Глава 25. Лучшее Лекарство.

- Алекс не только сутенер и владелец клуба, - мы сидели в тускло освещенном гостиничном номере Дилана, пока я говорил, он и Николь внимательно смотрели на меня, - Она сумасшедшая. Она убийца.

Дилан был готов выслушать мою историю, в руках у него был блокнот и ручка, но он ничего не писал. Он смотрел на меня, и, на этот раз, я не отвел взгляд. Я хотел, чтобы он видел в моих глазах, что я говорю правду.

- Ты видел, как она кого- то убивает? - спросил он, никак не реагируя.

- Да, - я сглотнул, зная, что мне придется рассказать это. Майкл единственный человек, кому я рассказал. И это было сразу после того… и я не говорил об этом с тех пор… но никогда не забывал об этом.

- Я не знаю, почему она сделала это, - начал я, - Может он увидел что- то, что не должен был видеть, или её семья передала его ей, чтобы избавиться… не знаю. Но я могу сказать, что видел.

Дилан кивнул и начал писать, но я понял, что он был готов, чтобы я продолжил.

- Это было вскоре после того, как я стал принадлежать Алекс. После этого ритуала с кровью…- сказал я, пытаясь вернуться к этой ночи, чтобы не забыть ни единой детали… пока я рассказывал это вслух.

Тогда мне еще нельзя было свободно ходить по клубу. Алекс еще не относилась ко мне как к рабу. Я много болтал, спорил, требовал свободы, чтобы навещать дочь и могилу Наташи, что не было позволено.

Я никогда не пытался сбежать, но меня всё равно дрессировали. Я сидел в подвале в клубе, в своей клетке, такой же, как клетка вампира наверху в зале, в которой я когда- то начну работать.

Как всегда голый, я не был ранен или испуган, только голоден. Я ждал Алекс, надеясь, что она принесет мне что-нибудь поесть. В этот день я учил разные позиции, какие команды она будет говорить, чтобы я исполнял эти позиции, и как мне нужно отвечать ей, чтобы мой тон был уважительным… и как сдерживать себя от разговоров или даже криков боли, пока мне не разрешат этого.

Я был истощен мысленно и не ел целый день. Она сказала, что я пока не заслужил этого. Я был один в ярко освещенном помещении около двух часов, когда услышал её шаги.

Только она была не одна. Я слышал приглушенный, мужской голос до того, как увидел их, казалось, он умоляет кого- то испуганно и отчаянно.

Алекс втащила его в подвал, ему было около 18- 19 лет. Он был довольно симпатичный, загорелый блондин, типичный калифорнийский парень. Он был голый, на шее ошейник, запястья в наручниках за спиной. Он был на коленях, пока Алекс тащила его, его лицо мокрое от слёз, тело слегка влажное от пота.

Казалось ему не причиняли боли, и нигде не было крови, но из- за чего- то он сотрясался всем телом и чуть ли не рыдал в голос. Они молча поглядывали на меня в моей маленькой тюрьме.

На какую- то долю секунды я с ужасом подумал, что она заставит меня отсосать у этого мальчика, или от трахать его, против его и моей воли… Теперь я ненавижу вспоминать, что тогда в первую очередь я подумал о себе, но в начале я был далек от боли, и она еще не пообещала мне, что я не буду связан с мужчинами. Тогда я еще не был полностью разбит. Но вскоре это изменилось.

Я чуть не заговорил с ней, но вспомнил целый день тренировок, и молчал, пока мне не разрешат говорить.

- На колени, - потребовала Алекс, увидев, что я сижу на заднице.

Молча, я приподнялся и сел на колени, как она учила, прямая спина, руки сзади, голова поднята, глаза смотрят вниз.

- Очень хорошо, мальчик, - похвалила она.

Голова мальчика была почти полностью обмотана серебряным скотчем, он смотрел на меня с отчаянием… он тяжело и прерывисто дышал, пытаясь сказать мне что- то своими глазами… Один глаз был ярко- голубой… другой зеленый.

- Я хочу, чтобы ты смотрел на него, - заявила Алекс, и я полностью поднял глаза на него.

- Дастин, должно быть ты находишься под впечатлением, что я слабая, потому что я женщина, - сказала она, её накрашенные губы слегка скривились в ухмылке, - Я заплатила за тебя, а ты еще пререкаешься со мной. Ты думаешь, что всё еще имеешь право слова в своей жизни. И ты сопротивляешься мне и моим тренировкам. Не сильно… но я вижу этот взгляд, когда приказываю тебе что- то, нахмуренные брови, когда я закрываю тебя в клетке. Тебе пора понять, кто здесь босс. И увидеть, какие ужасные вещи могут случиться с тобой, если ты не будешь подчиняться мне, как должен.

Я вернулся в настоящее, посмотрел на Николь и Дилан и вздохнул. Я не хотел пересказывать каждую деталь той ночи, но знал, что я должен наконец сделать правильный шаг. А это всегда тяжело.

- Несколько часов, - я посмотрел на Дилан, мне было страшно от того, что я могу увидеть в глазах Николь, если посмотрю, - Мне казалось, что это заняло несколько часов. Она пытала парня. Я не имею в виду, пытала плёткой. Она начала с его пальцев и ножниц для мяса. Не сказав ему ни слова, она начала отрезать кончики его пальцев, пояснив, что она должна уничтожить всё, по чему его можно будет опознать, если найдут тело. Потом его зубы. Она СЪЕЛА кончики пальцев… на его глазах… и его крики были…-

Я задрожал, и через секунду Николь сидела рядом со мной, обнимала меня и держала за руку. Дилан не возражал, писал в своем блокноте, его взгляд был холодным.

- Она наслаждалась этим. Это напугало меня больше всего, кроме чёртовых воспоминаний, которые я никогда не смогу забыть. Она смеялась над ним и мучила его, пока убивала. И она не торопилась. Мне было плохо, но я не ел ничего целый день, иначе меня бы тошнило всё это время. Я умолял её, кричал и плакал, просил, чтобы она прекратила… потом, когда бедный ребенок был изуродован, но всё еще жив, я умолял её закончить это. Хотя бы закончить его мучения. Всё, что она сказала, это - смотри и учись, Дастин. Смотри и учись.

- Она даже хотела заставить меня съесть его пальцы, когда моё желудок заурчал на четвертом. Я среагировал настолько плохо, что она не принуждала меня, слава Богу, - продолжал я, - Она сказала, что я слабак, и что я должен увидеть это, даже если это только один раз… чтобы я знал своё место. Она сказала, что это может случиться со мной, с моей дочерью, родителями… с любым человеком, с которым я как- то связан. Тогда я уже ничего не мог сказать, настолько мне было плохо… Я просто плакал. Тогда она и разрушила меня. После этого я соглашался на всё, что она хотела.

- Казалось, она получала физическое удовольствие от того, что я смотрел, и что мы оба страдали, я и этот мальчик. К концу всего этого она даже разделась. Даже после того, как парень умер, она продолжала резать его. Каждый раз, когда я пытался отвести взгляд, она кричала на меня, чтобы я смотрел, иначе тоже останусь без глаз.

- Она сложила его части в пакет и в большой пластиковый ящик, - сказал я, не упоминая всей этой запекшейся крови, - Она открыла мою клетку и заставила меня стоять на четвереньках в луже крови. Я дрожал, как лист, и плакал, но она не обращала внимания. Она сказала, что хочет убедиться, выучил ли я свой урок о сопротивлении и пререкании. Она рисовала кровью на моем лице, оставив полосы на носу, на щеках, написала - блядь- на лбу… - сука- - на спине… она смеялась и забавлялась, украшая меня кровью этого бедного малыша. Думаю, я чуть не потерял рассудок, стараясь стоять ровно, пока она делала это. Она заставила меня слизать немного крови с пола. Сказала, что это сделает меня хорошим зверьком. Сказала, что это даст мне силы. Она тоже слизывала кровь. Она сумасшедшая. Я понял это той ночью. Позже, я начал подозревать, что её семья использовала её, или её клуб, чтобы убивать людей, которые перешли им дорогу, или стали свидетелями каких- нибудь преступлений. Я даже не знал имени парня.

- Ты когда-нибудь видел, чтобы она убивала кого- то еще? - спросил Дилан, продолжая писать.

- Нет, - ответил я, - После этого я делал всё, что она говорила, чтобы держать её подальше от моей дочери. Ей не приходилось показывать мне это снова.

- Это было несколько лет назад, - подумал Дилан вслух, - Ты хоронил тело?

- Нет, она приказала кому- то забрать его, - ответил я, - Не знаю, похоронили ли они его… или сожгли… или еще что.

