По страницам записок первооткрывателей

Во второй половине XIX в. в Париже были изданы «Записки о странах западных Сюан-Цзана». В предисловии к ним гово­рилось, что автор — Станислав Жюльен — желает познакомить читателя с путешествием в земли, что расположены у рек Як-сарта (Сырдарья) и Окса (Амударья), совершенным в VII в. буддийским монахом из Китая Сюань Цзанем. Впоследствии труд С. Жюльена был переведен с французского на английский язык известным географом Генри Юлем. В записках Сюань Цзаня впервые упоминается о стране Каратегин.

В русских литературных источниках название «Каратегин» появилось в 1870 г. в «Известиях Русского Императорского Географического Общества». Автором очерка «Записка о Каратегинском владении, составленная по расспросным данным» был начальник Зеравшанского округа Туркестанского края генерал-майор А.К. Абрамов.

До 1979 г. сведения о Каратегине, появлявшиеся в печати, являлись переработкой трудов предыдущих авторов или набо­ром сведений и рассказов, собранных воедино, от людей, случай­но побывавших в нем. Таковы очерки О.А. Федченко и Г.А. Арендаренко. (О.А. Федченко. Очерк географии и исто­рии верховьев Амударьи Генри Юля. «Известия ИРIO», 1873 г.; Г.А. Арендаренко. Каратегин. «Военный сборник», № 5, 1878 г.).

Г.А. Арендаренко — кадровый офицер, прослуживший в Средней Азии почти сорок лет. Он владел местными языками, изучил местные обычаи и нравы. Арендаренко вышел в отстав­ку в чине генерал-майора с поста военного губернатора Фер­ганской области. В 1899 г. им опубликована книга «Досуги в Туркестане», в которой приведены многие интересные сведе­ния о Каратегине и о соседнем с ним Дарвазе.

В 1876 г. в пределы Памира вступила Алайская военная экс­педиция генерала М.Д. Скобелева. Этой миссией Александр II желал доказать своему вассалу — эмиру Бухары, что власть России распространяется до самых отдаленных окраин. И ос­тался бы рейд удалых казаков лишь демонстрацией могущест­ва, если бы не присутствие в экспедиции подполковника Л.Ф. Костенко и военного топографа Жилина (к сожалению, имени Жилина установить не удалось). Это были первые иссле­дователи восточных окраин Каратегина. В составе небольшого отряда они из Алайской долины, дальше которой в свое время не смог пройти А.П. Федченко, через перевал Терс-агар пере­секли Заалайский хребет и увидели на юге три гигантские сне­говые вершины. Л.Ф. Костенко называет их горами Гоу (газе­та «Русский инвалид», № 239, 1876).

У подножья вершин мчался мощный грязно-бурый поток — река Муксу. Тропа с пе­ревала резко сбегала вниз и после замысловатых зигзагов по склону километрового обрыва выводила на заросшие ивняком просторы муксуйской долины. Несколько киргизских небольших глинобитных домиков, обрамленных крошечными полями низко­рослой пшеницы, бедное кладбище и одинокая постройка над захоронением мусульманского святого. Жилин составил схема­тический план, обозначив на нем могилу (Алтын-Мазар) и три составляющие реку Муксу потока — Сауксай, Каинды, Сельсай. Через год в этих местах появилась новая экспедиция, ее возглавлял геолог И.В. Мушкетов. Он не стал спускаться с перевала, а ограничился лишь осмотром панорамы, оценив высо­ту хребта на противоположном берегу Муксу в 19000 футов (5800 м) и составив описание геологического строения Заалайского хребта по линии его пересечения.

В 1879 г. в свет вышел компилятивный труд профессора Пе­тербургского университета И.А. Минаева «Сведения о странах по верховьям Аму-Дарьи (по 1878 г.)». В нем подробно осве­щены все труды того времени о Памире. На основе этих трудов, а в особенности благодаря исследованиям последних лет Н.А. Северцова и В.Ф. Ошанина, И.А. Минаевым была сос­тавлена «Карта Памира и сопредельных стран». На карте про­слеживается вся речная система Каратегина, нанесены хребты Петра Великого и Дарвазский, сходящиеся в точке, где значит­ся гора Гоу.

По местоположению гора Гоу находится на месте нынеш­него пика Коммунизма. В тексте И.А. Минаев по поводу горы Гоу ссылается на Л.Ф. Костенко, но, как уже упоминалось, Л. Ф. Костенко «горами Гоу» назвал нынешние пики Музджил-га, Сандал и Шильбе (слово «гоу» на языке алайских киргизов означает «корова». Видимо, Л.Ф. Костенко неправильно понял объяснения местных жителей).

И. А. Минаев не упоминает о путешествии В.Ф. Ошанина, которое состоялось в 1878 г., но он явно знал о нем, так как на­нес на свою карту открытые В.Ф. Ошаниным хребты.

Путешествие Василия Федоровича Ошанина было первым маршрутом русских исследователей по Каратегину. Очерки В. Ф. Ошанина «Каратегин и Дарваз» и «На верховьях Мук-су», опубликованные им на страницах «Туркестанских ведомос­тей», — это рассказы очевидца о том самом Каратегине, о кото­ром известно было лишь понаслышке.

