Глава 11. Айя ничуть не жалела о том, что Орун исчез с их пути, и вполне разделила откровенное

Айя ничуть не жалела о том, что Орун исчез с их пути, и вполне разделила откровенное облегчение Тобина, когда канцлер Хилус объявил себя временным опекуном принца. Она очень надеялась, что Эриус оставит эту почетную обязанность за стариной Хилусом. Хилус был достойным человеком, осколком прежней жизни, когда Эриус и его безумная мать еще не запятнали корону. И пока Эриус еще прислушивался к его советам, такие, как Нирин, возможно, не смогут отпраздновать победу.

Каждый день в Эро Айя цеплялась за эту надежду, прикалывая к плащу ненавистную брошь с короной и орлом — символом Гончих.

Ей приходилось проходить мимо штаба Гончих всякий раз, когда она покидала дворец. Волшебники в белых одеждах и их стражи в серой форме всегда толпились перед старым каменным постоялым двором. Их копошение напоминало Айе гнездо шершней, иона прибавляла шагу, идя по противоположной стороне улицы. Внутри она была лишь однажды, когда Гончие заносили ее номер в свою черную книгу. И за время этого посещения Айя увидела достаточно, чтобы понять: второй визит может оказаться последним.

Поэтому она держалась подальше от Гончих и осмотрительно искала таких же, как она сама, рядовых волшебников, вынужденных носить постыдную бляху с номером. Однако ныне таких волшебников в Эро стало куда меньше, и они были слишком напуганы или слишком подозрительны, чтобы разговаривать с ней. Из всех таверн, некогда находившихся под их покровительством, открытой осталась лишь «Золотая цепь», да и в той кишмя кишели Гончие. Даже те волшебники, которых Айя знала всю жизнь, при встрече косились на нее с подозрением, и лишь несколько оказали радушие. Такие перемены в городе, некогда славном свободными волшебниками, пугали не на шутку.

Однажды вечером Айя грустно брела через полупустой рынок возле Дельфиньего причала, когда ее вдруг обожгло невыносимой болью. Ослепнув от боли, она ничего не слышала и не могла закричать.

«Они до меня добрались! — пронеслось в ее уме сквозь безумную боль. — Что будет с Тобином?»

Потом, как в видении, перед ней предстало лицо, обрамленное белым мехом, но это не было лицо Тобина. Корчась в муках даже более страшных, чем ее, человек, казалось, смотрел Айе прямо в глаза, кожа на его черепе сморщивалась и вскипала в адском пекле. Айя узнала это лицо. Это был волшебник с юга, его звали Скорусом. Несколько лет назад она дала ему свой опознавательный знак и больше о нем не вспоминала.

Искаженное страданием лицо исчезло, и Айя обнаружила, что лежит ничком на грязной мостовой, жадно хватая ртом воздух.

«Значит, талисман был при нем, когда его сожгли», — подумала она, слишком измученная, чтобы шевельнуться.

Но что все это значило? Маленькие камешки содержали в себе лишь слабые чары, крошечные искры магии, предназначенные для того, чтобы найти и собрать вместе всех преданных, когда придет время. Айе никогда и в голову не приходило, что камешки могут действовать как проводники с обратной связью. Но один камешек сработал именно так, и с его помощью она ощутила часть той боли, которую чувствовал умирающий волшебник. Десятки волшебников уже погибли в огне, но из тех, кого выбрала Айя, этот, похоже, был первым.

Айя изумилась тому, как быстро прошла боль. Чары передали лишь чувства Скоруса перед смертью, но убившая его магия не причинила волшебнице вреда.

— Матушка, ты больна? — услышала она чей-то голос.

— Скорее пьяна, — засмеялся другой прохожий. — Эй, вставай, старая карга!

Чьи-то руки осторожно помогли ей подняться на колени.

— Кириар! — изумилась она, узнав молодого человека. — Ты все еще с Диласом?

