Глава 20. Вопрос, который не давал мне покоя

Вопрос, который не давал мне покоя... А зачем вообще стоп-слово сегодня? Или под утро ждет камера пыток?

...Я не знала, что такое возможно. Что на долгие часы я забуду о своем незавидном, униженном положении, и буду чувствовать себя почти счастливой. Отбросив стервозность - одной шпильки ему было достаточно, вычеркнув из памяти арктический лед его взгляда и ласковое обещание чего-то пугающего по окончанию нашего временного сексуального перемирия. Скарлетт О‘Хара дала поистине бесценный совет таким, как я. Завтра. Все завтра.

Был, конечно, момент, когда его слова пробили мое сознание, на миг вернув ужас ожидания. Почему я не могла промолчать?! Зачем намеренно била своими словами?! Нельзя было отключить мозг и заниматься любовью, а не этой фигней? Мне не стало легче от того, что я узнала. Ничего не меняет. Завтра для меня снова начнется кошмар. Может, проще было уверовать в иллюзию, что в эту ночь мы перейдем на иной уровень? Эти мысли отравляли мое наслаждение. Преждевременно джокер полетел на стол. Второй игрок всегда на сотню шагов впереди. Мои метания достигли пика аккурат под его нежные поцелуи перед вторжением. Паническая атака захлестнула яростным порывом ветра, когда я попыталась оттолкнуть его и вырваться из обманчиво-нежных объятий.

Как он понял, что именно со мной происходит? Это навсегда останется для меня загадкой. "Я чувствую тебя". Неужели это было правдой? Я была близка к новому приступу рыданий и отрицания происходящего. Блядский язык. Стоили эти пару секунд торжества последующего обвала горькой действительности? Они же не тронули его совершенно. Очередной повод, за который будут ломать и опускать как можно ниже. Что-то человеческое в нем еще оставалось, заставляя играть по правилам в случае моего благоразумия. Но мне словно некомфортно было с ним - адекватным. Нужно было получать подтверждение его ненормальности шаг за шагом... Но сегодня, за исключением своей многообещающей фразы о том, что это ничего не меняет, он ничем не подтверждал мои страхи наступления утра. Негрубо, решительно перехватил мои ладони, которые неловко пытались оттолкнуть, не причиняя никакой боли и скорее поглаживали, чем останавливали. У меня перехватило дыхание. Вовсе не от страха. Я чувствовала его взгляд, который не потеплел ни на градус, но в то же время согревал, а не пытался уничтожить холодом. А через сжатые запястья, в кровь постепенно просочился незримый транквилизатор, достиг мозга за короткие мгновения, принеся с собой покой. Паническая атака сошла на нет, возвращая трон правления нокаутированному на миг желанию близости.

Я почувствовала себя уязвимой, но это не напугало. Наоборот, отозвалось острой потребностью спрятаться в его руках. Правда, все еще тряслась мелкой дрожью, накрытая его великолепным телом... Как ему удалось понять, что эта дрожь не имеет ничего общего с желанием?

- Юля.

Я сглотнула, почти растроганная этой непонятно как установившейся связью. Может, именно это называют стокгольмским синдромом? Танец нервных клеток постепенно утихал. Согретая его теплом, я осознала с пугающей ясностью, что сейчас хочу лишь одного - чтобы ночь не кончалась. Чтобы замерло время, навсегда оставив меня в состоянии покоя и пусть мнимой, но безопасности, которая может с легкостью перерасти в страсть, и наоборот. Положа руку на сердце - если бы все наши вынужденные отношения складывались только в таком ключе, при поцелуе не пришлось бы ничего играть и имитировать. Он бы получил это без всяких усилий со своей стороны, такую желанную инициативу. Потому что сегодня было очень много моментов, за которые я бы не только целовала его такими глубоко прочувствованными поцелуями. Следовало, наверное, извиниться... Но это означало одно. Признать свою капитуляцию. И разбиться при падении на сотни осколков, потому что я знала, что в его ответных словах как раз не было ни капли фальши. Он даже не мстил мне за демонстрацию протеста. Как бы ни повернулась сегодняшняя ночь, завтра все вернется на круги своя. Но, по крайней мере, это было чес