Экспедиция В.Ф. Ошанина начала свой путь из Самаркан­да. Преодолев Гиссарский хребет, по долине Вахша она всту­пила в пределы Каратегина. Обширная долина вела на восток. Несмотря на свою ширину, она казалась стиснутой среди гор, настолько хребты, окаймляющие ее, были дики и высоки.

Река — красно-бурые воды — могучее порождение неведомых высей памирских. А имя реки, отрывистое и звучное, как имя божества,— Вахш. Это имя река носит только до того места, где соединяют свои воды две другие, ее составляющие,— Обихин-гоу и Сурхоб. Истоки Обихингоу лежат в пределах земель Дар-ваза. Сюда в Дарваз похотливые бухарские баи снаряжали специальные отряды, чтобы увозить в свои гаремы девушек-го­рянок, в чьих жилах текла кровь воинов самого Искандера Зулькарнайна (Александра Македонского).

А истоки Сурхоба? Не есть ли это Кызылсу, лить меняю­щая свое название после того, как она покидает пределы кир­гизских горных кочевий? (Кызылсу (кирг.), Сурхоб (тадж.) — красная вода). Но уж очень велик поток в сравнении с тем, что наблюдал Ошанин будучи два года назад в долине Алая.

Василий Федорович мерно покачивался в седле, с превели­ким интересом вглядываясь в окружающую местность. Крутые безлесые склоны, оранжево-желтые от выгоревших трав, тяну­лись по северному борту долины. Изредка, там, где боковое ущелье нарушало это однообразие, на далеком хребте виднелись остатки снежников да выступали небольшие островки серых скал.

Зато с юга — другой, уже памирский хребет — возносился ввысь островерхими скальными пиками и чем дальше к восто­ку, тем мощнее и выше становились его льдистые вершины, вес раскидистее отроги, таящие студеные реки и, возможно, обшир­ные ледники.

Удивительное соседство — знойная степь долины и оледене­лая высь гор. Множество небольших селений, спрятавшихся по боковым долинкам, с домами, чьи крыши приткнулись к скло­нам. Крутые узкие улочки с непременными арыками и стройны­ми тополями. Всюду зелень — фруктовые сады с яблоневыми, абрикосовыми, персиковыми деревьями, неправильные четырех­угольники полей вокруг селений.

Едва караван вступал в населенный пункт, навстречу высы­пали босоногие мальчишки, любопытные, как повсюду. Муж­чины, наверняка впервые видевшие европейцев, держались солидно. Женщин почти не было видно, но в отличие от Ташкен­та и Самарканда они ходили с открытыми лицами, одевались ярко со множеством серебряных украшений.

Каждый день пути обогащал экспедицию открытиями. Ред­кие и совершенно неизвестные виды насекомых добавлялись в энтомологическую коллекцию Василия Федоровича, увеличи­вался и также пополнялся новыми видами гербарий ботаника М.И. Невесского, по мере продвижения новые линии ложились на планшеты карты, которую снимал военный топограф штабс-капитан Г.Е. Родионов. К сожалению, Г.Е. Родионову был предписан крупномасштабный вид съемки, которая захватыва­ла узкую полосу вдоль пути движения. И поэтому, не имея возможности получить на топооснове окружающие хребты и вершины, В.Ф. Ошанин в своих описаниях достаточно подроб­но описывает и дает им свои названия, так как в лексиконе местных жителей таковые отсутствовали, особенно для тех объектов, которые не посещались ими. Таким образом, впервые появились имена хребтов — Каратегинский, Петра Великого, Дарвазский. А выдающиеся вершины, которые по высоте своей и мощи превосходили и альпийские и кавказские, получают имена в честь великих естествоиспытателей века. Пики Северцова, Агасисса, Тиндаля — дань уважения рыцарям науки, ис­следователям горных областей.

... Экспедиция приближалась к верховьям Сурхоба. Глубо­кая долина, некогда проутюженная огромным ледником. Замыс­ловатый узор, сотканный водами реки на серой основе галеч­ника. Здесь две памирские реки Кызылсу и Муксу, образуя единый Сурхоб, растекаются свободно, словно устав от напряженной борьбы со скальными теснинами. После переправы через Кызылсу петли конной тропы вывели на огромную террасу, откуда открылась грандиозная панорама на восточную часть хребта Петра Великого. Торжественно и скромно звучат строки из ошанинского очерка «Каратегин и Дарваз»: «... тут (в восточ­ной части хребта — авт.) находится группа из четырех пиков. Особенно поразителен их вид из Джаилгана. Я считаю, что вос­точный пик имеет до 25000 (7500 м — авт.) футов высоты...»

