Эпизоды

---------------------------------------------------------------------------------------------------

31 июля 1996 года. Моему экипажу дали немного отдохнуть.

Отдых заключался в нахождении на аэродроме и выполнении дежурства по поисково-спасательному обеспечению боевых вылетов. Можно было немного поспать.

Но через час после начала полётов прозвучала команда:

- Экипаж ПСС! Первая готовность!

Я подбежал к открытому окошку КП.

Там уже начиналась какая-то суета. Меня заметил дежуривший в этот день оперативный дежурный майор Завгорулько и подошёл к окну.

- Стас! Подбили борт Хомутова, сел на «вынужденную», сейчас загружаешь спецназ и летишь в район Ялхой-Мохк. Вытаскивать их. Там сейчас работает кочующая группа «спецназёров», позывной «Искра 25», они везли им боеприпасы. Пока только такие сведения. «Прикрытия» пока нет! Взлетишь один, а через минут пять поднимем за тобой пару «двадцатьчетвёрок». Всё! Давай на борт!

Через минуту я уже сидел в кабине вертолёта, связываясь с руководителем полётов:

- 711! Экипаж ПСС, запуск! Группа на борту.

- 711-й! Вам ждать!

- Не понял? Как ждать?

- 711-ть! Вам ждать 901-го!

«901-й» - это был позывной начальника вертолётной группировки генерала Самарина.

- Понял ждать! А сколько?

- Не знаю! Они уже выехали, загрузишь ещё инженеров.

- Понятно! Жду!

Прошло ещё пятнадцать минут. К вертолёту подъехал УАЗик Самарина. С ним из машины вышли инженера управления авиагруппировки.

Я услышал команду Самарина:

- «СПЕЦНАЗ» свободны! Летим без вас!

- Как без «СПЕЦНАЗа»? - удивлённо посмотрел я на Самарина.

- Всё! Запускаемся! - только ответил он.

Теперь мы остались на борту без боевой поддержки.

- Ладно! Запускаемся! А там посмотрим. И так уже много времени упустили! Надо срочно в район аварийной посадки.

После взлёта мы, установив максимальную скорость, помчались в предполагаемый район поиска. Я вышел на связь с авианаводчиком группы «Искра 25» и уточнил их координаты. Через семь минут мы были уже на месте.

Вертолёт Хомутова мы увидели сразу. Он, как-то нелепо накренившись, безжизненно свесив лопасти, стоял на склоне горы с большим креном, недалеко от Ялхой-Мохка.

Сходу стали строить заход на посадку.

И тут по фюзеляжу вертолёта что-то начало колотить. Звук был похож на удары молотка по консервной банке.

- Мать твою! По нам работают! – выкрикнул борттехник.

Откуда стреляли, определить было невозможно, везде был лес. Следом за нами уже шла пара «двадцатьчетвёрок» прикрытия.

В шлемофоне послышалась команда ведущего:

- Зелёный! По тебе работают сзади! Отходи влево! Начинаем атаку!

Выполняя отворот, я заметил, как по дороге внизу, на большой скорости, в направлении села Бельты, мчался трактор "Беларусь", без прицепа, нелепо мотаясь и подпрыгивая на ухабах.

В голове пронеслась мысль:

- Да куда же он дурень несётся?

Но мысль не успела закончиться, как я увидел, что там, где только что мчался трактор, будто кто-то вывалил ведро с золой и горящими головёшками. Всё накрылось огромным морем дыма и огня, и лишь только огромные колёса трактора, всё также подпрыгивая на ямах, продолжали катиться по дороге.

-Господи! Да зачем же ты так убегал? - только подумал я, - Да остановился бы ты, и всё бы закончилось по-другому!

Но дело было сделано, и только нелепые останки железной машины, догорали внизу.

В наушниках послышалась команда "прикрытия":

-"Зелёный" заходи на посадку, глиссада чистая!

Теперь уже без проблем я зашёл на посадку. И ещё более удручающая картина предстала перед моими глазами.

Вертолёт Хомутова, с большим креном на уклон, стоял на склоне горы, с огромной зияющей дырой в носовой части кабины фюзеляжа. Вокруг суетились бойцы СПЕЦНАЗа.

Чуть поодаль стоял танк, лупивший, куда то вниз, в сторону деревни, из своего орудия.

Как только я произвёл посадку, как к нашему вертолёту побежали бойцы с носилками.

На них, в куче каких то тряпок, окровавленных бинтов, прикрытый грязной плащ-накидкой, лежал без сознания борттехник из моего штатного экипажа Олежка Шаплов. Одна его рука безжизненно свисала с носилок.