- Нет тела, нет доказательства, - Дилан слегка нахмурился.

- Есть доказательство, - сказал я, надеясь, что не ошибаюсь. Они оба посмотрели на меня, и я вздохнул.

- Алекс заставила меня вымыть пол в ту ночь… и использовать шланг, чтобы самому помыться. Она забрала все окровавленные полотенца. Но когда она ушла, я нашел тряпку и намочил её в крови. И спрятал её в подвале.

- О, Боже, - выдохнула Николь, - С этим она отправиться в тюрьму за убийство. Дастин может дать показания против неё.

- Не торопись, Николь, - Дилан взглянул на неё, и даже я знал, что это не будет так просто. Дилан посмотрел на меня и спросил, - Ты уверен, что она всё еще там?

- Я не могу быть уверенным на сто процентов, - признал я, - Меня не было там последние две недели. До того, как я ушел, она была там, это точно. Я убирался там перед тем, как уйти к Николь. Я проверил… она была там.

- Почему ты никому не рассказал об этом раньше? - спросил Дилан.

- Не думаю, что я могу доверять полиции в этом городе, зная, что представляет из себя семья Алекс, - сказал я, - Я не хотел рисковать своей дочерью. Сначала я долгое время был испуган, потом, позже… я никому не доверял достаточно, чтобы рассказать это. Даже Майкл не знает. Когда я сделал это, я надеялся, что однажды наберусь смелости и покажу кому-нибудь. Я не хотел, чтобы этот парень умер вот так и не оставил никаких доказательств о том, что он был здесь. Всё, что он пережил…-

Они ничего не сказали.

- Я верю тебе, Дилан, - уверенно сказал я, глядя в его глаза, - Я даю это тебе. Единственное, это то… что я должен забрать её первым.

Дилан посмотрел на меня и понял, о чем я говорю… думаю.

- Ты уверен, что хочешь сделать это, Дастин? - неуверенно спросил Дилан.

- Да, - решительно сказал я, - Я уверен.

- Стоп. О чем вы говорите?! - вставила Николь, она догадывалась и не скрывала беспокойства.

Я посмотрел на неё и сказал, - Я должен вернуться. На какое- то время. Через несколько дней я снова смогу свободно ходить по клубу. Алекс ходит домой, постоянно оставляет клуб на несколько часов, и я там один. Как только я доберусь до тряпки, я смогу убраться оттуда. Она дает ключи от подвала только мне и Майклу. Я могу вернуться в понедельник, и, если буду вести себя очень хорошо, может она выпустит меня к выходным.

- Нет! - закричала Николь, в её глазах блестели слёзы. Дилан грустно наблюдал за ней, - НЕТ! Пап, скажи ему, что он не может этого сделать! Дастин ты не пойдешь туда!

- Николь, послушай меня, - я взял её за руки и посмотрел прямо в глаза, - Алекс верит мне. Я могу пробраться туда, не вызывая подозрений. Я живу здесь. Это идеально подходит. Она никогда не догадается, что я задумал. Она думает, что я всё еще боюсь её. Я могу прикинуться, что я боюсь. Я хороший актёр в этом дерьме.

- Нет, это слишком опасно, - спорила она, - Пап, ты можешь пойти в полицию и взять ордер на обыск, или что- то еще!

Дилан вздохнул и покачал головой.

- Полиция не даст ордер без доказательств, кроме того, что там было убийство, - сказал Дилан, - Они не будут слушать Дастина, потому что он шлю- - - -

Николь и я посмотрели на него, и он остановился.

- Прости, - сказал он и закончил свою мысль, - Полиция не будет слушать Дастина, потому что он занимается проституцией. Они просто подумают, что он пытается досадить своей сутенерше по какой- то личной причине. К тому же, как сказал Дастин, мы не отличим хороших копов от плохих в этом городе. Он прав. Она никогда не поверит копу под прикрытием, и уйдут месяцы прежде чем они заработают её доверие. Дастин может вернуться, втереться в доверие и забрать улику… и потом бежать оттуда нахер. Если мы сделаем это как- то по- другому, мы рискуем его дочерью, не говоря уже о нас.

- Когда ты должен вернуться? - спросил Дилан, снова взявшись за блокнот.

- На рассвете в понедельник, - ответил я, дыхание Николь участилось, и она вцепилась в волосы и потом опустила руки на глаза.

Я пытался успокоить её шепотом, обнимал её и целовал её пальцы, пока Дилан был занят.

- Я ненавижу это, - закричала она, - Я, блядь, ненавижу это.

- Это всего на несколько дней, - заверил я, - Я знаю её, знаю её привычки, её повседневные дела. Я идеально подхожу для этого. Никто не сможет пробраться в подвал, кроме меня. Черт, да первые пару дней я буду там 24/7!

- Она причинит тебе боль, Дастин, - закричала Николь.

- Немного, - признал я, - Но с Алекс это всего лишь унижение для меня. Она хочет, чтобы я был здоров и выглядел так, чтобы смог снова работать в клубе. Веришь или нет, но в основном меня ранят клиенты. Она довольно мягко обращается со мной. Думаю, это потому что я не вызываю у неё проблем. И если я вернусь и буду супер милым для неё, она забудет про ночь, когда ты атаковала её и простит меня быстрее. Я знаю, она сумасшедшая, но каким- то извращенным образом она любит меня… Я её комнатная собачка. Она становится жестокой, только когда я каким- то образом не подчиняюсь ей.

- Я не могу спрятать жучок на тебе, - сказал Дилан, - Я так понимаю, ты там постоянно обнаженный.

Я слегка кивнул ему, первый раз смущаясь этого.

- Ты можешь пронести жучок под языком. А когда будешь в подвале, и за тобой не будут наблюдать, ты можешь спрятать его где- нибудь, чтобы мы слышали, что происходит. И я могу снабдить тебя чипом, который будет показывать твое местоположение, - размышлял Дилан, - Таким образом мы всегда будем знать, где ты.

- Хорошо, - согласился я.

Я ненавидел идею о том, что они будут слышать всё, что я буду говорить Алекс, и что я буду испытывать, когда вернусь. Николь тоже будет слушать? Я только представил её и Дилан, как они сидят в машине и слушают, как меня наказывают, и мне захотелось умереть. Я не могу позволить ей слышать это. Мне даже не хотелось, чтобы Дилан это слышал.

- У нас есть немного времени, так что я смогу достать это к понедельнику и уладить некоторые дела, - Дилан быстро писал в блокноте, - Мне не понадобится помощь полиции НЙ, я смогу сделать всё сам.

Николь молча слушала, дрожала и пыталась быть сильной [крепкой, стойкой], как её отец. Я знал, нас ждет долгий разговор, когда мы вернемся к ней домой.

- Но сначала я должен задать тебе несколько вопросов, Дастин, - Дилан перевернул страницу и строго посмотрел на меня.

- Ладно.

- Ты принимал участие в этом убийстве или в другом, даже если тебе приказали или заставили? - спросил он, полностью переключившись в образ полицейского.

- Нет, - сразу же сказал я, надеясь, что он не подозревает меня.

- Помогал ли ты когда-нибудь заманить или силой привести кого- то в клуб? - продолжил он.

Николь посмотрела на меня, шок и злость в её взгляде.

- Нет, никогда, - я покачал головой.

- Ты когда-нибудь избавлялся или помогал кому- то спрятать тело?

- Нет, Дилан, - сказал я, - Я только очищал пол от крови в тот раз, и всё, я клянусь.

Дилан долго пристально смотрел на меня и сказал, - Я верю тебе, Дастин. Я рад. Мне бы не хотелось отправлять тебя в тюрьму после того, как всё закончится. Николь бы не дала мне услышать конец всего этого. [не совсем поняла, о чем речь… то ли она бы ему мозг проела об этом, то ли убила бы его просто, и он бы ничо не узнал…]

Он шутит или серьёзно? Я не мог понять. Дилан очень сложно понять по выражению лица. Прямо как его дочь иногда.

- Я просто её раб – сексуальная вещь для неё. Как животное… собака, - пояснил я, - Она бы не сделала ничего такого. У неё есть другие люди для этого. Люди, которых я никогда раньше не видел.

- Почему ты МНЕ не рассказал ничего их этого? - Николь слегка повысила голос на меня, - Все наши сессии терапии… ты никогда не говорил, что она убивала кого- то. Ты сказал, что она друг!

- Я заботился о тебе, Николь. Ты нравилась мне, - сказал я, - Но на самом деле я не так уж хорошо тебя знал тогда. Сначала ты была клиентом. Я не доверял тебе полностью. Я не знал, что ты сделаешь. Если бы ты позвонила в полицию, нас бы всех убили. Я бы не хотел смотреть, как ТЕБЯ режут на части!

