Том задумчиво потер переносицу.

- Мне кажется, ей не хватает легкости…

Он развернулся к коробке с красками, достал молочно-белый цвет, сильно разводя его так, как когда-то учился рисовать туман, и осторожно обвел лепестки роз по краю. Они приобрели нежный оттенок, и стало казаться, что легкий иней лег на бархатные бутоны.

Так лучше, - он оглянулся на Билла и, бросив кисть в банку, обнял его за плечи. - Ты обещал высказать все, что о ней думаешь, а сам молчишь. Это не похоже, на тебя, - он слегка встряхнул его. – Ну же, где твои «Что за ужасная техника?», «Где взял такие цвета?»… Она что, совершенство?

Билл улыбнулся.

Без двух минут.

Губы Тома тоже расплылись в улыбке: раз его учитель не назвал его картину совершенной, значит, все в порядке. Билл перевел взгляд на него.

Как назовешь?

Так и назову.

Гений приподнял бровь.

Две минуты до совершенства».

Глава 22

Большинство картин в доме

напоминало жирную радугу,

Решившую в последнюю минуту

Стать яичницей или броненосцем.

(В. Набоков «Король, дама, валет».)

Мягкие подушечки пальцев нежно провели по открытому плечу Билла, путешествуя к шее и выше до мочки аккуратного уха, ущипнули розоватую кожу и снова продолжили свой путь уже в волосах, легко массируя и лаская. Ресницы Билла затрепетали, лоб немного нахмурился, но теплая улыбка появилась на губах до того, как он открыл глаза.

Томми, - с легким укором проурчал он, проводя по волосам в том месте, где только что блуждали пальцы Тома, - щекотно.

Билл повернулся на бок, пряча лицо у него на шее и обнимая так, чтобы руки Тома оказались прижатыми к телу. В ответ на это Том издал неопределенный звук, заставляющий Билла усмехнуться.

Сколько времени? – сонно протянул он.

Полдесятого.

Боишься опоздать?

Том вздохнул.

Наверно, просто не могу больше лежать.

Билл еле заметно кивнул.

Через пару минут встаем.

С тех пор как они подали заявку на участие в конкурсе и отвезли картину, прошло два дня, но ни одной минуты с того момента Том не чувствовал себя спокойно и расслабленно. Даже когда он пытался абсолютно не думать ни о чем, его тело все равно иногда пронзала легкая дрожь. Такая реакция немного смущала его, ведь участвовать он согласился только ради Билла, и сейчас ему по большому счету не должно быть никакого дела до того, кто и что скажет о его работе. Спрашивая себя, так ли это, он с уверенностью мог ответить «да». Откуда же тогда взялось это волнение? Если говорить начистоту, это было даже не волнение, это был страх. Страх разочаровать своего гения. Сколько бы Билл ни пытался убедить его в том, что Ему не нужно спрашивать ничье мнение, чтобы оценить то, что видит, Том никак не мог заставить себя до конца поверить, что Биллу действительно все нравится, и он говорит это не для того, чтобы его успокоить и подбодрить. Конечно, он доверял Биллу, но до боли в суставах хотелось, чтобы его работу оценил кто-то со стороны, не для себя, как для художника, а для Билла, его учителя, хотя сам Билл и без того не страдал недостатком самооценки и уверенности в себе и в Томе. Временами Тому хотелось, чтобы все уже закончилось, и стал известен итог, а временами он хотел, чтоб этот час не наступал никогда, потому что боялся увидеть в Его глазах разочарование. Только сейчас он понял, насколько безумно жаждет победы, как никогда до этого, но не ради премии или известности, вряд ли он даже отдавал себе отчет в том, насколько все может измениться для него после этого. Сейчас хотелось не просто поучаствовать, не просто сказать, что сделал все возможное, сейчас он хотел выиграть. Ради счастливого лица Билла.

Услышав, что дыхание рядом с его ухом становится глубже, а вдохи размереннее, Том улыбнулся и, высвободив руку из объятий, накрыл его плечи одеялом. Его ладонь легла на спину, проходя по позвоночнику и несмело лаская поясницу Билла, как будто раздумывая, будет ли этот способ разбудить его подходящим.

Дата добавления: 2015-07-17