- Господи! Да что же это такое! "Студент"! Во что тебя превратили!

Бойцы быстро заскочили в грузовую кабину и поставили носилки на пол.

Вся инженерная бригада уже суетилась вокруг подбитого вертолёта.

Тут в кабину заглянул, забежавший в вертолёт, лётчик-штурман Хомутова, Толя Иванов.

В его стеклянных глазах было видно одно только безумие и страшная боль!

Я с изумлением посмотрел сначала на абсолютно целого, без единой царапины, Толю, а потом на зияющую дыру в кабине изуродованного вертолёта, в то место, где было его рабочее кресло.

-Толя! Да как же ты то уцелел?

Толя ничего не ответил, лишь только как-то обмякнув, опустился на кресло в грузовой кабине, рядом с Олегом. Со стороны моего блистера подошёл Хомутов, и сквозь рёв движков, прокричал:

- Стас! Инженеры сказали, что основные агрегаты не пострадали, сейчас подлатают, и я попробую взлететь! Мне нужно прикрытие!

Я оглянулся в кабину. Там лежал Олежка, жизненные силы которого таяли на глазах. Я вновь посмотрел на Хомутова. В его глазах читалась такая мольба, боль и безысходность, что у меня мороз пробежал по коже! Я медленно покачал головой.

- Я сейчас вернусь!

Потом опять обернулся в грузовую кабину.

- Я сейчас вернусь! Я вернусь! - уже кричал я, зная, что делать.

-----------------------------------------------------------------------------------------

Как то, уже летая испытателем на авиазаводе, я провёл испытания и перегнал гражданский вертолет в аэропорт местных воздушных линий. Там я встретил старого знакомого пилота. Мы долго беседовали, делились впечатлениями о полётах, лётных законах, и т.д. И он, как-то произнес, что авиазаконы гражданской авиации намного жёстче законов военной авиации, в плане перевозки пассажиров. Что они несут огромнейшую ответственность за перевозимых пассажиров.

На что я ему ответил просто.

- У нас ответственность была не меньше, а то и больше! За свою лётную работу я перевёз не меньше людей. И не просто пассажиров, а таких же живых душ, как и простые граждане. Но только мои подопечные должны были выполнить ещё и боевую задачу, остаться в живых, и которых я, не взирая, ни на что, должен был забрать из таких мест, что и представить страшно, а ещё и доставить обратно домой!

Мой коллега тогда, после долгой паузы, пристально посмотрев мне в глаза, промолчал, а затем, протянул руку и пожал мою. И, так ничего не ответив, развернулся и ушел.

--------------------------------------------------------------------------

Тогда ещё, в далёком 88-ом году, молодым лейтенантом, я стоял перед Командующим Воздушной Армии, и просил, чтобы меня направили в Афганистан, вместе с моими друзьями-однокашниками. С которыми я прожил четыре интереснейших курсантских года в Сызранском вертолетном училище.

Да! Я не мог тогда поступить иначе!

Но больше всего мне хотелось попасть на войну просто для того, чтобы понять, почему же оттуда возвращаются совершенно другими людьми. Причём, АБСОЛЮТНО другими! С другим отношением к жизни, друзьям, семье, людям.

И только по прошествии многих лет, когда я побывал на ещё более нелепой войне, понял!

С ВОЙНЫ УЖЕ НЕ ВОЗВРАЩАЯЮТСЯ! Даже если ты вернулся оттуда живым!

С войны возвращается только твоё физическое тело. А душа, мозг, мысли, НАВСЕГДА остаются ТАМ!

ВОЙНА - это как кол, вколоченный на всю жизнь в твоё сознание, на неизвлекаемость!

Поствоенный синдром! Это всё полная ФИГНЯ! Простите за простоязычие. Но иначе не выразиться.

ВОЙНА - это ПРИГОВОР судьбы! Жестокий и безумный! Приговор, постигший большинство моих боевых друзей.

Простите меня РЕБЯТА! Простите меня мои БЛИЗКИЕ! Прости меня МАМА! Но это так!

Я постарался написать всю правду о войне, или о небольшой её частичке, которую мне пришлось прожить.

Да! У каждого из нас была своя ВОЙНА. Но, то были МОИ ВОЙНЫ! Пожирающие всё живое, и самое страшное - ДУШУ!

А теперь я хочу ВСЁ ЭТО ЗАБЫТЬ! Замуровать, запихнуть в самый дальний уголок своего сознания всё, что связано с ними.

И никогда! НИКОГДА, ОБ ЭТОМ НЕ ВСПОМИНАТЬ!

ЧЕСТЬ ИМЕЮ.

Дата добавления: 2015-07-17