— Да, мистрис.

Когда они встречались в последний раз, Кириар еще был учеником. Теперь он носил достойную бороду, и на лице его появилось несколько морщин, однако облачен он был в нищенские лохмотья. Лишь жетон Гончих, приколотый под горлом, говорил о его истинном положении. У него был девяносто третий номер.

А Кириар смотрел на брошь Айи.

— Двести двадцать два? Им понадобилось немало времени, чтобы найти тебя, как я вижу. — Он грустно посмотрел на Айю. — Да уж, это первое, что мы замечаем в нынешние дни. Ты как себя чувствуешь, лучше? Что случилось?

Айя покачала головой, вставая с его помощью на ноги. Кириар и его учитель Дилас всегда казались ей хорошими людьми, но сейчас она была слишком потрясена видением, чтобы доверять кому бы то ни было.

— Поганая штука — старость, — сказала она, высвобождаясь из рук Кириара. — Я бы не отказалась чего-нибудь выпить и перекусить.

— Я знаю один хороший дом, мистрис. Позволь предложить тебе горячий обед в память о старых временах. Это недалеко, и компания там славная.

Все еще встревоженная, но охваченная любопытством, Айя оперлась о руку Кириара и позволила вывести ее с рынка.

Поначалу Айя встревожилась, когда Кириар повел ее в сторону дворца. Что, если он предатель и вздумал хитростью заманить ее в крепость Гончих?

Но за несколько кварталов до дворца Кириар свернул к рынку золотых дел мастеров. Тяжкие времена и здесь дали о себе знать, заметила Айя: многие лавочки были закрыты. Они с Кириаром прошли уже мимо полудюжины заброшенных ювелирных лавок, когда вдруг Айя с изумлением поняла, что все они принадлежали ремесленникам-ауренфэйе.

— Почти все вернулись домой, — пояснил Кириар. — Им не нравятся новые порядки, как ты сама можешь догадаться. К тому же Гончие не доверяют ауренфэйе. А теперь будь добра, подожди минутку.

Кириар исчез за конюшней, растворившись в сгущавшихся сумерках. Через мгновение он вернулся и повел Айю через узкий проход на улочку по другую сторону конюшни. Та, в свою очередь, вывела их на другую неширокую улицу, над которой нависали покосившиеся балконы; воздух здесь наполняли странные, пряные ароматы ауренфэйской кухни.

Тут и там между домами виднелись проходы. Дойдя до одного из них, проводник Айи снова остановился.

— Прежде чем мы пойдем дальше, мистрис, я должен задать тебе вопрос. Чем ты клянешься?

— Клянусь своими руками, сердцем и глазами, — ответила она, заметив знак полумесяца, начертанный на стене над плечом Кириара. При ее словах вокруг полумесяца вспыхнул и тотчас погас сторожевой огонь. — И истинным именем Светоносного, — добавила она для верности.

— Она может пройти, — прошептал кто-то из тени справа от нее, хотя и без того было очевидно, что сторожевой огонь не поразил волшебницу.

Айя с любопытством взглянула на своего оборванного спутника. Явно не он наложил столь могучие чары, и не его учитель. Айя по пальцам одной руки могла пересчитать волшебников, способных на подобное заклинание.

Кириар виновато пожал плечами.

— Мы вынуждены спрашивать. Идем, уже близко.

Никогда прежде Айя не видела таких грязных улиц. Воняло мочой и тухлятиной. Тощие коты с изодранными в драках ушами шарахались в тень или припадали к земле в ожидании крыс, копошившихся в кучах мусора вдоль стен. Здания по обе стороны улицы впереди почти смыкались, закрывая собой и без того слабый свет зимних сумерек.

Внезапно из полутьмы возникли три фигуры, закутанные в плащи. Еще одна появилась из дверей дома, мимо которого прошли Айя и Кириар. Выглядели эти люди как настоящие разбойники, но все четверо поклонились Айе, коснувшись шляп и лбов.

