Если ты убьешь меня сейчас, ничего

Сложно о чем-то думать, когда к твоей голове приставлен пистолет.

О чем-то вменяемом.

Холод жег кожу, словно больше, чем просто ледяной метал.

Тени лежали в подворотне, где-то вдали топот ног прохожих, окна не выходят сюда, под ногами мокро и противно, это отфильтровывалось сознанием ещё до того, как ствол пистолета уткнулся мне в висок.

Держащая его девушка улыбалась, чуть-чуть, уголками губ, но в глазах нет смеха. Мне тоже не до веселости. Ещё минуту назад я не мог подумать о подобном.

-Не боишься?

У неё мягкий голос, теплый, словно зеленые луга и солнце в летний день, она красива, как талый снег, переплетение печали и тепа, звонкой радости, в бесконечности.

Мне сложно что-то ответить. Я переводил взгляд с пистолета на держащую его красавицу, губы пересохли, хотелось облизать, но я не мог. Холодно в подворотне. Почему бы мне не умереть в октябре?

-Не веришь, что все по-настоящему?

В этот голос можно влюбиться, если б не обстоятельства, в которых я слышал его. И ещё…

Наверно потому, что сейчас ноябрь?..

Пистолет больше не давил в голову, она улыбалась, и с той же улыбкой приставила его мне к ноге. Она улыбалась.

Я не успел осознать, когда грянул выстрел, ни на миг не затронув эту улыбку.

Боль в бедре ударила по сознанию, раскаленный прут словно пробил ногу, я замычал от боли, кажется, зубы ломались, скрежетали, так я стиснул их. Я мычал, боль только усиливалась, что-то липкое противное потекло по ногам.

В ушах гремел выстрел, эхо, колыхнувшее сознание, боль, я не мог отвести взгляд от её лица, прекрасного с улыбкой. И мне не хотелось кричать перед ней от боли...?

Я стонал, схватившись за ногу, боль лишь усиливалась, в глазах мутнело, от боли, похоже, ещё и слезы. Я потерял равновесье и стал заваливаться на нее, хрипя, стоны.

Горячий ствол пистолета уперся мне в лоб и вернул в исходное положение. Дым пороха, ствол в крови.

-Скажи что-нибудь. Ты сейчас умрешь.

Её глаза. Да, она легко нажмет курок. Я не мог понять. Она улыбалась, эта девушка. Я сейчас умру. Она получает удовольствие от этого? Зачем ей это?

Что я могу ей сказать?

Я смотрел ей в глаза. Они были пустые, лишенные эмоций. Может мне казалось, потому что я не мог ничего прочесть в них? Но я никогда не читал людей по их глазам. И все же, какие бы ни были, печальные или счастливые, это живые глаза.

Может, мне все это кажется? Я ведь сейчас умру.

-Ничего… – мне с трудом удалось разлепить губы. – Если ты убьешь меня…

Это ли я хотел сказать? Простреленная нога болела, словно подтверждая, что я жив. Пересиливая себя, я мог стоять прямо, и не отвлекаться на эту боль. Все равно, я ведь умру сейчас.

Я мог бы попытаться сопротивляться. Она не выглядела сильной, её руки были очень хрупкими, когда я держал их.

Её губы были очень сладкими, словно не по-настоящему. Я думал, они должны быть горькими.

Думаю, если умру здесь, это будет не сама плохая концовка, из всех возможных.

Она склонила голову. Уже не улыбалась, но по-прежнему милая словно веселая. Она не дрожала, в ожидании моей смерти, в предвкушении, не сошла с ума.

Это плохо?

Мне стало интересно, убивала ли она до этого? Девственна ли она? Я уже давно должен был умереть. Почему же так?

Нет, пожалуй, в её взгляде не пустота. Там есть что-то. Может, душа? Или какие-то чувства.

Я не ожидал, что она прострелит мне вторую ногу.

Сначала грохот, боль, только потом осознание того, что произошло.

-Аа-ра-гах!

Сдерживать боль, жаждущую прорваться в крике почти нереально. У меня зубы трещали. Я забился затылком о стену позади, штаны безвозвратно промокли. Стоять стало тяжело, помимо боли, ноги словно из камня, горячего, подгибаются.

На этот раз раскаленный ствол ткнулся в рот, обжигая губы и язык. Я дернул головой, вырываясь. Стоять на ногах тяжело, оперся на стену.

Ствол пистолета вновь ткнулся мне в рот. Ощутимо вдарил по зубам. Я не отводил взгляда от её лица. Я был не против того, что она делала.

Даже вжимая на курок.

В этот раз сначала пришла боль, когда пуля выворотила мне щеку, рот наполнился запахом пороха, дымом, кровью. Потом грохот, боль, боль. Я уже не мог кричать, тихо скулил, едва удерживаясь на ногах.

