Степной поход

Не выдаст моя кобылица,

Не лопнет подпруга седла.

Дымится в Задонье, курится

Седая февральская мгла.

Встает за могилой могила,

Темнеет калмыцкая твердь,

И где-то правее - Корнилов,

В метелях идущий на смерть.

Запомним, запомним до гроба

Жестокую юность свою,

Дымящийся гребень сугроба

Победу и гибель в бою,

Тоску безнадежного гона,

Тревоги в морозных ночах.

Да блеск тускловатый погона

На хрупких, на детских плечах.

Мы отдали все, что имели,

Тебе, восемнадцатый год,

Твоей азиатской метели

Степной - за Россию поход.

Н.Н. Туроверов

Проводы

Покидал я родную станицу,

На войну уходя, наконец,

На шипы подковал кобылицу

У моста наш станичный кузнец.

По иному звенели подковы,

И казачки глядели мне вслед,

И станица казалася новой

Атаманцу семнадцати лет.

Казаки, расставаясь, не плачут,

Не встречают разлуку в слезах.

Что же слезы внезапные значат

На веселых отцовских глазах.

Почему материнские руки

Так дрожат, холодея, как лед?

Иль меня уже смерть на поруки

Забрала и назад не вернет?

Ах, отцовские горькие думы

В полумертвом спокойствии мать!

Я в свои переметные сумы

Положил карандаш и тетрадь.

Это ты - еще детская муза, -

Уезжала со мною в поход,

И, не чувствуя лишнего груза,

Кобылица рванулась в намет. (в галоп)

Н.Н. Туроверов

***

Кончилась грустным аккордом

Славная песня донцов

Билися храбро и гордо

Мы за краину отцов.

Бились три тягостных года

Силы сломились в боях

Сломлена наша свобода

Наши станицы - в цепях.

Чудится нам временами

Возле неведомых гор,

Будто вдали, над степями

Звонит Черкасский собор.

Чудится, будто рыдают

Воды в далеком Дону,

Стонут и нас призывают

В милую нашу страну.

Плачут далекие степи,

Плачут о воле былой

Цепи, тяжелые цепи

Край мой сковали родной

В. Альникин

Альникин В. - донской казак - эмигрант, родился в 1898 году в хуторе Карнаухове Цимлянской станицы. Окончил во Франции Сорбонну и институт прикладной геологии, работал в Марокко горным инженером.

Последний ночлег

В эту ночь мы ушли от погони,

Расседлали своих лошадей;

Я лежал на шершавой попоне

Среди спящих усталых людей.

И запомнил, и помню доныне,

Наш последний российский ночлег,

Эти звезды приморской пустыни,

Этот синий сверкающий снег,

Стерегло нас последнее горе, -

После снежных татарских полей, -

Ледяное Понтийское море, (Черное)

Ледяная душа кораблей.

Все иссякнет и нежность и злоба,

Все забудем, что помнить должны

И останется с нами до гроба

Только имя забытой страны.

Н.Н. Туроверов

Дон

Белая гвардия, путь твой высок:

Черному дулу - грудь и висок,

Божье да белое твое дело:

Белое тело твое - в песок.

Не лебедей это в небе стая:

Белогвардейская рать святая

Белым видением тает, тает...

Старого мира - последний сон:

Молодость - Доблесть - Вандея - Дон.

Кто уцелел - умрет, кто мертв - воспрянет.

И вот потомки, вспомнив старину:

Где были вы? - Вопрос, как громом грянет,

Ответ как громом грянет: - На Дону!

Что делали? - Да принимали муки,

Лотом устали и легли на сон

И в словаре задумчивые внуки

За словом долг напишут слово Дон.

Марина Цветаева

***

Уходили мы из Крыма

Среди дыма и огня,

Я с кормы все время мимо

В своего стрелял коня.

А он плыл, изнемогая,

За высокую кормой,

Все не веря, все не зная,

Что прощается со мной.

Сколько раз одной могилы

Ожидали мы в бою.

Конь все плыл, теряя силы,

Веря в преданность мою.

Мой денщик стрелял не мимо

Покраснела чуть вода...

Уходящий берег Крыма

Я запомнил навсегда.

Н.Н. Туроверов

В ноябре 1920 года остатки Русской армии генерала П.Н. Врангеля эвакуировались из Крыма. Вместе с ней Россию навсегда покинули 50.000 казаков.

***

Молчат, молчат степные дали

О днях, когда взметнув пески,

Тревожным призраком витали

Косматых бурок косяки.