— Сюда, — показал Кириар на крутые, потрескавшиеся ступени, ведущие в подвал. Дверь в конце лестницы выглядела вполне обычной, но какая-то магия, наложенная на это место, вызвала легкое приятное покалывание в кончиках пальцев Айи, когда она дотронулась до ржавой щеколды.

Для обычного человека тьма, царившая за этой дверью, была бы непроницаемой, но Айя без труда обходила длинные лезвия, торчавшие из стен с обеих сторон на разной высоте; весь подземный коридор был утыкан ими. Любой, кто неосмотрительно забрел бы сюда, непременно поранился бы всерьез.

В дальнем конце коридора Айя открыла следующую защищенную магией дверь — и тут же зажмурилась от ярких огней таверны. С десяток волшебников повернулись, чтобы посмотреть на нее, и Айя с радостью увидела знакомые лица. Тут был и учитель Кириара, сутулый старый Дилас, рядом с ним сидела Элизера, симпатичная чародейка из Алмака. Однажды летом она вскружила голову Аркониэлю. Других Айя не знала, но одна из них была ауренфэйе в красно-черном сенгаи, ее лицо покрывала татуировка клана Катме. «Наверняка сторожевая аура — ее работа», — подумала Айя.

— Добро пожаловать в Подземный дом, моя дорогая! — воскликнул Дилас, вставая, чтобы приветствовать Айю. — Конечно, это не самое роскошное заведение в Эро, зато самое безопасное. Надеюсь, Кириар и его друзья не заставили тебя блуждать вокруг слишком долго.

— Нет, ничуть!

Айя восторженно огляделась вокруг. Роскошные дубовые панели па стенах отражали уютный золотистый свет жаровни, горевшей в центре помещения. Она узнала вещи из старых убежищ волшебников — статуэтки, занавеси, даже старый золотой винокурный аппарат и водяные курительные трубки, бывшие гордостью ныне опустевшей гостиницы Мермайда. Здесь не было доски с перечнем блюд, но Айя сразу уловила дразнящий запах жареного мяса. Кто-то подал ей серебряный кубок с превосходным вином.

Она с благодарностью отпила глоток, потом посмотрела на своего проводника.

— Я начинаю подозревать, что ты вовсе не случайно наткнулся на меня сегодня.

— Верно, мы наблюдали за тобой с… — начал Кириар.

Но Дилас заставил его замолчать, бросив на ученика резкий взгляд из-под нависших седых бровей, потом повернулся к Айе и прижал палец к носу.

— Меньше знаешь — крепче спишь, ведь так? Скажу только, не одни Гончие присматривают за волшебниками в Эро. И уже давно! Как твои дела, дорогая?

— Когда я ее нашел, были не слишком хороши, — вмешался Кириар. — Что случилось, Айя? Я думал, у тебя сердце разорвалось.

— Минутная слабость, — ответила Айя, не осмеливаясь пока сказать больше. — Но теперь все хорошо. А теперь, когда я с вами, я и вовсе чувствую себя прекрасно! Только скажите мне — разве сейчас не опасно собираться вместе?

— Так ведь над нами дома ауренфэйе, — объяснила Айе волшебница ауренфэйе. — Понадобилась бы целая армия этих презренных Гончих, чтобы только обнаружить здесь магию, и еще одна армия — чтобы прорваться сквозь нее.

— Храброе заявление, Саруэль. Будем надеяться, что твоя уверенность не беспочвенна, — сказал Дилас. — Но меры предосторожности мы все равно принимаем. Нашим гостям осторожность не помешает. Идем, Айя. Ты кое-что увидишь.

Дилас и Саруэль повели Айю через анфиладу полуразвалившихся подвалов за таверной — обиталищ большинства волшебников.