«Восточный пик». Некоторые последующие исследователи считают, что В.Ф. Ошаниным была открыта главенствующая вершина хребта Петра Первого, вершина, которая на современ­ных картах значится как пик Коммунизма (А.А. Азатьян. Выдающиеся исследователи природы Средней Азии. Часть 1, «Средняя и высшая школа», Ташкент, 1960). Так ли это? К со­жалению, мне не довелось лично увидеть панораму хребта Пет­ра Первого из Джаилгана. Виды на хребет из вертолета не в счет, так как точка наблюдения много выше. Расспросы дают разноречивые ответы. Построение масштабного профиля дока­зывает, что с места поселка Джаилган пик Коммунизма должен перекрываться пиком Турамыс. Однако, анализируя эту задачу, я натолкнулся у Н.А. Гвоздецкого на рисунок, выполненный с отметки 3200 м на южной стороне Алайского хребта. (Н.А. Гвоздецкий. Памир. «Просвещение», 1968). Несомненно, что на нем, как пишет Н.А. Гвоздецкий, видна «косоусеченная пирамида пика Коммунизма». Далее он утверждает, что пик виден также от места слияния рек Кызылсу и Муксу, и из по­селка Дамбурачи. Это же утверждает Е.М. Абалаков (Е.М. Абалаков. На Северо-Западном Памире. Ежегодник со­ветского альпинизма 1948 г. Географгиз; М., 1948). Эти утверж­дения бесспорны. Вопрос же — виден ли пик Коммунизма из Джаилгана?— остается открытым.

«Группа из четырех пиков» включает скорее всего вершины, расположенные западнее пика Коммунизма. Здесь находится вторая по высоте вершина хребта Петра Первого — пик Моск­ва, а также пики Ошанина и Родионова.

Далее экспедиция Ошанина попыталась пройти долиной Муксу, но путь оказался невозможным для конного отряда. И тогда В.Ф. Ошанин принимает решение обойти муксуйские теснины и выйти к реке кружным путем. Отряд поворачивает в долину Кызылсу и, обогнув западную часть Заалайского хреб­та, через перевал Терс-агар выходит к верховьям Муксу. И здесь в описаниях В.Ф. Ошанина впервые в географической литературе появляются названия трех пиков, упомянутых Л.Ф. Костенко — Музджилга, Сандал и Шильбе.

В.Ф. Ошанин не ограничился посещением живописного уро­чища, как это сделали его предшественники, он отправился дальше. По замыслу экспедиция должна была из верховьев Муксу пройти в Шугнан, к нынешнему озеру Яшилькуль, чтобы связать съемки русских и английских топографов и выяснить пути через Гиндукуш в долину Инда. Но маршрут был прерван в ущелье Балянд-киик, где на крутой и узкой тропе вьюки раз­бивались о скалы, спотыкались и падали лошади. К тому же треть отряда страдала от лихорадки. Чтобы не рисковать людь­ми, Василий Федорович решил повернуть назад. Отпустив отряд в Алтын-Мазар, он вместе с Родионовым и Невесским перенра­вился через Сельдару, чтобы побывать на леднике, вид на огромную конечную морену которого открылся исследователям еще из долины. Проводники-киргизы называли его просто «сель» (В.Ф. Ошанин переводит это слово как «лед») и открыватели решают присвоить леднику имя Алексея Павловича Федченко, товарища Василия Федоровича по учебе в Московском универ­ситете, первого русского исследователя Памира, чья жизнь в самом расцвете физических и творческих сил трагически оборва­лась на леднике Мер-де-Глас в Альпах.

Жаль, что утеряны планшеты съемки, выполненной Родио­новым, хотя Н.Л. Корженевский пользовался ими при работе над книгой «Муксу и ее ледники», вышедшей в свет в 1927 г. В.Ф. Ошанин считал эти листы «самым интересным результа­том экспедиции». Но сохранились более поздние карты, отре­дактированные военным топографом Г.Е. Родионовым. Навер­няка в них он использовал результаты каратегинского похода, дополняя их новыми данными.

Пик «е» — пик Коммунизма с севера.

Фото Ю.В. Вальтера 25 сентября 1932 г. Снимки публикуются впервые.

Через шесть лет после экспедиции В.Ф. Ошанина в низовь­ях Муксу побывал геолог и этнограф Г.Е. Грум-Гржимайло. Ему также не удалось подняться по долине, но зато он проник в Дарваз. В результате этого путешествия на страницах «Извес­тий ИРГО» в 1875 г. появился «Очерк припамирских стран». В нем Григорий Ефимович приводит местные названия хребтов Петра Первого и Дарвазского. У дарвазцев они именуются Периохтау и Лахур.

Г.Е. Грум-Гржимайло впервые высказывает предположение, что в «северной части нагорий Памира» существует «громад­нейшее поднятие, узел, от которого отходят кряжи неравной длины» и, что узел «у туземцев носит название Сельтау, что означает «Ледовые горы».

Здесь же Г.Е. Грум-Гржимайло упоминает о наличии в узле горы Узтарги, якобы, высочайшей вершины в истоках рек Дараи-Мазар и Дараи-Сарги, которые берут начало с хребта Сель­тау, образуя реку Обихингоу.

Вместе с Г.Е. Грум-Гржимайло в путешествии принимал участие уже известный нам военный топограф Г.Е. Родионов, но результаты его работы нигде не фигурируют. Таким обра­зом, посещение Дарваза двумя путешественниками не внесло ясности в высокогорную орографию центральной части Памира. Наиболее полное представление о землях к югу от хреб­та Петра Первого могло дать двухлетнее (1881-1883 гг.) путе­шествие ботаника А.Э. Регеля и топографа П.Е. Косякова. Но, к сожалению, А.Э. Регель после возвращения в Россию вскоре заболел и умер, не успев обработать до конца результаты экспе­диции. А ведь именно он первым из исследователей проник в ханства Рушанское и Шугнанское. П.Е. Косяков вынужден был из-за болезни вернуться из долины Ванча.