Я заслужил что-то подобное? Почему это происходит? Я не сделал ничего, чтобы подобное никогда не совершилось со мной.

Господи, дело ведь не в том, что я сделал что-то плохо, или не сделал чего-то хорошего. Просто я был, и была она. Все. Мы встретились, и я буду убит ею.

Я до сих пор не мог подумать что это плохо.

Я не мог поверить лишь в то, что до сих пор жив.

Если ты хочешь убить меня… почему я ещё жив?..

Я не мог отвести от неё взгляда.

Боль снедала сознание, кровь стекала по штанам и лицу, лицо просто в огне.

Все равно она был красивой, даже с брызгами крови на лице. Я не мог отвести взгляд.

Думаю, она все же убивала прежде. Думаю, она уже не девственна.

Я сейчас умру.

Это не плохо. Почему-то, но это не плохо.

Я улыбнулся.

Жалкая улыбка человека, который вот-вот умрет, в крови, с развороченным лицом, и жалким взглядом, не в силах прямо стоять на ногах, с трудом сдерживая скрипы и боль, слезящимися глазами.

Но глядя на нее, я мог только улыбаться, даже зная, что сейчас она убьет меня. Главное – не потерять сознание раньше, чем она это сделает.

В конце концов, это все не так уж плохо.

Закончилось.

芯だ

Думаю люди, которые с такой легкостью думают об убийствах или ненормальны или дети, не знающие, о чем говорят. Это подозрительно легкие мысли о смерти. Когда можешь десятки людей отправить в небытие и ничего не почувствовать. Это ненормально, черт!

Сейчас немного безумное время, когда люди говорят с радостью о своей якобы ненормальности, словно это что-то достойное или хорошее. Что за глупые попытки выделиться? Никто из вас не выходил в сумерках, и не убивал. Вы не знаете о чем пытаетесь говорить с такой легкостью.

Это… злит.

Вы же ничего не знаете.

Каждый индивидуален.

Я делал решения, только из своей жизни, и это было единственно правильным что я мог сделать. Ведь я выбираю куда мне идти, и чего я хочу. Выбираю для себя, не кого-то иного.

И все же… это немного больно.

芯だ

…И ещё я думал: почему пистолет? Почему не нож? Широкое лезвие, холодная сталь, это проще. Так почему пистолет?..

Хотя это не имело никакой разницы для меня.

芯だ

-Не люблю смотреть про войну, – говорила она. – В этом есть что-то ненастоящее, как показывают. Слишком велико безразличие к отдельным личностям, не брать судьбу отдельного, а смотреть на все, как на единую массу… притупляет чувство.

-Но ведь так и есть. Оно так и происходило.

Она качает головой.

-Только там ты мог бы это прочувствовать. Там ты, именно ты, и чувствуешь каждого, кого убиваешь. Это… как обычное убийство. Где ты, и твоя жертва. И ваши чувства… мысли… жизни…

Она облизывает губы.

-А они показывают все это отвратительно. Ты видишь кровь и мясо, и смерть может вызвать только отвращение. Это бессмысленно. Когда ты смотришь на это – оно ведь не вызывает никаких эмоций. Люди не должны так умирать.

-Но они умирали.

-Это история, – говорит она. – Все это просто история. Она тоже не вызывает особого отклика в душе. Не люблю я такие вещи.

-… – мне не чего ей сказать. Я не сторонник такого мира вообще. – Но оно все-таки имеет право на существование. Так могло быть. Это личное мировоззрение каждого.

-Это неправильно, – говорит она. – Неприемлемо. Все эти рассуждения смехотворны.

Она злится.

И на меня тоже.

Это становится опасным, и я примирительно поднимаю руки, улыбаясь.

Но она злится и дуется, обижаясь.

-В конце концов, это фильмы. Они не должны показывать жизнь. Они показывают вещи людям, которые никогда не смогут их ощутить.

-Зачем говорить о том, о чем сам не знаешь?! – я её не убедил.

-Именно потому, что не знаешь, пытаться представить. Для этого надо иметь удивительное воображение.

-Это все как ложь. – Она зла.

-Ты можешь сама им об этом рассказать, – предлагаю я. Она смотрит на меня злобно и недовольно.

-Ещё чего.

-Вот поэтому и говорят те, кто не имеет не малейшего понятия.

Я пытаюсь улыбнуться, но она все равно злится.

Даже не знаю что делать.

芯だ

Я шел по улице, в толпе прохожих, и у меня ни единой мысли о том, что я сегодня умру. Что могу умереть. Этот день не выделялся ни чем из череды таких же, плоских, словно кадры в киноленте. Вечер и холод, небо темнело, пока не стало совсем черным. Город наполнился огнями, лица людей такие же, как и всегда. Звезды во тьме.

