном направлении по пустынной промзоне, провожая взглядом бегущих к разрушенному общежитию людей. Никто из них не обратил на чумазого ребенка внимания.

Промчавшийся мимо броневик «Братства» с черно- красной звездой на капоте обдал мальчика брызгами щебня. Камешки больно ударили по лицу и плечам, но Харвон даже не вскрикнул. Ощущение от потери самого родного в мире человека накрыло его словно непроницаемым щитом, сквозь который не мог пробиться ни один внешний раздражитель. Мальчик уже не плакал. Горе и осознание того, что он остался один, лишили его на время даже способности говорить.

Взвизгнув тормозами и подняв тучу кирпичной пыли, броневик остановился в нескольких метрах от грязного, с ног до головы заляпанного кровью Харвона. Раздалось шипение гидравлики и, через несколько секунд люк - шестиугольник в передней части машины с открылся, чтобы выпустить человека в изодранном комбиплаще. На запястья незнакомца были надеты магнитные наручники, которые сейчас были деактивированы и, словно гротескные браслеты, висели на руках. Внешний вид мужчины говорил о том, что он не так давно поучаствовал в драке: у него была глубоко рассечена бровь и разбиты губы, а на гладко выбритом подбородке расплылся внушительных размеров кровоподтек. Сойдя на землю, незнакомец слегка потерял равновесие и неуклюже оперся руками о борт транспорта.

В сердце Харвона опять поднялся холодной волной страх. Этот человек носил такую же униформу, как и те, кто издевался над его матерью. Мылыш всхлипнул, когда высокий мужчина, подволакивая левую ногу, проковылял к нему и, откашлявшись, заговорил:

- Бог мой, а почему ты весь в крови? - солдат опустился на корточки и положил свои руки ребенку на плечи. - Ты же из «Коробок», верно? Что там случилось? - его лицо выражало крайнюю степень тревоги, а карие глаза изучали каждый сантиметр тела ребенка. - Он был там, мужик с огромным мечом? Ну, скажи мне!

Мальчик судорожно кивнул и опять всхлипнул. Перед глазами его отчетливо стоял образ огромного, как скала убийцы, обвиняющего маму в тяжких преступлениях. А она, обнаженная и изувеченная, стояла перед ним на коленях и просила лишь не трогать сына.

- Ма… - выдавил Харвон и ощутил, как слезы вновь начинают душить его. - Мама… Он убий маму… - соленая влага потекла из его глаз и разделила грязное детское личико на три части.

- Твою маму?.. Винс Раздающий[47], Хирт, скоти … - незнакомец осекся, видя, что мальчик готов разрыдаться. Помедлив секунд, мужчина вдруг обнял малыша, прижал к себе и стал нашептывать тому на ухо слова утешения:

- Тихо, тихо… Все будет хорошо, - он еще крепче обнял Харвона и стал поглаживать его по рыжеволосой голове. - Все будет хорошо, тихо, тихо, маленький…

И рыдающий навзрыд Харвон, еще пару минут назад боявшийся этого человека, теперь увидел в дрожащей ауре пришельца искреннее сострадание - зыбкую фиолетовую рябь на фоне все увеличивающейся в размерах черной воронки разочарования в чем - то очень важном, и ранее казавшемся незыблемым. Псионический фон молодого мужчины, испещренный точками болезненных личных сожалений, говорил сам за себя, а обрывочная мысль «…жать организации, культивирующей таких уродов, как Хирт!» пульсировала в нем сродни нарыву. Сквозь толстую стену собственной скорби Харвон ощутил, что воин не желает ему зла, и им движут лишь благие намерения. Так они простояли около пяти минут, пока мальчик не перестал плакать.

Поняв, что от ласковых слов и поглаживаний ребенок начинает понемногу успокаиваться, Шулако Хост облегченно вздохнул.

- Пойдем - ка, - произнес оружейник, подхватывая Харвона на руки. Морщась от боли в сломанной лодыжке, побратим заковылял вместе со своей ношей к бронемашине. - Нам тут больше делать нечего, да? - он посмотрел на заплаканного Харвона, неуклюже вытирающего грязные слезы рукавом рубашки. - Все будет хорошо, слышишь меня? Меня, кстати, Шулако зовут. А тебя, малыш?