Она посмотрела на Дилан, он хмурился на нас.

- Когда Алекс начала махать на тебя ножом в клубе, у меня чуть не случился сердечный удар, - признался я, - Я сказал ей, что если она попробует ранить тебя, мне придется остановить её. Поэтому она хочет наказать меня, когда я вернусь. Я бросил её вызов. Она увидела, что я забочусь о тебе. Хотя она не убила бы тебя в комнате, полной свидетелей. И она не хотела убивать дочь шефа полиции. Но она может убить по- другому. Она может изобразить несчастный случай. Так, чтобы никто в жизни не подумал, что она имеет к этому отношение.

Николь всхлипнула и заплакала и, схватив меня за майку, посмотрела на меня.

- Что, если она узнает, что ты делаешь? Что, если она поймает тебя? Она убьет тебя, как того мальчика!

Дилан тут же проворчал, что он никогда не допустит этого, и в это же время я ответил ей.

- Она не поймает меня, - пообещал я, - Николь, я хочу сделать это. Я больше не хочу быть трусом. Я хочу вернуть дочь. Я хочу тебя. Это единственное, что я могу придумать, чтобы наконец уйти от неё.

Когда я сказал, что хочу Николь, Дилан посмотрел на меня взглядом, который говорил ‘даже не думай об этом’. Может он поможет мне с Алекс, но это не значит, что у нас есть его благословение.

- Что на счет её семьи?, - спросила она, - Ты сказал, у них есть твоя кровь на случай, если ты сбежишь. Они всё еще смогут причинить тебе вред, когда она будет в тюрьме.

- Не думаю, что им есть до меня какое- то дело, - я старался склонить её к этому, - Я просто её зверек. Если её посадят за убийство, они наверно просто разозлятся на неё за то, что она такая неосторожная. Они не бросят её. Будут рады, что их собственный игры продолжаются. Они отвернуться от неё и оставят гнить. Во всяком случае, так было в Славных Парнях.

Николь шокировано посмотрела на меня, размышляя, действительно ли я доверю фильму свою жизнь и будущее.

- Может она сдаст свою семью, чтобы смягчить приговор для себя, - согласился Дилан, - Скорее всего её включат в программу защиты свидетелей, пока будут готовить приговор. Может нам повезет, и они доберутся до неё, когда она будет в тюрьме.

Дилан говорил так серьёзно. Надеялся, что кто- то убьёт Алекс…

- Может Майкл сможет присматривать за тобой для нас, - сказала Николь, - Если что- то пойдет не так, он может позвонить мне. Или я могу позвонить ему.

- Я не хочу впутывать его в это, Николь, - вздохнул я, потирая переносицу большим и указательным пальцами, - Разве не достаточно людей находятся в опасности, если что- то пойдет не так? К тому же у нас есть жучок.

Вау, это прямо как Черная Метка. Я никогда не чувствовал себя таким живым. Мне нравятся эти ощущения, когда мы планируем падение Алекс со мной в главной роли.

Дилан задал мне еще несколько вопросов, спросил про планировку клуба, двери, выходы, запертые двери, открытые двери. Могу сказать, что он делал всё, что в его власти, чтобы обеспечить мою безопасность, на случай если случится что- то ужасное. Это возможно. Я пообещал себе, что сделаю всё, что в моих силах и буду предельно осторожен.

Потом Дилан попросил меня описать лицо мальчика… и к моему удивлению, он зарисовал его, слушая меня. Даже Николь была поражена, она не знала, что он может так хорошо рисовать. Дилан слегка улыбнулся, не в силах скрыть свою гордость за то, что впечатлил нас своими способностями.

Через какое- то время я смотрел на потрясающий рисунок лица мальчика, которого видел той ночью.

Дилан сказал, что отправит набросок в Форкс и попросит своих людей поискать информацию о нем среди пропавших в Нью- Йорке.

Я снова предупредил Дилан на счет его расследований в районе клуба, но он только ухмыльнулся и сказал, что он не первый день работает. Он может найти информацию не приближаясь к клубу или полиции. Он не сказал, как он будет действовать, посоветовал мне сделать мою работу и оставить его делать свою.

На пути домой Николь часто поглядывала на меня. Она даже хотела отговорить меня от этого плана, но я вежливо сказал ей, что принял решение. Дилан смотрел на меня по- другому, когда мы уходили. Может я выдумал это, но могу поклясться, что видел уважение в его глазах. Я не могу и не собираюсь передумывать. Мне всё равно придется вернуться к ней в понедельник. Таким образом у меня хотя бы есть план спасения. Даже Дилан согласился, что мне лучше пойти. Опасность, да… но разве в моей жизни осталось что- то не опасное?

Я попытался сменить тему.

- Мои родители придут завтра, - напомнил я, обнимая её, - Не знаю, что они скажут, но я должен быть готов ко всему. Я хочу отключить свои чувства… но не знаю способен ли я теперь на это. Я не хочу беспокоиться, но не могу иначе. Я не могу позволить, чтобы они увидели, что причинили мне боль. Я должен быть словно камень.

- Это не ответ, Дастин, - уже мягче сказала Николь, глядя на меня, - Скрывать свою боль… и беспокойство. Но ты не должен позволить этому захлестнуть тебя. Ты не можешь позволить этому разбить тебя. Не думай, что ты должен быть железным теперь, когда нашел свои силы. Будь сильным. И чувствительным. Ты можешь совмещать это. Не теряй свою ранимую часть, своё сердце. Я так люблю твоё сердце, она большое и нежное. Баланс, Дастин. Всё правильное в жизни сбалансировано. Не становись жестоким сейчас только потому, что ты можешь.

Я улыбнулся ей. Как ей всегда удаётся найти правильные слова?

- Да, Николь, - сказал я голосом послушного зверька, зная, что это сведет её с ума.

- Прекрати это, - она похлопала меня по руке, - Ты больше не игрушка.

- Даже не образовательная игрушка? - я улыбнулся шире, пытаясь наклониться к её губам.

- Нет, - она слегка насупилась.

- Как на счет актера? [или война?..], - я продолжал играть, продолжая безуспешные попытки поцеловать её.

- Посмотрим, - она отвернулась от меня и скрестила руки на груди.

Я надулся, наклонился и прошептал её в ухо, - Я буду счастлив быть твоей любимой куклой… лежать на твоей кровати… ждать, когда ты придешь и обнимешь меня….-

Она резко развернулась и крепко обняла меня, её горячее дыхание щекотало мою шею. Я вдохнул земляничный аромат её волос, не в силах сдержать широкую глупую улыбку от того, что я снова мог держать её в руках спустя долгое время.

Позже, вернувшись к ней домой, я держал в руках свою любимую и единственную ночную рубашку [именно:)], вспоминая ту ночь, когда Николь впервые надела её на меня, я был в замешательстве и думал, что может быть она уже устала от секса. Я на самом деле не знал тогда, что у неё на уме. Теперь я знаю. Она превратила меня в мужчину, когда я представлял собой тень. Как нужно благодарить человека за такое чудо?

- Николь? - я улыбнулся ей, когда она зашла в спальню в своей пижаме – футболка и хлопковые штаны.

- Ты снова забыл как одеваться? - улыбнулась она.

- Не забыл, - я слегка нахмурился, - Я просто вспоминал, как ты подарила мне майку.

Она улыбнулась шире и мягко поцеловала мои губы, заставив волосы на моих руках встать дыбом.

Я протянул ей майку и спросил: - Можешь снова надеть её на меня?

- Я рада, что игривая часть тебя всё еще здесь, - она взяла майку и начала одевать её мне на голову, повторяя свои слова с той ночи, не в точности, но очень похоже.

- Я знаю, я создала правило номер один, - сказала она мягко, - Но я надеюсь, ты знаешь… что для меня ты не только идеальный пресс и каменная грудь.

Она замолчала, помогая мне просунуть руки в рукава.

- Я люблю тебя, Дастин, - её голос чуть не сорвался, когда она посмотрела на меня, - Я знаю, я должна быть смелой, но я так боюсь. Если с тобой что- то случится, не знаю, смогу ли я…-

Она тихо всхлипнула, и я взял её маленькое лицо в свои руки, чтобы она посмотрела на меня.