В начале 90-х гг. политическая обстановка на Памире обост­рилась настолько, что в дальнейшем вызвала военные столкно­вения между русскими казачьими отрядами и войсками кашгарского и афганского ханов, находившихся под английским влиянием. После этих осложнений состоялись лондонские анг­ло-русские переговоры 1895 г. о границах влияния двух могу­щественных держав на Памире. Объединенная комиссия при­была в Шугнан, и ею была установлена государственная гра­ница между Кашгаром, Афганистаном и подвластными России областями, которая существует и поныне.

В период военных действий в казачьих рядах находились высокообразованные передовые офицеры. Среди них можно наз­вать Б.Л. Громбчевского, А.Г. Серебрянникова, С.П. Ванновского, П.А. Кузнецова, оставивших труды по описанию и карти­рованию Памира.

Штабс-капитан П.А. Кузнецов опубликовал книгу, кото­рой приводит сведения по истории, экономике, этнографии й географии Дарваза (П.А. Кузнецов. Дарваз / Рекогносцировка генерального штаба капитана Кузнецова в 1892 г./. Новый Маргелан, 1893). Им впервые упоминаются неизвестные перевалы в хребте Петра Первого, а о горах к востоку он пишет: «...горный узел Куи-Лазар, видимый почти со всех перевалов. От этого узла тянутся четыре массивных хребта...» И далее — «...в давнопро­шедшие времена существовал перевал Кашал-аяк через Куи-Ла­зар». Название «Куи-Лазар» П.А. Кузнецов переводит с тад­жикского языка, как «Ледовые горы».

В 90-е гг. прошлого века было начато составление десятивер­стной карты Памира. Три листа карты были закончены в 1897 г. Непосредственное участие в ее составлении принимал Г.Е. Грум-Гржимайло, вычерчивал же листы подполковник Г.Е. Родионов, впервые познакомившийся с Памиром в составе экспедиции В.Ф. Ошанина. На карте на территории Дарваза обозначена река Гармо и в ее верховьях одноименный пик. До этого в географической литературе о Памире нет упоминаний как о реке Гармо, так и о пике Гармо.

В 1897 г. западную часть хребта Петра Первого трижды пе­ресекает Владимир Ипполитович Липский. Несмотря на то, что он путешествовал в одиночку, ему удалось исследовать несколь­ко долинных ледников, берущих начало на северных склонах хребта.

Из рассказов жителей В.И. Липский убедился, что далее к востоку хребет Петра Первого несет значительное оледенение. Ледники залегают в истоках рек Шегазы, Кашмук, Иргет, Сугран, Фартамук.

«Фартамук». Это и есть первое упоминание о долине Фортамбека. Не вдаваясь в причины переозвучивания одного и того же слова, можно заключить, что В.И. Липский был более то­чен, чем позднейшие исследователи. Слог «мук», присутствует во многих топонимах Восточного Каратегина — поселок Мук, реки Муксу, Кашмук, Катта-Карамук, Кичи-Карамук.

А.А. Бобринский, исследователь быта памирских горцев, в книге «Горцы верховьев Пянджа» высказывает предположение, что все эти названия — «следы, оставленные по себе древним на­родом Мук», который по неизвестным причинам покинул эти места и мигрировал на запад.

Этнографические исследования А. Шишова, академика В.В. Бартольда, академика Б.Г. Гафурова показывают, что в период завоевания Средней Азии арабами мугами называли последователей религии Зороастра (Заратуштры) зароастрийцев-огнепоклонников (А. Шишов. Таджики. Ташкент, 1910; В.В. Бартольд. Очерк истории семиречья. Соч., т. 2, ч. 1, 1961; Б.Г. Гафуров. Таджики. «Наука», М., 1972). Видимо в период насаждения ислама в Средней Азии мути, подвергшиеся гоне­нию, ушли в неприютные горные области, где постепенно вы­мерли.

Попытка топонимизации слова «Фортамбек» привела к сле­дующим результатам. Фортамбек — название реки, которое в настоящее время связывают и с ледником. В географических описаниях встречаются также наименования Фортамбексу, Портамбексу, Портамуксу, которые скорее всего являются ис­кажением словосочетания Партов Муксу, что на таджикском языке означает «сброс» или «сбросы в реку Мук». Действитель­но, река при впадении в Муксу образует обрывистые, резко расчлененные берега.

В 1899 г. В.И. Липский предпринял новое путешествие. На этот раз он побывал в Дарвазе, посетив и описав ледниковые области рек Арзынга и Мазара, пересек хребет Петра Первого и двинулся вверх по Муксу, стремясь обследовать ледники вос­точной части хребта. Но непроходимость муксуйских теснин для лошадей остановила исследователя. Последнее к востоку ущелье, посещенное им, — Сугран, где он открыл мощную лед­никовую систему.

Волею случая В.И. Липский возвращался с Суграна новым путем — паводком был разрушен мост у Девсиара, и Липскому пришлось переправляться на правый берег Муксу у селения Ходжатау и идти перевалом через Заалайский хребет. В.И. Липский пишет так: «Мне удалось видеть отчетливо, хотя и на далеком расстоянии, еще следующие (ледники — авт.): Иргет и Фартамук». Описывая «чудные виды» с перевала, ис­следователь упоминает «снежные вершины многих дальних ущелий».