- Юля, ничего не бойся, - его голос продолжал успокаивать, в то же время, не давая никаких надежд на то, что положение изменится. Уже за подобную честность ему можно было позволить многое. Уже потом я поняла, что он мог совместить последующие этапы моей ломки с сегодняшней ночью, и тогда бы я приняла это с более легким сердцем. Но он просто не хотел. Планомерно готовил последующий удар, прекрасно понимая, что возвел мою уязвимость в абсолют именно настоящим поведением. Дал мне возможность ощутить себя женщиной, а не сабой. Получить удовольствие в подобном состоянии. Расслабить и убедить в безопасности. Чтобы потом это было больнее... и наверняка.

Странно устроена психика. Я понимала и знала, что это петля на мою шею, которую он затянет уже вскоре с безжалостным спокойствием. Что даже легкого сжатия хватит, чтобы свергнуть меня в пропасть. И ничего не изменить. Я могла сопротивляться, колоть его острыми шпильками невероятных обещаний или же признаваться, что люблю - и ничего из этого не повлияло б на его решение, которое, я чувствовала, было принято задолго до этой ночи, призванной дать мне хоть каплю ощущения счастья перед кошмаром моего падения. Но вместе с осознанием этого мне так легко хотелось поверить его словам и успокаивающим объятиям, что я в итоге и сделала. И тогда страсть черно-алого оттенка вновь поглотила сознание, не позволяя ему выскользнуть из цепких лап иллюзорности...

После очередного раунда изматывающих ласк тяжело было добраться до душа. Сознание плясало джигу, а тело хотело еще и побольше. Может, не оформившаяся надежда на то, что, покажи я ему идеальную любовницу, вся эта хрень с наручниками и стоянием на коленях потеряет свое значение? Но я больше не могла заниматься никаким психоанализом на тот момент. Он реально, в прямом смысле этого слова, вытрахал из меня все гены Зигмунда Фрейда, а ночь еще даже не закончилась!

Будь на то моя воля - я бы отменила перерыв на перекусить совсем. Но моя воля тут никогда не имела ровным счетом никакого значения. Хозяин истратил все свои силы, ему нужно их восполнить. А то дрогнет рука, наматывая волосы понравившейся самки на кулак, подкосятся ноги в попытке дотащить ее до пещеры, а на поднять хлыст сил вообще не останется. Наверное, мне оставалось только обрадоваться тому, что никогда мой мучитель не требовал моих выкрутасов у кухонной плиты. Даже сейчас.

На жестком полу было очень неудобно. Я смирилась с этой участью. Не слишком большая цена за ошеломительное, такое желанное и оберегающее, придающее уверенность, прикосновение... Шелковой ткани его рубашки к коже. Сегодня девочка была великолепна. Заслужила почти платьице.

Эту комнату я раньше не видела, мне так и не провели обещанной экскурсии по загородной вилле, ставшей тюрьмой. Типично мужской рабочий кабинет, темные панели дерева, дорогой минимализм, выдающий изысканный вкус его хозяина. Меня стало дергать на этом слове. Мировоззрение пошатнулось давно и неотвратимо.