- Ничего не случится, - пообещал я, надеясь, что мой напряженный взгляд заставит её поверить в это, - Кроме того, что Алекс отправится в тюрьму. И когда всё закончится, я вернусь к тебе. Ничто не остановит меня. Я не позволю ничему встать между нами. Я не успокоюсь, пока ты снова не будешь в безопасности. В последний раз я должен прикинуться её рабом. Я делаю это для тебя… для Кэти. Наконец- то я сделаю это по хорошей причине. Николь, теперь ты моя сила. Теперь ты моя ЖИЗНЬ. Однажды ты сказала мне, чтобы я делал, что захочу и не спрашивал разрешения, не спрашивал постоянно в порядке ли это. Теперь я должен сделать это. Я ненавижу то, что иду поступаю против твоей воли в этот первый раз, но ты научила меня этому. Пожалуйста… просто поверь в меня. Доверься мне. Я вернусь. Боже, я говорю, как Арнольд Шварцнегер.

Она засмеялась и поцеловала меня, и я закрыл глаза. Я так любил её прикосновения. Каждый раз, когда она целовала меня или прикасалась ко мне, это было лучше, чем в предыдущий раз.

- Я верю в тебя, Дастин, - прошептала она, обняв меня, - И я доверяю тебе. Я буду здесь. Ждать, когда ты вернешься.

- Я люблю тебя, Николь, - говорил я между поцелуями, - Черт возьми, я люблю тебя.

- Заткнись уже и займись со мной сексом, - приказала она, укусив меня за шею.

Я чуть не засмеялся, думая, что может мы научились друг у друга слишком многому. Я был безумно влюбленной маленькой девочкой, а она была голодной, соблазнительной тигрицей.

- Да, Николь, - подразнил я, когда она потянула меня на кровать.

- Я хочу показать тебе мой любимый номер, - выдохнула она, - Шестьдесят девять.

О, Боже, невеста Франкенчлена снова ожила! И… вот и он… Доктор Франкенчлен теперь тоже проснулся.

- Ты делала это раньше? - улыбнулся я, удивляясь свой невинной маленькой Николь. О, да кого я обманываю? Она больше не такая уж и невинная. Но ничего страшного. Я люблю сексуальную, возбужденную Николь.

- Ugh, перестань задавать мне вопросы и займись делом, - она развязала узел на моих штанах и резко стянула их вниз, обнажая мою задницу прохладному майскому ветру, который дул в окно.

- Займись делом? - я притворился рассерженным, бросил её на кровать и грубо начал срывать с неё одежду, пока она слегка постанывала. Я высвободился из своих штанов и, перевернув её, поднял вверх вниз головой. Мои руки крепко держали её за поясницу, и её волосы скрыли её лицо, когда я встал и отошел от кровати на два шага. Она вскрикнула, согнув ноги по бокам от моей головы, и, прежде чем она успела сказать что- то, мой язык уже был внутри неё.

Если она хочет 69, я сделаю ей 69. Но это не будет для неё так легко и весело. Попытайся сосать мой член вниз головой, Доктор Николь.

- Займись делом, - приказал я, укусив её, и она завизжала, схватившись за мою спину для поддержки, и потом быстро опустив руки ниже, впившись пальцами в мою задницу.

Она пыталась взяться за мой член, и я чуть не рассмеялся над тем, как она пытается справиться со своим положением.

- Сейчас же, Николь, или я отпущу тебя, - пригрозил я, улыбаясь тому, каким беспощадным я могу быть, когда вдохновлюсь чем- то.

С хриплым стоном она наконец взялась за меня, и я почувствовал её горячий, влажный, маленький рот вокруг себя.

- Я хочу показать тебе МОЙ любимый номер, - поправил я и опустил язык глубоко в её пульсирующую киску. Она приглушенно вскрикнула, двигая головой вперед и назад, работая над моим членом. Она легко нашла свой ритм… быстрая ученица.

Уверен, она еще никогда не делала 69 таким образом. Я пожирал её [мда..]… чувствуя её вкус, и мне хотелось еще и еще… вскоре передо мной не осталось ни одного миллиметра плоти, который остался бы без моего внимания. В то же время я начал рычать, стараясь удержаться на ногах, пока Николь делала возможно лучший минет в моей жизни. Думаю, её устраивает эта поза. И определенно устраивает меня.

Её язык заворачивался вокруг головки и прижимался ко мне, и потом, когда я уже думал, что больше не могу, она выпускала меня изо рта и работала языком по бокам и затем снова брала меня полностью в рот, двигаясь вперед и назад; влажный, горячий и плотный… и просто, блядь, невероятный!! Звуки, которые она издавала, толкали меня всё ближе к краю, пока я старался изо всех сил доставить ей такое же удовольствие.

Я даже прошелся в гостиную, надеясь, что это поможет мне продержаться немного дольше… но это не помогло, так что я вернулся в спальню. Казалось, это еще больше возбудило и испугало Николь, и её стоны только усилились, пока я двигался.

Моя маленькая развратница… моя шлюха, занимающаяся любовью вниз головой. Неужели нет ничего, что она не позволила бы мне сделать с собой? Неужели я никогда не услышу от неё слов lo mein? Боже, я люблю её.

Теперь она кончает… напрягаясь под моим языком. Я слегка подразнил её кончиком языка, и это заставило её завыть, словно койот. Я больше не мог сдерживаться, и почти одновременно с ней, я предупредил её… и потом взорвался… надеясь, что у неё не возникнет проблем с тем, чтобы проглотить меня вниз головой.

На всякий случай, я положил её на спину на кровать, но она справилась. Не подавилась и не закашлялась. Я бы не сказал этого вслух, но я так гордился ею. Это уже не та маленькая девочка, которая не хотела даже смотреть на мой член в первую ночь. Что за прекрасная богиня. Я был рад, что принимал участие в её пробуждении.

Я знал, что хочу Николь полностью для себя… и что я буду бороться за неё, чтобы она была в моей жизни после того, как я освобожусь от Алекс… но в глубине души я думал… думал, что может однажды появится мужчина, который будет наслаждаться ею… который узнает всю красоту и тайны Николь Салливан. И я ревновал к нему. Я не хотел делиться ей.

Я смотрел на её лицо, которое лежало прямо под моим насыщенным, мягким членом.

- О, Боже, - вздохнула Николь, посмотрев на меня и широко улыбнувшись.

- Вы думали, мы будем лежать на кровати, не так ли, Мисс Займись Делом? - усмехнулся я, нежно проведя пальцем от её маленького милого носика… вверх по её лбу.

- Я даже не думала, чтобы сделать это таким образом, - восхищалась она, словно я был Дэвидом Копперфильдом, - Это было… о, Боже!

- Согласен, я сел на колени, наклонился, и поцеловал её, чувствуя вкус её языка… запустив пальцы в её длинные локоны.

Мы долго целовались, казалось, мои руки не могут насытиться её упругой, полной грудью, и мне нравилось щипать её соски и слышать её реакцию на маленькую, но приятную боль, пока она целовала и прикасалась языком к моим соскам и кусала мою грудь везде, где могла дотянуться.

- Еще раз, - наконец зарычал я, оставляя поцелуи на её теле по пути вниз, двигаясь к своему восхитительному месту назначения.

Я держал своё тело над ней, опираясь руками на матрас, она застонала и хорошенько облизала мой очень твердый член перед тем, как взять его в рот.

Я громко застонал, чувствуя, каким чувствительным был Франкенчлен прямо сейчас. Я начал дразнить её языком, и она дразнила меня в ответ. Я подул холодным воздухом на её влажный маленький клитор, и она низко закричала от мучительного удовольствия.

Я не мог сдержать хитрую улыбку. Я прикоснулся верхней губой к её клитору и выдохнул горячий воздух… и сомкнул губы на нём. На секунду или две она полностью забыла о моем члене и застонала из- под моего тела.

Мы оба быстро кончим на этот раз… и думаю, мы оба знали это.

Сегодня суббота, День 13.

Я не хотела просыпаться так рано, но Дастин потребовал, чтобы его родители пришли, как можно раньше. Я спросила его зачем, и он сказал, что им бы хорошо для разнообразия подстроиться под его расписание, поставить будильник заранее и проснуться рано утром.

Мы быстро позавтракали тостами с молоком, и я задумалась, должна ли я приготовить что- то для его родителей, но он фыркнул и запретил мне делать что- либо.

- Они никогда не готовили для МЕНЯ, - сказал он, надев на лицо холодную, строгую маску.

Я не могла винить его за такие чувства, и лучше уж пусть он будет сильным и холодным, чем испуганным и слабым… но я не хотела, чтобы он был жестоким. Я хотела сказать что- нибудь, но не знала, как объяснить это ему.

Доктор Николь внутри меня сказала, что это правильно, когда он показывает свою злость. Я научила его не держать её в себе… и он так и поступал. Я просто должна позволить ему реагировать так, как он хочет, и быть здесь, чтобы помочь ему перенести всё это.