Очевидно, В.И. Липский наблюдал многие вершины, окружающие ледник Фортамбек, и в их числе наверняка пик Евге­нии Корженевской.

В.И. Липским была обследована значительная часть север­ных склонов хребта Петра Первого. Описания своих путешест­вий он объединил в трехтомный труд «Горная Бухара», издан­ный в Санкт-Петербурге в 1902-1905 гг. К сожалению, эта великолепная работа с тех пор не переиздавалась.

В 1903 г. через Каратегин и Дарваз проехал подполковник генерального штаба России В. Ф. Новицкий. В отчете о поездке он пишет: «3-го августа мы достигли последнего населенного пункта Вахни — сел. Пашим-гарм, расположенного при слиянии трех больших горных ручьев, образующих р. Хингоу». И далее: «отсюда возможно предпринять разведку восточной, еще совер­шенно не исследованной части хребта (Петра Первого — авт.), заполненной снеговыми пиками и ледниками. Ущелья Сагрун (Киргизоб — авт.) и Гармо настолько глубоко проникают в хребет, что если бы возможно было добраться до истоков теку­щих по ним ручьев, то общий характер этих гор сделался бы понятным» (В.Ф. Новицкий. Поездка в хребет Петра Великого. «Известия ИРГО», т. XL, 1904). Но из-за половодья ущелья бы­ли недоступны.

Таким образом, ни В.Ф. Ошанин, ни Г.Е. Грум-Гржимайло, ни В.И. Липский, ни В.Ф. Новицкий, ни Б. А. Федченко с Б.А. Майтовым (1904 г.) не смогли пройти вверх по Муксу, чтобы исследовать ее среднее течение. Недоступной оставалась эта часть долины и для тех, кто делал попытки пройти из вер­ховьев (геолог Д.Л. Иванов, 1883 г.).

Первым исследовал среднее течение недоступной Муксу Ни­колай Леопольдович Корженевский. Он выехал на Памир из Оша 19 июня 1904 г. и через 10 дней, оставив позади Алайский хребет и Алайскую долину, с перевала Терс-агар любовался вечно-снежными Музджилгой, Сандалом и Шильбе.

Жившие в Алтын-Мазаре киргизы тепло встретили путеше­ственника, но категорически не советовали идти вниз по долине. Корженевский и сам колебался: в реке было слишком много воды, грязно-бурый поток катил огромные камни, от грохота которых на берегу невозможно было услышать даже собствен­ный голос. Один из киргизов по имени Тохтурбай посоветовал вернуться сюда осенью, когда вода значительно спадает и Мук­су становится доступной для конной переправы. Тохтурбай сказал, что будучи мальчишкой, он с отцом проходил по ущелью и пообещал сопровождать путешественника.

16 сентября Н.Л. Корженевский вновь прибыл в урочище, чем немало смутил Тохтурбая. Но отговорки старого киргиза не помогли ему, и на следующий день всадники выступили в путь.

Подробности похода от Алтын-Маэара до селения Иргай достаточно подробно описаны Н.Л. Корженевским в очерке «По реке Муксу» в ежегоднике Русского Горного общества (т. V, 1906 г.). В походе им была составлена глазомерная схема среднего течения реки, где обозначены все притоки Муксу и на­несены их названия со слов Тохтурбая. Н.Л. Корженевский не обозначил на схеме никаких ледников, кроме виденных им са­мим — в их числе ледник Карасель, переименованный Корже­невским в ледник Мушкетова.

О леднике Фортамбек нет упоминаний, но на схеме присут­ствует река Портамбексу.

В том же томе, где опубликован очерк Н.Л. Корженевского, в библиографическом отделе редактор ежегодника Александр фон Мекк предлагает «Опыт картографического изображения бассейна рек Муксу, Арзынга и Мазара», где, используя данные всех исследователей, он впервые наносит на картосхему откры­тые и упомянутые ими ледники в пределах бассейнов этих трех рек. Ледник Фортамбек он обозначил особым знаком. Приме­чательно, что даже в 1930 г. Н.Л. Корженевский в свой каталог ледников Средней Азии вносит Фортамбек «по расспросным данным и мощности водного потока». Фон Мекк также обозна­чил на схеме пик Гармо и легендарные перевалы Кашал-Аяк и Танымас, упомянутые еще В.Ф. Ошаниным.

На поиски этих перевалов в 1908 г. отправился с отрядом казаков капитан Н.И. Косиненко. Он пошел ледником Федченко, где обнаружил крупный приток, назвав его ледником Бивач­ным. В глубь Бивачного отряд пройти не смог, но четверо каза­ков из отряда поднялись вверх по леднику Федченко и, если судить по их рассказам, вышли на перевал Кашал-аяк, который они назвали перевалом Разведчиков. Несомненно, Н.И. Коси­ненко видел с востока пирамиду нынешнего пика Коммунизма, но в его отчете об этом нет никаких упоминаний.

В свое время В.И. Липским не было составлено картогра­фических материалов по исследованному им району, в чем его трудно упрекнуть, так как свои путешествия он совершал один, лишь изредка пользуясь услугами местных жителей.

На десятиверстке, выполненной Г.Е. Родионовым, осевая часть хребта Петра Первого и области Центрального Памира красуются огромным белым пятном.