- Х - харвон, - тихо ответил мальчик и крепко обхватил шею Хоста рукам. - Харвон Дрезнор.

- Отлично, Харвон Дрезнор, - ободряюще улыбнулся Хост и, подойдя к броневику, нажал большую клавишу открытия боковой панели. - Сейчас мы с тобой поедем в большую - пребольшую церковь и все расскажем важным дядям, которые там сидят, договорились? А дяди сделают так, чтобы у Харвона все было хорошо, - он снова улыбнулся ребенку, уже решив для себя, что никогда и ни за что не бросит его. - Ты пока садись и пристегивайся, а мне еще надо поболтать с парочкой связанных…гм... друзей.

[1]Общее сленговое название промышленной и жилой зон сектора Эн - Корвул, бытующее в речи его жителей. Зона, в которой проживают несколько миллионов рабочих фабрик, находится несколько ниже уровня индустриальной, что и отразилось в ее названии.

[2] Тот, кто вступил в побратимство с кем-либо, став названым братом. Здесь - лицо, являющееся одним из солдат или священнослужителей «Братства». Старший же побратим является командиром своего отряда.

[3] Палач, казнивший знать в Древнем Риме. В «Братстве» почетное звание ликтора носит оперативник, выполняющий особо сложные задания, связанные с устранением потенциально опасных целей, а так же с тайными убийствами или шпионажем. В связи со сложной ситуацией с псиониками в Новой Гелии, ликторы нередко встают во главе отрядов «Братства», производящих «чистки».

[4] Камера - одиночка, с покрытым битым стеклом полом, куда посылают провинившихся побратимов.

[5] (от лат. Ad fontes) - «К источникам». Комплекс простых ментальных упражнений, способствующий очищению сознания от тягостных мыслей и снятию стрессов.

[6] Бранное слово, не имеющее четкого определения, но всегда носящее грубый, вульгарный характер.

[7] Специальная одежда, сочетающая в себе черты усиленного бронепластинами длиннополого плаща с высоким воротником, и рюкзака со множеством карманов. Является полевой униформой солдат «Братства».

[8] Чаша с длинной ножкой и круглым основанием, большим по диаметру, иногда сделанная из ценных материалов. Является непременным атрибутом священнослужения.

[9] Тяжелая боевая обувь с высоким голенищем и толстой подошвой, усеянной загнутыми назад короткими шипами.

[10] Свод основных правил и норм «Братства», составленный его основателем Кхаем Доксом Себастором. Когда войска Синтеза были побеждены, Себастор, тогда еще бывший имперским генералом, основал организацию «Феникс», которая поначалу специализировалась, в основном, на помощи жертвам войны. Впоследствии, когда «Феникс» разросся и стал мощной военно - религиозной ячейкой Империи, он был переименован в «Братство».

[11] Капеллан, руководящий всеми службами и мероприятиями в церкви.

[12] Человек, обладающий паранормальными способностями мозга, например, ясновидением или телекинезом.

[13] То же самое, что и «псионик».

[14] Воинское формирование, численностью ровно в восемьсот человек. Армия «Братства» включает в себя многие тысячи Сегментов, во главе каждого из которых стоит магистр.

[15] Меч, чей клинок представляет собой ременную передачу с острыми зубьями (полотно). Вращающиеся валики передачи соединены между собой рейками, на которых тоже находятся передачи. Таким образом, меч - полотник имеет целых четыре режущие стороны. Снабжен бинарным бензиновым двигателем.

[16] Алкогольный напиток, в основе приготовления которого лежит процесс настойки спирта на кристаллах кварца.

[17] Сорняковое растение, являющееся популярным наркотическим средством среди работников вредного производства и членов различных преступных банд Новой Гелии. Листья толайфы сначала сушат, затем измельчают и смешивают с сахаром, чтобы перебить их неприятный вкус, а из полученной массы делают квадратные таблетки для рассасывания. Толайфа способствует мнгновенному расслаблению большинства мышц тела и кратковременному выбросу эндорфинов, однако, частое употребление наркотика приводит к перманентной апатии, иногда перетекающей в серьезные психические расстройства.