- В моем сне, когда пришли мои родители, - сказал Дастин, когда мы одевались, - Я вёл себя как девчонка, несколько раз переодевался, и когда они пришли, меня парализовало от страха, я застыл у стены и смотрел в окно.

Он нахмурился, вспоминая это, и покачал головой, надевая свои джинсы и простую серую майку, которая очень мило прилегала к его телу.

- Сегодня этого не будет, - пробормотал он почти про себя, - Я управляю этой встречей.

- Хорошо, - неожиданно мне чуть не стало страшно, - Я не буду вмешиваться.

- Нет, Николь, я говорю не о ТЕБЕ, - он улыбнулся, и его бессердечность исчезла. Мне стало легче. Он подошел ко мне, взял за руки и поцеловал костяшки моих пальцев, - Без тебя я бы никогда не набрался смелости встретиться с ними. Помнишь, в самом начале я сказал, что скорее буду утыкан иглами, чем заговорю с ними?

- Да, - я нерешительно взглянула на него.

- Ну, вообще- то я до сих пор так думаю, - признался он, - Но я не позволю им управлять мной. Я наконец скажу то… что никогда бы не сказал раньше.

- Я так горжусь тобой, Дастин, - просияла я, - Только посмотри на себя.

- Мне всё еще немного сложно… быть таким…- - сказал он, робко глядя на меня, - Но мне нравится. Я чувствую, что это правильно. И я люблю то, как ты смотришь на меня, когда я… такой. Я чувствую себя мужчиной. Я очень давно так себя не чувствовал.

Я крепко обняла его, и он поцеловал меня в висок, когда раздался стук в дверь.

Дастин слегка напрягся, и я посмотрела на него, прощаясь про себя с его мягкими зелеными глазами… наблюдая, как спокойствие и суровость затемняют их.

- Пора, - выдохнул он и глубоко вдохнул. Он сжал мою руку, поцеловал её, отпустил и пошел к двери… походкой льва.

Он резко раскрыл дверь, напугав красивую пару на пороге. Я не видела его лица, но всё было ясно только по его голосу… он только сказал, - Входите.

Он распахнул дверь, позволив им войти. Кажется, они уже волнуются и чувствуют себя неуютно, несмотря на то, что выглядят так, словно сошли со страниц GQ и Vogue. Элегантная одежда, идеальные лица, идеальные прически, идеальный мэйк- ап… и мне кажется, что я одета не по случаю. Они зашли внутрь и нервно улыбнулись мне.

Дверь за ними громко хлопнула, и женщина, его мать, ахнула и резко повернула голову к сыну.

- Прежде, чем вы сядете, - его голос был ледяным, так же как и его глаза, когда он смотрел на них, - Мы должны уладить кое- какие дела. Надеюсь, ты взял чековую книжку и информацию о счете.

- Да, - Томас непонимающе посмотрел на сына, а Дастин скрестил руки на груди и смотрел на него, словно могущественный король на крестьянина.

- Выпиши чек на имя Николь Салливан в размере сорока тысяч долларов, - приказал Дастин.

Я раскрыла рот, но Дастин взглянул на меня, словно говоря ‘не произноси ни слова’. И что еще более шокирующее, его отец СДЕЛАЛ это! Даже не спросив, зачем и за что это. Наверно славно быть богатым. Хотя, кажется, это не делает никого из Трентонов счастливыми.

Томас вырвал чек из книжки и молча протянул его Дастину. Дастин передал его мне, слегка улыбнувшись, и сказал родителям, - Это за две недели замечательной терапии, которая понадобилась мне в первую очередь из-за вас. Вы еще дешево отделались. Она стоит намного дороже. Садитесь.

Даже не думая об этом, я поторопилась сесть, чтобы Дастин не разозлился на МЕНЯ… когда я посмотрела в его глаза, мне стало лучше. Он усмехнулся, молча показав мне, что приказы он раздает не мне.

Томас и Элизабет Трентон сели рядом со мной на диван, а Дастин опустился в кресло напротив нас. Уверенный взгляд… злость. Но он сдержан и холоден.

- Пока не убирай свою книжку, Томас, - сказал Дастин отцу, - Теперь небольшой тест. Выпиши чек для своей внучки. Чек на все её медицинские нужды на следующие десять лет. Ты доктор, должен знать расценки. Я хочу увидеть, насколько сильно ты на самом деле заботишься. Я хочу увидеть, настолько ли большое у тебя сердце, как твой банковский счет. Пиши.

Этот Дастин просто потрясающий… но еще и пугающий. Хорошо, что он на моей стороне.

Томас вздохнул и начал писать.

- Если ты вздохнешь еще раз…- - холодный взгляд Дастина вонзался в его отца, - Я сломаю тебе челюсть. Если я тебе надоедаю или вызываю какой- то дискомфорт, представь, как чувствовала себя твоя внучка все эти годы, не говоря уже обо мне. Ты понятия не имеешь, какую боль мы пережили. У тебя нет никакого ёбаного права или привилегии, чтобы даже ОСМЕЛИТЬСЯ вздохнуть. Пиши чек.

Элизабет укоризненно взглянула на Томаса, когда он молча начал писать чек. Я не осмелилась подсмотреть, и потом Томас оторвал чек и протянул сыну. Я задержала дыхание, когда Дастин посмотрел на чек, его лицо не выдавало его реакции.

- Это покроет счета за лечение, операции, лекарства… и колледж, - мягко сказал Томас, - И еще… всё, что ей может потребоваться – одежда, машина…-

- Тест пройден, - Дастин сложил чек пополам и положил в карман футболки, - Вы пришли сюда что- то сказать. Говорите.

Вашу мать, Дастин блядски впечатлителен. Он даже смотрит отцу прямо в глаза. Я знаю, я должна радоваться, что я получила назад свои деньги плюс 20 тысяч сверху, и нужды Кэти наконец будут удовлетворены. Я хотела танцевать… но всё это меркло на фоне новой силы и храбрости Дастина. Я так хочу поцеловать его.

- Ты всё еще можешь сломать мне челюсть после нашего разговора, но я готов к этому, Томас положил чековую книжку на стол.

- Во- первых, ты должен знать…- - начал он, глядя на свои руки, - Я не являюсь твоим биологическим отцом.

И мы все смотрим на Элизабет Трентон.

Она слегка выпрямилась и прочистила горло.

- Дастин…- - теперь она с трудом может поднять глаза на своего сына, - Когда мы с твоим отцом поженились, мы хотели иметь детей. Мы любили друг друга, и он уже был доктором и работал в скорой помощи. Годами мы пытались завести ребенка, но у нас не получалось. Твой отец протестировал нас… и тесты показали, что я в порядке… но Томас… не мог иметь детей. Он утверждает, что не знал об этом до нашей свадьбы.

В последнем предложении слишком много напряжения, и Томас заметил это.

- Элизабет, в миллионный раз, я не знал об этом! - прорычал Томас, но потом попытался смягчить свой голос и суровый взгляд.

- В любом случае…- - продолжили Элизабет, - Томас предложил другие варианты. Но я не хотела ребенка от другого мужчины, я хотела ребенка от него. После долгого времени, я поняла, что должна признать это. Что у нас не будет детей. Я начала думать об усыновлении… но это тоже угнетало меня. Не знаю почему. Я была молодая и глупая… эгоистичная, я хотела, чтобы всё было по моему и идеально. Теперь я вижу, насколько всё это было бессмысленно. Я просто должна была быть… более уступчивой… более открытой для других возможностей.

Она прочистила горло и посмотрела на Дастина. Но он смотрел на неё с такой яростью, которая испугала даже меня. Элизабет глубоко вздохнула и продолжила.

- У нас дома была вечеринка. Прощальная вечеринка для какого- то доктора, с которым работал Томас. У меня было плохое настроение. В тот день я помогала в больнице с детьми. Я любила их. Каким- то образом, это заставляло меня чувствовать себя лучше, быть с ними, заботиться о них. Я не была мед.сестрой, но я могла принести кому- то подушку, помочь доесть обед, поиграть в настольные игры, почитать сказки. У меня не было настроения для большого праздника, и мне не хотелось быть старшей официанткой для сотни людей. Но я исполняла роль ответственной жены доктора, прикидывалась счастливой и утонченной, очаровывая их всех.

Это напомнило мне об игре Дастина, когда он обслуживал женщин в Огне. Хмм. Интересно.

- Я была гораздо пьянее, чем готова признать, - Элизабет посмотрела на свои ногти и вздохнула, - Я начала много пить после того, как узнала, что у нас не будет детей. Я уже была алкоголичкой. Но я никогда не была пьяной, когда была с детьми. Хотя бы об этом я беспокоилась.
- Я поднялась в спальню, чтобы прилечь. Было темно, я очень устала и у меня кружилась голова. Не знаю, сколько времени прошло, но… неожиданно со мной в комнате оказался мужчина… он был вместе со мной на кровати… он целовал меня и… начал раздевать меня.