— Для некоторых из нас эта крепость стала еще и тюрьмой, — грустно сказал Дилас, показывая на старика с провалами вместо глаз, спавшего на соломенном тюфяке. — Покажись мастер Лиман в городе — это стоило бы ему жизни. Если ты попался на крючок к Гончим, надежды скрыться почти нет.

— Двадцать восемь сожжено на Холме Предателей с тех пор, как началось это безумие, — горько произнесла Саруэль. — И не счесть жрецов, убитых Гончими. Просто чудовищно, как они уничтожают слуг Светоносного.

— Да, я видела.

Айя теперь слишком хорошо знала, что такое смерть.

— А разве не хуже быть похороненным заживо? — пробормотал Дилас, прикрывая дверь в каморку спящего старика.

Вернувшись в таверну, Айя села за стол с остальными и стала слушать их рассказы. Большинство продолжали жить в городе, старательно изображая преданность королю и зарабатывая на жизнь дозволенными королевскими указами способами. Они могли делать разные полезные амулеты и за плату налагать чары, пригодные в домашнем укладе. Более серьезная магия разрешалась только Гончим. Даже простое заклинание лошади отныне было запрещено в столице.

— Они превратили нас в бездельников! — сердито бросил пожилой волшебник по имени Оргеус.

— А вы не пытались сопротивляться? — спросила Айя.

— Ты что, не слыхала о бунте в день Основательницы? — спросил чародей Загур. — Девять молодых ребят с горячими головами заперлись в храме на улице Плоской рыбы, пытаясь защитить еще двоих, приговоренных к казни. Ты была когда-нибудь в том храме?

— Нет.

— Ну, все равно его больше нет. Тридцать Гончих появились словно из воздуха, и с ними две сотни «серых спинок». Через час все было кончено.

— А те бунтовщики использовали против Гончих магию?

— Некоторые пытались, но среди них были в основном обыкновенные чародеи и предсказатели погоды, — пояснил Дилас. — Разве могли они выстоять против этих чудовищ? Да и среди нас вряд ли кто-нибудь способен нанести ответный удар. Ореска этому не учит.

— Чему может научить ваша Вторая Ореска, полукровка, — с пренебрежением сказала Саруэль. — В Ауренене есть настоящие волшебники. Стоит им только захотеть, и они сровняют с землей любой дом или обрушат ураган на головы врагов.

— Да ни у одного чародея нет такой силы! — фыркнула скаланская женщина.

— Думаешь, Гончие оставили бы в живых хоть одного из нас, если бы заподозрили такую силу? — сказал кто-то еще.

Волшебница ауренфэйе что-то рассерженно произнесла на своем языке и замолчала.

Испуганная Айя вспомнила о Скорусе, умершем в страшных мучениях.

«Пора», — подумала она. И подняла руку, прося внимания.

— Есть и скаланцы, которым ведома подобная магия, — сказала она. — И ей могут научиться другие, у кого есть дар.

Айя поднялась, выплеснула остатки вина и поставила серебряный кубок на каменный пол. Она чувствовала, что все взгляды устремились на нее, когда простирала руки над кубком. Негромко начитывая заклинание, она направила силу вниз и сосредоточила ее на кубке.

Прилив мощи возник быстрее обычного. Впрочем, так всегда бываю в окружении людей, хотя ей и не приходилось заимствовать силы у других.

Воздух вокруг кубка на мгновение задрожал, потом края серебряного сосуда начали плавиться, оплывать, как оплывает восковая фигурка в жаркий летний день. Айя оборвала чары до того, как кубок окончательно расплавился, и остудила его дыханием. С некоторым усилием оторвав кубок от плиток пола, она протянула его Диласу.

— Этому можно научиться, — повторила она, наблюдая за лицами волшебников, когда они передавали друг другу кубок.

И прежде чем она в тот вечер ушла из Подземного Дома, каждый из волшебников, бывших в той комнате — и даже гордая Саруэль, — получили от нее по маленькому камешку.

Дата добавления: 2015-07-26