Пока я приходила в себя в душе, Дима успел сервировать подобие столика, просто хаотично сгрузив документы на кожаный диван. Сама я еле передвигалась, ему пришлось придерживать меня за плечи, чтобы не упала. Мне не позволили даже закрутить на груди полотенце. Ломка уязвимостью не прекращалась ни на секунду. Еще четверть часа назад нас уравнивали в правах отсутствие одежды и пожар бесконтрольного вожделения. Теперь все снова изменилось, напоминая о моей роли. Всего лишь наличие джинсов на нем. Даже с расстегнутой пуговицей. Тогда первые звоночки тревоги прозвенели с такой оглушающей четкостью, что остановили поток беспричинных слез. Я ощутила себя проигравшей и надломленной, как никогда прежде. На контрасте с тем, что произошло недавно, меня могло согнуть в рыданиях от одного грубого слова. Понимал ли он, что со мной творилось в этот момент? Однозначно. Щадил своими дальнейшими поступками, или же плел жемчужную паутину мнимой безопасности, чтобы уже завтра нанести удар, который мне не удержать?

- Заведи руки назад, - это было похоже на просьбу, но я уже знала, что лучше на все его слова реагировать, как на приказы. Я могла сопротивляться, отрицать его власть, отстаивать свою независимость сколько угодно, но почему-то в последнее время только беспрекословно подчинялась. Этот раз не стал исключением. Я покорно свела запястья вместе за спиной, сглотнув, чтобы прогнать непрошенные слезы. Вот и все. Помни свое место, саба, и ни на миг не забывай, кто ты здесь. И попробуй полюбить свои оковы, чтобы не плакать каждый раз, когда он будет это делать. Потому что это совсем не больно и не страшно в отличие от того, что тебе наверняка приготовили в будущем.

Холодная сталь не спешила сжимать мои запястья. Вместо этого я ощутила прикосновение чего-то, похожего на шелк или атлас. Ленты? Какая к черту разница, чем именно хотят ограничить мою свободу. Его раздраженно-покровительственный вздох едва не заставил меня подпрыгнуть на месте. Я недоуменно обернулась. Черная рубашка. Мне всего лишь предлагалось продеть руки в рукава. А совсем не то, что я успела себе надумать. Проигнорировав чье-то остроумное высказывание "мужская рубашка на девушке - как флаг на завоеванной крепости", я поспешно нырнула в защиту черного шелка, словно опасаясь, что ее тут же отнимут. Пальцы не сразу справились с мелкими пуговицами... Я разучилась делать даже это. Зато когда ласковая ткань прикрыла всю мою уязвимость до середины бедра, я испытала восторг и ощущение неудобства одновременно. Восторг - от того, что при покорении последней пуговки у меня непроизвольно выровнялась осанка и распрямились плечи. Неудобство - я катастрофически отвыкла от одежды за столь короткое время, наполненное шокирующими событиями, что потеряла счет дням. Сознание спешило сыграть согласно установленным правилам. "Поблагодари его! Скажи ему спасибо!" Иногда оно подсказывает дельные вещи. Обернулась, готовая произнести эти слова, и тут мой взгляд упал на кресло за его спиной.

Когда?! Вашу мать, когда я перестану верить в сказку про охренительно доброго принца?! Учел свои ошибки, значит. Металл бьет больно. Вон, красноречивые свидетельства на виске и ключице. Да и руки секс-рабыни растирает в кровь, нам этого не надо. Должна всегда выглядеть так, что хоть вечером на подиум. Кожаные браслеты вам в помощь. В тот момент меня вдруг резко разозлила собственная слезливость. И я почти с вызовом посмотрела ему в глаза, протягивая руки. Никакой благодарности не будет. Моя благодарность - то, что я не смогла тебя грохнуть. Точка. Аттракцион щедрости на сегодня не закончился. Его брови поползли вверх, но тут мое меткое попадание дало о себе знать. Я испытала острое удовлетворение, увидев, как в его глазах быстрой вспышкой полыхнула боль. ЕС сегодня решил прикинуться добрым и хорошим до конца. Для меня осталось загадкой, собирался ли он использовать новые наручники, или же просто оставил их лежать в кресле негласным напоминанием.