Дастин смотрел на неё, не меняясь в лице. Томас смотрел на своё обручальное кольцо, потом на туфли, было очевидно, что это далеко не безразлично для него, но он старается не показывать этого.

Потом, мне показалось, что холодный взгляд Дастина точно как взгляд Томаса. Теперь он изображает отца?

- Сначала, - чуть слышно сказала Элизабет, - Я не останавливала его. Я не знала, сон это или реальность. В комнате было темно, но иногда я как- то могла видеть его лицо немного. Я видела, что он очень красивый… и он так хорошо пах. И… он великолепно целовался. Я позволила ему прикасаться ко мне и уже была почти полностью обнажена, когда в моих мыслях возникло лицо Томаса. И в тот момент я поняла, что это не сон. Это реальность. И он расстегивал свои брюки.
- Тогда я попыталась подняться, - Элизабет сжала кулаки, - Я сказала ему ‘НЕТ’ и попыталась спихнуть его с себя. Я боролась с ним, правда! Но он был такой сильный… и грубый. Он закрыл рукой мой рот и… он… взял меня.
- Я рассказала об этом Томасу, - Элизабет зло посмотрела на своего мужа, - Но он больше беспокоился об обвинении своих драгоценных коллег, чем о том, чтобы найти того, кто изнасиловал меня.

Осторожно сложенные руки Томаса сжались в кулаки, и он резко повернулся к Элизабет.

- Я думал не об этом! - выдавил он сквозь зубы, стараясь держать голос под контролем, - Ты была ПЬЯНА!! Ты даже не могла сказать, как выглядело его лицо! Только то, что он был красив и прекрасно целовался!! Я не мог вызвать полицию! Я стал бы посмешищем, и Бог знает, что случилось бы с моей карьерой, моей репутацией, если бы я начал обвинять кого- то согласно истории моей депрессивной пьяной жены! Наш адвокат сказал, что у нас нет шансов! И ты сказала, что сама позволила ему раздеть себя и целовать… нет никаких шансов отправить кого- то в тюрьму за это! Ты ПОЗВОЛИЛА ему. Ты не дралась с ним. Почему ты просто не можешь признать правду? Ты изменила мне.

- Я НЕ ИЗМЕНЯЛА ТЕБЕ!! - закричала она со слезами на глазах. Томас молчал.

Дастин посмотрел на Томаса, и мне показалось, что я увидела отвращение в его взгляде. Но он ничего не сказал.

- Заткнись, Томас, - Элизабет шмыгнула носом, - Это моя история, не твоя.

Томас промолчал, и Элизабет продолжила, - Видишь, какую поддержку оказал мне мой любимый муж. Так что я попыталась забыть, что произошло. Но я продолжала пить. Томас постоянно отсутствовал, работал в больнице по ночам. Я так боялась спать одна после всего этого. Мне постоянно снилось, что он вернулся. Я начала сходить с ума. Я всё глубже и глубже погружалась в алкоголь.
- Пару месяцев спустя я обнаружила, что беременна. Томас сказал, что никто не знает о том, что он не может иметь детей. Мы просто скажем, что это наш ребенок. И всё будет хорошо. Я так сильно хотела ребенка. Дастин… мне так жаль, но в то время… я не хотела тебя. Я не хотела ребенка от этого человека. Я боялась его… я ненавидела его. Он взял меня силой. Я не хотела ребенка. Но Томас сказал, я не могу сделать аборт. Он бы не позволил. Он сказал, что это убийство.

- Это бы убило тебя, Элизабет, - прорычал Томас, закрыв глаза, - Ты так хотела ребенка… и твое желание сбылось. Ты бы не смогла жить с собой, убив Дастина. Я назначил тебе терапию. Я пытался как- то помочь тебе. Не делай из меня злодея.

- Терапия за городом, - фыркнула Элизабет, - Он не мог найти приличного доктора, потому что он мог знать его, или его дружков. Ты отвел меня к социальным работникам. Реабилитационный центр. Институт для умалишенных.

- Ты ПОСТОЯННО пила! - закричал Томас, - Чудо, что Дастин родился здоровым, учитывая всю ту херню, которую ты заливала в себя.

- Может быть ТЕБЕ стоило помочь мне вместо того, чтобы таскать меня по разным докторам, словно узника, пока мне не станет лучше, пока я не стану чистой маленькой девочкой и смогу вернуться домой и играть домохозяйку для тебя! - защищалась Элизабет.

- Пожалуйста, успокойся, - попросил Томас, - Ты говоришь со своим сыном и его подругой. У тебя что, нет чувства собственного достоинства?

- Заткнись, - неожиданно сказал Дастин, наглый и спокойный, как скала, он зло смотрел на Томаса.

- Что? - ошарашено спросил он.

- Я сказал, заткнись, - Дастин нахмурился на своего отца, - Дай ей сказать то, что она хочет. Прекрати постоянно говорить ей, что делать. Ты постоянно приказывал ей. Этого не будет здесь. Она может говорить всё, что хочет и как хочет. И когда я позволю тебе, ты скажешь своё слово. Но сейчас, заткнись.

- Хорошо, - Томас был рассержен, но замолчал.

- Спасибо, - сказала Элизабет.

- Не благодари меня, - Дастин также холодно посмотрел на неё, - Тебе еще много чего нужно объяснить. Продолжай.

- В принципе, ни в одном из мест, куда меня отправлял Томас, не помогли, - сказала Элизабет, - Ничто не могло стереть из моей памяти ту ночь. Понимаешь, мне было запрещено говорить кому- либо, что меня изнасиловали, так что, как они могли помочь мне? Я чуть не рассказала. Но я боялась, что если расскажу, я останусь одна с ребенком и не смогу содержать его. У меня не было семьи, которая могла бы позаботиться обо мне, у меня был только Томас. Я ненавидела это… но я нуждалась в нем финансово… и даже после всего, что случилось, я думала, что всё еще люблю его и может всё наладится, когда ребенок родится.
- Не наладилось, - сказала она после небольшой паузы, - Ты был красивым ребенком, Дастин, таким счастливым и здоровым. Тогда я была в очень темном месте, Дастин. Какая- то ужасная часть меня даже хотела, чтобы моё пьянство что- то сделало с тобой… может я упаду и у меня будет выкидыш или… будет какое- то осложнение при родах. Однажды я даже стояла на верху лестницы и уговаривала себя упасть, и тогда ты не родишься. Я ничего не имела против тебя, Дастин. Это всё из- за того мужчины. Из- за него я так себя чувствовала. Теперь я знаю это, но тогда… я винила тебя. Я ненавидела тебя за то, что ты не сын Томаса. Я ненавидела тебя за то, что ты сын человека, который взял меня силой. Я не могла привязаться к тебе, как была должна. Я не хотела держать тебя или видеть тебя.

Я посмотрела на Дастина, он слегка опустил глаза, но всё равно он такой сильный и смелый, даже слушая эту ужасную историю, когда его собственная мать говорит такие вещи. Я сама хотела ударить её за эти слова. Но потом я попыталась представить себя на её месте… могла ли я любить ребенка от человека, который изнасиловал меня? Это очень сложный вопрос.

- Кэтрин…- - сказала Элизабет со слезами на глазах, - Была милой женщиной, тогда ей было за 30. Она мне очень нравилась. Она была теплой и приземленной… и очень давно… у неё был сын. Но он умер, когда ему был один год, у него случился приступ во сне. Я спросила её, возьмет ли она заботу о тебе на себя. Конечно, она согласилась. Иногда я слышала, как она пела тебе перед сном. Однажды я заглянула к тебе в детскую, и вы оба выглядели такими счастливыми. Я видела, что она любит тебя… а ты любил её. Так что я оставила всё так как есть. Я постоянно избегала тебя. Я всё еще пила… и начала постепенно пристращаться к наркотикам. Я незаметно брала у Томаса бумагу для рецептов и писала их для себя, покупала всё, что хотела. Это было просто.
- Томаса никогда не было дома. Я надеялась, что он хотя бы попытается быть твоим отцом, когда я не могла быть твоей матерью, но он постоянно работал. Он брал ночные смены, а днем находил себе другие занятия вне дома. Годами мы не разговаривали друг с другом, и мы позволили прислуге растить тебя.