Картографирование хребта Петра Первого было начато в 1906 г. экспедицией немецкого географа и альпиниста Вильяма Рикмер-Рикмерса. В процессе экспедиции были совершены восхождения на вершины Люли-харви и Большой Ачик. Эти вос­хождения по праву следует считать первыми на вершины хреб­та Петра Первого и, видимо, вообще на Памире.

В 1910 г. Н.Л. Корженевский совершил новое путешествие. Исследователя по-прежнему влекли неизвестные горы, лежа­щие к югу от Муксу. Он пытается пересечь бурную реку, чтобы обследовать верховья ущелий, начала которых пересек шести лет назад вместе с Тохтурбаем. Но воды Муксу не пустили его. После попытки, едва не стоившей ему жизни, Николай Леополь­дович решает взглянуть на заветные ледники с противополож­ной стороны долины. Таким образом он оказался напротив лед­ника Мушкетова. «Нас разделяла только река и массивные бугры старых морен на том берегу. Первое, что поразило ме­ня, — это гигантский массив, возвышающийся на заднем плане Карасельского ущелья». Так состоялось открытие пика Евгении Корженевской, третьей высоты Памира.

В статье, посвященной поездке, Н.Л. Корженевский писал? «Этот величественный пик я посвящаю Евгении Сергеевне Кор­женевской, с именем которой сплетены чувства глубокой моей благодарности за сердечное участие в моих путешествиях». Здесь же он пишет о том, что «по словам киргизов с ледника Фортамбек в ясную погоду хорошо виден пик Гармо». (Я.Л. Корженевский. В горах Петра Великого. Труды Общест­ва Землеведения. Т. 3, С-Пб., 1914).

В 1913 г. на Памир вновь прибыли немецкие исследователи. Они продолжили картографирование района хребта Петра Пер­вого. Геологом экспедиции Р. Клебельсбергом была начата гео­логическая съемка. Фотоиллюстрации в его книге «Введение в геологию Западного Туркестана», изданной в 1922 г. в Инс­бруке, дают ясное представление об орографии значительной части хребта Петра Первого, совершенно неизвестной до этого. Картосхема, опубликованная в этом издании, дополнила рус­скую «десятиверстку». Но на ней главенствующая роль над об­ластью Памира в верховьях ледника Гармо отведена пику Сандал, высота которого определена в 7050 м. Р. Клебельсберг основывался на сведениях, сообщенных ему таджиками долины Гармо. Пик Гармо на схеме нанесен в соответствии с его нынеш­ним местоположением.

Как и в предыдущую экспедицию, немецкими исследовате­лями было совершено несколько восхождений. Впервые были покорены гора Сагунаки в хребте Петра Первого и безымянная пятитысячная вершина в его южном отроге (ныне хребет ОПТЭ). Эта вершина была названа восходителями пиком Мирзаташ, в честь чиновника (Мирзы) бухарского эмира, который сопровождал экспедицию в качестве его представителя. В вос­хождении на пик Мирзаташ принимали участие профессор В. Рикмер-Рикмерс и В. Даймлер, занимавшийся топосъемкой.

Р. Клебельсберг приводит разрозненную панораму из четы­рех кадров с вершины пика Мирзаташ: два снимка, изображаю­щие хребет Петра Первого с нынешним пиком Москва и други­ми вершинами к западу, принадлежат объективу В. Рикмер-Рикмерса, а два других — В. Даймлера — изображают Дарвазский хребет западнее пика Гармо, нижнюю часть ледни­ка Гармо и вершины в верховьях ледника Федченко. Участок гор к востоку отсутствует. Может быть он не виден с пика Мир­заташ? Оказывается, нет. Недостающий кадр мы находим в сборнике Австрийского альпийского клуба за 1928 г. Он опуб­ликован Р. Финстервальдером, а снят в 1913 г. В. Даймлером, который погиб в годы Первой мировой войны. Подпись под снимком гласит, что это «вершина Гармо (около 7500 м) — вы­сочайшая в Сель-тау». Объектив В. Даймлера запечатлел три вершины: в крайней справа, покрытой облаком, по характер­ному треугольнику скальной стены без труда узнается нынеш­ний пик Коммунизма. Таким образом, снимок В. Даймлера — первая фотография высочайшей вершины Памира.

Из писем руководителя экспедиции В. Рикмер-Рикмерса в Русское географическое общество, датированных 1913 г., следу­ет, что немецкие исследователи после посещения ледника Гар­мо пришли к выводу, что его верховья приводят к южным скло­нам вершин, возвышающихся над Муксу в районе Алтын-Мазара.

В 1916 г. долину Гармо посетил астроном Я.И. Беляев и геог­раф П.И. Беседин. Оба исследователя опубликовали два раз­дельных очерка в одном номере «Известий Русского географи­ческого общества», где к вопросу местоположения пика Гармо не пришли к единому выводу (Я.И. Беляев. На ледниках Гар­мо; П.И. Беседин. На ледниках Гармо. «Известия РГО», т. V, 1919-23).

Я.И. Беляев называет пиком Гармо вершину в «проблема­тичном (по иронии П.И. Беседина) хребтике». Сам П.И. Бесе­дин называет эту вершину за ее характерную форму «троном Петра Великого», утверждая, что «она не имеет ничего общего с известным таджикам и фигурирующим на десятиверстке в этом же районе «пиком Гармо» (в настоящее время вершина в «проблематичном хребтике» названия не имеет, ее высота 5323 м).