Теперь медлительны, угрюмы

Мелькнут у путевой межи

Обломки прошлого безумья

В одеждах рваных и чужих.

И вот они сквозь сумрак сонный

Глядят, встречая, каждый раз

В надменные глаза вагонов

Тоскою раскаленных глаз.

Их думы трудные кто знает?

Лемехом выбеленный плуг

Сырые комья поднимает.

Но прожит ли былой недуг?

Быть может накрепко заметан

На память узел, чтоб потом

Зерном свинцовых пулеметов

Хлестнуть на взрытый чернозем.

Осенний бред. Все степи, степи,

Все ты, безмолвная Кубань.

И поезд мчит. Железный лепет

Тревожит сумрачную рань...

Георгий Денисов

1925 год. Киев.

***

Поле, поле - степь. Широко

Буйных лет остывший прах

Полоненные потоки

Одряхлевшего Днепра.

По дороге чайка кличет

Неминучую беду –

Бесталанных внуков Сiчи

Толпы хмурые идут.

С окровавленной Кубани

С обезлюдевшей Лабы

Замелькали мутной ранью

Братьев сивые чубы.

Все на север, все на север...

По забытому пути

Всюду гиблые кочевья –

Вьюгой след не замести.

На полуночных заставах

Сквозь плывун и валуны

Реют в призраках кровавых

Отоспавшиеся сны.

И опять в болота, топи

Утоляя чуждый бред,

Жизнь казацкую утопит

Внук теперь, как раньше дед.

И над финской явью зыбкой

Мне мерещится с утра

Маска с жесткою улыбкой

Медновзорова Петра.

Георгий Денисов

1933 год. Москва.

Денисов Георгий Николаевич - родом с Кубани, хутор Донская Балка. Студентом ушел на 1ю Мировую войну. С 1916 года - в Тифлисской офицерской школе. С 1918 года - он сотник дивизии генерала Шкуро (его двоюродный брат по матери). В Туапсе - Сочи попал в плен к красным и начал служить в Красной Армии инспектором кавалерии. После демобилизации в 1922 году был арестован (как родственник Шкуро) и отработал 3 года на Беломорско-Балтийском канале. Через три года после освобождения в 1937 году он снова арестован в Мамонтовке. Он оставил сыну записку-завещание, в которой есть такие слова: «... Я гляжу на тебя, сын и мое волчье сердце плавится от любви к тебе, моя Надежда...». В декабре 1937 года Георгий Николаевич Денисов был расстрелян.

Реабилитирован лишь в 1989 году. Сыну вернули малую часть стихов талантливого поэта казацкой Кубани.

Полынь

Степная родина отныне

Со мной безмолвно говорит.

Сухая веточка полыни

Неясным пламенем горит.

Она по-своему красива

Насквозь просвечена зарей

Она горька невыносимо

Как расставание с землей

Зачем держу ее? Помилуй?

Уж не настолько я богат

Чтоб растерять родной полыни

Неповторимый аромат.

Анатолий Богданович

Родился в 1941 году в станице Отрадно-Ольгинской, его отец офицер погиб под Ростовом-на-Дону в 1941 году. Анатолий Богданович работал механизатором, шахтером, служил в армии 10 лет, в военной печати, в издательстве «Советская Россия». Издал книги «Красная Земля», «Отрада», «Праздник пахаря», «Кубанка», «Дикая яблоня». Живет в городе Химки Московской области. Тяжело болен, прикован к постели многие годы.

***

Плач небес косяком журавлиным,

Облака - сизой дымки вуаль

Не зовите меня в путь былинный

В голубую далекую даль.

И не прочь бы в хваленом заморье

Чашу райскую выпить до дна!

О чужой красоте я не спорю

Да Россия всего лишь одна.

Ты не плачь журавлиная песня

По весне ты вернешься домой,

И напев возвестит с поднебесья

Нет на свете отчизны иной.

И. Мальцев

Родина

Пока я жив, я буду мучить память,

Воспоминанием о дальних хуторах,

Не уроню мое святое знамя,

Не опущу трехцветный русский флаг.

Всю боль души в стихи мои влагая

Я ими Родине покинутой молюсь.

Ведь, Боже мой, светлее радуг мая

Во мне живет святое слово - Русь.

Я за нее согласен унижаться

Прощать врагов и проклинать друзей

Не побоюсь в Европе русским зваться

И не продам простор родных полей.

Но память слабая уже теряет силы

Тускнеет зеркало души моей сильней

Бегут года, а край Отчизны милой

Несется в темь как стая лебедей.

Н. Келин.

Дата добавления: 2015-07-17