- У меня тоже есть чувства, Элизабет, - нахмурился Томас, - Я тоже пытался привязаться к тебе, Дастин. Но каждый раз, когда я смотрел на тебя, меня убивало то, что ты не мой. Что я не могу иметь детей. И я размышлял, на самом ли деле Элизабет изнасиловали, или она просто изменила мне. Ты не был похож на меня, и у тебя были зеленые глаза. Ни у кого по моей стороне или по стороне Элизабет не было зеленых глаз. Это было как напоминание… Я разлюбил Элизабет, и она тоже не любила меня. Я не чувствовал ничего, кроме вины, злости и грусти, когда пытался провести с тобой время, Дастин. Мне жаль. Я знаю, ты ни в чем не виноват. Теперь мы оба это знаем.

Немного поздновато, подумала я. Если бы только эта семья пользовалась услугами хорошего психотерапевта, может сейчас они были бы в порядке. И ничего из этого могло не произойти.

- Мы оставались вместе, пока ты рос, - сказал Томас, - Я даже не знаю, почему мы не развелись.

- Потому что вся история всплыла бы, а Томас не хотел разговоров, вот почему, - сказала Элизабет.

- Не только поэтому. Я думал, что если мы разведемся, она спустит деньги на наркотики и однажды убьет себя. Передозировкой. Я пытался начать всё заново, найти помощь для неё. Попробовать тот или иной реабилитационный центр. Я начал путешествовать с ней по всему миру, возил её в места, где ей могли бы помочь. Места, где она могла всё рассказать, и это бы не вернулось в наш город. Может это было глупо с моей стороны, но мы жили в приятном маленьком обществе. Я хотел, чтобы наше имя оставалось чистым, чтобы нас уважали. Я слишком усердно работал, чтобы на меня смотрели, как на…-

Он остановился и вздохнул.

- Мусор? - закончила за него Элизабет, - Он всегда смотрел на меня сверху вниз, потому что я не была богата, когда он женился на мне. Все деньги принадлежали ЕМУ. Он всегда напоминал мне, что у меня ничего нет. И если я уйду, у меня снова ничего не будет… Я буду никем. Эти угрозы держали меня в положении Миссис Трентон. Я думала, что вся любовь, которую мы чувствовали друг к другу, умерла. Но он продолжал попытки помочь мне. Он не развелся со мной, так что я осталась с ним. Я не была счастлива, но… я была обеспечена… я была в безопасности. Я всё еще боялась того мужчину, который изнасиловал меня. Он никогда не покидал меня, даже после того как прошли годы. Время от времени, я пыталась увидеться с тобой, Дастин, и поиграть. На праздники, Рождество и твои дни рождения я была рядом. И я пыталась обнимать тебя и целовать. Но я не могла почувствовать твою любовь… или заставить тебя почувствовать, что ты мой. И еще я видела… что ты любил Кэтрин, как мать. И она на самом деле была ей. Я думала, это несправедливо с моей стороны – делать вид, что я твоя мать, когда на самом деле она делала эту работу и любила тебя, как собственного сына. Ты был её, Дастин. Любовь сделал вас сыном и матерью. Я была рада. Я знала, что не смогу дать тебе этого.

- Расскажи мне про ночь, когда я привел Наташу, - это всё, что сказал Дастин в ответ на это.

- Пусть Томас расскажет эту историю, - Элизабет взглянула на него.

- Когда ты стал старше и отправился в школу, казалось, что всё… налаживается, - сказал Томас, - Твоя мать нашла доктора, который ей нравился, и прекратила принимать наркотики. Она почти не пила. Она не вылечилась, но… она выглядела и чувствовала себя лучше. Её не было дома месяцами, она лечилась в Калифорнии. Я постоянно был один. У меня не было женщины… годами. Брак был только словом для нас в то время.
- Я встретил женщину в больнице, - Томас прочистил горло, - Я думал, она учится в колледже. Она была добровольцем, помогала больным детям, учила их рисовать. Она была очень похожа на Элизабет в её молодые годы. И она так хорошо обращалась с детьми. Она напомнила мне о ней. Только она была очень счастлива и всегда смеялась. Она сияла. Я старался держать подальше от неё, но постоянно находил себя в том же месте, где была она.
- Я часто - случайно сталкивался- с ней, после того как она заканчивала с детьми. Она всегда ужинала в кафетерии в больнице. Я делал вид, что тоже ужинаю там. Один. Мы начали ужинать вместе, три раза в неделю. Мы были друзьями, не больше. Но вскоре… мы очень привязались друг к другу. Мы флиртовали, держались за руки за столом… наконец я пригласил её на свидание. Я не сказал ей, что женат. И я сказал, что меня зовут Томас Бонхэм. Она была молодая и ни разу не усомнилась в этом. Мы оба знали, что это не обычное свидание. Я снял красивый номер в хорошем отеле, и мы встретились там. Мы занимались любовью. После этого она сказала мне, что не учится в колледже. Она была в выпускном классе в школе. Она сказала, что я – её первый. И она сказала, что любит меня.
- Я запаниковал. Я заботился о ней. Тоже любил её. Но я не мог жениться на ней или позволить кому- то узнать, что я встречаюсь со школьницей. Я надеялся, что Элизабет скоро станет лучше, и мы сможем наладить наш брак, когда она вылечится. И что, если эта девушка расскажет про меня или что- то такое? Что, если она забеременеет? Я не хотел потерять всё. Я ушел ночью, когда она заснула. Я снова стал работать в ночные смены и никогда не пытался снова увидеться с ней. Я думал, что забыл её… в то время… Прошло много времени.
- Я постоянно думал о ней, но никогда не думал, что увижу её снова, - Томас поднял глаза на Дастина, - Но увидел. Когда ты привел её к нам домой.

Взгляд Дастина стал яростным, но он не двигался с кресла, и я заметила, как напряглось его тело. Кулаки сжались.

- Не думаю, что она знала, что мой сын, пока не увидела меня, когда вы вошли, - теперь Томас смотрел вниз, - Мне казалось, она удивилась, но то, как среагировал я, заметили все. Я не мог скрыть свой шок и панику так же хорошо, как она.
- Я не мог смотреть на неё, Дастин, - признался Томас, - В ту ночь, глядя на неё и слыша её голос, я понял, что всё еще люблю её. И твоя мать была здесь… и казалось, ты очень сильно влюблен в неё. Я должен был уйти. И я ревновал к тебе, Дастин. Ревность и злость затмили мой рассудок. Так что я пригрозил тебе тем, что лишу тебя денег, если ты продолжишь встречаться с ней. Но я не знал тебя. Я был ублюдком. Я удержал твою мать этими угрозами. Я думал, с тобой это тоже сработает.
- Но Кэтрин и Джозеф хорошо воспитали тебя. Ты не послушал меня и выбрал Наташу. Не успев понять, что делаю, я уже звонил в твой колледж и отменял всё, что я тебе дал. Я был полон ненависти и хотел причинить тебе боль. Я думал, что относился к тебе как к сыну и дал тебе всё самое лучшее… несмотря на то, что ты не был моим. Несмотря на то, что ты был сыном мужчины, который переспал с Элизабет. Это не логично, и я знаю это… Но я поступил так, за то что у тебя была Наташа. Я всё еще хотел её. И я не хотел видеть её с тобой, или даже знать, что она с тобой.

- Элизабет ругалась со мной, кричала на меня, спрашивала, за что я так поступаю с тобой. Она сказала, что не позволит мне. Она сказала, что мы должны дать тебе шанс жить хорошей жизнью. Тогда я был пьян и снова обвинил её в том, что она любила твоего настоящего отца, сказал, что она никогда не любила меня… после всего, что я сделал для вас обоих. Я сказал ей, что она выдумала всю эту историю с изнасилованием и просто изменила мне. Я назвал тебя ублюдком, и твоя мать накинулась на меня. Я развернулся и ударил её. Я сказал, что она также не любит тебя. Сказал, что ты ушел, что ты не вернешься, и она должна быть рада, что я вышвырнул тебя. Ей всё равно было слишком больно видеть тебя. Я сказал ей, чтобы она оставила тебя в покое. Что мы оба должны оставить тебя. Позволить тебе жить своей жизнью, без нас. Мы никогда не были твоими родителями. Элизабет никогда больше не упоминала тебя или эту ночь. Она вернулась в Калифорнию, и я видел её время от времени. Мы просто проходили мимо друг друга в доме и почти не разговаривали. Мы пытались забыть тебя… и друг друга, надеясь, что это облегчит боль.
- Я пытался узнавать о тебе, чтобы знать, что вы с Наташей в порядке. Я потерял тебя на какое- то время, после того как ты ушел, но потом я услышал, что вы поженились. Я снова разъярился. Я всё еще не забыл её, надеялся, что может вы расстанетесь, или что она позвонит или напишет мне, попытается объясниться. Но она молчала. Пока вы не поженились.