Я.И. Беляев высказывает сомнения в отношении пика Гар­мо на десятиверстной карте, но окончательно решать этот вопрос не берется. Оба исследователя упоминают также о верши­нах в верховьях ледниковой системы Гармо, предположительно отождествляя их с «Алтын-мазарскими высотами», опираясь на сообщения проводников о том, что будто бы очень давно через цирк Гармо существовал путь на Муксу, но тут же подвергают сомнению достоверность этого сообщения. Позже Я.И. Беляе­вым была составлена схема долины Гармо.

После описанных экспедиций создалась следующая картина самой труднодоступной области Памира. По утверждению Г.Е. Грум-Гржимайло широтный хребет Петра Первого на востоке упирается в «громаднейшее поднятие, узел», который носит название Сельтау. П.И. Кузнецов утверждает, что в этом месте находится «горный узел Куи-Лазар». Высшей точкой уз­ла является гора Узтарги (по Г.Е. Грум-Гржимайло) или ка­кая-то «другая вершина», возможно относящаяся к «Алтынмазарским высотам» (Я.И. Беляев, П.И. Беседин, Р. Клебельсберг). Н.Л. Корженевский приводит свидетельства киргизов, что в этой части гор высится пик Гармо.

Десятиверстная карта Г.Е. Родионова, Р. Клебельсберг и П.И. Беседин утверждают, что гора Гармо высится южнее, в верховьях восточного притока ледника Гармо. В. Рикмер-Рикмерс и Я.И. Беляев достаточно уверенно именуют так незначи­тельную пятитысячную вершину.

По поводу наименования горного узла или хребта расхож­дений практически нет. Сельтау — название на тюркском наре­чии, Г.Е. Грум-Гржимайло переводит его как «Ледовые горы». У П.А. Кузнецова «Куи-Лазар» на таджикском языке также означает «Ледовые горы». Профессор X.X. Хасанов трактует слово «сель» как «снежная или ледовая река». В данном случае слово «сель» приобретает смысловое значение, идентичное со сло­вом «ледник». Таким образом, «сельтау» — «горы, где находятся ледники».

А кто же прав по поводу наименования главенствующей над районом вершины?

Г.Е. Грум-Гржимайло помещает гору Узтарги в истоках рек Дараи-Сарги и Дараи-Мазар, т.е. значительно западнее. Р. Клебельсберг и сомневающийся Я.И. Беляев введены в заб­луждение ложными сведениями, и их «Алтынмазарские высоты» доминировать над районом никак не могут. Более убедительно звучит утверждение П.И. Беседина относительно «другой вер­шины», подкрепленное десятиверстной картой и предположени­ем Я.И. Беляева. Этим данным противоречит сообщение Н.Л. Корженевского о пике Гармо в истоках ледника Фортамбек.

В 1925 г. Н.Л. Корженевский составляет гипотетическую кар­тосхему расположения ледников и хребтов высокогорной облас­ти Северо-Западного Памира. На ней он наносит пик Гармо в самом центре горного узла, от которого прочерчивает хребты, располагает между ними ледники Гармо, Фортамбек, Мушкетова и Кашал-аяк (Бивачный) и прилагает ее к очередной рабо­те о Памире (В.И. Рацек. Этот загадочный Сельтау. «Правда Востока»; И.Л. Корженевский. Истоки реки Танымас. Ташкент, 1926).

На следующий год Н.Л. Корженевский публикует новую ра­боту «Муксу и ее ледники», где пишет: «Истоки ледника Мушкетова залегают в огромном сложном цирке, образуемом соеди­нением восточной части хребта Петра Великого и хребта Ака­демии. С юга к этой части гор примыкают северные рукава ледника Гармо». Еще до этой публикации он вычерчивает новый уточненный вариант своей схемы, на которой вместо узла хреб­тов проводит один меридиональный хребет, который на общем собрании Среднеазиатского отдела Государственного Русского географического общества (25 февраля 1927 г.) предлагает наз­вать «хребтом Академии в честь Академии Наук СССР». Наз­вание, таким образом, легло на хребет Сельтау.

Первопроходцы на леднике. Фото Ю.В. Вальтера

На торжественном заседании в честь 200-летнего юбилея Академии наук немецкий ученый, исследователь гор Кавказа и Памира, профессор Венского университета Вильям Рикмер-Рикмерс предложил провести совместную советско-германскую экспедицию для окончательного исследования Памира.

Экспедиция состоялась в 1928 г. В состав экспедиции были привлечены научные силы молодой Советской республики и сильнейшие географы Германии. Лучшие альпинисты обеих стран не только обеспечивали, но и выполняли ряд работ.

