Звучит как сплошной вздор

Несколько лет назад я выступал в городе Оклахома-Сити на семинаре. В аудитории собралось более полутора тысяч полных восторженного энтузиазма, весьма отзывчивых и бурно реагирующих слушателей. Приблизительно через полтора года я получил письмо от человека по имени Том Хартман. Это письмо положило начало нашим добрым отношениям и переписке, которые продолжались в течение десяти лет. К сожалению, несколько лет назад я утратил контакт с ним.

Хорошо помню его первое письмо, беседу по телефону и последующие личные встречи. В сущности, ниже рассказывается по порядку, как всё это происходило, и я намереваюсь периодически переключаться от диалога к комментированию цепочки событий. Начну с первого письма Тома.

Дорогой Зиг!

28 января 1978 года я был в числе ваших слушателей. на занявшем целый день семинаре, который проходил в Оклахома-Сити. Это был мой выходной, и брат дал мне пригласительный билет, чтобы я смог найти там какую-то надежду и поддержку. И вот я расположился в кресле, полный скепсиса, но все-таки надеясь стать свидетелем чего-либо такого, что дало бы мне тот возбуждающий "укол в руку", в котором, как считал мой брат, я нуждался (в глубине души я и сам знал, что мне это необходимо).

Вы. с огромным энтузиазмом открыли данное мероприятие, сказав: "Можете расхаживать где хотите, делать что хотите и вести себя как хотите". Признаюсь, Зиг, меня удивило, что вы так крепко взялись за нас, и я немедленно решил, что не собираюсь отсиживать там весь день, выслушивая всякую беззастенчивую "липу" от какого-то сверхвозбужденного, малость чокнутого и переполненного энтузиазмом типа, который не имеет лично обо мне никакого понятия, а просто пускает пыль в глаза и ради привлечения внимания втирает публике очки. Мне было ясно, что все ваши речи не относятся ко мне, а посему искал способ смыться. Однако я сидел в самой середине зала, где находилось, грубо говоря, полторы тысячи человек, и понимал, что мой уход создаст волну, а посему решил тихо досидеть до первого перерыва. После этого я планировал так же тихо ускользнуть, рассчитывая никогда больше не видеть вас и не слышать ни вас, ни о вас.

Несколько минут спустя вы имели наглость заявить, будто Бог любит меня, а я то знал, что такого быть не может, а поэтому начал корчиться еще больше. Потом вы высказали соображение, словно бы человек "задуман для свершений, создан для успеха и снабжен семенами величия". Когда вы произнесли эти слова, я подумал буквально следующее: "Ну что ж, этот старикан наконец-то начинает помаленьку приближаться к истине", —потому как, глядя на себя, я и в самом деле могу видеть нечто величественное. Талия в 162 сантиметра плюс 185 кило живого веса красноречивее всяких слов говорили о моем подлинном "величии".

В тот момент, Зиг, я только что пережил невыносимый и сокрушительный для меня развод. Работу я имел только потому, что боссом в этой фирме был мой друг, а вовсе не потому, что давал отдачу и отрабатывал свою зарплату. Я был буквально сломлен, причем до такой степени, что в пятницу вечером выписывал "горяченькие", сиречь поддельные чеки [а в 1978 году это можно было сделать], чтобы в течение уик-энда покупать себе разную вкуснятину. В понедельник утром я летел в банк, чтобы закрыть свой чек. Годами я не заходил в церковь. Я был банкротом материально, банкротом душевно, банкротом физически: никакой семьи, один только друг, перспектива самого мрачного будущего и прочее, — а тут вы говорите мне в глаза, что для меня существует надежда.

Дата добавления: 2015-07-26