Глаза Дастина вспыхнули от злости.

- Она написала тебе? - прорычал он.

Томас кивнул, - Она сказала, что любит ТЕБЯ. Что хочет ТЕБЯ, а не меня. Она послала меня за то, что я выкинул тебя из колледжа и из- за меня ты прошел сквозь ад. Она сказала, что ненавидит меня и не хочет видеть меня рядом с любым из вас. Она сказала, что носит твоего ребенка и счастлива по этому поводу. Сказала, что сделает тебя счастливым и однажды отправит тебя назад в колледж и исправит всё. Она любила ТЕБЯ, Дастин. Я мог видеть это в её письме, с какой страстью она писала. Но я всё еще любил её. Я был зол на неё, но всё еще хотел её.
- Мысли о том, что ты женился на ней, и что у вас будет ребенок, убивали меня, - признался Томас, - Я всё думал, как я могу вернуть её, но потом мне становилось плохо от того, что я допускаю такие мысли. Не знаю, почему я не мог просто забыть её. Время не стерло моих чувств к ней. Как будто она чем- то держала меня, и её хватка не слабела. Я начал принимать наркотики. Я брал их из больницы, никто не знал об этом. Я больше не беспокоился о медицине… Я почти ничего не слышал о твоей матери. Я даже начал задаваться вопросом, зачем я живу. Я хотел умереть.
- Когда ребенок родился, я узнал об этом, узнал, что вы назвали её Кэйтлин. Я заметил, что это очень похоже на Кэтрин. Я провел годы сражаясь с зависимостью от наркотиков. Я почти не занимался медициной в эти годы. Мне уже было плевать, кто что думает. И потом я узнал, что Наташа умерла. Я узнал, что случилось с Кэйтлин. Тогда я всё еще был на наркотиках. Мне стало невыносимо от мысли, что Наташа погибла с ненавистью ко мне, с любовью к тебе. И что я больше никогда не смогу увидеть её. Я был полон ярости. Я обвинял тебя. Я ревновал к тебе.
- Позже, когда ты пришел к нам с Кэйтлин, я был под воздействием наркотиков. Элизабет была дома, также очень пьяная. Я рассказал ей, что с тобой случилось, и это убило весь прогресс, который она сделала. Она быстро покатилась по наклонной, когда вина и страх снова вернулись к ней. Мы оба были в ужасном состоянии. Когда ты пришел и умолял помочь твоей дочери, я был не в себе. Я всё еще был зол и ненавидел тебя. Я всё еще хотел Наташу. Я не позволил Элизабет помочь тебе, я запретил ей делать что- либо для тебя, или твоего ребенка. Я сказал ей, чтобы она избавилась от тебя, иначе я выгоню и её. Элизабет была наркоманкой. В то время алкоголь и наркотики значили для неё больше, чем любой человек. Она выбрала их вместо тебя и твоей дочери. Она сказала, что мы не можем помочь тебе и захлопнула дверь перед твоим носом.

Элизабет тихо плакала, не отрицая того, что сказал Томас, теперь она не смотрела Дастину в лицо.

Повисла тяжелая тишина, и я начала сомневаться, что Дастин вынесет всё это. Но его лицо всё еще не показывало никаких эмоций, когда он смотрел на них.

Я чуть не сказала что- нибудь, но промолчала.

Дастин подскочил на ноги и повернулся к нам спиной, упершись руками на кухонную стойку, он глубоко дышал, стараясь переварить всё, что они сказали. Я начала бояться, что он плачет, но не вмешивалась. Если я понадоблюсь ему, я буду рядом. Я должна дать ему справиться с этим самому.

Наконец он заговорил очень низким, почти неслышным, голосом.

- Вы НИКОГДА не любили меня, - сказал он не со злостью, а чуть ли не с грустью… словно у него был ответ на вопрос, который постоянно был в его голове, он сказал это почти… для себя.

Его родители ничего не сказали. Молча смотрели друг на друга.

- Нет, - подтвердила Элизабет, - Не любили. И мне на самом деле жаль. Мы всё делали неправильно. И хотя даже мы причинили тебе боль, я рада, что мы не являемся большой частью твоей жизни, Дастин. Тебе вырастили с любовью. Ты хороший человек. Тебе лучше без нас. Мы не хотели рассказывать тебе эти ужасные вещи. Еще одна причина, почему мы никогда не привязывались к тебе. Но мы хотели объясниться, как бы тяжело это ни было. Мы должны тебе хотя бы это. Радуйся, что мы не любили тебя. Мы бы испортили и тебя тоже.

- Твоя мать и я… мы всё еще женаты, но мы больше не пара, - сказал Томас, - Мы уже несколько лет ходим на терапию вместе и по отдельности. После того, как мы последний раз видели тебя и твою дочь, после того, как мы поняли, что отвернулись от тебя, когда ты больше всего нуждался в нас, мы решили сделать всё возможное, чтобы стать лучше. Для тебя. Мы знаем, ты не хочешь и не нуждаешься в нас сейчас. Уже слишком поздно, и много чего случилось между нами в прошлом. Ты можешь никогда не простить нас. И мы не просим тебя об этом.

- Но мы всегда будем рады предоставить всё, что тебе нужно для Кэйтлин, - добавила Элизабет, - Если ты не хочешь, чтобы мы были рядом с ней, мы поймем и это.

Дастин ничего не сказал, и неожиданно его глаза выглядели очень старыми и уставшими, когда он посмотрел на меня. Я так боялась, что он всё держит внутри и не выпускает этого. А потом я начала бояться, что он выпустит всё это, и я не смогу спасти жизни его родителей.

- Всю свою жизнь я думал, что я сделал… что я сказал… что заставило вас ненавидеть меня настолько, что вы никогда не были рядом, - тихо сказал он, - Но теперь… когда я знаю всю вашу историю… это даже не важно. Человек, которым я был две недели назад, был бы разрушен, когда узнал бы, что его отец был первым у его жены, и что он любил её, а не меня. Я бы был опустошен, услышав как моя мать говорит ‘нет, мы никогда не любили тебя’. Это бы убило меня, и я бы позволил этому опустить себя еще глубже в мой собственный ад. Но я слишком долго оплакивал то, что не мог контролировать. Я больше не могу оплакивать вас. Я даже не могу ненавидеть вас. И ваши слова о том, что вы никогда не любили меня, не причиняют особой боли, потому что… я никогда не любил ВАС. Я никогда вас не знал. Вы были тенью в моей жизни. Я мечтал о вас, о своих идеальных родителях… и я даже не понимал, что у меня уже есть идеальные родители. Кэтрин, Джозеф… Я знаю, вы как- то удерживали их от связи со мной. Это закончится прямо сейчас. Я позвоню им в ближайшие пару недель и увижусь с ними, когда захочу. Я не хочу видеть никого из вас, когда я приеду к ним.

Он замолчал на мгновение и продолжил, - Я не выгоняю вас из своей жизни. Начнем с того, что вы никогда в ней и не были. У меня была своя жизнь и теперь у меня есть дочь. Я больше не могу тащить на себе ваш груз. Он всю жизнь ломал мне спину. Так что я отпускаю вас. Надеюсь, вы найдете свой путь. Но я не могу позволить своей ненависти разрушить меня изнутри. Кэти нуждается во мне, и я не собираюсь совершать такие же ошибки, которые вы совершили.
- Я буду с ней. Каждый день. Я дам ей всю любовь, на какую способен, и даже больше. Я сделаю так, чтобы она видела, что её папа любит её. Я должен сделать её счастливой. И я не смогу, если буду ненавидеть вас каждую минуту. И даже несмотря на то, что я хочу ударить тебя, Томас, за то, что ты сделал со своей женой… и с моей… я не буду делать этого. И даже несмотря на то, что я бы хотел ненавидеть тебя, Элизабет, за то, что ты никогда не была моей матерью, за то, что ты любила деньги и наркотики больше, чем меня, я не буду.
- Вы не стоите этого. И это только заставило меня понять, что Наташа по- настоящему любила меня. Я был с ней также жесток, как ты с Элизабет… Я шел по твоим стопам, несмотря на то, что мы не связаны по крови. Вы всё еще были ядом в моих венах. Моя ненависть к вам убила Наташу еще до пожара. И в конце концов, это разрушило бы мою дочь. Я больше не позволю вам убивать нас. Так что, вы не мертвы для меня… вы просто… нечего не значите для меня теперь.

Они оба уставились на Дастина, не зная, что сказать. Я и сама не знала, что сказать, кроме того, что Дастин был невероятно понимающим и чрезвычайно всепрощающим, как и всегда.

Дата добавления: 2015-07-26