Советская часть экспедиции — всего 33 человека — была представлена уже известными исследователями Памира профес­сором Среднеазиатского государственного университета Н.Л. Корженевским и астрономом Пулковской обсерватории Я.И. Беляевым, учеными и альпинистами, чьи имена в даль­нейшем прославились во многих географических открытиях, как на Памире, так и в других районах нашей страны — Н.П. Гор­бунов, соратник В.И. Ленина, выполнявший его поручения по науке, технике, культуре, геолог Д.И. Щербаков, геодезист К.В. Исаков, топограф И.Г.Дорофеев, Н.В. Крыленко, зани­мавший в то время пост верховного прокурора РСФСР, был ру­ководителем альпинистской группы. В составе этой группы бы­ли О.Ю. Шмидт, в дальнейшем известный исследователь Арктики, знаменитый математик, астроном, геофизик, государственный и общественный деятель, академик, Герой Советского Союза. Наравне с мужчинами тяготы памирской жизни, как альпинистка, делила Е.Ф. Розмирович, член ревтрибунала, а в годы Великой Отечественной войны хранитель наследия А.С. Пушкина, Л.Н. Толстого, М. Горького. Группой киносъем­ки руководил режиссер В.А. Шнейдеров.

В составе немецкой части экспедиции был инициатор экспе­диции В. Рикмер-Рикмерс, а также сильнейшие восходители то­го периода Борхерс, Альвейн, Шнайдер, Вин. В числе многих важных географических открытий, наряду с определением высот многих вершин, со стороны ледника Федченко в хребте Акаде­мии наук были сделаны засечки на вершину, высоту которой определили в 7495 м. На основе работ были составлены карты различного масштаба как на русском, так и на немецком язы­ках. При взаимном согласии высока 7495 была помещена на них под именем «Пик Гармо». Вершена, расположенная южнее («пик Гармо» десятиверстной карты), получила название «Пик Дарваз» (Труды Памирской экспедиции 1928 г. Общий отчет Изд. АН СССР, 1930; Н.П. Горбунов. Географические работы в области белого пятна на Памире. «Природа», № 9, 1929).

Для достоверности процитируем записки одного из руково­дителей Памирской экспедиции 1928 года Н.В. Крыленко: «Памирская экспедиция 1928 г. установила, что на территории СССР высочайшей вершиной является пик Гармо, расположен­ный в западной части Памирского плоскогорья... прошлогодняя советско-германская экспедиция точно установила и местополо­жение Гармо и его высоту. Высота Гармо равна 7495 метров» (Н.В. Крыленко. В неизведанные выси. Изд. «Красная газета», Л., 1930).

После открытий 1928 г. на Памире осталось еще значитель­ное по площади «белое пятно», вытянувшееся вдоль хребта Академии наук с его северо-западной стороны. Сюда через три года направилась новая высокогорная экспедиция под руковод­ством Н.В. Крыленко. Задача экспедиции казалась простой — засечь с запада уже известные с восточной стороны ориентиры-высоты, используя определенные ранее астропункты, выяснить положение ледников по отношению к хребту Академии наук и к пику Гармо — 7495.

С ледника Гандо, который исследуется первым, ни Н.В. Кры­ленко с альпинистами, ни И.Г. Дорофеев с топогруппой пика Гармо не обнаруживают, хотя неоднократно поднимаются на хребет, разделяющий ледники Гандо и Гармо.

По леднику Гармо альпинистская группа Н.В. Крыленко уходит вперед топогруппы и пытается сориентироваться само­стоятельно, но в своих маршрутах к пику Гармо-7495 Н.В. Кры­ленко выходит к другой вершине, той самой, что была наречена пиком Дарваз. И.Г. Дорофеев производит съемку лишь до развилки главного ледника. Обратим внимание на тот факт, что в своих записках Н.В. Крыленко называет «горою Беляева» вершину 5323, ту, которую как «пик Гармо» рекомендовали В. Рикмер-Рикмерс и Я.И. Беляев (Я.В. Крыленко. Узел Гар­мо. ОГИЗ, М., 1932). Это говорит о том, что в своих поисках «пика Гармо» Н.В. Крыленко был не так уж неосведомлен.

В следующем году группа Н.В. Крыленко снова занята по­исками пика с запада. Н.В. Крыленко опять ориентируется так же, как и в предыдущую экспедицию, упорно избегая поис­ков пика Гармо — 7495 в верховьях ледника Гармо. Группа же топографа И.Г. Дорофеева, проводившая в это время съем­ку ледника Гармо, могла бы, казалось, разобраться r возник­шей ситуации, ведь сам Дорофеев прошел всю систему ледника Федченко и прекрасно знал хребет Академии наук с востока. Но этого почему-то не произошло.

Резюме под мнимой «загадкой узла Гармо» подводит руко­водитель Таджикской комплексной экспедиции 1932 года Н.П. Горбунов: «В центре этого узла, на пересечении хребта Петра Великого и хребта Академии наук, находится недоступ­ная высочайшая вершина нашего Союза, возвышающаяся над уровнем моря на 7500 м. Эту вершину неправильно приняли за пик Гармо. Исследования группы Н.В. Крыленко и А.В. Моск­вина с запада и группы Н.П. Горбунова с востока установили в 1932 г. эту ошибку» (Сб. «Таджикская комплексная экспеди­ция 1932 года». Вступительный очерк. Госхимтехиздат, 1933.)

Отряд А.В. Москвина проводил работы в составе Таджик­ской комплексной экспедиции 1932 г. на ледниках южных прито­ков реки Муксу, в том числе и на Фортамбеке. Исследования отряда А.В. Москвина в памирских открытиях советских экспе­диций стоят особняком.

Дата добавления: 2015-07-26