[18] «Обязательная регистрация потенциальных источников» или «ОРПИ» - совокупность платных мероприятий по постановке на учет и контролю конкретного лица, обладающего теми или иными пси - способностями. Согласно имперским законам, псайкер, как владелец разрушительных сил, обязан находиться под постоянным наблюдением специальных органов. Те, кто в определенный срок не смогли пройти регистрацию, выслеживаются специалистами «Братства». Зачастую, в таких случаях псиоников просто убивают без суда и следствия.

[19] Термин, характеризующий способность улавливать отголоски психической активности: обрывки мыслей, эмоций и т.д. (в целом, это обозначается как «пси - эхо)

[20] Навык уникума посредством своего мозга воспламенять живых существ, предметы и т.д.

[21] Способность мозга передавать мысли, образы и чувства другому мозгу или организму на расстоянии, без использования каких бы то ни было известных средств коммуникации.

[22] Легкий пехотный транспорт, применявшийся имперскими войсками в войне с Синтезом. Снят с производства в феврале 247 - го года (т. е, через 247 лет со дня атаки Синтеза и начала правления императора Ионы Айкойна, который и ввел новое летоисчисление).

[23] Стандартный генератор, обеспечивающий энергией станки в цехах фабрик.

[24] Многозарядный пистолет, стреляющий осколочными пулями. Поражая цель, пуля расщепляется на множество мелких фрагментов, что увеличивает поражающий эффект. «Шпора - О12» был создан конструкторами «Братства», и в течение многих десятилетий использования неоднократно модифицировался. В частности, последним его улучшением является «Шпора - КБ18» (Увеличенный магазин и бронебойные патроны с кислотным наполнителем)

[25] «Сибирь» представляет собой скорострельную штурмовую винтовку, отличительной особенностью которой является использование в ней только криопатронов - боеприпасов в виде контейнеров с оксидом углерода. Выстрел из «Сибири» подвергают цель мгновенной заморозке, лишая ее возможности совершать какие - либо действия. Применение винтовки рассчитано не на уничтожение, а лишь на временное выведение из строя живой силы противника (например, разгон демонстраций). Однако, военными инженерами «Братства» были созданы и несколько боевых модификаций этого оружия.

[26] В древнеримской империи - палач, осуществлявший казнь простолюдинов. Согласно уставу «Братства», опытный воин, вступив в ряды оперативников, сначала получал звание карнифекса, а уже потом, после длительного обучения в проликтуме и прохождения специальных испытаний, становился ликтором.

[27] Внешний знак могущества, власти или чина.

[28] Глаза (устар.)

[29] Знаменитая академия спорта, расположенная в секторе Паувлу. Ее выпускники считаются, поистине, лучшими спортсменами среди других учебных заведений физической культуры Новой Гелии.

[30] Циклопический собор, выстроенный в нео - готическом стиле, в котором находятся мощи первых трех святых «Братства»: Фивера Лецки, Марии Грудницкой и Сведа Нильфакста. Эти люди были врачами Веллианского госпиталя реабилитации и протезирования, отказавшимися покинуть свой медицинский центр даже под угрозой скорого наступления гибридов Синтеза. Выполняя клятву медика, они продолжали ухаживать за ранеными, в то время как основной персонал госпиталя позорно сбежал. После объявления тревоги, их стараниями было спасено еще много жизней, но сами доктора погибли в последние часы атаки, когда синтеты сровняли больницу с землей.

[31] Название одного из комбинированных «мертвых» языков древней Земли. Представляет собой смесь двух различных диалектов: латыни и древнерусского языка.

[32] Сверхпрочный, тугоплавкий металл красного или оранжевого цвета (оттенок варьируется в зависимости от глубины залегания и наличия солей других металлов в почве), открытый в 2621 году от Рождества Христова (старое имперское летоисчисление).

[33] См. «меч - полотник»

[34]Имперское научное учреждение, в котором происходит тестирование уникума на наличие у того конкретной пси - способности. Далее, он направляется на прохождение «ОРПИ».

Дата добавления: 2015-07-26