Я приметил ее сразу, хотя она не выделялась из топы. Это не значит, что она была такой же, как все эти люди, вся эта масса, нет, она просто не выделялась, вот и все. Я бросил на нее такой же взгляд, как и на все, что меня окружало, он длился не более мгновения, но я смог рассмотреть ее, словно смотрел вечность.

Ее глаза, по странному пустые, не так, словно там ничего нет, но пустые. Ее волосы, губы, ту странную одежду, в которую одета. Это походило на кимоно, или платье, она шла, опустив голову, словно ее окружал дождь, капли били по лицу и одежде, что намокла как и волосы, струи дождя стекали по лицу, из уголков глаз к подбородку, срывались каплями. Но вместе с тем, какая-то милая атмосфера, странной улыбки, словно она под зонтом.

Все это мелькнуло, словно было иллюзией, или придуманным.

Мы прошли мимо друг друга, не остановившись, даже не глянув, более.

Я прошел мимо нее.

Она прошла мимо меня.

Я пошел дальше.

Она схватила меня за локоть и повернула к себе.

Я смотрел на нее. Она смотрела на меня. Это было очень странно, но приятно. Я ждал, что она скажет. Она не отпускала мою руку.

-Ты выглядишь… таким одиноким.

Я не знаю правда ли это. Не знаю, насколько это правда. Может быть. Может, это ничего не значит. Я смотрел на нее.

-Это плохо?

Она вдруг улыбнулась, так странно, но счастливо. Эта улыбка так и осталась с ней, пока мы были вместе. Искренняя.

-Ты хочешь заняться со мной сексом? – спросила она.

Девушки не должны ставить в лоб такие вопросы, парням, которым видят впервые. Я так считаю. От этого тянет странным ароматом, не волшебства, но ловушки. Это подозрительно. Более чем.

В таких вещах сразу начинаешь подозревать, думать что люди лгут, собираются обмануть. Не доверяешь. Потому что слова ничего уже не значат в этом мире. Люди не верят людям. Она может заманить меня, чтобы там отобрать мои деньги, или потом обвинить в изнасиловании, вымогать деньги, убить.

Поэтому я хотел отказаться. Я хотел предложить познакомиться поближе сначала.

Но почему-то вместо этого, смотря на ее лицо, в ее глаза, мне подумалось, что если я умру сейчас, здесь, то ничего.

Я много чего хотел бы сделать. Я много чего не сделал. У меня столько желаний, и столько мечтаний, которых я не реализовал. По сути, моя жизнь была бесполезной. Абсолютно никчемной, за все это время, я не наполнил ее никаким смыслом, я не сделал ничего. Ничего, что хоть как-то оправдывало смысл моего существования, исполнение моего предназначения, как угодно, что хотите, я не сделал ещё ничего из того, что хотел. Моя мечта не сбылась.

Но смотря в эти глаза, я подумал, что откажусь от всего этого, перечеркну, оно так и останется невыполненным и несделанным, недостигнутым. Моя жизнь оборвется, так и не принеся ничего, оставшись никчемной и бесполезной. Но это все равно ничего, если я умру здесь сейчас.

Дело даже не в этих глазах, ни в этом лице, ни в ней, возможно. Просто она была рядом, и я понял это.

Не важно что со мной произойдет, ничего не важно.

Я буду верить ей.

Я поверю этой девушке.

-Да, – сказал я. Улыбнулся немного смущенно и нелепо. – Да.

芯だ

Она отвела меня в подворотню, где мы обнялись, и целовались. Слились крепко, словно были единым целым. Я чувствовал ее тепло, она должна была чувствовать мое тепло тоже. Я чувствовал ее грудь, горячую, чувствовал, как бьется ее сердце. Думаю, она тоже чувствовала меня.

Так я оказался в подворотне, с простреленными ногами, щекой, и дулом пистолета, приставленного ко лбу.

А она улыбалась.

Я знал, что она сейчас спустит курок, и я умру. Но это ничего.

Воистину, кто не ничего не знает о смерти, не должны говорить о ней. Кто не убивал, не должны говорить об этом так, словно знают что это такое. Наши души, и наши слова, наша вера перемешались.

Я смотрел на нее, она не ангел, но принесла мне смерть. Я не избран – всего лишь один из многих, кого она убила. И ещё убьет.

Но это ничего. Я не против.

В конце концов, это же она.

-Ну, так что на счет последних слов?

Она спрашивает, раздвигая губы в улыбке, лицо в кровавых брызгах. Она слизывает кончиком языка мою кровь.

Я знаю, что сейчас умру. Это смерть. Не то, что я не могу в это поверить… Просто, ее глаза. Боль.

-Я люблю тебя, – сказал я, с простреленной щекой, ртом, полным крови и порохового дыма, говорить так странно. – Страдай.

Она стреляет так же неожиданно.

И последнее словно тонет в оглушающем звуке выстрела.

Не уверен, что она его слышала.

芯だ

Дата добавления: 2015-07-17