Осторожно сдвинув документы в сторону, я присела на диван, вздрогнув от прикосновения прохладной кожи к моей гладковыбритой киске. Длины рубашки явно не хватало, чтобы пресечь волнующий контакт. Твою ж мать. Еще слови оргазм от ерзания на диване. Чтобы отвлечься, я пристально наблюдала, как штопор с глухим хлопком откупоривает бутылку с вином. Как льется по стенкам бокалов жидкость цвета темной крови. Есть мне не хотелось вообще, но от алкоголя, пожалуй, я бы не отказалась.

- Ты слишком далеко, - не поднимая глаз, хмуро бросил Дима. Я истолковала это по-своему.

- Я думала о своей семье... Понимаешь, я никогда не исчезала так надолго... Они уже забили тревогу... Ты воюешь со мной. Мать и отчим не причем...

- Вообще-то, мне не нравится, что ты так далеко села, - проигнорировав все намеки, пояснил Дима. - И как ты это сделала. Подойди.

У меня не было другого выбора. Сопротивляться в подобных мелочах - глупо и недальновидно. Замерла у столика, ожидая дальнейших распоряжений. Он отставил бутылку, и, все так же, не поднимая глаз, указал на пол.

- На пол у моих ног.

- Там холодно!

- Я дал тебе, чем согреться. Предпочитаешь ее лишиться?

Да, погорячилась я с диагнозом внезапной человечности. Сглотнула мерзкий ком в горле, перекрывший кислород. Кнут и пряник. В подобной интерпретации - кнут в зубы, и пряником. Вопрос "почему" замер на моих губах. Я уже понимала, что услышу в ответ то, что пробьет мою и без того шаткую оборону. Гребаная уязвимость... Впрочем, именно так согласно его плану, я и должна была себя чувствовать. Стиснув зубы, я осторожно, чтобы не вызвать резкую боль в коленях, сползла по спинке офисного стула на паркет.

- Не нужно, - немного обеспокоенно поспешил сказать Дима, когда я неловко попыталась встать в гребаную позу покорности. Подавись своей милостью. Я вытянула ноги, ощутив немного вспухшими от изматывающего секс-марафона нижними губками лакированную поверхность паркета. Когда тут мыли пол, вашу мать? Попытка натянуть подол рубашки, в конце концов, увенчалась успехом. Вот она, мечта всех ему подобных неадекватов со времен трухлявой древности. Правитель на троне, женщина у его ног. Только заплакать сейчас от подобной несправедливости мне для полного счастья не хватало...

Меня беспокоила подобная мнительность. Я вообще стала слишком часто плакать в его компании. Неужели я начинаю терять себя прежнюю?! Неужели процесс уничтожения воли уже запущен и так необратим?! Нет больше холодного цинизма и ледяного расчета. Я маленькая заблудившаяся девочка, которой предначертан этот бег по острию ножа, а сойти с дистанции нет никакой возможности. Его пальцы ласковым движением обвели мои губы, но вместе с тянущими ростками сладости внизу живота я вновь ощутила, как сжалось горло. Он же мог быть нормальным, когда сам этого хотел!!! Он мог получить сейчас от меня очень многое, если бы не продолжал гнуть свою линию и всякими мелкими действиями подчеркивать мое униженное положение. Я помнила, как легко было с ним говорить, все равно о чем. Политика, повышение цен, кино, музыка или культура. Как легко слетали слова с моих губ в такие редкие моменты покоя, когда я не чувствовала этого подчеркнутого превосходства, когда его руки обнимали меня не захватом собственника, а нежным объятием единения. Мы словно настраивались на одну волну в такие моменты. Редкие и забытые. Сейчас, по ходу, это в далеком прошлом... Ему ничего не стоило в моменты этого шаткого перемирия усадить меня не у своих ног на жесткий пол, а как минимум к себе на руки. Сегодня очень благоприятная ночь для таких отступлений, негласный договор о ненападении. Пусть завтра это не будет ничего значить, пусть... Я бы и не вспомнила об этой слабости...

- Открой рот.

Дата добавления: 2015-07-26